но скоро мы получим доклады от комиссий психоаналитиков, которые, как и комиссии по бедности, твердящие нам, что есть голодающие низы, будут убеждать нас, что, оказывается, есть и голодающие верхи, а потом все забудется до следующего, слегка эмоционального убийства или городских беспорядков, и тогда они снова будут собираться и излагать свои бестолковые экспертные заключения, потирая ручонки и исчезая, как говно в унитазе, ведь действительно, все это волнует их только до тех пор, пока не уляжется волна, и эти ничтожные психоаналитики, козыряя волшебными знаниями, морочат нас своим словоблудием, утверждая, что поскольку у вашей мамаши была косолапость, папаша ваш бухал, а в трехлетнем возрасте вам в рот накакал цыпленок, постольку вы и есть гомосексуалист или оператор штамповочного пресса, все, кроме правды, а правда в том, что есть люди, которых не устраивает, как эта жизнь протекает, и что неплохо было бы ее усовершенствовать, но нет, эти мозгоправы с их механическими побрякушками, которые со временем окажутся абсолютными фальшивками, будут продолжать твердить нам, что мы совершенно безумны и за это им надо хорошо платить, мы просто неправильно это воспринимаем, помните такие песенки?
ах, какой счастливчик я,
прожигаю жизнь почем зря,
потому что у меня
карман полон грез.
это все моя страна,
даже пусть и без гроша,
потому что у меня
карман полон грез.
Или так:
нет уж денег на счету,
и к друзьям уж не иду.
что же делать,
как же быть,
лучше свет я погашу
и во сне себя спрошу.
чего они нам не скажут, это что наших психопатов и наших убийц породил наш нынешний образ жизни, наш старый добрый чисто американский способ жить и умирать, черт, да то, что мы еще не поголовно выплескиваем свое помешательство наружу, это просто чудо! а раз прежде разговор шел совершенно серьезный, давайте закончим беседу о безумии дискотекой, как-то я был в Санта-Фе и разговаривал, ну, вернее, выпивал со своим приятелем, который слыл весьма известным психоаналитиком, и вот в середине очередной нашей пьянки я спросил его:
- Джин, скажи мне, я псих? давай, дружище, колись, я готов ко всему.
он допил свой стакан, поставил на столик и ответил:
- сперва ты должен мне заплатить.
тут-то я и понял, что по крайней мере один из нас уж точно псих, губернатора Рейгана и спортивных журналистов с нами не было, и второй Кеннеди был еще жив. но меня посетило какое-то странное чувство, я сидел, пил и ощущал, что не так все хорошо, что все плохо и будет плохо как минимум еще пару тысячелетий.
итак, мой друг в армейском камуфляже, теперь слово за тобой.
- хана, - сказал Андерсон, - мертвечина победила.
- мертвечина победила, победила, победила, - повторил Мосс.
- а кто в бейсболе победил? - спросил Андерсон.
- понятия не имею.
Мосс подошел к окну, выглядел проходившего мимо американца мужского пола.
- эй, кто там выиграл в бейсболе? - заорал Мосс, высунувшись из окна.
- "Пираты", три - два, - ответил американец.
- ты слышал, нет? - обратился Мосс к Андерсону.
- ага. "Пираты", три - два. мне интересно, кто победил в девятом заезде?
- это я знаю, - отмахнулся Мосс - Космонавт Второй, семь к одному.
- а кто наездник?
- Гарза.
оба присосались к своему пиву, они еще недостаточно окосели.
- мертвечина победила, - проронил Андерсон, отдышавшись.
- сказал бы чего новенького, - отозвался Мосс.
- пожалуйста: если в ближайшее время я не дорвусь до свежей пиздятинки, то совсем с катушек съеду.
- за пиздятину всегда приходится дорого платить, лучше забудь.
- знаю, но забыть не могу, уже начинает сниться полный бредос. будто я кур ебу в жопу.
- кур? как же их можно ебать?
- не знаю, во сне получается.
