– Как его… господин Тацуо Носэ, так? Поймите, ваше положение сейчас ничем не лучше его.
Торатаро Сима с удивлением смотрел на Ацуко, ожидая, что она скажет дальше.
– Во-первых, постарайтесь наедине побеседовать с каждым членом попечительского совета. Понимаю, вы очень заняты, но все же вы неоправданно ими пренебрегаете. Во-вторых, созовите на днях попечительский совет. Повестку можно продумать позже, а пока назначьте дату.
– Хорошо,- задумчиво кивнул Сима.- Если ты настаиваешь.
"Он действительно недооценивал ситуацию". Ацуко поразилась реакции директора и, тяжело вздохнув, сказала:
– Итак, где ждут нашу Паприку на этот раз?
Сима размашисто водил по блокнотному листу толстым пером "Майстерштук" и при этом оживленно объяснял:
– На Роппонги есть один старый добрый кабачок, в него ходят только мужчины. Называется "Радио-клуб". Тихий такой, мы с Носэ любим там посидеть. Я сейчас ему позвоню, и вы можете встретиться хоть сегодня вечером.
– Ничего, если я задержусь? – Прежде чем вновь стать сыщиком снов, ей нужно было уладить текущие дела.
– Думаю, для Носэ тоже чем позже, тем лучше.
– Хорошо, тогда сегодня в одиннадцать.
– В одиннадцать – Сима черканул две записки, одну передал Ацуко, после чего извлек из ящика папку.- Это материалы Тацуо Носэ. В них история болезни, я сам составлял… И, Тиба-сэнсэй,- окликнул он Ацуко, уже выходившую из кабинета. Когда она оглянулась, Сима уже набирал рабочий номер Носэ.- До чего же я ему завидую. Его ждет встреча с той самой Паприкой.
Восемь лет назад, едва возглавив попечительский совет и заняв директорское кресло, Сима лечился у Паприки от психоневроза.
3
Чтобы хоть как-то бороться с толпами людей в прилегавших к Гиндзе районах, городские власти разрешили работу питейных заведений до глубокой ночи. Теперь по улицам скиталось меньше гуляк, которых вышвыривали из баров, и на Рогшонги стало спокойнее. Кроме того, резко подскочили цены на увеселения и выпивку, и молодежь держалась от этого квартала подальше. Кабачок "Радиоклуб" занимал подземный этаж высотного здания среди небоскребов. Арендная плата здесь была высока, но кабачок почти всегда пустовал. Здесь не было закрытой членской системы, но некоторые ходили сюда постоянно.
Незадолго до одиннадцати Тацуо Носэ сидел в отдельной кабинке в дальнем углу, откинувшись на высокую спинку. Кабинки размещались вдоль стены, с другой стороны тянулась стойка бара. Однако кабинка Носэ располагалась поодаль от прочих и единственная напоминала отдельный кабинет. В кабачке Носэ был один. Бармен Дзиннай, полируя за стойкой фужеры и бокалы, изредка посматривал на него, а когда взгляды их встречались, улыбался одними губами и кивал. Единственный официант – тучный Куга – стоял не шелохнувшись у двери, глубоко о чем-то задумавшись. Возможно, естественный отбор клиентов был результатом профессионализма этого пожилого тандема. Играла старая пластинка – "Р. S. I Love You".
Носэ ждал Паприку, потягивая 27-летний "Аскебаш" со льдом. Напиток рекомендовал Куга – они только что выгодно купили партию. Сима говорил Носэ, почему женщину-психотерапевта следует называть условным именем: раньше лечение психотерапевтической установкой было запрещено. Ему также пришлось выслушать, насколько эта Паприка привлекательная женщина.
Лечение чудной установкой его не пугало. Тацуо Носэ не особо верил в новейшие научные технологии, но доверял психотерапевту Торатаро Симе. В любом случае надеяться ему больше не на кого. К тому же директор Института клинической психиатрии, пожалуй, наивысший авторитет в психиатрических кругах сегодняшней Японии.
