Глава 6
В следующие десять-пятнадцать минут квартиру заполонила небольшая армия полицейских в форме, детективов в штатском и судмедэкспертов.
Меня отодвинули в сторону, поближе к кухне, и один из полицейских принялся меня допрашивать. Ему понадобилось имя, адрес, телефон, где я работаю и кем прихожусь усопшему. Отвечая на его вопросы, я наблюдал, как Вернона осматривают, фотографируют и вешают бирку Видел, как двое в штатском присели за антикварным столом, по-прежнему лежащим на боку, и принялись рыться в раскиданных по полу бумагах. Они передавали друг другу документы, письма, конверты, и говорили что-то, правда, слышать я их не мог. Ещё один человек в форме, стоя у окна, говорил в рацию, а другой, в кухне, проглядывал ящики и шкафы.
Всё происходило как во сне. В действиях ощущался прямо-таки хореографический ритм, и хотя я наблюдал изнутри, стоя тут, отвечая на вопросы, я не чувствовал себя участником событий - особенно когда они застегнули на Верноне чёрный мешок и на каталке выкатили его из комнаты.
Через пару мгновений один из детективов в штатском подошёл, представился и отослал полицейского в форме. Его звали Фоули. Среднего роста, в чёрном костюме и плаще. Ещё он начал лысеть и набирать вес. Он выпалил пару вопросов, мол, когда и как я нашёл тело, на которые я и ответил. Рассказал ему всё, кроме того, что касалось МДТ. В подтверждение своих слов я указал на вычищенный костюм и коричневый дипломат.
Костюм валялся на диване, прямо над тем местом, где прежде лежал Верной. Упакованный в целлофановую обёртку, он смотрелся зловеще и призрачно, словно остаточное изображение самого Вернона, визуальное эхо, след пули. Фоули окинул костюм взглядом, но не отреагировал - явно не видел в нём то, что вижу я. Потом он подошёл к стеклянному столику и взял коричневый пакет. Открыв его, достал оттуда всё - два кофе, оладью, канадский бекон, приправы - и разложил на столе в ряд, как куски скелета, выставленные в судмедлаборатории.
- Итак, насколько хорошо вы знали… Вернона Ганта? - спросил он.
- Вчера я увидел его впервые за десять лет. Столкнулся с ним на улице.
- Столкнулись на улице, - сказал он, кивая, и уставился на меня.
- И где он работал?
- Не знаю. Раньше, когда я его знал, он собирал и продавал мебель.
- О, - сказал Фоули, - так значит он был торговцем?
- Я…
- Во-первых, что вы тут делали?
- Ну… - я прочистил горло, - как я и говорил, я столкнулся с ним вчера, и мы решили встретиться, знаете, потрепаться про старые добрые времена.
Фоули огляделся.
- Старые добрые времена, - сказал он, - старые добрые времена.
У него явно была привычка повторять фразы вот так, на дыхании, скорее себе, словно бы обдумывая их, но было ясно, что на самом деле ему надо просто поставить их под вопрос и подорвать уверенность собеседника.
- Да, - сказал я, демонстрируя гнев, - старые добрые времена. Что-то не так?
Фоули пожал плечами.
Я испытал беспокойное чувство, что он вот так будет ходить вокруг меня кругами, найдёт дырки в истории и попытается вырвать какое-то признание. Но когда он заговорил и принялся вновь закидывать меня вопросами, я заметил, что он начал кидать взгляды на кофе и завёрнутую оладью на столе, словно единственное, чего ему хотелось - сесть и позавтракать, можно в комплекте почитать газету.
- Что с семьёй, близкие родственники есть? - сказал он. - Знаете что-нибудь?
Я рассказал ему про Мелиссу, и как позвонил и оставил ей сообщение на автоответчике.
Он замолчал и посмотрел на меня. Через некоторое время заговорил вновь.
- Вы оставили сообщение. - Да.
Тут он уже всерьёз задумался, а потом сказал:
- Преисполнен сочувствия, да?