они снова переключились на пиво, два давних друга, обоим за тридцать, у обоих отупляющие работы. Андерсон был женат, но потом развелся, двое детей остались с матерью. Мосс женился дважды и дважды разводился, тоже наплодил безотцовщину, дело происходило субботним вечером у Мосса на квартире.
Андерсон швырнул опустевшую бутылку по длинной дуге, она угодила в огромную мусорную корзину, заполненную пустой пивной тарой.
- ты знаешь, - заговорил он, - некоторые мужики просто не уживаются с бабами, у меня никогда с ними не ладилось, сплошняком тоска зеленая, а когда заканчивается, меня как будто во все щели выебли.
- ты что, пытаешься шутить?
- да ты знаешь, о чем я: это все надираловка. трусы на полу, недоотстиранные от летнего поноса, она шагает в ванную победной поступью, а ты валяешься на кровати, как расползшаяся квашня, таращишься в потолоки думаешь: что вся эта хренотень значит? и потом остаток вечера слушаешь ее пустопорожнюю трескотню… а ведь у меня еще есть дочь, м-да, слышь, я, наверное, ханжа или педик, ну, или что-то в этом роде, как думаешь?
- да нет, брат, я понимаю, о чем ты. мне тут припомнился один случай, как-то приятель сосватал мне бабенку, ну я и завалил к ней с пинтой и с порога отстегнул еще десятку, мы неплохо покувыркались, я не рассчитывал там на всякие духовную близость, родство душ и тэ дэ и тэ пэ. просто опростал яйца, расслабился, лежу, таращусь в потолок, жду, когда она в ванную свалит, а она пошарила под диваном, вытянула оттуда какую-то ветошь и протягивает мне, чтобы я подтерся, значит, меня чуть не вывернуло наизнанку, эта чертова тряпка аж задубела вся. но я отыграл как профи, отыскал мягкое местечко и подтерся, знаешь, пришлось изрядно постараться, чтобы отыскать свободный пятачок на той тряпице, а она потом спокойно подтерлась этой же ветошью, я тут же свалил без оглядки, так что если ты хочешь назвать это ханжеством, валяй - я ханжа.
некоторое время они сидели молча, попивая пиво.
- но не надо впадать в крайности, - заговорил Мосс.
- мм?
- встречаются и хорошие женщины.
- МММ…
- да, понимаешь, тогда все идет правильно, у меня была одна такая подружка, боже, это было как в раю. никаких покушений на твою душу и всякое такое прочее.
- ну и что же случилось?
- она умерла совсем молодой.
- хреново.
- хреново, да. я чуть до смерти тогда не упился, они снова обратились к своим бутылкам.
- как это получается? - спросил Андерсон.
- получается - что?
- что мы с тобой соглашаемся почти во всем?
- так мы же как-никак друзья, я надеюсь, дружба - это и есть совпадение предрассудков.
- Мосс и Андерсон, команда, нам бы на Бродвей.
- зал будет пуст.
- да уж.
(молчание, молчание, молчание.) затем:
- пиво становится все больше похоже на мочу.
- ага… Гарза… я с Гарзой никогда не выигрывал.
- у него невысокие ставки.
- но теперь, когда Гонсалес больше не начинающий жокей и лишился льгот, может, Гарзе и дадут лошадей получше.
- Гонсалес… у него кишка тонка, плоховато в повороты вписывается.
- да, но он зарабатывает больше, чем мы с тобой.
- ну, это неудивительно.
- да уж конечно.
Мосс бросил пивную бутылку в мусорку и промахнулся.
- я никогда не был спортсменом, - пояснил он. - господи, в школе, когда собирали команду, меня брали предпоследним, кроме меня оставался только самый последний кретин. Винчелл - так его звали.
- е-мое, и что же стало с этим Винчеллом?
- теперь президент сталепрокатной компании.
- бог ты мой!
- хочешь узнать про остальных?
- валяй.
