– Ты еще маленький. – Тетенька с рыжими волосами хмурится и говорит: – Меня посадят.
Она, кажется, сердится.
– Нет, – говорю. – Вы не поняли. Я не хочу заниматься сексом. Я хочу только спросить. Долго им занимаются или нет? А если долго, то сколько?
– Детям вообще не положено знать, что это такое. – Тетенька с рыжими волосами говорит: – И уж тем более спрашивать, сколько им занимаются.
– Я знаю, что это такое. Это как целоваться, только еще хуже.
Тетенька с рыжими волосами качает головой. И закрывает дверь.
Я стою и смотрю на дверь. Потом снова стучусь.
Дверь открывается. Тетенька с рыжими волосами говорит:
– Ну, что еще?
– Вы мне не ответили, – говорю. – Я вас спрашивал, а вы не ответили. А мне надо знать.
– Что тебе надо знать?
– Моя мама сейчас занимается этим самым, и мне надо знать, сколько им занимаются.
Тетенька с рыжими волосами смеется.
– Спроси у папы.
– Не могу, – говорю. – Он в тюрьме. На нефтяной вышке.
– Тогда, наверное, долго. Если он в тюрьме, и они с твоей мамой занимаются этим самым.
– Нет, – говорю. – Мама не с ним занимается, а с молочником. Который по-настоящему не молочник.
– Мальчик, ты прекращай читать эти плохие книжки.
Я качаю головой.
– Я не читаю плохие книжки.
– Тогда где ты набрался таких идей? Про молочников и домохозяек?
– Она говорила, что он молочник. Но когда он пришел, она нарядилась в свое самое лучшее платье. Которое прозрачное.
– Наверное, это любовь.
– Нет, – говорю. – Она его вовсе не любит. Она любит меня. Она – моя мама.
– Это еще ничего не значит. Вот я, например, не люблю свою маму.
– У вас есть мама?
Тетенька с рыжими волосами трогает свои волосы, которые рыжие. А потом показывает наверх.
– Она там, наверху. У себя в спальне.
– А сколько тогда вам лет? Если у вас есть мама.
– Не груби старшим, мальчик.
Я морщу нос. Не люблю, когда меня ругают.
– Ладно, я не хотела тебя обидеть. Просто это невежливо-спрашивать у человека и тем более у женщины, сколько ей лет. И тем более у женщины в моем возрасте.
– Мне девять лет.
– Ну, а мне сорок два. Теперь понимаешь, почему это было невежливо – спрашивать, сколько мне лет?
– А сколько же лет вашей маме?
Тетенька с рыжими волосами смотрит на небо.
– Она вообще древняя, как динозавр. Хочешь печенья?
Я киваю. Люблю печенье.
Тетенька с рыжими волосами открывает буфет, вынимает оттуда печенье. Имбирное, с орешками. Такое большое и круглое.
Я беру одну печенюшку, кусаю.
Тетенька с рыжими волосами тоже берет печенюшку.
У меня печенюшка большая, а у тетеньки – маленькая.
– Вкусные, правда?
Тетенька с рыжими волосами кивает. Жует и глотает. Все, она уже съела свою печенюшку. Я смотрю на свою печенюшку.
– Они такие большие, правда?
– Ты что, с одной штучки наелся?
– Нет, – говорю. – Не наелся. Я еще съем одну или две. Я потому что сегодня не ужинал. И я очень голодный.
– А что, твоя мама тебя не кормит?
– А мамы нет дома. Она ушла заниматься сексом и никак не приходит. Я все жду, а она не приходит.
– То есть она сейчас со своим дружком? Я киваю.
Тетенька с рыжими волосами открывает буфет. Наверное, хочет достать мне еще печенья. Она добрая тетя, хорошая. Она достает мне печенье. Но почему-то вдруг замирает с печеньем в руках. Смотрит на меня. Говорит:
– У нее, стало быть, есть дружок? Я киваю.
– Такой высокий? Я киваю.
– С кудрявыми черными волосами? Я киваю.
– Это мой муж. Вот урод. -Э…
– Это мой муж. – Тетенька с рыжими волосами хмурится и качает головой. – Я так и знала. Ты живешь через дорогу? А твою маму зовут Тина?
Я киваю.
Тетенька с рыжими волосами ставит печенье на стол. То есть бросает его на стол, и оно теперь все поломалось. Имбирное, с орешками.
