Входим в парк, идём мимо палаток, тиров, комнаты ужасов, мимо стрелки, показывающей, где вам за 25 пенсов (полящика вишен) предскажут будущее. Какой интерес знать всё заранее? Чего же тогда ждать? Пахнет сахарной ватой, глазированными яблоками, визжащие дети носятся друг за другом, на автодроме толпятся пацаны наших лет, руки в карманах, мартена начищены до блеска, волосы где нужно длинные, где нужно короткие. Девчонки строят глазки цыганским парням, паркующим машины, а местные пацаны делают вид, что им всё по фигу - сам не раз делал так же. Здесь Тодды, Делани и Чарли Мэй. Два копа говорят о чём-то с одним из братьев Тоддов, он отходит в сторону и стоит, переминаясь с ноги на ногу.
Мы покупаем билеты на колесо обозрения. Плавно движемся, смотрим на крыши, на Виндзорский дворец на горизонте, на другом берегу реки, ждём, когда мотор наберёт обороты. В нём вдруг что-то щёлкает, грохает. Останавливаемся прямо в верхней точке.
- Ещё подлянки будут? - спрашивает Смайлз.
Земля далеко внизу, шмякнемся - останется мокрое место, поэтому я сижу, закрыв глаза, Смайлз наклоняется вперёд, чтобы разобрать, что кричат снизу. Он наваливается на ограждение, и мы начинаем раскачиваться, мужик снизу орёт, чтобы мы не шевелились хотя бы минуту, сейчас всё исправят. Он полный идиот, если думает, что я начну дёргаться. Тёмные параллепипеды торгового центра из стали и бетона, испещрённые стеклянными квадратиками, кубики домов и спичечные коробки машин подсвечены прожекторами стадиона и огнями заправок.
- Брата моего не видишь? Он обещал сегодня прийти, - Смайлз наклоняется, высматривая Тони.
Я прошу его перестать трепыхаться, если он не хочет сбросить нас вниз. Он кивает и ненадолго успокаивается, ждёт, пока отремонтируют колесо. Смотрю на Виндзорский дворец, красивый, как на открытке, если бы не забегаловки вокруг, набитые вольной солдатнёй - там можно огрести по башке просто так, по приколу, а ещё там собираются Ангелы Ада, крутые мужики, им по фигу, чьи кости хрустят под их ботинками. Смайлз начинает хихикать и трястись от смеха, всё сильней и сильней. Снизу орут и требуют, чтобы мы тут не валяли дурака.
Так и висим, как фонари в небе, и вдруг мотор заводится, нас дёргает вперёд, останавливаемся опять, когда народ выгружается по двое. Терпеливо ждём своей очереди выйти из кабинки на свободу. Кто-то просит вернуть деньги, хозяин предлагает ему валить на хрен.
- Мог бы прокатить бесплатно, - ворчит Смайлз.
Мы обходим по порядку тир, площадку для метания дротиков, площадку для игры в карты, выигрываем на хрен не нужную нам золотую рыбку, съедаем по печёному яблоку, обгоняем влюблённые парочки, замкнувшиеся в своей любви среди людей, огней и льющейся из динамиков музыки. Здешняя жизнь идёт под непрерывный гул генераторов, спрятанных где-то на задворках, где тянутся старые, потрескавшиеся кабели и проходит граница этого мира. Там особенный воздух, полный звуков и запахов, как на скамейке стадиона во время футбольного матча - пацаны, старики, пара пакистанских семейств, цветная ребятня, все вперемешку. Вечно орёт музыка и все пытаются её перекричать, визжат девчонки и волнами ходит жирный запах горелой изоляции.
- Слушай, пойдём на автодром, покатаемся, - предлагает Смайлз.
