- Мне очень нужна твоя помощь. Никита, это ты?
- Да это я, привет.
- Слава богу, а я уж подумала, что с автоответчиком разговариваю! Только скажи сначала, ты ведь мой спасатель?
- Спасатель.
- Ты можешь меня спасти еще один раз?
- Да что случилось-то?
- Я в шоке!..
И Саша рассказала Никите очередную бредовую историю. Накануне вечером она получила от Пола сообщение малопонятного содержания, из которого следовало, что того зачем-то привезли в Коктебель, что у него нет с собой ни денег, ни паспорта и что ему срочно нужно в Москву. Паспорт следовало взять у Шона и Эда по такому-то адресу. А самого Пола разыскать в палатках на морском берегу.
- Постой, если я правильно понял, ты хочешь, чтобы я поехал с тобой выручать твоего жениха?
- Ну да, он там, это не шутка! И я одна не справлюсь.
- А он что, не может обратиться в какое-нибудь свое консульство, чтобы за ним прилетел вертолет?
- Он, видимо, не хочет, чтобы об этом узнали его официальные власти.
- По пьянке, что ли, попал? Он что, алкоголик?
- Он просто очень наивный.
- Но почему именно я?
- Потому что ты - спасатель.
- И это все?
- Еще потому, что в Москве у меня никого нет.
- А я могу подумать? У меня есть дела…
- Конечно, можешь! У тебя тридцать секунд. Я стою у вокзальной кассы, и уже подошла моя очередь.
Оба замолчали. Никита машинально считал про себя: пять, шесть, семь, восемь… Потом засунул руку в карман и достал рубль. "Орел - еду, - решил он, - решка - мягко посылаю ее на хрен". Монетка с тихим звоном взвилась в воздух и приземлилась в Никитин кулак. Он разжал пальцы. На него смотрела жирная единица и щекочущая ее справа невнятная ветка колокольчиков.
- Я еду, - сказал Никита. - Но у меня есть условие…
- Что угодно! - радостно прокричала Саша.
- Пока мы его не найдем, мы тоже будем жить в палатках и кроме поисков этого (как его там?) будем отдыхать, бухать и купаться.
- Замечательная идея! - сказала Саша. - Ты меня так выручишь, просто очень… Здравствуйте, девушка! Два до Коктебеля ближайших… Говори быстро номер паспорта… А докуда можно? Вот туда, пожалуйста, два. Нашел паспорт?! Записываю… Сегодня в ноль двадцать. Слышишь, Никита? В ноль двадцать на Курском вокзале. У меня зарядка кончается. До встречи!
И тишина.
Никите осталось только почесать лоб, а потом затылок. Ну и непосредственность! Вчера лишь воочию познакомились и даже поссорились, а сегодня на тебе, собирай шмотки, поехали через всю страну выручать жениха! "Я попал!"
А в это время Саша все еще стояла у кассы, прятала лицо в только что купленные билеты и задумчиво улыбалась.
Глава 6
Но где же Юра, что он поделывает посреди этого звонкого лета, которое плавится, как часы Сальвадора Дали? Где этот искатель женской ласки, этот свежевыбритый всезнайка-обольститель? Может быть, он занят написанием диссертации и бдит в Ленинской библиотеке или отправился на дачу помогать бабушке, ветерану войн и революций, взращивать огородные культуры? Да нет же, нет!
На следующий день после встречи в "Гоголе", примерно в час пополудни, Юра, разморенный и ленивый, лежал в кровати, свесив на ковер правую ногу За окном разгорался день, чирикали воробьи, с улицы несло асфальтом и свешескошенной травой. Юра крутил в руке сотовый телефон.
- Юрчик, иди завтракать, - раздавался голос из глубины квартиры. - Уже обед, а ты еще не вставал!
- Иду-у-у, - промычал Юрчик и свесил на пол вторую ногу.
- Нет, надо срочно написать эсэмэску, - сказал он, словно размышляя. - Срочно! - И перевернулся на живот. - Эсэмэска - это жанр любви!
