Все уже позади. Я даже не думала, что это так гладко пройдет, боялась страшно. Аптека находилась в каком-то глухом месте. Мы прошли с черного хода. Альфа сбил замки, Я тоже зашла внутрь, собирала банки с "кодой". Альфа искал "майку", "дороту" и "гуму", остальные стояли на стреме. Альфа наверняка заранее знал, где какой товар. Он прекрасно ориентировался в этой аптеке. Каждый получил по небольшой доле, и мы разошлись. Остальной товар Альфа забрал с собой. Отдаст нам позже, когда легавые немного поутихнут. Вернувшись домой, написала письмо Анне. Я должна была ей обо всем написать. Это ужасно. Я становлюсь преступницей.
4 ЯНВАРЯ
Сижу на морфине, чтоб не думать о том, что я натворила. Потому что, когда его действие слабеет, начинается кошмар.
Я вступила на преступный путь. Да, я совершила преступление. Любимое, единственное дитя своих родителей, воспитанное в любви и для высоких целей. А что теперь? Привет вам, тюремные стены. Но я не хочу за решетку, не хочу так же сильно, как хочу колоться. До чего я еще докачусь в своей жизни, что еще такого совершу, чтобы уже даже не чувствовать ненависти к самой себе и быть способной только на то, чтоб себя убить?
Я должна сидеть тихо, как будто ничего не случилось. Так велел Альфа. Вот я и сижу, спокойно беру насос, разбиваю стекляшку и аккуратно накачиваю сантиметры. И верю в то, что меня не посадят.
5 ЯНВАРЯ
В школу я все время хожу под кайфом. Но пока еще могу контачить с людьми. Хочу все-таки сдать выпускные экзамены. Не знаю, зачем, но хочу.
Пока все тихо. На допрос нас никто не тащит. На меня они могут выйти, только если кто-то настучит. Я же вольный стрелок, колюсь в одиночку, контактов почти ни с кем не поддерживаю. Вполне безопасная ситуация, но иногда недостает людей. Особенно наркоманов. Они, по крайней мере, меня не осуждают.
10 ЯНВАРЯ
Анна ответила на мое письмо. Она уверена, что в конце концов нас все равно поймают. Я не хочу угодить за решетку. Она считает, что я должна вернуться в санаторий и там закончить школу. Ей кажется, что еще не поздно. Хочет ко мне приехать поговорить.
Я была у врача и призналась, что колюсь. У меня увеличенная печень и еще что-то с сердцем. Врач прописал мне какие-то укрепляющие лекарства, но я видела, что он не в силах мне помочь.
Мажена написала, что я должна вернуться в отделение. Коган тоже хочет, чтобы я приезжала себя спасать. Не знаю почему, но я чувствую, что уже слишком поздно. К тому же наркотики держат, сейчас у меня столько дарового товара. Мажена пишет, что несколько человек загнулись на "гере". Она думает там остаться до мая и выписаться к началу сезона. Может быть, мы еще повстречаемся где-нибудь на маковом поле.
13 ЯНВАРЯ
До четырнадцати лет я была ребенком. Как все, ходила в школу, приносила пятерки и слушалась учителей. А потом оказалась, что взрослых слушаться не стоит. Тогда я прислушалась к самой себе и в итоге потерпела поражение. Полный крах. Так тому и быть. Я перестала воспринимать аргументы взрослых. Им вздумалось вмешиваться 8 мою биографию. Идиоты, они не хотели меня понять. А ведь я каждый день криком кричала о помощи. Но тогда они были глухими и слепыми. И вот теперь мы все вместе приближаемся к финалу - они от старости, а я от молодости. Я, молодая, должна уйти, далеко-далеко, в никуда. Мимо на моем пути проносятся, как дорожные знаки, морфиновые столбики, героиновые указатели. Я приду туда одна, в полном и осознанном одиночестве. Как и все мы. Там я встречусь с Филиппом. Филипп, когда ты в первый раз вколол мне иглу, я верила, что ты открываешь мне счастье. Но ты уже тогда знал, что убиваешь меня. И радовался, что когда-нибудь тебе не придется помирать в одиночку.