Мы уже вовсю рулим, сталкиваясь с машиной двух цыпочек, тёмненькой с торчащими зубами и блондинки с торчащими сиськами, они поглядывают на нас и хихикают, я уже собираюсь уговорить их на что-нибудь, может, в кино, хорошо бы на последний ряд и пообжиматься немного. Но тут нам в бок втыкается машина - в ней пацан, которому я врезал на прошлой неделе, рулит одной рукой, показывая нам средний палец, короче, у меня проблемы, потому что обычно парни здесь, на автодроме, так не делают; девчонки крутят головами, гадая, куда мы подевались, а я выбираю между любовью и ненавистью и решаю, что любовь подождёт - огибаю сцепившиеся машины и втыкаюсь ему в бочи-ну со всей дури, её достаточно, чтобы вышибить его с площадки, я вливаюсь в общий поток, вполне довольный собой, хочу отыскать девчонок, пока они не присмотрели себе других ребят. Они не присмотрели, и Смайлз смущён, а я азартно кручу руль - как пилот Спитфайра или Джеймс Бонд в своём Астон Мартине, где сиденье может катапультироваться, для полного счастья не хватает пары стволов, нацеленных на девчонок; короче, к чёрту всех уродов и да здравствует любовь! Тёмненькая верещит и крутится, блондинка сияет улыбкой, сиськи того и гляди порвут майку - самое время завязать разговор, хотя тут я не мастак, сроду не умел трепаться с девчонками… тот идиот опять здесь, в машине их двое, и водитель наклоняется ко мне:
- Мы вас сделаем, уроды долбаные.
Мы едем дальше, снаружи сквозь крышу, сквозь всполохи света, проникает голос Гари Глиттера и стекает вниз, к нам - "Привет, привет, в Челси разборки, привет, привет…". Гари - настоящий кумир девчонок и пацанов с рабочих окраин, король караоке, дискотек, ярмарок. Чёрт, как же здорово сидеть за рулём - не дождусь, когда куплю машину, - вижу недалеко Тони, брата Смайлза и Альфонсо, этого чемпиона по сованию носа куда не следует - настоящий подарок судьбы, потому что свет гаснет, а к нам подваливают те два урода, рожи аж красные от злости, и тут Альфонсо выступает вперёд и предлагает им съебнуть на хрен, это его бизнес и драться тут никто не будет. Их уже шестеро - потирают руки, прямо-таки исходят слюной, предвкушая, как они нас отделают.
- Ты только глянь, - говорит Смайлз, выходя из машины.
Наши девицы уже болтают с другими парнями. Фортуна явно от нас отвернулась, потому что Тони и Альфонсо тоже куда-то делись. Пацан, которому я врезал, начинает нарываться, так иногда бывает, когда понимаешь, что прямая дорога - единственная, и я ему отвечаю. Пара ударов по лицу - и мы уже катаемся в грязи. Нас растаскивает хозяин золотых рыбок, потом уходит к своему прилавку дать маленькой девочке шарик для пинг-понга, папаша хочет помочь ей выиграть рыбку. Мне интересно, дадут ей рыбку или нет, но тут появляются Тони с Альфонсо, и мои враги, оценив габариты Альфонсо, тихо линяют.
- Что за кипеш? - интересуется Тони.
Я рассказываю, Альфонсо ржёт. Тони выполняет долг старшего брата - даёт нам по пакету картошки фри. Два года разницы не мешают им с Альфонсо быть друзьями, вместе работать, играть в одной футбольной команде и вместе слушать реггей. Отличный парень Тони и очень умный. Я тянусь за солью.
- Какого хрена, в самом деле будешь это жрать? - спрашивает он.
- Там соли - чёрт ослепнет, - смеётся Альфонсо. Не понимаю, о чём он, но тоже смеюсь, мало ли что.
- Дай один, - просит Тони.
Он кидает ломтик картошки в рот, жуёт и выплёвывает.
- Чёртов Ад, - Тони пинает кусок, заходит за фургон и отплёвывается.
- Хуёвей рыбы, которой в детстве кормил меня отец, - соглашается Альфонсо, попробовав картошку.
Развлечение первый сорт - слушать парня типа Альфонсо с его приколами. Парень он известный, и, само собой, любому пацану за счастье - поболтать с ним. Мало кто отважится столкнуться с ним. Он отсидел шесть месяцев за то, что уделал одного типа - тот обозвал его чёрным ублюдком. Здесь, в Слау, в основном, белая молодёжь, да ещё пакистанцы, которым всё по фигу - цветному парню здесь трудно, не то, что в Ноттинг-Хилле.
Стоим, слушаем музыку, пока Тони и Альфонсо не уходят на свидание - классных девчонок подцепили, сразу видно, горячие штучки, ну и симпатичные тоже. Мы со Смайлзом делим ещё одну порцию картошки и надеемся, что те уроды не тусуются рядом в надежде всё-таки настучать нам по башне. Шестеро на двоих - плохой расклад. Смайлз притих, не иначе, опять вспомнил про ребёнка - так и вижу его сидящим в очереди в центре планирования семьи, я был там однажды, когда Дебби запасалась таблетками, сидел в окружении женщин и нескольких подростков, но, в основном, там были женщины с детьми, которые не могут позволить себе ещё одного малыша. Дебби так радовалась, что не одна, я даже немного погордился собой.