- отличник и герой, Гарри Дженкинс, сидит в Сан-Квентине.
- блин! кого же сажают - тех или не тех?
- да всех: и тех, и не тех.
- вот ты побывал за решеткой, как там?
- да как и везде.
- в каком смысле?
- ну, в смысле, такой же социум со всеми его прибамбасами. там все делятся по своему ремеслу, аферисты никогда не будут якшаться с угонщиками, угонщики с насильниками, а насильники с шишкотрясами. и вертикаль выстраивается по принципу - кто за что сел. вот, например, производитель порнухи стоит куда выше, чем, скажем, совратитель малолеток.
- ну а ты по какому принципу их делил?
- да по тому же - кто за что сел.
- ну хорошо, а в чем разница между парнем, владеющим огромным домом, и первым встречным на улице?
- парень с огромным домом - такой же лузер, только он хотя бы попытался.
- ладно, ты победил, мне нужна баба. Мосс отлучился к холодильнику, принес еще пару бутылок пива, откупорил их и сказал:
- баба, шлюха, пиздятина… какой-то базар пятнадцатилетних щеглов, я что-то совсем уже отгорел, не могу больше вникать во всякие там тонкости и деликатности, а некоторые мужики умеют от природы, знаешь, мне постоянно вспоминается Джимми Давенпорт. блядь, это было такое самовлюбленное говно и ничтожество, но бабы сходили по нему с ума. отвратительное и мерзкое существо, после того как выебет очередную дуру, он делал вид, что идет в ванную, а сам заглядывал в холодильник и давай ссать во что попало - в миску с салатом, в пакет с молоком, он считал, что это очень смешно, затем появлялась она, присаживалась рядышком, и ее глаза просто вылезали из орбит от любви к этому ублюдку, однажды Джимми привел меня к своей подружке домой и показал, как он это проделывает, все хотел сдружиться со мной, поэтому и открылся, иногда, кстати, и мне перепадало, с тех пор я усвоил, что большинство красивых баб всегда выбирают самых отвратных мудаков и очевидных фальшивок, или я просто завидую им и мое мнение предвзято?
- ты прав, брат, бабы любят фальшивок, потому что те красиво врут.
- отлично, допустим, это так и самка производит потомство от фальшивки - разве это не противоречит закону природы: сильный спаривается с сильнейшим? что это за общество, которое допускает такое?
- законы общества и законы природы - разные вещи, у нас противоестественное общество, поэтому скоро все полетит к чертям в ад. интуитивно бабы чувствуют, что всякие подонки более живучи в нашем обществе, поэтому они и предпочитают их. родить и вырастить ребенка - больше баб ничего и не волнует.
- значит, по-твоему получается, это из-за баб мы сейчас стоим на пороге ада?
- есть такое слово - "женоненавистник".
- а Джимми Давенпорт, значит, король.
- Король Ссыкунов. пизда предала нас, их крошечные яйцеклетки лежат вокруг нас штабелями…
- называй это - женоненавистничество. Мосс поднял бутылку пива:
- за Джимми Давенпорта! Андерсон поднял свою:
- за Джимми Давенпорта! они выпили до дна. Мосс притащил еще пару:
- за двух одиноких старперов, обвиняющих в этом всех баб…
- а мы ведь и вправду пара говнюков, - ответил Андерсон.
- это уж точно.
- слышь, а у тебя действительно нет на примете пары завалящих поблядушек?
- ну почему же…
- так может, попробуешь?
- ну ты и хмырь, - сказал Мосс, затем встал и поплелся к телефону.
он набрал номер и стал ждать.