15 ЯНВАРЯ
Наверное, мне надо сначала пойти в больницу и выгнать из себя отраву, если я на самом деле хочу сдать экзамены. Нельзя так сильно подогреваться, никакая учеба теперь в голову не идет. Скоро каникулы. Поеду в какую-нибудь больницу, а маме скажу, что собралась с подружкой на море. Я давно хотела посмотреть на море зимой. В санаторий возвращаться неохота. Надо будет все это как-нибудь устроить.
Учителя как-то странно на меня поглядывают. В последнее время я стала очень вспыльчивая, наркотики меня добивают, да и дозы я уж слишком взвинтила.
24 ЯНВАРЯ
Стало тяжело с левой веной. На ней появились такие сросшиеся жгуты, я их иглой чувствую. Поэтому начала колоться в запястья. Но остаются следы, прямо не знаю, что делать. Длинными рукавами их не прикроешь, и какой длины должны быть для этого рукава? Тогда я попыталась колоть левой рукой в правую. Понемногу стало получаться. Иногда колюсь в ступни, правда, потом больно ходить. Вчера товар кончился. И весь народ как испарился. Я места себе не находила. У меня еще от Филиппа осталось несколько разовых бланков. Пришлось рискнуть. Выписала себе "майку", оделась поприличнее и отправилась в аптеку. Пока подавала рецепт, взмокла от страха. Но все прошло гладко. Я взяла товар и спокойно вышла из аптеки. По дороге забралась в общественный сортир и прямо там всадила себе иглу. Но я до того перепсиховала и выдохлась, что потом долго еще не могла оттуда двинуться. Не гожусь я на такие фокусы.
25 ЯНВАРЯ
Приехала в психиатрическое отделение. Меня отправили на "прочистку". Пробуду здесь две недели. Пока все о’кей, потому что я еще в кайфе, еще ни чего не началось. Лежу вместе с двумя шизофреничками. Но они вроде смирные. Здесь нет особой палаты для наркоманов. Просто женское отделение. Брожу по коридору. Коридор здесь - главное место встреч и разговоров. На дверях нет ручек, окна без решеток.
Я уже побывала на предварительной беседе у врача. Он спрашивал, что я намерена делать после школы. А у меня в голове одно - наркотики. Этого я, конечно, ему не стала говорить. Сочинила какую-то байку, что собираюсь дальше учиться, что хочу жить по-человечески. Не знаю, поверил ли он мне. Впрочем, это не имеет никакого значения.
26 ЯНВАРЯ
Чувствую, приближается мое веселье. Уже начинаю потеть, появились первые боли в мышцах. Скоро полезу на стенку. Врач назначил мне капельницу. В капельницу обычно добавляют немного "майки". Кроме того, в меня еще всаживают психотропы. Под этой капельницей я не могла долго выдержать. Но чуть-чуть полегчало.
Шизики с большим интересом за мной наблюдают. Одна спросила, что со мной такое. Я ее напугала, сказала, что это смертельная болезнь.
Ночью, разумеется, не сплю. Гуляю по коридору. Вокруг тишина. Это отделение не для хроников, а только для таких, у кого еще есть надежда вылечиться. Медсестра пыталась затащить меня в постель, грозилась привязать. Я спряталась в палате, подсчитываю, сколько это еще продлится. И пишу дневник. Когда я пишу, мне легче. Пиши, Баська, может, как-нибудь продержишься. Может быть, ты не так уж и влипла.
12 МАЯ
Письменный экзамен прошел нормально. Остались устные. Я почти не колюсь, хотя опять начались бессонные ночи. Как долго можно не спать? Неделю, две, месяц? Смешно, но все письменные экзамены я сдала на пятерки. Жизнь смеется надо мной.
21 МАЯ
Вот и кончились экзамены. Что я чувствую? Ничего. Устный сдавала при директоре, том самом, который когда-то выставил меня из этой школы. Но я вернулась в нее, чтобы сдать экзамены.
Итак, я получила, что хотела. Теперь можно спокойно колоться. Родители хотят, чтобы я поступала в институт. Надо что-то решать.
22 МАЯ
Я поехала в Варшаву, и Мажене. Она устроилась няней к ребенку и живет у этих людей. Сидит на игле. И сама делает "компот". Мы вместе вкололи себе ее "компоту". Он очень сильный. Лучше морфина, и чувствуешь себя отлично.