"Но что написать? Писать надо конкретно и ласково, мои слова должны свидетельствовать о том, что я конкретный и ласковый мужчина, - терзался он. - Например: "Какое чудное утро, пригласи меня к себе домой" или "Я так хочу тебя, я иду к тебе". Нет, слишком откровенно. Но с другой стороны, женщины однозначно любят подонков".
- Юрчик, - опять раздался голос из кухни, - вставай, хватит лежать как корова.
- Встаю-ю-ю-ю, - сладким голосом пропел он опять и вернулся к мыслям о Диве. Он был ужасно рад всей этой катавасии с женихом, ведь именно благодаря неведомому ирландскому парню он познакомился наконец с девушкой, о которой можно только мечтать. И его ничуть не огорчило, что переписывался он вначале вовсе не с ней, а с ее подругой.
"Да, женщины любят подонков, - повторил он в сердце своем, - а я и есть крутой подонок!" - Он расправил плечи, поиграл мышцами на толстеньких руках и плюнул в открытое окно.
В последнее время Юра особенно страдал оттого, что не умел вести себя с девушками. Каждое утро, брея щеки, он сурово сводил брови и говорил своему отражению: "С этим надо бороться!" Ибо каждая девушка, с которой он знакомился, думала… В общем, он плохо понимал, что она про него думала, но явно было заметно, что девушки воспринимали его слишком серьезно. А это не соответствовало его романтическим представлениям о свободной любви.
Юра решил с этим бороться здесь и сейчас. Он еще восемь раз повернулся с живота на спину и обратно и написал:
)) Привет, милая Дива! Всю ночь думал о тебе! ПРИГЛАСИ МЕНЯ К СЕБЕ В ГОСТИ!
Расчет нашего обольстителя был следующим, если она говорит "да", он празднует победу своего нового "я", моется, кладет в карман презервативы, покупает бутылку вина и едет к ней сладко трахаться под стрекот вентилятора.
Отправив эсэмэску, он вытянулся на кровати и стал ждать ответа, рисуя в голове самые волнующие подробности предстоящей встречи: "Я зайду, а она будет вся такая красивая, я прямо с порога начну ее страстно целовать, она будет протестовать, но я буду ласков и настойчив, и она сдастся в моих сильных и нежных руках, и мы прямо в прихожей, на куртках с поваленной вешалки…" Его грезы перебил голос из коридора:
- Юрчик, Жулик сейчас описается!
- Сейча-а-а-с, - простонал он и с кислой физиономией встал с постели.
Как назло, эсэмэска шла два часа. Юра слонялся по квартире, ругал радиоактивный фон над Москвой, жару, а операторов сотовой связи вообще костерил на чем свет стоит. Ответ он получил в три.
)) Размечтался! - ответила Дива.
Юра аж подпрыгнул.
- И все?! - закричал он. - Это все?! Боже мой! Надо что-то делать!
Юра обхватил голову руками и написал длинную, запутанную эсэмэску, полную напускного недоумения: мол, он не понимает, к чему это странное слово "размечтался". А в конце выразил надежду, что сможет ее вытащить завтра в театр. После этого Юра совсем раскис и позвонил своему старому другу Митьке, мудрому библиотекарю.
- Объясни, почему меня опять послали?! - жалостно спросил он и рассказал историю с пацанской эсэмэской.
Друг долго смеялся, а потом сказал:
- Юрец, дорогой, запомни раз и навсегда, а лучше запиши: жизнь - это не порнофильм!
- Но почему?
- Сложно сказать, - ответил Митька, - сам страдаю!
Юра положил трубку. Надежды на то, что Дива снова ответит, практически не было. Вдруг телефон вздрогнул.
)) Завтра я не могу, - писала она. - Да и не знаю, как насчет театра, но встретиться послезавтра вечерком вполне реально.
Изможденный Юра, прочитав сообщение, устало повалился на кровать. Он обливался потом. Кое-что, это уже кое-что.
- Все-таки ты молодец, Юрий Николаевич, - сказал он. - Я тобой горжусь!
Назначенный Дивой день Юра провел в приятных хлопотах. Все утро он неистово мылся.
- Что это наш Юра моется? - недоумевал отец из-за двери ванной. - Никак на свидание собрался.