Я не ответил, хотя и хотел - хотел его ударить. Но и его точку зрения я понять мог. Уже по прошествии всего тридцати-сорока минут то, что я натворил этим сообщением, казалось ужасным. Я потряс головой и повернулся к окну. Новости и так были погаными, но насколько тяжелее ей будет услышать их от меня и через автоответчик? Я разочарованно вздохнул и заметил, что меня до сих пор немного трясёт.
В конце концов я обернулся к Фоули, ожидая дальнейших вопросов, но его уже не было. Он снял пластмассовую крышку с кофе и разворачивал завёрнутую в фольгу оладью. Он снова пожал плечами и кинул на меня взгляд, словно бы говорящий: Ну что тут скажешь? Уж больно хочется есть.
Ещё минут через двадцать меня вывели из квартиры и повезли на машине в местный участок, чтобы написать заявление. По дороге со мной никто не разговаривал, и пока в голове вертелась куча мыслей, я перестал обращать внимание на то, где конкретно нахожусь. Когда мне вновь пришлось заговорить, я сидел в большом, забитом людьми отделе, перед столом очередного толстеющего детектива с ирландским именем. Броган.
Он пошёл ровно по стопам Фоули, задавал те же самые вопросы и проявлял столько же интереса к ответам. Дальше пришлось полчаса сидеть на деревянной скамейке, пока набивали и распечатывали заявление. В помещении бурлила деятельность, разные люди приходили и уходили, и я едва ли мог сосредоточиться.
И вот меня снова позвали к столу Брогана и попросили прочесть и подписать заявление. Пока я пробегал его глазами, он молча сидел, ковыряя скрепку. Когда я уже почти закончил, зазвонил телефон, и он ответил, мол, ну? Чуток послушав, он ещё два-три раза отвесил своё "ну", а потом сделал короткий доклад по всему, что случилось. К этому времени я уже так устал, что особо не вслушивался, пока не услышал, как он произносит, "Да, мисс Гант", и тут я встрепенулся и начал следить за разговором.
Сухой отчёт Брогана длился ещё пару минут, но тут он вдруг сказал: "Да, конечно, он прямо здесь. Передаю ему трубку". Он протянул мне телефон и помахал, мол, бери. Я потянулся, и те секунды, что пристраивал трубку к уху, чувствовал, как мне казалось, что могучие волны адреналина катятся по моему кровотоку.
- Здравствуй… Мелисса.
- Да, Эдди. Я получила твоё сообщение. Тишина.
- Слушай, я дико извиняюсь, я был в панике, я…
- Не переживай. Автоответчики для того и придумали.
- Ну… да… ладно. - Я нервно посмотрел на Брогана. - Очень Вернона жалко.
- Да. Мне тоже. Господи… - Она говорила медленно и устало. - Только скажу тебе одно, Эдди, я не слишком удивилась. Всё к тому шло.
Я не мог придумать, что ответить на такое.
- Знаю, звучит тяжело, но он участвовал в каких-то… - Она замолчала, потом продолжила. - …в каких-то делах. Только думаю, по этому телефону рассказывать ничего не стоит, да?
- Пожалуй что.
Броган по-прежнему игрался со скрепкой, и выглядел так, словно слушал по радио любимый сериал.
- Хотя я и не поверила ушам, когда услышала твой голос, - продолжала Мелисса. - И не сразу поняла, что ты вообще сказал. Пришлось прослушать второй раз. - Она задумалась, и на пару ударов сердца позже, чем это было бы естественно, спросила: - А… что ты делал у Вернона?
- Вчера вечером мы столкнулись на Двенадцатой улице, - сказал я, фактически читая заявление, лежащее передо мной. - И мы договорились встретиться сегодня у него дома.
- Как странно.
- Может быть, мы можем с тобой встретиться? Я хотел бы…
Предложение закончить я не смог. И что?
Она позволила паузе повиснуть между нами. В конце концов сказала:
- Мне кажется, в ближайшее время я буду очень занята. Надо организовать похороны, бог знает, что ещё…
- Может, я могу тебе помочь? Я чувствую…
- Нет. Не надо тебе ничего чувствовать. Я лучше тебе позвоню, когда… когда у меня появится свободное время. И мы нормально поговорим. Ладно?
