Миссис Приппет откашлялась, прочищая горло, и произнесла громким шепотом, который слышали все, кто был в комнате:
- Доктор Данлэп хотел бы задать вам пару вопросов, мисс Кристиан, - и грозно добавила: - Доктор Данлэп - директор нашей больницы.
Кэнди думала, что этот учтивый и обходительный джентльмен сейчас пригласит ее к себе в кабинет, но он просто стоял и смотрел на нее в упор, так что ей даже стало неловко.
- Да, - сказал он, наконец, режущим ухо скрежещущим шепотом, тщательно выговаривая слова, - я, безусловно, хотел бы задать мисс Кристиан "пару вопросов".
Наверное, незачем и говорить, что его непонятная горячность еще больше смутила Кэнди.
Потом была долгая пауза, во время которой импозантный доктор буравил Кэнди суровым взглядом, словно проверяя, посмеет она сказать что-нибудь или нет. Пауза явно затягивалась; все, кто были в приемной, подались вперед, затаив дыхание, и даже уже не пытались скрывать своего бесстыжего любопытства…
Наверное, это был подходящий момент, чтобы Кэнди сама предложила доктору Данлэпу пойти к нему в кабинет, но она вдруг поняла, что не может вымолвить ни слова. Она беспомощно оглядела комнату и собравшихся там людей, что таращились на нее, и обернулась обратно к доктору с немой мольбой во взгляде…
Но доктор Данлэп то ли не понял этой мольбы, то ли ему было просто до лампочки. Он так и стоял, заложив руки за спину и широко расставив ноги, и, прежде чем обратиться к Кэнди, он пару раз приподнялся и опустился на носках - в точности, как Чарльз Лотон в "Мятеже на "Баунти"".
- Мисс Кристиан, - проскрежетал он все тем же режущим ухо шепотом, - два дня назад ваш отец поступил к нам в больницу с очень серьезной травмой черепа, он пережил шок, потерял много крови, и, вероятно, был сильно контужен… Ему нанесли страшный удар, задета передняя доля мозга - этот удар каким-то чудом не стал фатальным, но тем не менее теперь ваш отец может остаться умственно неполноценным до конца своих дней. - Доктор Данлэп умолк, сделал три глубоких вдоха, приподнимаясь при этом на носках, и продолжил, теперь уже - медленнее, но не менее высокопарно: - Вчера вечером, мисс Кристиан, в то время как ваш отец лежал почти при смерти, так что любое волнение, любое расстройство могло бы стать для него роковым, одна из наших медсестер, услышав шум, вошла в палату и обнаружила вас… полностью голой, и вы катались по полу, и корчились самым что ни на есть непристойным образом, и… и… и… СОВОКУПЛЯЛИСЬ С КАКИМ-ТО МУЖЧИНОЙ ПРЯМО ТАМ, НА ПОЛУ, В ПАЛАТЕ БОЛЬНОГО!
Услышав это разоблачение, люди, которые были в приемной, разом вздохнули - этак победно, чуть ли не с облегчением. А девочка с зобом даже хлопнула себя по бедру, как бы давая понять, что она с самого начала подозревала что-то подобное.
Последнюю фразу этого кошмарного обвинения доктор Данлэп выкрикнул в полный голос; его буквально трясло от переполнявших его бурных чувств, а именно - праведного негодования.
Миссис Приппет, регистраторша, заносчиво улыбнулась, а что же до бедной Кэнди - у нее вдруг подогнулись коленки, и она испугалась, что сейчас грохнется в обморок.
- Нет, - простонала она. - Нет… нет…
- Что?! - возмущенно вскричал доктор Данлэп. - Я говорю, что вас видели, вас с каким-то мужчиной, когда вы бесстыдно совокуплялись чуть ли не под кроватью вашего отца! Вас видели - вы меня слышите? Видели, как вы сношались, словно ГРЯЗНЫЕ СВИНЬИ!!! (Он снова начал кричать в полный голос, словно бесноватый проповедник во время острого приступа воинствующего благочестия.) НА ПОЛУ! ПОД КРОВАТЬЮ БОЛЬНОГО ОТЦА! ПОТЕРЯВ ВСЯКИЙ СТЫД!
- Нет, нет, - разрыдалась Кэнди. - прошу вас… пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА! Вы просто не понимаете…
- Я НЕ ПОНИМАЮ? - проревел доктор.