Потом Юра неумело утюжил джинсы и рубашку, долго выбирал между черными и белыми носками, отпарил ногти в соленой воде, надушился, но, сразу решив, что надушился слишком сильно, забегал кругами по квартире, выветривая запах. И наконец стал выбирать себе галстук.
У Юры был небольшой задвиг насчет московской романтики шестидесятых годов, когда столица была пустынна и молода, а по улицам разгуливали стиляги и целовали девушек, которые еще не знали, что нужно любить богатых. Поэтому он носил жирные галстуки и слушал группу "Браво".
Когда он уже поднес к губам рюмку коньяка, которую обычно для храбрости опрокидывал перед романтической встречей, зазвонил телефон.
Это была Дива. Без лишних экивоков она заявила, что прийти не сможет. Хотя и очень сожалеет. Что ее подруга Саша, с которой Юра переписывался и даже имел счастье однажды видеться, срочно уезжает в Коктебель выручать своего жениха, а Дива помогает ей собираться.
- Я тут покупаю для нее спальник и туристический коврик. Саш, так эта штука называется? Представляешь, она едет с этим Никитой, помнишь… Говорит, он - ее спаситель. Бедняжка тронулась умом! Так, а что еще надо туристу, кроме коврика? Миска, наверное?
- Лыжи с печкой и… "щемящее чувство дороги"! - выпалил Юра.
- Лыжи с печкой?!
- Печка с лыжами, - запнулся он и неожиданно для себя спросил: - А ты с ней едешь?
- Вообще-то не собиралась.
- По-моему, это суперская идея: поехать в Коктебель на несколько дней. Ты не находишь?
- Прикольно! - сказала Дива. - А не зря тебя Саша умненьким называет. Действительно, почему бы и нет? В Москве душно и скучно…
- А там море.
- Я знаю, что там море. Надо только купальник новый купить, - сказала она задумчивым голосом, - и шлепанцы.
- Так значит, едем?
Дива на несколько секунд замолчала, нахмурилась, но тут же развеселилась.
- А ты будешь себя хорошо вести?
- У меня есть медаль "За примерное поведение", - нашелся Юра.
- Смотри, проверю, - сказала Дива. - Вот Сашка будет в шоке…
Юра бросил телефон через всю комнату на кровать и высунулся в окно. Под ним, как дурачки, бессмысленно кивали головами каштаны, хлебали вечернее солнце ненасытные ромашки, а над домами катились флегматичные облака. Он засунул в рот соленый мизинец и задумался: "Надо назначать встречу с девчонками на пляже, - решил он. - Еду в Коктебель! Дива Дивой, а девчонок много не бывает". Он сел за компьютер, закинул за спину галстук и вошел на сайт знакомств. Нажал "Назначить новую встречу" и ввел описание: "Строить замки из песка с продолжением". "Неплохо, - подумал он. - Загадочно". Приглашаются все девушки Коктебеля. Их в ресурсе оказалось не так уж и мало.
- Загорелые, - сказал вслух Юра, пощелкав языком по нёбу, блаженно улыбаясь, - и, скорее всего, ненасытные. Как их можно осуждать? Южная кровь!
Проблемой было только определение места встречи. "Украина, Крымская область, город Коктебель" он ввел, но где там? В Интернете он прочел, что на коктебельском пляже, под горой Юнга, ежегодно устраивается клевый нудистский "День Нептуна". "Вот у Юнги и встретимся". Адата - через три дня. "Осталось только купить билет на поезд, - довольный собой, решил Юра, - похудеть и сделать интимную стрижечку".
…Жаль, что наша книга без картинок. Ибо на лицо Никиты, когда на Курский вокзал кроме Саши прибежали еще Дива с Юрой, стоило бы посмотреть.
- Надеюсь, мы не опоздали! - сказала запыхавшаяся Дива. - Мы решили составить вам компанию. Вы ничего не имеете против?… Сколько звезд? Мне это важно знать. Я немножко наспех собиралась…
- Что сколько звезд?
- Ну, гостиница, отель, где мы будем отдыхать!
- Миллиард тебя устроит - над головой? - буркнул Никита.