"Так, стоп! Хорош!" – сказал себе Носэ, мысленно отказываясь от второй порции "Аскебаша". С минуты на минуту ему предстояла встреча с красавицей, которой можно целиком и полностью довериться, и это никак не связано с работой. Тацуо Носэ начал приятно хмелеть, однако надо оставаться трезвым – неизвестно, что за лечение ему предстоит. Но раз Торатаро Сима выбрал местом встречи с Паприкой этот кабачок, грех не выпить. Чтобы ослабли сжимающие его тиски. В душе Носэ был благодарен Симе за такой выбор. Сюда определенно не явятся ни коллеги, ни конкуренты Носэ. Сима знал это наверняка.
Носэ надеялся, что здесь приступ беспокойства не начнется, но терять бдительности нельзя. Неизвестно, когда ждать очередного приступа. Ирония в том, что эта неопределенность – единственная известная причина невроза беспокойства. Томительный страх ожидания того, что является неведомо откуда, так же отвратителен, как и сама внезапная вспышка. Даже сильные духом переносят такое с трудом.
Первый приступ случился месяца три назад, во второй половине дня. Носэ ехал в такси, возвращался в офис. У него потемнело в глазах, в затылке и шее вдруг потяжелело, закружилась голова. Впрочем, голова у него кружилась и раньше. Но тогда он подумал, что прихватило спину, и попытался успокоиться, разминая плечи. Однако в памяти всплывали зловещие слова: инсульт, субарахно-идальное кровоизлияние… Скольких его приятелей-однокашников за последнее время свели в могилу эти напасти. Причем многие умирали от инсульта из-за так называемого выборочного невнимания к неизбежным в их возрасте симптомам. Игнорировали старость. Носэ стало совсем худо. Он может умереть прямо здесь… Его бросило в холодный пот. Сердце заколотилось. От страха сбилось дыхание, пересохло в горле. Позвать водителя? Хотя чем он может помочь? Весь сжавшись, Носэ усилием воли сдерживал крик. Никто не должен узнать о приступе. Позже, размышляя, он понял, что на первый раз выкрутился, однако вскоре все повторится. Еще повезло, что первый приступ случился в такси. Но что делать на работе?.. От одной мысли об этом становилось не по себе. Нужно что-то делать. Но что?
По закону подлости второй приступ застал его на работе. Благо он сидел у себя в кабинете. Его раздирало два желания: звать на помощь – или обойтись без свидетелей. Носэ терпел. К счастью, ему никто не позвонил, не заглянул в кабинет. Иначе он бы не сдержался – страх смерти брал верх.
Носэ знал, что психоневротикам не рекомендуется читать литературу о собственном заболевании, но все же купил несколько книжек. Украдкой изучал их по ночам, когда жена и сын уже спали. В результате лишь узнал, что у него, похоже, невроз страха. Но отчего он возникает и лечится ли самостоятельно, выяснить не удалось.
Знал он и о существовании анксиолитиков – эти препараты помогают при неврозе страха,- но понимал: чтобы их получить, необходимо идти на прием. Трудно сказать, что помешало тогда Носэ вспомнить про институт Симы. А обращаться к любому специалисту он не решался, опасаясь, что об этом станет известно в компании. Когда же он прочел, что деградация личности может повлечь за собой прогресс невроза страха, вплоть до шизофрении,- все же собрался идти к врачу. В конце концов осмотрительные поиски надежного специалиста, способного гарантировать анонимность, натолкнули его на мысль о Симе – старом приятеле, с которым он виделся один-два раза в год. Лучшего консультанта и пожелать трудно.
– Куда удивительнее, что большинство людей живет, ни о чем не беспокоясь.
Когда Сима, выслушав, иронично произнес это, Носэ тут же стало спокойнее. Как хорошо, что у него есть такой старый добрый друг. При этом он полагал, что Сима переоценивает его интеллект и силу духа. Сима утверждал, что под воздействием силы духа страх растворится – субъективный опыт будет накапливаться качественнее, и Носэ, без сомнения, выздоровеет сам по себе. К тому же Носэ уяснил из книг, что его приступы вызваны отнюдь не психологическими проблемами среднего возраста. Переход из собственного детского мира к первому родительскому опыту отношений с сыном; пересмотр своего положения и обязанностей с получением первой руководящей должности; неприспособленность на фоне технических реформ – все эти проблемы он разрешил лет десять – двадцать назад. Помимо того, он без счета оказывался в центре всевозможных житейских распрей, так что с любой нынешней проблемой должен справиться без особого труда.