– Теперь ты понимаешь, почему я такая сердитая?
– Вы совсем не сердитая, – говорю. – Даже наоборот. Вы хорошая и добрая.
– А вот муж так не считает. Иначе он бы от меня не сбежал. Вечно он думает не головой, а головкой. Куда он его поведет, его член, туда он и пойдет. – Тетенька с рыжими волосами трясет головой, как будто трясет мельничку с перцем, ну, которая для перца, чтобы делать из перца перечный порошок. – Забежал только на пару минут, чтобы взять пачку печенья.
Я смотрю на печенье. Я совсем не наелся. Я бы съел еще штучку. Или даже две.
– Это было в субботу.
– Да, – говорю. – В понедельник, который в субботу. Я пошел в школу. Мама сказала, что мне нужно в школу. А потом, когда я вернулся, ее уже не было.
Тетенька с рыжими волосами берет стул и садится за стол.
– Убью гада, своими руками убью. Я-то думала, с ним что-то случилось. Может быть, провалился в какую-то яму. Жутко переживала, всю ночь не спала. А тут вот в чем дело. Лучше бы он сам себе шею свернул. Ты прости меня, мальчик, я совсем не хотела сердиться. – Тетенька с рыжими волосами глядит на меня, и вид у нее очень сердитый. – Ты ведь Том? Тинин сынишка?
Я киваю.
– А я Одри Стирка. И как ты теперь? – Тетенька Одри Стирка качает головой. – Один, без мамы.
Я улыбаюсь.
– Со мной все в порядке. У меня есть дядя, он мусорщик. Его зовут дядя Мусорщик.
– То есть он за тобой присмотрит? Я киваю.
– И кушай как следует. Следи, чтобы дядя тебя кормил. – Тетенька Одри Стирка дает мне печенье. Всю пачку. – Возьми вот печенье.
Уже поздно, и мне пора спать. Но я не ложусь. Меня потому что некому уложить. Я сижу на кровати. На самом краешке. Но не ложусь. И не надеваю пижаму. И не снимаю ботинки. Вообще ничего не делаю.
– Клоун Подушкин, – говорю я Клоуну Подушкину. – Пора спать, Клоун Подушкин.
Клоун Подушкин сидит, ничего не делает. Он плюшевый мишка, а мишки, которые плюшевые, они ничего не умеют делать.
– Ну, давай, Клоун Подушкин, – говорю я. – Тебе пора спать.
Клоун Подушкин даже не шевелится. Он потому что игрушечный. Я так думаю, это очень невесело, быть медведем. Тем более плюшевым. Когда ты вообще ничего не умеешь, а тебя все ругают. А ты только падаешь с кровати. И на тебя наступают ногой.
Я достаю из-под подушки пижаму. Надеваю ее на Клоуна Подушкина. Вернее, запихиваю в нее Клоуна Подушкина. Потому что он маленький, он игрушечный, а пижама большая, она для детей.
– Ну, давай, – говорю. Я уже начинаю сердиться. – Ложись спать.
Клоун Подушкин вообще ничего не делает.
– Ну, давай, – говорю. – А то получишь по попе. Хочешь, я расскажу тебе на ночь сказку?
Клоун Подушкин молчит, ничего не говорит. И вообще ничего не хочет. Он плюшевый мишка, а они никогда ничего не хотят. Даже сказку. И даже чтобы их обняли перед сном.
Я снимаю с него пижаму, вернее, вынимаю его из пижамы, потом снимаю ботинки, которые на мне, надеваю пижаму. Я устал, хочу спать.
Уже утро, и я проснулся.
Да, уже утро, только оно совершенно неправильное. Мамы нет. Она не пришла, чтобы меня разбудить. Не рассердилась и не сказала, какой я нехороший мальчик. Не сказала: "Вставай, а то в школу проспишь. Тебе пора в школу, учиться".
Я не встаю, я лежу у себя в кровати.
Лежу и думаю. Вот что я думаю: если нет мамы, если никто меня не заставляет вставать, и не готовит мне завтрак, и не отправляет в школу, значит, я не пойду в школу.
А потом, как только я все придумал, звенит звонок. Который на двери.
Я встаю, одеваюсь. Снимаю пижаму. Надеваю вчерашние ботинки, только неправильно. Правый – на левую ногу, а левый – на правую. Надеваю трусы наизнанку. И брюки. Задом наперед. Бегу вниз по лестнице. Падаю. Встаю. Открываю дверь.
Ой.
Я думал, что это, наверное, мама.
Но это не мама.
Это дядя Мусорщик.
Дядя Мусорщик улыбается и говорит:
– Доброе утро, Том. А где мама?
– Ее нет. Она свалилась… ой, то есть свалила. Дядя Мусорщик больше не улыбается.
– Она что, до сих пор не вернулась? Я качаю головой.
– Ты, парень, так не шути. – Дядя Мусорщик отодвигает меня в сторонку и входит в дом. Он не толкается, нет. Очень даже аккуратненько отодвигает. Он вообще очень добрый, мой дядя. Дядя Мусорщик входит в дом. Дверь остается открытой. Но это не страшно. Сейчас тепло. Потому что весна. – Тина. – Дядя Мусорщик зовет мою маму. Ее так зовут. Тина. Он кричит: – Тина! – Заходит в большую комнату, смотрит там. Потом идет на кухню. – Тина, ты здесь?
Я качаю головой. Ее нет.
– Тина, ты там, наверху?
– Ее там нет, – говорю. – И ее платьев тоже нет. Мы с дядей Мусорщиком поднимаемся вверх по лестнице.
Дядя Мусорщик входит в мамину комнату. Смотрит в шкафу. Смотрит на платья. Которые синие. Которых там нет.
– Похоже, мамаша реально так сделала ноги. Я киваю.
– Силен, надо думать, мужик. Этот самый молочник. Заправляет конкретно, раз она даже о собственном сыне забыла.
– И обо мне, – говорю. – Обо мне тоже забыла.
– Я и сказал, о тебе. Но ты, парень, не дрейфь. Прорвемся. – Дядя Мусорщик кладет руку мне на плечо и ведет меня вниз по лестнице. – И ты нам поможешь. У меня уплотнитель сломался. Ничего не уплотняет.
– Как же я вам помогу, дядя Мусорщик?
– Ну, ты же целый день дома. Слушай, а можно я забегу в сортир? – Дядя Мусорщик открывает заднюю дверь, которая наружу. – А то, понимаешь, лошадку надо прогулять.
– Туалет наверху, дядя Мусорщик.
Я мчусь наверх, показать дяде Мусорщику, где туалет. Только его там нет. Не туалета, а дяди Мусорщика.
Я заглядываю в туалет. Спускаю воду, морщу нос.
– Дядя Мусорщик. – Я опускаю сиденье, встаю на него с ногами. Открываю окно. Смотрю вниз, на дядю Мусорщика. Он в саду. Прогуливает лошадку. Сад у нас маленький, весь в сорняках. – Дядя Мусорщик, туалет здесь, наверху.
Дядя Мусорщик смотрит наверх.
– Ты же целый день дома?
Я киваю. Он не видит, как я киваю. Он там, внизу, а я наверху. У окна в туалете. Стою на сиденье на унитазе. Я кричу ему:
– Сегодня понедельник, и у нас есть уроки. Ну, в школе. Только я не пойду на уроки. Теперь у меня нету мамы, и мне поэтому не надо ходить ни в какую школу.
Дядя Мусорщик вытирает попу листком жгучей крапивы и кричит мне снизу:
– Замечательно, Гарри. Это нам очень поможет. А то у меня уплотнитель сломался. В машине.
Я открываю буфет. Я очень-очень голодный, мне надо позавтракать. Там, в буфете, коробка с завтраком, который мой самый любимый. Который с картинкой с нарисованным тигром. Он улыбается, тигр. И еще там написано: "Тигр Антоний". Это лучший на свете завтрак. Самый лучший из всех, которые есть для детей. Я хорошенько встряхиваю коробку. Слушаю, как он шуршит. Завтрак с тигром.
Потом я смотрю, чего есть в холодильнике. Есть брюссельская капуста. Это такой овощ. Очень противный. Я достаю его из холодильника, этот овощ, и бросаю в помойку. Что еще? Яйца в специальной коробочке для яиц. Ветчина. Пакет молока. Я достаю молоко. Закрываю холодильник. Закрываю как следует. Там внутри что-то воняет, так что лучше его закрыть.
Почему так воняет? Странно так получается: когда мама дома, от нее вкусно пахнет, и все вокруг вкусно пахнет. А когда мамы нет, когда она занимается сексом, в доме жутко воняет.
Я беру свою самую любимую миску. Она лежит в раковине. Сперва ее надо помыть под краном. Мою миску под краном, потом насыпаю в нее полосатые хлопья, которые "Тигр Антоний". Заливаю хлопья молоком. Потом беру ложку. То есть я собираюсь взять ложку из ящика, и тут снова звенит звонок. Который на двери.
Я бегу открывать. Открываю.
– Дядя Мусорщик, – говорю я своему дяде Мусорщику.
– Смена закончилась.
– А это что у вас, дядя Мусорщик?
– Это мусор. – Дядя Мусорщик держит в руках два огромных пакета с мусором. Он отодвигает меня в сторонку и входит в дом. – Мама еще не вернулась?
Я качаю головой.
Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице. Вместе с пакетами, которые с мусором. Он идет в мамину комнату. Я иду следом за ним. Дядя Мусорщик открывает шкаф и убирает туда пакеты. Которые с мусором. И правильно делает, что убирает. Потому что они воняют. А в шкафу они будут закрыты.
– Я думаю, она не стала бы возражать. Это только на время. – Дядя Мусорщик улыбается мне и говорит: – Здесь у нас будет склад.
– Я собирался позавтракать.
– Ты уже большой мальчик. – Дядя Мусорщик спускается вниз по лестнице. Он говорит: – Можешь сам о себе позаботиться. Я скоро вернусь. – Дядя Мусорщик выходит на улицу. – Ты лучше не запирай дверь, дружище. Я совсем скоро вернусь.
– До свидания, дядя Мусорщик.
– Да я скоро вернусь.
Я даже не закрываю дверь, оставляю ее открытой. Сегодня хороший день, солнечный. Потому что весна. Пусть весна будет и дома тоже. Я иду на кухню, сажусь за стол. Ем "Тигра Антония". Это такие тигриные хлопья, они полосатые и посыпаны сахаром. Я их ем. Ем и думаю. Думаю: что там за странные звуки? Кто-то ходит в прихожей. Это, наверное, дядя Мусорщик. Я иду в прихожую и говорю:
– Это вы, дядя Мусорщик?
– Ты не обращай на меня внимания. Я тут просто вещи ношу.
– Какие вещи?
– Которые на хранение. – Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице, потом спускается вниз по лестнице и говорит: – Ты, Том, не волнуйся. Если тебе что понравится, можешь забрать себе. Но там ничего интересного. В основном бытовые отходы.
– Что, дядя Мусорщик?
– Ну, всякий мусор. Вот, Том, дружище, смотри. – Дядя Мусорщик улыбается. Сейчас он, наверное, покажет мне что-то смешное. Он задирает футболку, которая под курткой, и становится видно его живот. Дядя Мусорщик говорит: – На что это похоже, Том?
Я смотрю на его живот, живот весь волосатый.
– Давай, Том. Это будет смешно. – Дядя Мусорщик говорит: – На что это похоже?
Я пожимаю плечами.
– На волосатые джунгли. Дядя Мусорщик хмурится.
– Ладно, проехали. Кстати, можешь уже закрыть дверь. Я уже все закончил.
– А как же мусор? – Я показываю наверх. – Эти ваши большие мешки с мусором?
Дядя Мусорщик выходит наружу, идет к своему мусорному фургону. Кричит мне уже из кабины:
– Да куда они денутся, эти мешки?
Он заводит фургон. Уезжает.
Я стою и смотрю. Смотрю, как дядя Мусорщик уезжает. Его фургон сзади открыт, и видно, что он пустой. Я стою, хмурюсь. Потом захожу в дом. Закрываю переднюю дверь. Иду наверх, посмотреть. Захожу в мамину комнату. Она вся заставлена мешками с мусором. Они там везде. На полу, на кровати, в шкафу. В общем, везде.
В школе скучно, но когда в школу не ходишь, то тоже скучно. Не знаю вообще, чем заняться. Думаю, чем бы таким заняться. Надо что-то поделать. Беру книжку. Она называется "Как делать поделки". Сажусь за стол, чтобы делать поделки. Вырезать, клеить, раскрашивать. Это весело и интересно.
В книжке написано:
КАК ДЕЛАТЬ ГОЛУБЯ
1. Взять рулон туалетной бумаги.
2. Размочить в унитазе.
3. Высушить на батарее.
4. Нарисовать на рулоне глаза.
5. Он сухой, легкий и в перьях. Это голубь.
Я качаю головой. Не хочу делать голубя. Листаю книжку, выбираю, какую мне сделать поделку.
А потом, когда я уже почти выбрал, звенит звонок. Который на двери. Я бегу открывать. Подбегаю к двери. Из-за двери доносится голос, через прорезь в почтовом ящике:
– Том, солнышко, открывай. Это я, твоя мама. Я открываю дверь.
Дядя Мусорщик смеется и говорит:
– Как я тебя обманул?! Правда смешно? – Дядя Мусорщик входит в дом. Он опять принес мусор. В больших мешках. Он поднимает мешки повыше, чтобы не задеть меня по голове.
– В маминой комнате уже нет места, – говорю я ему. – Вы ее всю заполнили.
– Не волнуйся, дружище. Сейчас мы что-нибудь придумаем. – Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице. Заносит свою мешки в ванную. Ставит их в ванну и на унитаз, на крышку на унитазе. – Эти чуток подтекают. Мы же не хотим испортить ковер. Если мы перепачкаем весь ковер, твоя мама меня убьет.
– Дядя Мусорщик, – говорю я, держась за пиписку. – Я хочу писать.
– Так иди в сад и писай. – Дядя Мусорщик говорит: – Как все нормальные люди.
Я в саду. Стою писаю. У нас очень маленький сад за домом. Он весь зарос сорняками. Я стою у забора. Достаю писуна, писаю на забор. Забор, он такой – из решеточек. И то, что я писаю, льется к соседям, в их сад. Сосед, который живет по соседству, который этическое… нет, этническое меньшинство, смотрит поверх забора. Смотрит прямо на меня и говорит:
– Это кто ссыт мне на ногу?
– Простите, мистер. Мне очень хочется писать.
– А тебе обязательно писать в моем саду?
– Я не в вашем саду, я – в своем, – говорю я и писаю. Как говорю, так и писаю: в своем саду. – Я в своем саду писаю. Просто случайно попало к вам.
– Ну так повернись в другую сторону. – Сосед, который живет по соседству, который этническое меньшинство, сердито хмурится и говорит: – Кстати, а кто там у вас испражнялся на клумбе сегодня утром?
– Это мой дядя Мусорщик, – говорю. – Только он не упражнялся. Он лошадку выгуливал.
– Но почему на цветочной клумбе? – Сосед, который этническое меньшинство, качает головой. Она у него очень смешная, ну, голова. С такой смешной штукой, которая вместо шляпы.
– Это не цветы, это вредные сорняки. – Я смотрю на сорняки. – Это был мой дядя Мусорщик. У него механизм поломался.
– Тогда ему надо к врачу.
– Ему некогда, он очень занят. Он мусорщик и собирает отходы. Ну, которые бытовые.
– Одним словом, мусор.
– Ага. Он хранит его у меня дома. И туалет теперь занят, и поэтому я не могу писать дома.
Сосед, который этническое меньшинство, чешет эту смешную штуку, которая у него вместо шляпы.
– У меня полный дом мусора, – говорю. – И в ванной тоже. В ванне и на унитазе.
– Ну, так бы сразу и сказал. – Сосед, который этническое меньшинство, отодвигает сломанную планку, ну, которая в заборе, и говорит: – Можешь сходить в туалет у меня.
– Мама велела мне не разговаривать с этническими меньшинствами.
– Я родился и вырос в Лондоне. – Сосед, который этническое меньшинство, говорит: – Точно так же, как ты.
Я прохожу через дырку в заборе. Там, где он сломан.
– Ну вот. – Сосед, который этническое меньшинство, ставит планку на место. – Вот так.
– А у вас борода, – говорю.
Сосед, который этническое меньшинство, смеется и трогает себя за бороду.
– А почему у меня борода, знаешь?
– Потому что она у вас выросла.
– Да, я вижу, что мы можем многому научиться, общаясь друг с другом. – Сосед, который этническое меньшинство, протягивает мне руку. Он пожимает мне руку и говорит: – Фатва Джихад.
– Том Стволер.
Фатва Джихад идет в дом, входит в дом через заднюю дверь. Я иду следом за ним. Фатва Джихад идет вверх по лестнице.
– Том, тебе нравятся поезда? Я качаю головой.