- Не понимает? - отозвалась эхом девочка с зобом, которая так распалилась, что даже вскочила со стула.
- Да! - выкрикнула Кэнди. - Вы не понимаете! Это не то, что вы думаете!
- Какая наглость! - воскликнула беременная.
- Она же отца родного могла убить - заниматься такими вещами у него перед носом! - добавил мужчина в бермудах.
- Я хочу, чтобы вы для себя уяснили, что здесь больница, а не… дом терпимости! - объявил доктор Данлэп.
- И бесстыжим распутницам тут не место …
- Ой! - воскликнула Кэнди, вздрагивая при каждом слове.
- И кстати, - вызвалась молодая монашка, - а как ее бедный отец получил травму? Кто ударил его… и почему?
Миссис Приппет согласно кивнула и с жаром проговорила:
- Да! Хотелось бы знать.
- Да, наверное, сама и ударила, - заявил молодой муж беременной жены.
- Или, может быть, не сама. А подговорила своего дружка, - добавила жена.
- Никто в здравом уме не пришел бы в палату больного отца, чтобы… чтобы… - доктор Данлэп пытался сохранять спокойствие и научную объективность, но пока он подбирал нужное слово, он опять распалился праведным негодованием и снова повысил голос: - ШЛЮХА! РАСПУТНИЦА! ПОТАСКУШКА!
- Простите, вы не могли бы сесть? - обратилась молоденькая монашка к девочке с зобом. - А то ей не видно! - она указала на свою старшую спутницу, которая подалась вперед, чтобы лучше видеть, что происходит у стойки, но явно была слишком слаба, чтобы встать.
Толстая девочка не стала садиться, но отступила в сторонку и даже оглянулась на пожилую монахиню, чтобы убедиться, что теперь она не загораживает ей обзор.
Для Кэнди, смущенной сверх всякой меры, все это происходило, как будто во сне: девочка отступила в сторонку и оглянулась… теперь ее пухлая рука больше не загораживала обзор… и Кэнди увидела беззубую пожилую монашку, которая вся подалась вперед, явно смакуя происходящее…
- Господи! - воскликнула Кэнди. - Это как будто кошмарный сон!
И она потеряла сознание.
Глава 7
Когда Кэнди упала, черноволосый молодой человек, который стоял в дверях, влетел в приемную и бросился к ней. Это был доктор Кранкейт - даже у себя в кабинете он услышал громкие возбужденные голоса из приемной и пошел посмотреть, что происходит.
Он как раз успел сообразить, что эта девочка, на которую доктор Данлэп обрушил лавину яростных обвинений, была дочкой мистера Кристиана - одного из его пациентов, - и тут Кэнди упала на пол…
Уже через пару секунд он стоял рядом с ней на коленях и щупал ей пульс, чтобы убедиться, что это обычный обморок, а не что-то серьезное. Потом он поднял глаза, не вставая с колен, и внимательно посмотрел на доктора Данлэпа.
Обычно доктор Кранкейт хорошо контролировал свои эмоции, так что многие его пациенты и даже коллеги считали его человеком бесстрастным и даже бесчувственным; но теперь, когда он обратился к директору клиники, его черные выразительные глаза горели яростью:
- Знаете, доктор Данлэп… - он умолк на мгновение и покачал головой, как будто не веря в происходящее, - …вы что, нарочно пытались довести эту девочку до обморока?! Это… это просто невероятно!
Миссис Приппет выскочила из-за своей стойки и тоже склонилась над Кэнди, которая уже открыла глаза.
- Вот, милая… вдохни поглубже, и тебе сразу же станет легче! - и она поднесла к носу Кэнди какой-то крошечный пузырек. Кэнди послушно вдохнула, а потом ее глаза вновь закрылись, а голова безвольно упала на плечо доктора Кранкейта. Пару секунд доктор лишь тупо смотрел на нее, явно не понимая, что происходит, а потом выхватил пузырек из рук миссис Приппет и осторожно понюхал, стараясь не вдохнуть содержимое.
- Вы что, совсем дура?! - прошипел он, возвращая пузырек регистраторше. - Это не нюхательная соль, это эфир!