- алло, Шарен? - ожил Мосс - ох, Шарен, это Лу… Лу Мосс… помнишь? ну, вечеринка на Кателла-авеню у Бринсона… жаркая была ночка… да я понимаю, что вел себя как скотина, но ведь потом у нас все получилось, помнишь? ты всегда нравилась мне, твое лицо, знаешь, я считаю, что твое лицо - это классика, нет, всего пара-тройка пива, как там Мэри Лу? она молодчага… знаешь, ко мне тут друг приехал… что? он преподает философию в Гарварде… без шуток… нет, не пидор… да, я в курсе, что Гарвард - это юридическое заведение! но где Элоизы, там и Ебеляры. что? "шевроле" шестьдесят пятого… да, только что выплатил последний взнос… когда? а у тебя сохранилось то зеленое платье с таким крученым пояском, свисающим до попки? да я не потешаюсь, действительно очень сексуально… и красиво, я постоянно думаю о тебе и о курицах, шутка, шутка… ну так как насчет Мэри Лу? отлично, здорово, только предупреди ее, что это очень вежливый тип. умный, скромный и все такое… о, это мой дальний родственник, кузен… из Мэриленда… что? да господи, у меня мощная и влиятельная семья!., серьезно? да не смеши меня, короче, он приехал, закончил свои дела и сегодня свободен, нет, естественно, он не женат! ну почему я вру? нет, все это время я думал о тебе - этот ниспадающий поясок, - я понимаю, что сейчас скажу банальность, но это класс, ты - высший класс, что шумит? радио и калорифер, сходить куда-нибудь на Стрипе? да ну, там одни пацаны желторотые кучкуются, может, лучше просто прихвачу банку с собой? ладно, извини, нет, когда это я называл тебя старухой?., господи, ну ты же знаешь меня и мой поганый язык… нет, я позвонил бы, но меня отправили из города, сколько ему лет? тридцать два, но выглядит он моложе, получил какой-то грант, скоро летит в Европу, преподавать в Гейдельберге. да кроме шуток… так, через сколько? отлично, Шарен. увидимся, сладенькая.
Мосс повесил трубку, сел и подхватил свое пиво.
- у нас в запасе один час свободы, профессор.
- час?
- час. они должны еще попудрить свои киски и все такое, сам знаешь, как это делается.
- за Джимми Давенпорта! - сказал профессор из Гарварда.
- за Джимми Давенпорта! - поддержал его оператор вырубного пресса.
они выпили до дна.
зазвонил телефон.
он сидел на полу на ковре, дернув за шнур, он стащил с тумбочки аппарат и снял трубку.
- алло?
- Маккаллер!
- оу?
- прошло уже три дня.
- с чего?
- с тех пор, как вы последний раз были на работе!
- я строю лейденскую банку.
- чего-чего?
- прибор для хранения статического электричества, придуманный Канеусом в Лейдене в тысяча семьсот сорок шестом.
он положил трубку и отшвырнул телефон, аппарат развалился, он прикончил очередную порцию пива и отправился просраться. обратно он вернулся, напевая:
- ля-ля! ля-ля-ля-ля! ля-ля-ля-ля!
уж очень ему нравился Херб А. и его "Т. Брасс", господи, что за мрачная меланхолия!
- ра-да! ра-да! ра-да-да-да!
он сел на ковер рядом со своей дочерью трех с половиной лет и пукнул.
- эй! ты ПУКАЕШЬ! - воскликнула малышка.
- я ПУКАЮ! - подтвердил он. оба посмеялись.
- Фред? - обратилась девочка.
- оу?
- а я что-то хочу сказать.
- валяй.
- у мамы из попы достают какашки.
- да ну?
- да, всякие мужики засовывают ей в попу пальцы и выковыривают оттуда какашки.
- ну зачем ты это говоришь? ты же знаешь, что этого не было.
- нет, было, было! я сама видела!
- принеси мне пива.
- ладно.
девочка выбежала из комнаты.
- ра-да, - запел Фред. - ра-да-да-да! ра! РА! дочь вернулась с пивом.
- дорогуша, а я тоже хочу тебе что-то сказать.
- давай.
- сейчас боль почти всеобъемлющая, когда она созреет до конца, я уже не смогу жить дальше.
- а почему ты не такой синий, как я?
- да я уже синий.