Кокосовые орехи не хотят выигрываться, и я просто чудом выбиваю орех последним ударом, хозяйка павильона раскалывает его молотком, и кокосовое молоко вытекает прозрачной струйкой, а я делюсь со Смайлзом и выковыриваю мякоть ключом.
Мы сидим на ступеньках автодрома. Он закрылся, и люди понемногу расходятся. Те два копа останавливаются неподалёку, и нам слышны искаженные голоса, обрывки фраз, треск помех в рациях - бессмысленный фон, очень похожий на всякие речи по телеку, их так любит мой старик - разгул преступности никого не волнует… безмозглые юнцы… погромы на стадионах, устроенные белыми подростками… полицейские, раненые чёрными подростками… стяжатели и незваные благодетели… сутенёры, грабители и наркодилеры… ирландцы, избивающие солдат… законопослушное большинство… проучить распоясавшуюся молодёжь… власть закона… общественный порядок… лучшая полиция в мире… лучшие законы, лучшая медицина, лучшее образование, лучшая армия, лучшее… лучшие… пабы, музыка, девушки, футбольные хулиганы, наркотики… призывы вешать, пороть, сажать… смертная казнь для военных преступников… юные преступники предрекают крах системы… в наших тюрьмах слишком лёгкая жизнь… нелёгкая жизнь наших правителей… старые добрые времена… как в старые добрые времена… "Белые утёсы Дувра"… панк-рокеры проклинают телевидение… наркотики вместо причастия и надругательство над святынями… панки и бритоголовые… отбросы общества… слишком много свободы, секса, одни тунеядцы… слишком юные, слишком старые… матери-одиночки и нежелательные беременности… коммунизм - не выход… социализм - не выход… профсоюзные бароны развалят страну… превратят нас в советских рабов… Москва ждёт… ядерные боеголовки ждут… трёхдневная рабочая неделя, ограничение электроэнергии, продуктовые карточки, неуверенность, налоги уходят псу под хвост… иммигранты, тунеядцы, анархисты.
На старом грузовике краской из баллончика намалевали название песни - "DIAMOND DOGS ROLL ОК" - и оно вдруг наполнило мир кислородом, он ожил и пришёл в движение, вечный автодром жизни. Полицейские продолжают свой путь, и скрежет раций затихает. Они беседуют с владельцем комнаты ужасов и чему-то смеются. Доедаю свой кусок кокоса и жду, когда Смайлз покончит со своим. Хороший кокос и хороший выстрел. В яблочко.
Повисев, как Тарзан, на деревьях целую неделю, чувствую себя богатым и здоровым. Жду Криса и Дэйва. Смайлз не может прийти, приехала его тётка, и папаша требует уважения к семейным традициям, поэтому Смайлз сейчас лопает мясные рулеты, изображая примерного племянника. Он, в общем-то, любит тётку, хотя она и не редкий гость - Саут-холл недалеко. Ему бы сейчас залить своё горе хорошей дозой спиртного, а не с родственниками сидеть. Дэйв и Крис заняты: тырят по мелочи в торговом центре, в основном, пакетики орехов, но Крису посчастливилось нарыть приличные наушники - правда, такой же приличной техники у него нет. Мои предки сидят дома пред телеком, с тарелками на коленях, и я иду к дому Дэйва. Обхожу собачье говно и вдыхаю сладкий запах скошенной травы, перебираюсь через раскалённый асфальт и разглядываю припаркованные машины. Ещё пара лет - и у меня будут права. Прямо вижу, как разъезжаю на "Капри", набитом девчонками, руль послушно лежит в руках, я рассказываю девчонкам прекрасные старые анекдоты.
Дальше по дороге на стене сидят две девчонки, свесив босые ноги над цветущими одуванчиками. На той, что повыше, выгоревшая джинсовая рубаха без рукавов, довольно потрёпанная, на другой - чёрная блузка. Если они не перестанут пялиться на меня, я точно поскользнусь на каком-нибудь говне и грохнусь на землю. Сосредотачиваюсь на походке, шагаю спокойно и уверенно, как мог бы идти какой-нибудь знаменитый пират. Ясно, как день, что хочется познакомиться, вот они и прикалываются, правда, молча. Всё равно больше всего на свете, где нас всего трое, я боюсь покраснеть. Надо думать о чём-нибудь другом, да нет его, этого другого. Иду дальше, пока не прохожу мимо девчонок, старательно разглядывающих стену. Сзади раздаётся свист, но никакого сожаления я в нём не услышал.