Доктор Данлэп теперь приумолк - как и все остальные в приемной. Он не думал, что все так получится. За Кэнди он не тревожился совершенно, но ему было неловко перед людьми, которые стали свидетелями этой сцены. Как-то все неудачно сложилось - и явно грозило обернуться скандалом. И что самое неприятное: доктор Кранкейт тоже при этом присутствовал и теперь может это использовать, чтобы подорвать его (Данлэпа) репутацию в клинике.
- Да, вы правы, Кранкейт, - пробормотал он, - я потерял голову и вел себя по-идиотски… вот что, давайте перенесем ее ко мне в кабинет. Пусть полежит на кушетке, пока не придет в себя.
- Нет. Лучше давайте ко мне в кабинет. Я хотел бы с ней поговорить, задать пару вопросов, - сказал Кранкейт.
- Вопросов? - напрягся доктор Данлэп.
- Об ее отце, - поспешил объяснить Кранкейт. - И я хочу, чтобы, когда я пойду к нему на обход, она тоже пошла со мной. То есть, - ехидно добавил он, - если она вообще сможет куда-то пойти.
Доктор Данлэп не стал спорить. Чем скорее они укроются от посторонних глаз, тем лучше. Он подхватил Кэнди под мышки, доктор Кранкейт взял ее за ноги, и они вместе подняли ее с пола. Под хмурым взглядом Кранкейта Данлэп поменял положение рук - он держал Кэнди, просунув руки ей подмышки и положив ладони ей на грудь, потому что так было удобнее, а теперь ему пришлось взяться ей за подмышки, что было, наоборот, неудобно, - и они вынесли девочку из приемной.
Когда они положили ее на кушетку в кабинете у доктора Кранкейта, Данлэп выпрямился и неуверенно замер в сердитом молчании, не зная, что делать дальше.
Кранкейт поправил на Кэнди юбку, которая задралась высоко на бедра, и сказал:
- Наверное, вам лучше уйти. Если мисс Кристиан вас увидит, как только придет в себя, у нее может случиться истерика, - он глубоко затянулся своей сигаретой и выдохнул бледную струйку дыма.
Доктор Данлэп дернулся, как от удара.
- Да, - сказал он со слабым кивком, - но… но, Кранкейт… я бы хотел вас попросить… насчет этого случая… я… э… я надеюсь, что вы не станете… то есть, я понимаю, со стороны это смотрелось ужасно, но теперь дело закрыто, и я очень надеюсь…
- Да перестаньте вы всхлипывать! - перебил его Кранкейт с неприкрытым презрением.
- Всхлипывать?! - воскликнул старший доктор и тут же принялся хлюпать носом и заламывать руки, точно маленькая девочка. - Вам-то что, вам хорошо… сидите тут и указываете старику, что ему делать, чего не делать, выйти вон и не всхлипывать… Вы молодой, полный сил, ваша карьера только начинается, и сам черт вам не брат. Вам еще далеко до шестидесяти одного. Вы не отдали двадцать два года жизни этой больнице! У вас еще все впереди, - он опять всхлипнул, - а когда тебе остается всего-то несколько месяцев до пенсии…
Он умолк, хватая ртом воздух. Потом попробовал улыбнуться, но лишь болезненно скривил губы и продолжил уже спокойнее:
- Знаете, Кранкейт, я не такой уж плохой человек… да, я знаю, мы с вами во многом расходимся… насчет новейших методик, к примеру… или как надо поставить работу в больнице. Вы, наверное, считаете меня консерватором, который категорически не принимает ничего нового, или… или…
- …маразматическим старикашкой? - подсказал доктор Кранкейт, не стесняясь грубить.
Доктор Данлэп вздрогнул, и у него задрожали губы. Казалось, что он сейчас сорвется и завизжит, как обезумевшая обезьяна, но он все-таки взял себя в руки и проговорил очень спокойно и даже с достоинством:
- Вы, наверное, не поверите, - сказал он, - но в молодости я был таким же, как вы. Страстным, вспыльчивым… искренним… иногда даже грубым. Меня тоже бесили закостенелые старики, и я не боялся об этом высказываться. Вот точно, как вы. Наверное, поэтому я… хотя у нас с вами и были некоторые разногласия, с тех пор как вы пришли к нам работать… я… э… в общем, признаюсь вам, как на духу, вы мне всегда очень нравились. Иногда я испытывал к вам прямо-таки отеческие чувства. Как будто вы и вправду мой сын. (Доктор Данлэп аж сам поперхнулся, выдав это неожиданное откровение.) У нас с миссис Данлэп нет детей, - признался он. - Но если б у нас был сын, мне бы хотелось, чтобы он был похож на вас. Я даже не знаю, зачем я вам все это говорю… и особенно после всего, что было… - он резко умолк и взглянул на Кэнди.
