- Я учился в стоматологическом техникуме. Потом начал принимать наркотики, стал все больше замыкаться в себе. И в один прекрасный день после очередного скандала директор пригласил меня к себе в кабинет и рассказал мне всю свою жизнь. Без морализаторства, без демагогии, как по-настоящему близкому человеку. Этого было достаточно. Я полюбил этого человека. Поверил ему. Что же главное? Умение найти душевный контакт с другим человеком. Я не знаю, можно ли этому научиться.
Кася:
- Мне пятнадцать лет. Извините, но мне смешно все это слушать. Так много учителей захотело вдруг нам помочь! Может, в варшавских школах и получше. Но когда я только начинала принимать наркотики, еще в средней школе, об этом знали все учителя. Помощь была: один раз мне вызвали "скорую", один раз послали за мамой. Вот и все. В школе я была посмешищем, пустым местом. Я не могу поверить, когда вы говорите, что хотите помочь.
Мужчина в очках:
- По отношению к наркоманам применяется особый метод. Их не выгоняют из школы за их дурную привычку. Куда там! Из школы выгоняют, когда, у ученика растет количество неудовлетворительных отметок либо если он пропускает уроки. Таким образом, статистики о тех, кого выгоняют за наркоманию, не существует, поэтому у нас нет полной картины.
Котаньский:
- Я приведу вам еще один пример такого "спасительного" вмешательства школы. Вон там сидит Марта. У нее были проблемы, и она решила себе помочь. Не очень внимательно посмотрев репортаж по телевидению, она вместо того, чтобы нанюхаться бутапрена, взяла его и выпила, в результате потеряла голос. Что же сделала школа? Упекла Марту в исправительно-трудовую колонию, где эту девочку многому научили, не только воровать. Общество бросило ее, она была никем, полным нулем. Хотите дальше?
Рафал:
- Когда я стал прогуливать уроки, из школы начались звонки. Маму, и без того не очень счастливую, вызывали к определенному часу, чтобы сообщить ей, какой я негодяй. Она уходила из школы вся в слезах. Никто никогда не пытался со мной просто, поговорить. Учитель спрашивает: "Почему тебя опять не было". Я молчу. А что тут скажешь? И через секунду уже вижу только спину этого учителя. Вы не способны даже подождать, подойти к ученику еще раз, чтобы все-таки был хоть какой-то результат. Пусть на десятый, сотый раз, но он это оценит.
Женщина в меховой шляпе:
- Если в МОНАРе вам создали такую замечательную атмосферу, то почему же вы продолжаете принимать наркотики?
Котаньский:
- Потому что они, извините, наркоманы. А кроме того, те, кто стал наркоманом с семи - десяти лет, еще не знает, что такое человеческое тепло. Месяца нормальной жизни недостаточно, человек еще не научился это ценить.
Анка:
- Директриса обзывала меня накроманкой еще до того, как я начала принимать наркотики. Она гораздо раньше начала меня запугивать. Я боялась школы! Училась, готовила уроки, но умирала от страха, что меня вызовут отвечать. Почему вы строите свой авторитет на страхе?
Женщина в берете:
- Нас никто никогда не учил умению ставить себя, хоть ненадолго, на место другого человека, чтобы понять его …
Котаньский:
- Но ведь все мы были молодыми и все боялись! Мы совершали и продолжаем совершать ошибки.
Экзальтированная дама:
- Это так, но нам в те годы было легче, крепкая семья - это было нормой, а теперь? Уже второе поколение вырастает с ключом на шее, так сказать, лишенное тепла. Неправда, что человек, рождается с высокими ценностями и понятиями, этому тоже нужно учить.
Женщина, до сих пор молчавшая:
- Моя старая мама, глядя на своих дочерей-учительниц, не может надивиться: они ставят своим ученикам так много отметок, но так мало о них знают. Учитель, поставленный на роль исключительно аттестующего, перестает заниматься формированием человека. Сколько раз на педсоветах мне приходилось просить учительницу, которая жалуется на ученика: "Похвалите его". А она мне на это: "Мне не за что его хвалить!"
Экзальтированная дама:
- Давайте начнем с этой минуты! Там, дома, нас уже несколько часов дожидаются дети и разъяренные мужья. Но мы все равно скажем своим ученикам: "Вы нам очень нужны, мы любим вас!"