- Поцелуй нас, милый, - вдруг кричит одна из них, и от дружного хохота девчонки слетают со стены.
Я останавливаюсь, но они уже заняты возвращением на стену и на меня - ноль внимания. За стеной - гаражи с покрытыми граффити дверями: "БРАТВА ИЗ ЧЕЛСИ", "ТРЕЙСИ - ШЛЮХА", "ПАКИ - ВОН" выписаны в три цвета. Вторая надпись тщательно закрашена, но я видел её раньше и помню. Бедняга Трейси. Какая-нибудь уродливая корова позавидовала твоей красоте и улыбке. Забытая куча гравия поросла мелкими цветами, девчонки о чём-то болтают, вдоль обочины растут маргаритки и щавель, провисшая сетка забора увита плющом, а верх украшен ползучим растением, чьи белые цветы и чёрные семена довершают картину.
- Ну, что же ты, а поцеловать? - а я-то решил, что можно спокойно идти дальше.
На этот раз я не останавливаюсь, пока не дохожу до дома Дэйва. Мы ждём Криса, мать и сестры Дэйва смотрят внизу телек, старик где-то пьёт пиво. Слышу смех внизу и рассказываю Дэйву про девчонок на стене, он решает, что в клуб мы пойдём этой дорогой. Дэйв раскладывает на полу порножурнал, который спёр в супермаркете и хранит под матрасом. Странная штука. Осёл с огромным членом, кончающий в лицо девушки. Пять женщин, сидящих верхом на пяти поросятах. Поросята лежат на спине, и видно, что их члены внутри женщин. На другой картинке женщина сосёт у козла, раскрашенного под дьявола, с красными рогами. Обычных картинок, женщин, раздвинувших ноги, женщин с голой грудью, здесь нет. Мне грустно смотреть на животных - вот уж у кого не было никакого выбора. И картинки не возбуждают, ну совершенно.
- Ничего не понимаю, - говорит пришедший, наконец, Крис.
- Может, это что-то вроде шутки? - размышляет Дэйв. - Я думал, там будут мужики и бабы, как всегда. На обложке ничего такого нет.
- В следующий раз воровать буду я. Ты берёшь всякую фигню.
- Не скажи, вдруг его кто-нибудь у меня купит? - Дэйв убирает журнал под матрас.
Мы долго идём к общественному центру, проходим мимо стены, где сидели девчонки. Они давно ушли, но Дэйв для смеха страстно нюхает бетон, говорит, он ещё тёплый. В это время из-за угла появляется старикан с собакой и видит, как Дэйв нюхает бетон. Он провожает нас взглядом. А картинки всё не идут у меняиз головы. Не могу врубиться, в чём прикол.
- Выбрось ты эти фотки, - говорит Крис.
Дэйв кивает, мы входим в пивняк, Крис покупает три пинты лагера. Находим столик у стены, садимся и отдаём должное пиву. Холодное, вкусное и гораздо дешевле, чем в пабе. Персонал здесь попроще, никто не пристаёт с вопросами о возрасте - настоящий клуб для работяг, где всем хорошо.
- Ну, будем, - говорит Дэйв.
Здесь можно играть в бинго, а хочешь - разглядывай блондина Джерри, он в жёлтом пиджаке, мастерски орудует теннисными мячиками и всё время улыбается.
Женщины всех возрастов поглощены картами, больше всего дам среднего возраста-и основательно стиснутые ими девчонки и старушки. Дамы бодры, счастливы, а уж одеты - хоть снимай в рекламе водочной распродажи. Смеются, вопят, потешаются над Джерри, то и дело кто-нибудь взвизгивает, случайно размазав помаду. Пара стариканов тоже играет в карты, но мужики по большей части предпочитают бар или дальнюю часть клуба, где молодёжь засела за одним из бильярдов, второй бильярдный стол оккупировал папаша Томми Шэннона с целой толпой друзей и родственников.
- Те девчонки и правда ничего были? - спрашивает Дэйв. Говорил ведь ему уже. Очень даже ничего. Одна свистнула мне и попросила поцеловать. Не знаю которая.
- Упустил шанс потрахаться. Такие вот сами в койку прыгают.