- Конечно.
Я хотел ещё поговорить, спросить, как там она, пусть выговорится, но всё кончилось. Она сказала: "Ладно… пока", и мы оба повесили трубки.
Броган щелчком отправил скрепку в полёт, наклонился в кресле и кивнул на заявление.
Я подписался и отдал ему бумагу.
- Всё? - сказал я.
- Пока да. Если вы понадобитесь, мы позвоним. Он открыл ящик в столе и начал там что-то искать. Я встал и вышел.
Выйдя на улицу, я закурил и пару раз глубоко затянулся. Посмотрел на часы. Уже перевалило за три тридцать. Вчера в это время ещё ничего не началось. Скоро эти мысли должны меня покинуть. Чему я по-своему радовался, ибо пока они крутились в голове, я ощущал, что попадаю в дурацкую ловушку размышлений на тему, мол, может, будет какая-никакая отсрочка, как будто в таких вопросах есть период задержки, когда можно вернуться и всё поправить, морально оплатить свои ошибки.
Я бесцельно прошёл пару кварталов, а потом поймал машину. Сидя на заднем сиденье, пока мы ехали по центру города, я раз за разом прокручивал в голове разговор с Мелиссой. Несмотря на предмет разговора, тон беседы держался в пределах нормы - что порадовало меня несказанно. Но было что-то иное в тембре её голоса, что я засёк раньше, когда слушал её сообщение на автоответчике. То ли густота, то ли тяжесть - но откуда? Разочарование? Сигареты? Дети?
Что я знаю?
Я бросил взгляд в заднее окно. Куча перекрёстков - Пятидесятые, Сороковые, Тридцатые - проплывали назад, а уровень давления потихоньку опускался, чтобы позволить мне вернуться в атмосферу. Чем дальше мы уезжали от Линден Тауэр, тем лучше я себя чувствовал - но тут в голове взорвалась мысль.
Мелисса сказала, Верной участвовал в каких-то делах. Думаю, я знаю, о чём она говорила - и, возможно, прямым последствием этих дел стало то, что его избили, а потом и убили. С моей же стороны, пока мёртвый Верной лежал на диване, я обыскал его спальню, нашёл колбасу банкнот, записную книжку и пять сотен таблеток. Всё это я спрятал, а потом соврал полиции. Что явно означало: я теперь тоже участвую в каких-то делах.
И тоже могу быть в опасности.
Кто-нибудь меня видел? Не думаю. Когда я поднялся с обеда в квартиру Вернона, преступник был в спальне и сразу же убежал. Всё, что он видел, - мою спину, может, мельком заметил лицо, когда я поворачивался, я тоже его заметил - но это было тёмное пятно.
Он, или вообще кто угодно, мог наблюдать за выходом из Линден-Тауэр. Они могли засечь, как я выхожу в окружении полицейских, отследить меня до участка - и сейчас тоже следить за мной.
Я попросил водителя остановиться.
Он заехал за угол Двадцать Девятой и Второй. Я расплатился и вышел. Огляделся. Больше никто рядом с нами не остановился, правда, надо думать, я мог что-нибудь упустить. Я бодро пошагал в сторону Третьей-авеню, каждые пару секунд оборачиваясь через плечо. Я шёл к станции метро на Двадцать Восьмой и Лексингтоне, и сел на Шестой поезд до Юнион-Сквер, а потом на L-поезд на запад, до Восьмой-авеню. Там вышел, и на автобусе через весь город поехал на Первую.
Там я собирался поймать такси и заложить по городу пару кругов, но оттуда было слишком близко до дома, а я слишком устал - и, если честно, не верил, что за мной следят, - так что наплевал, вылез на Четырнадцатой улице и пешком прошёл оставшиеся пару кварталов.