Заходила к пани Марии. В конце концов я ей призналась, что колюсь. Она сказала, что это уже конец. Эксперимент с Баськой не удался. Что ж, бывает. Я разговаривала с Котаном по телефону. Он расстроился из-за меня, спрашивал, не хочу ли я приехать в МОНАР. Я отказалась. Это был очень грустный разговор.
23 МАЯ
Я поехала в санаторий проведать Беату. Без Котана отделение постепенно превращается в психушку. Врачи меня спрашивали, зачем мне нужны мои пятерки на экзаменах, если я все равно сижу на игле. Они не очень-то горели желанием со мной разговаривать. Кто я для них, очередной провал? Нет. Очередная проигранная жизнь.
Я вернулась к Мажене. Мы опять грелись ее "компотом". Мне еще есть куда возвращаться. А Мажене некуда идти, у нее уже нет дома. Родители отказались от нее очень рано, гкимоему, чересчур рано.
24 МАЯ
Я хотела повидаться с Анной, но она куда-то уехала. Жалко. Мне сейчас так нужно было бы с ней поговорить. Достояние преотвратное. Я поняла, что для меня уже все кончено. Школа позади, и остались одни наркотики. Что-то оборвалось.
Я попрощалась с Маженой и уехала.
3 ИЮНЯ
Насчет института я родителей одолела. В этом году никуда поступать не буду. Конечно, надо бы взять себя в pyки, но сейчас это невозможно. Хотя, все, наверное, возможно. Узнала, что еще несколько человек умерло. Редеет старая наркоманская гвардия. Слишком много стало наркотиков, а в больницах для нас не хватает мест. Но ведь дело-то не а этом. Причина совершенно в другом. Наверное, все начинается с развала дома. Похоже, так оно и есть.
14 ИЮНЯ
Ну как подле этого не верить в чертову дюжину?! Вчера мне назвонила одна знакомая наркоманка. Мы, собственно, и знакомы-то как следует не были. Она умоляла прийти к ней и вколоть дозу. Сама не могла попасть в вену.
Я пришла. Это уже абсолютная развалина. Намучилась с ней, пока вколола ей этот проклятый укол. Она была дома одна. А сегодня я узнала, что она умерла. Ведь это я ее угробила!
Нет, это невозможно! Она умерла, потому что уже не могла больше колоться. Она уже была конченым человеком. Для нее это была последняя капля.
Не могу найти себе места. Хочется выть в голос.
Анна пишет, что не хочет терять со мной связь. Почему она так за меня борется? Она единственная, кто еще верит. Но это бессмысленно. Все бессмысленно. Анна, я убила человека! Скольких я еще убила? Моя жизнь - это мое дело, но других я не имею права убивать. Сколько уколов я вколола своим подругам? И каждый из них мог стать последним.
25 ИЮНЯ
Снова мой день рожденья. На сей раз мне стукнуло двадцать. Анна думает, что я совершила еще одно преступление. Она на меня очень злится. Она права, как всегда. Все вокруг меня правы. Я несправедлива. Анна все еще хочет меня спасти.
26 ИЮНЯ,
Я была у Альфы. Получила свою долю товара. Он смотрел на меня и усмехался - наркоманка с аттестатом зрелости. Он тоже когда-то сдавал экзамены на аттестат, только, наверное, уже сам этого не помнит.
Альфа был сильно подогретый, бормотал что-то о Боге, о пути к спасению. Похоже, он уже вышел на этот путь, прямо на небо. Ведь для наркоманов Ад - на земле, Чистилище они проходят в момент смерти, вся отрава выходит из них с последним вздохом. А потом они погружаются в свое долгожданное, насквозь пропитанное наркотиками, блаженство.
Я вколола себе дозу прямо у Альфы на глазах. Он вздрогнул, как-то удивленно посмотрел на меня и расплакался. Но меня в этот момент уже ничего не трогало. По дороге домой я начала блевать прямо на улице, в подворотнях, где попало. Организм отвык от "майки". Блевать было нечем, и я страшно мучилась. Слишком перебрала. Это из-за Альфы. Нет ничего ужаснее, чем вконец опустившийся наркоман,
27 ИЮНЯ
Звонила Анна. Она приезжает послезавтра. Наконец мы сможем поговорить. Я сижу на "майке", но, наверное, перейду на "компот". Он мне пришелся по вкусу. Что может быть лучше польской "геры"! Видно, это уже настоящее приближение конца. Но ведь ты сама этого хотела, Баська. Ты мечтала улететь, отключиться в долгом сне.