Сладкая девочка лежала на спине и тихонько постанывала, как будто она просто спала и ей снился кошмар. В своем бессознательном сне она согнула ноги, и ее черная плиссированная юбка опять задралась, открывая умопомрачительный вид на голые ножки и белый мысочек шелковых трусиков, что скрывали чудесный горшочек с медом от нескромного взгляда доктора Данлэпа - потому что как раз туда-то он и смотрел.
Когда Кранкейт это заметил, он наклонился над Кэнди и снова поправил ей юбку. Его движения были уверены и спокойны, как будто эти аппетитные голые ножки принадлежали ему.
- Вот и славно, - сказал он, оборачиваясь к Данлэпу, - вот и оставайтесь хорошим мальчиком. Как вы сами сказали, вам осталось всего-то несколько месяцев до пенсии.
Это был хорошо рассчитанный удар. Данлэп весь побелел и болезненно сморщился. Однако он ничего не сказал, а взгляд у него стал печальным и кротким.
Кранкейта это заинтриговало. Что-то оно ему напоминало, вот только бы еще вспомнить - что именно.
И тут его осенило. Ну да, конечно же. Драть твою за ногу! Данлэп и вправду ведет себя так, как будто Кранкейт ему сын, а он, соответственно, его папа!
Да, точно. Кранкейт уже видел этот страдальческий взгляд, исполненный бесконечного отеческого терпения. В глазах собственного отца. Кранкейт вспомнил отца (который бросил их с мамой, когда Кранкейт был еще совсем маленьким), и на него накатил странный приступ раскаяния.
- Думаете, это приятно, - всхлипнул Данлэп, - когда тебя все критикуют, и придираются к мелочам, и готовы разодрать тебя на части за малейшую оплошность?
Кранкейт затушил сигарету в пепельнице и сказал:
- Я придираюсь не к вам. Это не вас, а вашу проклятую оболочку, в которую вы сами себя заключили, я пытаюсь сдрочить… э… то есть, содрать… то есть, нет… разодрать.
- И как это следует понимать? - оскорбился Данлэп.
- А вот так: вы всю жизнь подавляли в себе желание дрочить, мастурбировать. Вас всегда что-то сдерживало. Сперва матушка вам запрещала, потом - вы сами себе запрещали. Вы принадлежите к последнему "допотопному" поколению до того, как Фрейд открыл копуляцию; внешне вы - человек высоконравственный и добродетельный, но в душе у вас - настоящий отстойник развращенности, скотства и похоти.
Похоже, доктор Данлэп остался очень доволен таким анализом своей личности и даже как будто слегка оживился. Воспрянул духом. По крайней мере, Кранкейт проявил подлинный интерес - вдумчивый и серьезный - к его скромной персоне, и это был явный прогресс по сравнению с его прежним сарказмом.
- Вы сейчас говорили, что я мог бы быть вашим сыном, то есть вы как бы усыновили меня, символично, и поэтому я и завел этот разговор… "по-семейному", без обиняков, - сказал Кранкейт.
При словах "усыновили" и потом еще "по-семейному" глаза у доктора Данлэпа затуманились невыразимым блаженством. Он приосанился, расправил плечи и выпрямил спину - серией мелких толчков. Точно, как член при эрекции! - подумал Кранкейт и шагнул вперед, вытянув руки перед собой и сложив ладони чашечкой, готовый выступить катализатором известного процесса, но тут же одернул себя и опустил руки.
- А знаете что, мой мальчик, - сказал Данлэп, - вы очень верно подметили. Я всю жизнь только и делал, что сдерживал свои порывы. Меня учили, что секс - это что-то запретное, грязное и нехорошее, и, наверное, поэтому меня всю жизнь завораживали его символы - тело этой молоденькой девочки, например. А вы что чувствуете?
- В каком смысле?
- Ну, что вы чувствуете, когда смотрите на нее - вы, человек из молодого поколения, который, к тому же, упорно стремится избавиться от устаревших понятий и норм?