Котаньский:
- Предложение красивое, но это сплошной идеализм, который ничего не изменит. Нужна конкретная программа воспитания чуткости у всех нас.
Экзальтированная дама:
- А разве принять все это близко к сердцу - не программа?
Роберт:
- Вот этого отношения маленький ребенок ждет от своих учителей еще в начальной школе. В старших классах нам нужно взаимопонимание, одобрение, но без лишних восторгов. Хотя могу поспорить, что учитель никогда не спросит меня, о чем я думаю, а только скажет, какой я плохой.
Женщина в жакете:
- Вы, молодые, не имеете права судить наше поколение. Кто вам дал такие права? Ваша программа - это программа отрицания!
Невзрачная женщина:
- На нас тут кричат, оскорбляют. Нельзя кричать на людей, если хочешь от них чего-то добиться.
Котаньский:
- Люди, о чем вы говорите! Мы собрались здесь затем, чтобы рассыпаться друг другу в комплиментах или чтобы решать что-то конкретное? Вот дама считает, что я хам и веду себя недостаточно учтиво. А я вам отвечу! Я пришел сюда ради этих молодых ребят, они меня волнуют, вместе с ними хочу найти выход. А вы? Чего вы хотите?! Отсидеть положенное и отправиться домой! У меня уже не хватает на вас сил! Посмотрите, сколько человек осталось в зале. Больше половины ушло!
Голос из зала:
- Но нам с утра на работу… У нас семьи, свои обязанности!
Котаньский:
- Эта встреча - еще одно фиаско, и я вряд ли когда-нибудь решусь на подобное мероприятие!
Девушка в очках:
- Окружные отделы просвещения с пониманием отнеслись к проблеме накромании, были приняты обращения на эту тему. Большинство думает, что этого достаточно…
Женщина в берете:
- Почему Котаньский все время увиливает? А что он сам предложил конструктивного?
Блондинка с кудряшками:
- Я молодая учительница и хочу всем вам сказать, что я растеряна, я в отчаянии! Да, именно в отчаянии! Я пришла сюда, потому что надеялась встретить здесь людей, которых хоть что-то волнует, которые чем-то увлечены. Я работаю в Союзе польских харцеров, и мои коллеги по школе смеются надо мной, они окрестили меня придурошной. За что? За то, что я хожу с детишками в походы, остаюсь с ними заниматься после обеда, За то, что я все праздники провожу с теми из них, которые иначе даже в Сочельник сидели бы в полном одиночестве. Коллеги считают меня глупой. Мне всего лишь 23 года, у меня еще не все получается, но я ни от кого не вижу помощи! Что мне делать дальше?
Эстрада:
- Мы с вами, все о’кей!
Мужчина в очках:
- У меня конкретное предложение: давайте издадим лигу энтузиастов!
Блондинка с кудряшками:
- Я знаю, о чем думают мои коллеги-женщины: да, ей легко, у нее нету семьи. Да, но у меня тоже хватает дел и-обязанностей! f‹
Женщина в красном жилете:
- Я не разделяю вашего негодования по отношению к ведущему. Он умеет понимать молодежь и говорит с ней на ее Языке. Допустим, найдется другой председатель собрания, который окажется большим конформистом и покравится вам. Но будет ли от этого лучше самим наркоманам?
Женщина в жакете:
- Учителя тоже люди.
Котаньский:
- Значит ли это, что к учителям не следует от носиться всерьез?
Девушка в очках:
- Давайте помиримся и, невзирая на личные антипатии, создадим общий фронт. До сих пор я делала в жизни то, что умела и как умела. Я верю, что с вами мне будет легче. Даже если нас наберется всего десять человек, все равно - давайте объединимся! Это нельзя так оставлять!
Женщина в жакете:
- Ничего подобного мне даже в страшном сне не могло присниться. Столько унижения я еще в жизни не испытывала!
Павел:
- Но …
Женщина в жакете:
- Молчи, не перебивай! Где культура, где воспитание?! У нас разный уровень знаний, интеллекта, разный опыт. Меня судят молодые люди, которые ничего не делают, которым нечего предложить. Их засосала наркомания, но это результат их лени, бездействия, глупости, а теперь нас заставляют им помогать. Это ужасно!"
Марок Котаньский