28. ИЮНЯ
Я договорилась с одним кокаинистом махнуться. Он мне даст "майкиэд, если я достану ему "коду". Я придумала, как это сделать. Отправилась к глазному в больницу, перед этим растерла себе глаз. Пока я сидела у него в кресле, приглядела на подносе две бутылки. Они-то мне и требовались. Правда, взяла только одну. Мы махнулись, а потом он мне еще дал попробовать "коку". "Кока" - вещь хорошая, но я предпочитаю свой товар.
Возвращалась я от него такая веселая, бодрая. По дороге встретила свою старую знакомую. Она сидит на "роликах". Никогда еще не видела наркомана в таком отупелом состоянии. Разило от нее страшно. Я ей посоветовала полечиться в МОНАРе, вызвалась сама ее отвезти, но до нее это вообще не дошло. Ей только одного надо было, чтоб я ей "рольки" достала.
29 ИЮНЯ
Целый день мы провели вместе с Анной. От нашего долгого разговора я совсем приуныла. Она все предлагала мне разные виды лечения, но, правда, в конце концов, сама поняла, что со мной каши не сваришь. Твердила, не переставая, что, пока еще не поздно, все зависит от меня, что я смогу победить, если только по-настоящему захочу. Она испугалась, что все это на самом деле может закончиться трагедией.
Анна уезжала очень грустная. Мне тоже было грустно, а может быть, я просто разозлилась на саму себя? В очередной раз отказалась от помощи, хотя так сильно ее ждала.
Я очень изменилась. Чувствую, что перешагнула через какой-то страшный барьер. Я уже не могу контролировать собственные поступки. Еще больше замыкаюсь в себе. По сути дела, уже ни с кем не разговариваю. Анна считает, что я сама отнимаю у себя шанс, шаг за шагом упорно себя уничтожаю. Навязчивая идея смерти? Возможно. Я уже не могу остановиться. Я умерла заживо, превратилась в какой-то автомат, без воли и без чувств. Задача № 1-достать наркотик, задача № 2 - вколоть его в вену, задача № 3 …
Я проиграла. Наверное, я и не могла выиграть.
20 ИЮЛЯ
Приехала в Варшаву. Мажена написала, что ей плохо. Она села на большие дозы. Подхватила желтуху. Я отвезла ее в больницу, но перед этим мы с ней вместе укололись, причем из одной машины. Будем надеяться, что меня пронесет.
Я была у Анны. Она уже не уговаривала меня лечиться. Сказала только, что ей бы хотелось доказать мне, что жить стоит. Если бы я сама захотела жить! Поехала к Беате. Она опять на воле. Снова пошли воспоминания. Практически никто так и не вылечился. Кажется, Беата уже понимает, что по уши влипла.
21 ИЮЛЯ
Я поехала в МОНАР одна, Беата не захотела. В МОНАРе теперь новые порядки. Никто уже не возвращается через каждые полгода, как это было. Раньше все время кто-то возвращался, и всегда почти одни и те же.
Котан неплохо держится, как всегда, полон оптимизма. Но на меня он разозлился из-за наркотиков. Я чувствовала, что он очень верил в меня. Ведь когда я выписывалась, меня все считали первой вылечившейся наркоманкой.
4 АВГУСТА
Нас накрыли. Я точно не знаю, про какие аптеки им известно, но Альфу уже забрали. С ним еще двух наркоманов. Обо мне они пока еще не знают, но это вопрос нескольких дней. Без наркотиков Альфа начнет всех закладывать. Скажет все, что им будет нужно.
Рано или поздно это должно было случиться. Я унесла из дома все улики. Сейчас каждый будет спасать только свою шкуру.
Какая гадость.
15 АВГУСТА
Несколько дней назад за мной пришли. Сделали обыск. Родители … Я даже не успела с ними попрощаться.
Сейчас сижу в предварительном заключении. Адвокат добился, чтобы мне разрешили вести дневник.
Камера крохотная, двухэтажные нары, параша и окно величиной с кулак. Правда, без решетки, ко через него разве что крыса может пролезть. Пока что кое-как держусь, еще не успела всерьез подсесть на иглу. В камере я самая молодая. Вместе со мной сидят еще три заключенные. Одна - за убийство мужа, другая - проститутка, а третья-воровка. Отличная компания. Анна, ты была права, здесь кончается человечность. Пока что с нами ничего не делают. Надзиратели?. Мы им жить не мешаем, и они к нам не лезут.
16 АВГУСТА
Просыпаюсь утром на нарах. Странно, но я даже как-то спокойно все это переношу. Сидим все вчетвером, уставившись друг на друга или просто в стенку. Надзиратель время от времени нас проверяет. Три раза в день дают поесть, а в остальное время сидим себе и прозябаем. Я ни о чем не думаю. Ни о прошлом! ли о том, что будет дальше. О том, что происходит со мной сейчас, тоже не думаю. Наверное, до меня еще не дошло, что я в тюрьме. Только иногда вдруг находит ужасный страх, панически начинаю бояться, сама не знаю чего. В такие минуты мне кажется, что я вот-вот умру или сойду с ума. Действительность - как мыльный пузырь, если посильнее выдохнуть - все исчезнет. Не исчезнет только страшный призрак - грязный, окровавленный шприц. Это все, что от нас останется. И еще, может быть, горечь в сердцах близких. Горечь от пустоты, которая после нас образовалась.
17 АВГУСТА
Меня повезли на очередной допрос. Альфа раскололся. Я долго отказывалась давать показания. Но, в конце концов, адвокат сказал, что я должна признаться. Тогда он постарается меня вытащить из-под следствия по состоянию здоровья.
Я рассказала по порядку про все ограбления. А они начали спрашивать еще о каких-то других. Им захотелось пришить мне сразу все аптеки. Вопросы одни и те же - даты, кто что делал.
И я начала признаваться. Первый раз в жизни милиции удалось заставить меня раскрыть рот. Менты обращаются со мной нормально. Прокурор за ними следит.
- Загубила ты свою жизнь, девочка, - говорят они мне.
- И зачем это тебе было нужно?
Что они могут про это знать? Их волнует только статистика - количество раскрытых преступлений.
20 АВГУСТА
По тюремной почте мне переслали записку о том, что Альфа повесился, в тюремной больнице. Не выдержал. Эта новость окончательно меня добила. Слишком страшно все это.
21 АВГУСТА
Я все время думаю про смерть Альфы. Он это сделал по собственной воле, но у него не было выбора. Он боялся еще больше меня. Боялся всего. Эта чудовищная наркоманская сила толкала его сначала на ограбления, а потом и на смерть.
А может, все вокруг только и ждут нашей смерти? Нет, это абсурд. Но тогда чего же они от нас хотят? От всех наркоманов? Законченным алкашом у нас быть разрешается, а вот наркоманом - ни за что.
Надзиратель орал на меня, что я не умею застилать нары. Я ему сказала, чтоб он отвалил, и здорово получила за это по морде. Через час он пришел делать мне примочки, потому что лицо сильно распухло, а мне нужно ездить на допросы. Правда, бил-то он хреново.
28 АВГУСТА
Прокурор выступил за то, чтобы меня обследовали в психиатрическом отделении. Надзиратели перевезли меня в больничный изолятор. В наручниках. Странное это ощущение - с наручниками на руках. Но здесь все-таки лучше, чем в тюрьме: там - поверка, уборка камеры, кормежка, разговоры о свободе, потом опять кормежка, поверка, уборка. С ума можно сойти. Кроме того, надзиратели смотрят на тебя, как на отпетого преступника. И вдобавок еще разговоры с этими уголовницами.
Та, которая пришила своего мужа, не переставая, компостировала нам мозги, что она не виновата. Проститутка ревела из-за детей. Только мы с воровкой вели себя более или менее спокойно. Но они все знали, какой приговор им накатают. А со мной еще неизвестно, что будет.
30 АВГУСТА
Я пока еще в изоляторе. Обыкновенное психиатрическое отделение, только решетки повсюду. Каждый день вызывают на обследования к психологу. Заполняю разные тесты, кучу тестов. И разговоры все про то же - что я думаю, чего хочу. Тысячи вопросов.
1 СЕНТЯБРЯ