Кранкейт тупо уставился на Кэнди.
- Она похожа на Мерилин Монро на том старом календаре, - сказал доктор Данлэп, - если ее раздеть, будет один в один.
- Если бы вы прочли мою книгу, вы бы не спрашивали, что я чувствую, - сказал Кранкейт. - В пятой главе "Всем мастурбировать!" я категорически заявляю, что гетеросексуальные интимные связи есть причина и корень всех современных неврозов, неубедительная и затасканная иллюзия, которая смущает "эго" и сбивает его с пути истинного, и что мы должны приложить все усилия, чтобы эти интимные связи не поглощали бы нас целиком, а оставались на своем истинном месте - как дополнительное приложение к мастурбации, которая является единственной сексуальной моделью, позволяющей нам достичь полной самореализации и психического здоровья. Доктор Данлэп слушал очень внимательно.
- Это была очень смелая книга, - заметил он с отеческой гордостью и восторгом. - В ней вы бросаете вызов всем общепринятым взглядам на секс.
Кранкейт самодовольно улыбнулся.
- Конечно, - продолжил он, - для людей, вроде вас, у которых нет вообще никакой сексуальной ориентации, гетеросексуальные отношения - вполне логичная стартовая площадка. Это все-таки лучше, чем ничего. Теоретически, в этом нет ничего плохого, что вас тянет рассматривать тело этой молоденькой девочки. Наоборот, это очень хороший знак - что вы наконец-то решились дать волю своим подавленным побуждениям.
Доктор Данлэп встрепенулся и, уже не таясь, уставился на Кэнди, лежащую на кушетке, теперь - на боку. Она тихонько вздохнула и снова перевернулась на спину. Кэнди согнула ноги, и черная юбка опять соскользнула на бедра, открыв манящие белые трусики. Данлэп уже даже и не пытался изображать из себя добродетельного джентльмена - его глаза зажглись жадным, порочным огнем.
- У меня, разумеется, нету времени на все это, - сказал Кранкейт. - Слишком много работы.
Данлэп ничего не ответил. Он не сводил взгляда с соблазнительного белого мысочка, скрывавшего нежное, трепетное местечко.
- Да, нету времени. И, по правде, и не было. Сперва институт, потом - исследования и работа над книгой… ни романтических приключений… ни своей семьи… Об этом я, кстати, жалею - что не завел семью.
- Да? - сказал Данлэп, который, вообще-то, не слушал Кранкейта.
- Да. И я, признаюсь, был тронут, когда вы сказали, что питаете ко мне отцовские чувства. Видите ли… я не знал своего отца, - теперь в голосе Кранкейта появилась легкая хрипотца.
Данлэп ничего не сказал. Он, не отрываясь, смотрел на Кэнди - буквально пожирая ее глазами.
- Но вернемся к нашему разговору, - продолжил Кранкейт. - Вы кошмарно зажаты. И вы даже не осознаете, сколько бед доставляет вам эта зажатость, этот внутренний механизм, который вы изобрели, чтобы глушить в себе сексуальные побуждения. Вот почему я считаю, что это нормально, что вас тянет смотреть на голые ноги мисс Кристиан - сейчас это именно то, что вам нужно.
- Да, это именно то, что мне нужно, - повторил доктор Данлэп, как зомби, и подошел ближе к кушетке, на которой лежала сладкая девочка. Его руки слегка дрожали.
- Для вас будет в тысячу раз лучше, если вы удовлетворите это свое желание, а не задавите его в себе, чтобы оно потом долгие годы терзало ваше подсознание, - убедительно проговорил Кранкейт.
- Данлэп… ДАНЛЭП, вы что?!
Доктор Данлэп метнулся к кушетке и попытался сорвать с Кэнди трусики.
- Вы же сами сказали, что это "именно то, что мне нужно", - пробормотал он, смутившись.
- Да, но только в той мере, в какой ваши желания не затрагивают интересы другой стороны. Это очень существенное разграничение.
Доктор Данлэп все же снял с Кэнди трусики и швырнул их через плечо, так что они приземлились, словно шелковая белая бабочка, прямо на пишущую машинку Кранкейта. Теперь Кэнди была восхитительно обнажена от пояса и ниже. Директор больницы без колебаний развел ее ноги в стороны…
- ДАНЛЭП!