После встречи с Симой Носэ переложил полученные таблетки в пузырек из-под витаминов и начал украдкой их принимать. На некоторое время позабыл о приступах, но когда лекарства закончились, на третий день по пути домой его настиг третий и весьма сильный приступ. Дело было за полночь. Он не сдержался и велел таксисту гнать в ближайшую больницу. Однако по дороге приступ миновал, и он, передумав, велел ехать к дому Торатаро Симы. Тому следовало отдать должное: похоже, он тут же все понял и пообещал немедля составить программу лечения. И вот через неделю, сегодня вечером, Носэ предстоит встреча с психотерапевтом: выдающимся, по словам Симы, сыщиком снов по имени Паприка. Как в детской сказке.
Прошло еще несколько минут, заиграла "Satin Doll". Отворилась массивная дубовая дверь, вошла девочка. В таком заведении ей было явно не место. В красной маечке и джинсах. Куга произнес: "Добро пожаловать" – тоном следователя на допросе. Но девочка дала ему понять, что ее-то и ждет Носэ, и официант замер. Носэ растерялся, а у Дзинная округлились глаза.
Девочку подвели к Носэ, и она, склонив голову, произнесла:
– Я Паприка.
Ошеломленный Тацуо Носэ поспешно встал:
– Весьма… так сказать…
– Вы господин Носэ?
– Да, да, это я…- Изумление Носэ не поддавалось описанию – девочка не вызывала никакого доверия своим внешним видом. Он показал ей на диван напротив.- Прошу.
Девчонка была симпатичной, ростом с него самого, красивое веснушчатое личико. В тусклом свете ее кожа отливала загаром. Некоторое время она ерзала – Носэ показалось, как бы не в своей тарелке.
"Интересно, кто старше – мой сын или она?" С этой мыслью Носэ обратился к девушке – та беспрестанно озиралась:
– Ну что, барышня…
– Зовите меня Паприкой,- кокетливо промолвила она.
Носэ показалось, она специально выбрала такой тон, чтобы ему проще было называть ее этим именем. И он послушно поправился:
– Ну, Паприка, что будешь пить?
– То же, что и вы.
Носэ кивнул Куге, ожидавшему у столика, и поймал на себе его неодобрительный взгляд: "Как, престижнейший виски – этой малолетке?" Однако ответил официант легким поклоном и удалился.
Паприка пришла без ничего, никакой папки при ней не было. Передал ли ей Сима историю болезни и другие материалы? Или придется объяснять все заново?
Паприка, словно вглядываясь в душу изможденного Носэ, неожиданно улыбнулась:
– Господин Носэ, говорят, вы разрабатываете экологически безвредную машину? Расскажите.
Тон бойкий, но никак не хамский. "Неглупая",- подумал Носэ. Еще ему показалось, что она прикидывается беззащитной нарочно, чтоб ему было проще с ней говорить.
– Машины на газе с низким выхлопом существовали и раньше,- расслабившись, заговорил Носэ учительским тоном: этого она, видимо, и добивалась,- но и у них в выхлопных газах содержались оксиды азота и углерода. Так вот, наш разрабатываемый автомобиль – попытка их полностью устранить. Я сказал "разрабатываемый", хотя он уже готов.
– Выходит, вы уже создали продукт и собираетесь его продавать? И кому-то это не нравится?
– Именно. Конкуренты протестуют, внутри фирмы нападают завистники…- Носэ улыбнулся.- Но это мы как раз предвидели.- Последнюю фразу он добавил, чтобы Паприка не подумала, будто причина его заболевания лишь в этом.
Передались ли Паприке его опасения? Обронив единственное слово: "Кошмар",- она всем своим видом показала, что корпоративные распри ее больше не интересуют. Глотнув виски со льдом, она пробормотала:
– Не может быть! "Аскебаш"!
Стоявший рядом Куга обомлел от неожиданности, но тут же почтительно склонился:
– О, вам нравится?