Дива засмеялась и потрепала его по голове:
- Эй, веселей! Я в курсе, что мы типа дикари. "Возьмите нас с собой, туристы". Это же классно! Экзотика. Мне Санька сказала. Я вообще ничего лишнего не взяла, только ложку да плошку. - У Дивы действительно был маленький тряпичный рюкзачок, выданный ей Сашей. - Зато у Юрия есть палаточка.
- Палаточка есть, каркасно-дуговая с тамбуром, - закивал Юрий.
- Веди нас, Сусанин-герой! - сказала опять Дива Никите. - Прочь из Москвы, к чертовой бабушке!!!
И процессия двинулась к поезду.
Первое, что они увидели в Феодосии, были трепетные огоньки города, отраженные в море.
- Купаться! - закричала Дива. - Надо быстро смыть с себя весь этот ужасный поезд! Туда, где вода!
На вокзале они купили винограда, потом кратчайшим путем спустились к морю. Последние метры они бежали, вопя и сбрасывая на ходу рюкзаки и одежду. Вода была прохладной. Сперва все четверо брызгались и орали как сумасшедшие, потом Юра с Никитой принялись плавать, а Дива и Саша, побултыхавшись, блаженно распластались на неустойчивой лежанке волн.
По небу беззаботно плавали звезды и искусственные спутники, было темно и пряно. Только выходившая временами из-за туч яркая луна позволяла разглядеть линию пляжа, белые пятна шезлонгов, пансионатские строения. С другой стороны бисером вспыхивала бесконечно длинная, как предстоящая жизнь, лунная дорожка.
Когда ребята выбрались из воды, они обнаружили, что рюкзака Никиты и след простыл. Сашин валялся на дороге, брошенный, очевидно, из-за своей тяжести. Все ахнули, Дива завизжала. Юра зачем-то побежал направо, Никита - налево, но не то что поймать - заметить никаких подозрительных личностей не удалось.
Вернувшись, они заново проверили свои вещи. Недоставало только Никитиного рюкзака. А пока они размышляли, как теперь быть, под пьяные крики веселящейся неподалеку молодежи и всхлипывание воды ловкие грабители подползли с другой стороны и втихую увели еще и оставшийся на время без присмотра пакет с виноградом.
- Ну и народ! - сказал Никита, заметив пропажу винограда, и сухо рассмеялся: - Таких отмороженных я еще не встречал!
Кто знает, может, это были проделки того самого бомжа, который пару дней назад направил интернациональный квартет музыкантов по неверному пути. Или дело рук мальчишек, тягающих вещи у лопо-ухих отдыхающих. Да и где, собственно, нет гопоты? Только в раю, наверное. Ну может, еще в Германии.
- Много там ценного-то? - спросила Саша.
- Да нет, самая малость, деньги, одежда, спальник и палатка, которых особенно жаль. А одежда… Даже не знаю…
Все сидели на песке подавленные и молчаливые в южной ночи, напоенной сочувствием и умиротворяющими запахами моря.
Никита встал, нагнулся и поднял штаны - единственное, что у него осталось, - стряхнул с них песок и сказал:
- Выше нос, ребята! Феодосия нам не улыбается. А мы рванем сразу в Коктебель. Там-то другое дело! Там наши!
Они вышли на дорогу и увидели нелепо раскрашенную "девятку" с колесами от "Нивы".
- До Коктебеля подбросите? - спросил Никита. Коротко стриженный частник в сетчатой майке, под которой топорщился крест на золотой цепочке, полулежа слушал радио "Шансон".
- Сто гривен, - процедил он сквозь сигарету.
- А не слишком?
- Восемьдесят - и поцелуй милых дам!
- Целуйся с "Запорожцем", обнимайся с унитазом! - выпалила Дива.
Все перевели на нее взгляды. У частника вывалилась изо рта сигарета.
- А что я такого сказала?
Сторговались на семьдесят, хотя водила всю дорогу ныл, что бензин ему обойдется дороже и что у него жена - дура. Так, под его нытье, они докатили до Коктебеля.
Коктебель дышал праздником. Главная улица этого маленького города, променад, по которой они шли, веселилась в карнавале курортной ночи. Никита с жадностью смотрел по сторонам: чайханы, маленькие закусочные, чаны с пловом, ряды благоуханных шампуров в мангалах, выставленных прямо на улице, россыпь лавчонок, торгующих вырезанными из можжевельника фигурками и расческами, - весь этот искрящийся набор причудливого крымского рая разом обрушился на него, на время лишил способности соображать.
Даже ночью чуть не на каждом углу хорошенькие девушки заплетали косички детям и взрослым, рисовали шаржи и портреты скучающих туристов с обгоревшими носами. На площади у дома Волошина играли музыканты, а вокруг толпились старые и молодые неформалы, пришедшие из своих палаток насладиться ночным весельем. Они приплясывали и потягивали домашнее вино из пластиковых бутылок. Рядом с ними в коктебельском водовороте крутились и прилично одетые люди из пансионатов и так называемого частного сектора: хорошо пахнущие высокомерные мужчины с украшениями, девушки с загорелой кожей и ярким макияжем, молодящиеся дамы с тщательно уложенными прическами.
Никиту отпустило. Он забыл про украденный рюкзак. Теперь ему, неимущему и свободному, хотелось оказаться своим в этом круговороте, с каждым поболтать, разделить всеобщий праздник и безделье.
Из всех забегаловок неслась разномастная музыка, сливавшаяся в сознании в единый гул, пахло мясом и пивом.
- Кушать, а потом думать! - решительно сказала Дива, и они ворвались в первую попавшуюся кафешку. Ели с жадностью, алчно хватались за кружки с пивом, делая огромные глотки. И конечно, сразу потяжелели и разомлели. Только Юра все не мог расслабиться и продолжал искоса присматривать за вещами, которые им разрешили сложить за барной стойкой.
После еды, уже нехотя, они пошли искать место для жизни.
- Это где-то в конце цивилизации, стопудово, - говорил Никита. - Скоро придем.
Он был в Коктебеле много лет назад, с родителями, отдыхал в писательском санатории, но, как ни странно, кое-что запомнил.
Неистовый праздник жизни все не утихал. Со всех сторон сыпались голоса зазывал: "Татуировки, боди-арт, пирсинг, гадаю… Татуировки, боди-арт, пирсинг, гадаю!" Они шли мимо, чувствуя себя чужаками, не зная, куда приткнуться и что их ждет впереди.
Когда прошли весь Коктебель и вышли на пляж, перед ними раскинулся целый палаточный город.
А за ним - еще один. Дальше, за выползшей к морю скалой, палатки начали понемногу редеть, стояли уже по одной в шеренге.
Здесь, на последнем отрезке пляжа, после бетонки, людей было совсем мало. Всего несколько человек. В двух местах горели костры, но разглядеть в южной черноте ночи ничего не удалось. По дороге им попался высокий длинноволосый парень. Шумно шурша галькой, он широким шагом шел навстречу. Увидев рюкзаки и сумки, парень обрадовался, показал им свободное место в самом конце пляжа, перед "грязями", предложил свою помощь в установке палатки и пригласил на портвейн. Он указал пальцем в сторону одного из костров и не двинулся с места, пока Саша твердо не пообещала ему, что они обязательно придут.
- Я же говорил, тут наши! - сказал Никита. - Палатку поставим - и к ним.
Поставить палатку оказалось не так-то просто. В кромешной тьме они стали ощупывать местность в поисках камней. Камни были слишком маленькие или крошились в руках. Пока остальные копошились с палаткой, Дива лежала плашмя на Сашином рюкзаке и обнимала его руками.
Наконец палатка была поставлена. Никита предложил идти к костру знакомиться, тем более что их так звали.
- Ну что, пошли, конечно, - сказала Саша. - Может, они что-нибудь слышали о Поле.
У костра, кроме радушного парня, оказалась еще и девушка.
- Вы откуда?
- Из Москвы.
- А мы из Перми, - сказал парень. У него были длинные курчавые светлые волосы и совсем мальчишеское лицо. - Мы молодожены.
Молодожены состояли в браке уже десять дней и рассчитывали провести весь медовый месяц в палатке. Их звали Ден и Танечка, и было им обоим по девятнадцать лет.