Дэйв - просто осёл.
- Сам ты осёл, придурок. Если девчонка кричит проходящему мимо парню или заговаривает с ним на дискотеке, она просто вопит от желания потрахаться - так и знай.
- Так оно и есть, - кивает Крис.
Вот знатоки-то на мою голову. Ни у кого из нас нет постоянной девчонки, что до Криса, он, скорее всего, вообще девственник. Дэйв перепихнулся с кем-то однажды на вечеринке, вот как Смайлз, но с кем - не говорит.
- Сиськи хоть большие? - интересуется Крис. Нормальные. В ладони поместятся.
- Маленькие лучше всего, - слово берёт Дэйв, наш эксперт по сиськам.
- Пошёл ты на хер, урод. Ни фига ты в сиськах не шаришь. Лично мне подавай девку с нормальной, увесистой парой дынек, а не плоскую, как пацан. Кому охота нащупать пару прыщей там, где должны быть настоящие, умопомрачительные буфера?
- Пиздюк! Если у девчонки сиськи не по килограмму - так сразу и пацан?! Ты совсем свихнулся, мудак, блядь.
- Отвали.
Предлагаю им заткнуться, если не хотят оказаться на улице. Даже в этот ненапряжный пивняк люди приходят отдыхать, а не слушать скандалы, а если ты школьник, но уже хочешь пить пиво, то сиди тише воды, ниже травы. Сиди в уголке, плати по счёту, не плюй на стол и не блюй на пол - и тебя не заметят. Создаёшь проблемы - получаешь пинка под зад, причём навсегда. Чтоб другим было неповадно.
- Ну что, едем в город на следующей неделе? Как договаривались? В тот паб в Кэмдене? - спрашивает Крис.
- Оно бы здорово. Здесь всё достало, некуда сходить, не хрена делать, - отзывается Дэйв. - Смайлза надо обязательно взять. С утра пораньше и двинем.
Сообщаю им, что мы со Смайлзом работаем и сначала должны закончить работу, и что они тоже могли бы потрудиться, может, тогда жизнь будет им меньше надоедать. В ответ они хором посылают меня на хуй. Тоже мне, двое из ларца.
Приканчиваем первую порцию, иду к бару за второй, жду своей очереди, слежу за движением пузырьков в золотой жидкости, льющейся в стаканы. Бармен - настоящий профессионал. Обычно мы пьём горький лагер, и когда подходишь за второй порцией, тебе наливают уже чуть-чуть больше, и к концу вечера ты выпиваешь полторы пинты по цене одной. Смысл в этом есть. Мы пьём, чтобы забалдеть, а не потому, что любим вкус пива. Здесь дешевле, чем в пабе, поэтому сегодня мы балуем себя лагером. Отец считает лагер девчачьим пойлом, но молодёжь предпочитает его, особенно летом, когда жарко и холодное пиво как нельзя кстати. Я приношу две пинты, иду за третьей, сажусь за стол.
- Встретил недавно Смайлза, видон у него был просто убитый, - говорит Дэйв. - Несчастней, чем он обычно бывает. Может, случилось что у него?
Пожимаю плечами, оглядываю зал. Мы здесь самые молодые, если не считать детей, играющих на улице за дверью бара. Вижу мамашу Дебби с тремя тётками, сидит хохочет, чуть со стула не падает. Здесь она вполне нормальная, даже моложе кажется. Спорить готов, в своё время та ещё была штучка - этакая красотка, тедди-гёрл в чулках и в плиссированной юбке. А у меня есть пара пижонских замшевых ботинок, на толстой подошве, Бротел Криперс, правда, уже давно не надевал, как и носки кислотных расцветок: от лимонно-зелёного до ярко-оранжевого. Мартена я ношу о двенадцати, но раньше носил по очереди с туфлями, теперь - только ботинки. Мартена навсегда - вот девиз нормальных пацанов. А пацанам помельче иногда втирают подделку.
- Там случайно не Барри Фишер? - интересуется Крис, показывая на Солдата Барри, тот стоит у бильярдного стола и взахлёб рассказывает об ирландцах и какая херовая у них армия.
Интересно, повезло ли Шеннонам это услышать?
- Кажется, он шлялся с Дебби?
Так оно и есть, но я помалкиваю. Пару лет назад он её распечатал.
- Псих он, - заявляет Крис.
А что ему остаётся, солдату ирландской армии.
- В смысле? - Дэйв чуть не захлебнулся пивом.