4
На первый взгляд и прической, и одеждой Паприка напоминала скорее взбалмошную девчонку, но говорила она как взрослая женщина, а в глазах светился разум.
– Ничего, если я выпью еще?
– Да, пожалуйста,- ответила Паприка. Вдруг она изменилась в лице и озабоченно спросила, явно зная, о чем говорит: – Погодите, сколько вы уже выпили? Две? Нет? Эта будет вторая? Ну, тогда, пожалуй, можно.
Носэ понравилось, что требования не строгие, и он почувствовал себя вольнее.
– Хотя ладно. Если начинать лечение, лучше ведь не пить, да?
Паприка едва заметно ухмыльнулась и оценивающе посмотрела на Носэ:
– А вы, господин Носэ, джентльмен. Я тоже не буду. Хотя, если честно, не отказалась бы повторить.
– Тогда угощу в следующий раз.- Носэ понизил голос: – Кстати, Сима не говорил, где меня будут лечить.
Паприка окинула взглядом помещение. Все по-прежнему, ни одного посетителя, но атмосфера заведения все равно не располагала для беседы с психотерапевтом. Паприка допила и слегка кивнула:
– Пойдемте отсюда.
Когда они направились к выходу, опять зазвучала "Р. S. I Love You". Пока Носэ платил по счету, Паприка вышла.
– Господин Носэ, вам нездоровится? – обеспокоенно поинтересовался Дзиннай. Похоже, он слышал обрывки разговора и своим вопросом застал Носэ врасплох.
– С чего ты взял?
– Эта особа… Она не медсестра?
Когда Носэ вышел на улицу, Паприка уже садилась в такси. Весь центр пестрел красными огоньками*. Паприка назвала адрес, и машина тронулась на Акасаку. По обеим сторонам тянулись высотные здания с престижными апартаментами на верхних этажах. В такие квартиры, как правило, либо селилось руководство экономических монстров, либо вкладывали капитал толстосумы.
* В японском такси красная лампочка означает, что машина свободна.
– Просканируем ваш сон у меня дома. Аппаратура настроена,- сказала Паприка.
Носэ поразило, какое свежее у нее дыхание, а дышит она как зрелая женщина. "И все же сколько ей лет?" – подумал он, а вслух поинтересовался:
– Мое лечение затянется? – Этот вопрос беспокоил его больше всего.
– Страх – изначальное состояние человека. Некоторые корифеи науки считают, что лучше, если страх сохраняется. Если вы приручите его, будете с ним уживаться и – более того – научитесь его использовать, надобности в лечении не возникнет. В таком случае вся наука о страхе окажется ненужной.
– Я не могу лечиться долго.
– Понимаю. У вас положение в обществе, семейная жизнь опять-таки. Однако необходимо расслабиться. Не переживайте. Потому что вы непременно вылечитесь. Если только не упустите шанс. Просто ваш, как бы это сказать… провалился за подкладку кармана. Но у подкладки есть дно, и ситуация вряд ли ухудшится, до психоза дело не дойдет.
Носэ облегченно вздохнул: "Похоже, обойдется".
Такси остановилось перед многоэтажным жилым домом в квартале Синано. Здесь жил Торатаро Сима, здесь же обитало и руководство Института клинической психиатрии. НИИ владел несколькими этажами здания.
"Выходит, Паприка тоже из руководства института. Такая квартира частнику не по карману",- подумал Носэ и двинулся за Паприкой через вестибюль к лифту, даже не пытаясь выяснить ее настоящее имя. Торатаро Сима велел не допытываться.
Но фамилию Паприки он узнал сразу: рядом с дверью в ее квартиру на шестнадцатом этаже висела металлическая табличка: "1604 = Тиба".
Судя по размерам, квартира могла быть директорской. Из роскошно меблированной гостиной в лоджию вела стеклянная дверь от пола до потолка, и оттуда открывался вид на ночной Синдзюку.
– Смотрю, ты важная персона?
Восхищение Носэ не удивило Паприку, и она оставила реплику без внимания, пригласив Носэ в дальнюю комнату, похожую на процедурный кабинет. Помимо кушетки для пациента в ней стояли ее кровать, гардероб и кое-какая мебель. Вдоль стены перед кушеткой выстроилась психотерапевтическая аппаратура, на двух или трех мониторах светились застывшие графики. Окон в комнате не было.