Глава 7
Вернувшись домой, я распечатал свои заметки и набросок вступления, который написал для книги. Сел на диван почитать - ещё раз проверить, что они мне не привиделись - но так устал, что почти сразу отрубился.
Проснулся я пару часов спустя с больной шеей. Снаружи было темно. Повсюду разлетелись страницы - на коленях, на диване, по полу вокруг ног. Я потёр глаза, собрал страницы и принялся за чтение. Через пару минут я уже убедился, что ничего мне не привиделось. На самом деле, я собирался отправить этот материал Марку Саттону из "К-энд-Д" завтра утром, просто чтобы напомнить, что я до сих пор работаю над проектом.
А потом, когда я прочту все заметки, тогда что? Я пытался занять себя разборкой бумаг на столе, но не мог приняться за дело - к тому же, я уже весьма качественно разобрался в бумагах вчера вечером. Что мне надо сделать - и, явно, ни к чему притворяться, что можно этого избежать или хотя бы отложить - отправиться назад в Линден Тауэр и забрать конверт. Эта перспектива меня вгоняла в дрожь, так что я начал размышлять над какой-нибудь маскировкой - и что?
Я пошёл в ванную, принял душ и побрился. Откопал гель и поработал над причёской, приглаживая и зачёсывая волосы назад. Потом порылся в платяном шкафу в поисках какой-нибудь необычной одежды. У меня был один костюм, простого серого цвета, который я не надевал уже года два. Ещё я достал светло-серую рубашку, чёрный галстук и чёрные ботинки. Сложил это всё на кровать. Единственная проблема с костюмом заключалась в том, что штаны на мне не сходились, но я умудрился втиснуться в них, а потом и в рубашку. Повязав галстук и надев ботинки, я стоял и обозревал себя в зеркале. Смотрелся я странно - эдакий перекормленный умник, погрязший в поедании пасты и втюхивании людям новинок гардероба - но для дела сойдёт. На себя я не был похож, что и требовалось.
Откопал старый портфель, которым пользовался изредка, и решил взять с собой, и ещё взял пару чёрных кожаных перчаток, на которые наткнулся в ящике шкафа. Ещё раз осмотрел себя в зеркале у двери, и пошёл на улицу.
На улице в пределах видимости не было ни одного такси, так что я пошёл на Первую-авеню, молясь, чтобы меня никто не увидел. Через пару минут поймал машину и отправился в верхний город второй раз за день. Но теперь всё было иначе - было темно, город освещали бесчисленные огни, на мне был костюм, на коленях лежал портфель. Маршрут был прежний, такая же поездка, но казалось, что всё происходит в параллельной вселенной, в той, где я не был уверен, кто я есть и что я делаю.
Мы приехали к Линден-Тауэр.
Махая портфелем, я бодро зашёл в фойе, где оказалось ещё больше народу, чем прежде. Я обошёл двух женщин с бумажными пакетами с едой в руках и направился к лифтам. Там подождал в группе двенадцати-пятнадцати человек, но постеснялся внимательно разглядывать их. Если уж я попаду здесь в ловушку или засаду, ну будь что будет, попаду так попаду.
Пока лифт вёз нас вверх, я чувствовал, как ускоряется пульс. Я нажал кнопку двадцать пятого этажа, собираясь по лестнице спуститься до девятнадцатого. Ещё я надеялся, что по дороге останусь в лифте один, но этого не случилось. Когда мы приехали на двадцать пятый этаж, в кабине оставалось шесть человек, и я обнаружил, что выхожу вслед за троими из них. Двое пошли налево, третий, мужик среднего возраста, в костюме, двинулся направо. Я шёл в нескольких шагах за ним и молился, чтобы он пошёл прямо, не свернул за угол.
Но он таки свернул, и я остановился, поставив портфель. Достал кошелёк и принялся в нём рыться, словно что-то ищу. Подождал пару секунд, потом снова поднял портфель и завернул за угол. В коридоре никого не было, и я издал вздох облегчения.
Но почти сразу за моей спиной раздался звук открывающихся дверей лифта и кто-то засмеялся. Я пошёл быстрее, почти сорвался на бег, и когда уже заходил в железную дверь, ведущую на пожарную лестницу, оглянулся и заметил, как два человека появляются в том конце коридора.
Надеясь, что меня не видели, я пару секунд постоял, восстанавливая дыхание. Когда почувствовал, что успокоился, потихоньку пошёл вниз по холодным, серым ступеням, шагая через одну. На уровне двадцать второго этажа услышал голоса, доносящиеся с пары пролётов ниже меня - по крайней мере, я думал, что слышу голоса - поэтому пошёл медленнее. Но больше ничего слышно не было, и я вновь набрал скорость.
На девятнадцатом этаже я остановился и поставил портфель на бетон. Я стоял и смотрел на груду картонных коробок без надписей, стоящих в нише.
Мне не обязательно что-то делать. Я могу прямо сейчас уйти из здания и забыть обо всём - пусть пакет найдут другие. С другой стороны, стоит его взять, и моя жизнь уже никогда не станет прежней. Это я знал наверняка.
Я глубоко вдохнул и сунул руку за коробки. Вытащил целлофановый пакет магазина АР. Убедился, что конверт до сих пор внутри, и что он полон. Потом сунул пакет в портфель.
Повернулся и отправился вниз по лестнице.
На одиннадцатом этаже я решил, что уже достаточно безопасно, чтобы выйти и остаток пути вниз проделать на лифте. Ни в фойе, ни на площади снаружи ничего не поменялось. Я вышел на Вторую-авеню и подозвал такси.
Через двадцать минут я стоял перед своим домом на Десятой улице.
Поднявшись в квартиру, я сразу же снял костюм и быстренько в душе смыл гель с волос. Переоделся в джинсы и майку. Потом достал из холодильника пиво, раскурил сигарету и пошёл в комнату.
Сел за стол и вывалил на него содержимое конверта. Для начала вытащил тонкую чёрную записную книжку, сознательно игнорируя наркотики и толстую связку пятидесятидолларовых купюр. Внутри были имена и телефоны. Некоторые телефоны были зачёркнуты - иногда совсем, иногда внизу или наверху были надписаны другие цифры. Я листал страницы туда-сюда, пока не узнал пару имён. Например, я заметил имя Дека Таубера, и ещё пара показались знакомыми, но в то же время лиц я вспомнить не мог.
Вернув записную книжку в конверт, я начал считать деньги.
Девять тысяч четыреста пятьдесят долларов.
Шесть пятидесяток я сунул в кошелёк.
Потом расчистил стол, сдвинув в сторону клавиатуру, и принялся считать таблетки. Я складывал их в горки по пятьдесят, и когда я закончил, их набралось девять, и ещё семнадцать таблеток. Используя сложенный листок, я сгрёб 467 таблеток назад в пластиковый пакет. Сидя, я разглядывал его, ничего ещё не решив, потом отсчитал десяток. Их я положил в горшочек на деревянной полке над компьютером. Остальные деньги и таблетки я сунул в большой коричневый конверт и отнёс его в спальню. Положил его в пустую коробку из-под ботинок на дне шкафа, потом накрыл её одеялом и кипой старых журналов.
После этого покрутил в голове идею принять одну из таблеток и с ходу решить одну из проблем. Однако решил воздержаться. Я устал, и мне надо было отдохнуть. Но прежде чем отправиться в постель, я сел на диван в комнате и выпил ещё пива, всё время разглядывая горшочек на полке над компьютером.
Глава 8
Хотя воспоминания уже начали размываться, сейчас, сидя в плетёном кресле в мотеле "Нортвью", я могу вспомнить следующий день, четверг, и ещё пятницу, как… дни - отдельные куски времени, у которых есть начало и конец… встаёшь, потом сколько-то часов спустя ложишься в кровать. Я каждое утро принимал по дозе МДТ-48, и каждый опыт проходил примерно так же, как в первый раз, что значит, меня почти сразу вшторивало, я всё время оставался в квартире и продуктивно - очень продуктивно - работал, пока его действие не заканчивалось.