- нет, почему ты не такой синий, как я и цветы?
- ну, я буду стараться.
- давай станцуем под "Человека из Ламанчи", - попросила девочка.
он поставил "Человека из Ламанчи", и они пустились в пляс, он под шесть футов высотой, она в треть или даже в четверть от его роста, танцевали они порознь, кто во что горазд, и были очень серьезны, лишь изредка хохотали.
песня закончилась.
- Марти меня шлепнул, - сказала девочка.
- что?
- да, Марти и мама обнимались и целовались на кухне, а мне пить захотелось, я попросила Марти налить мне воды, а он не налил, тогда я заплакала, а он меня отшлепал.
- принеси мне пива!
- пива! пива!
он встал, прошелся по комнате, поднял телефон и повесил трубку, аппарат тут же зазвонил, он поднял трубку.
- мистер Маккаллер?
- оу?
- ваша автостраховка истекла, новая будет стоить двести сорок восемь долларов за год, оплатить вы должны заранее, у вас имеется три нарушения правил дорожного движения, каждое нарушение приравнивается к дорожно-транспортному происшествию…
- брехня собачья!
- что?
- за аварии платите вы, за так называемые нарушения плачу я, но эти парни на своих мотоциклах, которые защищают нас от нас же самих, должны в день выписать от шестнадцати до тридцати штрафных квитанций, чтобы оплачивать себе дома, новые машины, одевать и обвешивать побрякушками своих женушек, так что не впаривайте мне всякую чушь, я больше не езжу, а машину столкнул с пирса вчера ночью, одно только жалко.
- что это значит?
- это значит, что жалко, я не остался в этой ебаной машине, когда она пошла ко дну.
Маккаллер повесил трубку и принял от дочурки пиво.
- малышка, - сказал он, - возможно, в твоей жизни будет больше хорошего, чем в моей.
- я люблю тебя, Фредди, - сказала девчушка и обхватила папу, правда, ее коротенькие ручки не сошлись кольцом. - я раздавлю тебя! я люблю тебя! и раздавлю!
- я тебя тоже люблю, малышка! - отозвался Фредди и тоже обнял свою дочь.
девочка засияла вся, и если бы она была котенком, то наверняка замурлыкала бы.
- что за смешной мир, - пробормотал он. - у нас есть все, но мы не можем ничем воспользоваться.
они расселись на полу и принялись играть в игру под названием "Построй город", возник небольшой спор насчет железной дороги - на предмет того, как и кто мог ею пользоваться.
но тут в дверь позвонили, Маккаллер встал и открыл.
увидев входящих, дочь воскликнула:
- мама! Марти!
- собирай свои вещи, дорогуша, пора уходить.
- я хочу остаться с Фредди!
- я сказала, собирайся!
- но я хочу остаться!
- больше я повторять не буду! собирайся, или я надеру тебе задницу!
- Фредди, скажи ей, что я останусь!
- она хочет остаться.
- ты опять пьян, Фредди, я же просила тебя не пить при ребенке!
- ну, ты тоже пьяная!
- хватит, Фредди, - вмешался Марти и закурил. - и вообще, ты мне не нравишься. Я всегда думал, что ты наполовину педик.
- спасибо, что высказался на мой счет.
- просто не называй ее пьяной, Фредди, а не то я надеру задницу тебе…
- момент, я тебе что-то покажу, - перебил его Фредди и шмыгнул на кухню.
вернулся Фредди, напевая:
- Ра-да! Ра-да! Ра-да-да-да!
Марти увидел в руке Фредди кухонный нож.
- думаешь, эта штука тебе поможет, Фредди? да я затолкаю его тебе в жопу.
- без сомнения, только вот послушай, мне позвонила одна мадам из телефонной компании и сказала, что, раз я не оплатил последние счета, мой телефон будет отключен, я ответил, что не прочь был бы ее выебать, но она повесила трубку.
- ты это к чему?
- а к тому, что я тоже могу отключить, кого захочу.