– Клаустрофобией не страдаете?
– Нет, чуточку акрофобией.
– Запомню. Сможете уснуть прямо сейчас?
– Я постоянно так устаю, что могу уснуть когда угодно. Но при симпатичной девушке – право, не знаю.
Таинственность происходящего слегка пугала Носэ. Понимая это, Паприка попыталась его успокоить:
– Расслабьтесь. Или не стоит вас успокаивать? Ладно. Как бы то ни было, постарайтесь уснуть.
Сняв пиджак, он протянул его Паприке. Та повесила пиджак на плечики и убрала в гардероб. За пиджаком последовали галстук и сорочка. Паприка управлялась с вещами, как профессиональная медсестра, и Носэ без стеснения снял брюки.
– А вы щеголь. У вас вся одежда дорогих марок,- улыбнулась Паприка, когда Носэ в теплом нижнем белье лег на кровать.- Вы всегда так спите?
– Не люблю пижаму. В ней как в свитере,- ответил он.- Всегда сплю в одних трусах.
– Хорошо, если не нравится пижама, можете раздеться до трусов.
– Нет-нет, я потерплю.
Носэ рассмеялся и запустил ноги под холодную белоснежную простыню. В комнате прохладно, подушка твердая, наволочка крахмальная.
Наблюдая, как в свете мониторов Паприка заканчивает какие-то приготовления, Носэ вдруг подумал, что такое бывало с ним и прежде. Послышалась музыка – вероятно, кабельное радио, какая-то сюита Рамо.
Паприка надела на голову Носэ нечто похожее на женскую шапочку для душа: прозрачная, снаружи отпечатана электросхема, похожая на план города, из затылка тянется кабель. Носэ представлял себе это устройство как жесткий шлем, а потому облегченно вздохнул:
– Это и есть та самая "горгона"?
– Всё-то вы знаете! Но теперь у нее кабели не торчат как попало, остался один. А вскоре отпадет необходимость и в шлеме.
– А это сенсоры?
– Представьте себе, что это интерфейс высокочувствительного сенсора излучаемых мозгом волн, который соединен с основным аппаратом. Если раньше для изучения волн коры головного мозга череп пронизывали электродами, теперь достаточно надеть "горгону".
– И как, уже запустили в производство?
– Что вы! Все это еще в процессе разработки. Видите, какой кавардак?
Кто же все это разрабатывает? Если не она сама, кто-то еще приходит в эту комнату, собирает и настраивает эти приборы. Раз установка пока не готова, выходит, ученые – те самые, из Института клинической психиатрии, кандидаты на Нобелевскую премию. Эти люди заявляются в частное жилье и собирают приборы. Пытаясь совладать с нахлынувшим страхом, Носэ съязвил:
– Вот как, передовая технология?
– Да,- убежденно ответила Паприка.
От такой твердости Носэ немного успокоился и откинулся головой на подушку:
– Ну, раз "горгона" – такая надежная штука, как-нибудь усну.
– Постарайтесь. Вы сегодня выпили, хорошо бы заснуть без гипноза и снотворного.- Паприка присела на стул рядом с Носэ и спросила: – Часто видите сны?
– Вижу много, но все какие-то странные.
– Полезно часто видеть сны. От них голова работает лучше. Интересные люди видят много интересных снов, а вот у никудышных людей сны тоже сплошь ни к черту. Интересно будет посмотреть, какие сны у вас…
– Еще я слышал – ты проникаешь в чужие сны?
– У нас первый сеанс, поэтому не сегодня. Мне нужно привыкнуть к вашим снам, а то появлюсь я – новый персонаж, и вам станет неуютно.
– Кажется, меня ждет приятное лечение.
– Вы так говорите, потому что у вас болезнь не запущенная. Некоторые просто ненавидят сыщика снов. Ну что ж… похоже, мне лучше выйти. Иначе не заснете.
– Пожалуй, но я поболтал бы еще.
Паприка годилась Носэ в дочери, но не ей, а ему в тот миг требовалась ласка. Девушка улыбнулась и встала: