Глава одиннадцатая
Заботливая горничная проводила Джефа в отведенную ему комнату. Он уже переоделся и отдыхал, куря, когда дверь распахнулась под действием неудержимой силы, и на пороге появилось нечто очень большое.
По добродушной улыбке на монолитном лице, Джеф понял, что его посетил Джордж, виконт Аффенхемский. В нем не было и капли холодного высокомерия, которое помешало единению душ в их последнюю встречу.
- Хариер? - любезно проговорил монументальный пэр. - Пришел посмотреть, хорошо ли вас устроили.
Джеф ответил, что все отлично.
- Вот и ладненько, - сказал лорд Аффенхем. - Вот и ладненько.
Он говорил рассеянно и, хотя еще не впал в транс, уже не слушал Джефа. Он бродил по комнате, пустым взглядом скользя по сторонам. Взял пижаму Джефа, важно повертел ее в руках. На столике у кровати лежала книжка. Лорд Аффенхем взял и ее, пролистал несколько страниц. Заодно он взял и уронил фарфоровую статуэтку, которая украшала камин.
Звон, с которым произведение мелкой пластики разбилось о чугунную решетку, вывело мыслителя из задумчивости. Вернувшись к яви, он водрузился в кресло и массивным пальцем постучал Джефа по колену. В лице, смиренном и отеческиласковом, словно чучело совы в витрине таксидермиста, читалась самая искренняя приязнь.
- Я хотел поговорить с вами молодой человек.
Джеф вежливо ответил, что тоже считал мгновения до этой встречи.
- Помните, о чем мы говорили в конторе?
Джеф удивился. Он решил, что забывчивый собеседник заподозрил у него такие же провалы в памяти.
- Вы хотите сказать, про бриллианты? - спросил он.
- Да не про бриллианты, лопни кочерыжка. О том, что вы влюбились в мою, черт побери, племянницу.
Джеф предпочел бы, чтобы прекраснейшую из женщин не называли черт побери племянницей, но оставил замечание при себе. Благоразумие требовало обращаться со старым чудаком уважительно.
- Помню.
- Еще не разлюбили?
Джеф заверил, что два с половиной часа ничуть не умерили его страсть. Лорд Аффенхем явно успокоился.
- Вот и хорошо, а то я ей рассказал.
Джеф, при всем своем хладнокровии, вздрогнул.
- Рассказали, что я ее люблю?
- Да-а.
- Ага, ага… И что она?
- Задумалась.
Джеф ответил, что ему это не удивительно.
- Мне показалось, она вас взвешивает.
- Ага, ага…
- В чем дело? Что-то вы сникли.
- Нет, нет. Конечно, в таких делах всегда лучше ясность. Просто мне подумалось, что ей это могло показаться несколько внезапным.
- Конечно. Для того я ей и сказал. С такими, как Энн, главное - внезапность. Послушайте. - Лорд Аффенхем снова постучал его по колену. - Я скажу вам одну вещь. Когда я вас увидел, вы мне сразу понравились.
- Спасибо. Уверяю, что и я, со своей стороны…
- Не перебивайте, черт возьми. Я сказал, что вы мне сразу понравились. У меня глаза, как рентген, вижу людей насквозь, и я мигом понял, что вы - славный малый. У меня детей нет… по крайней мере, я так думаю, - добавил лорд Аффенхем после минутного размышления, - и я смотрю на вас, как на сына. Как на сына, черт побери. Вы - тот муж, которого бы я желал Энн. Парень, хоть куда, в точности как я в ваши годы. Теперь таких не делают. Возьмите хоть Лайонела Грина. Вы знаете племянника миссис Корк?
- Встречались.
- Размазня, - сказал лорд Аффенхем. - Хивеянин и евусей. А Энн взяла и с ним обручилась.
- Что?!
- Истинная правда. Могла выбирать из лучших людей страны, и на те - обручилась с Лайонелом Грином.
Джеф онемел. Он оказался совсем не готов к этой новости. Правда, миссис Корк что-то такое говорила, но он не обратил внимания на ее бред. Конечно, решил он, если тетка что-то приметила, значит, эта паскуда Грин одолевает Энн гнусными приставаниями. А в то, что глаза ее горели огнем, когда она читала про его, Джефа, безжалостные обличения, он попросту не поверил. На самом деле глаза ее блестели от удовольствия - какая девушка не порадуется, читая, как ее назойливого ухажера окоротил блестящий молодой адвокат?
- Вы этого не говорили!
- Как же не говорил, когда сказал.
- Это просто ужас.
- Кошмар.
- Мы должны ее спасти.
- Вот именно. Отбейте ее.
- Отобью.
- Легко сказать. А что именно вы намерены делать?
- Ну…
Лорд Аффенхем поднял руку, словно постовой на перекрестке.
- Довольно. Мне все ясно. Вы думаете не о том. Если бы вы думали, то не мычали бы. Вы бы сказали: "Что я намерен делать? Вот что. Я налечу на нее, черт возьми, как ураган!" Да, так бы вы сказали, и так вам нужно сделать. Хватайте ее! Прижимайте к сердцу! И покрепче! Чтобы ребра хрустнули! Ну, и целуйте, конечно. Целуйте без остановки. И все время говорите, что искали ее всю жизнь. Она мигом забудет про своего напомаженного лакировщика.
Лорд Аффенхем замолк. Глаза его погасли и приобрели то стеклянное выражение, к которому Джеф уже успел привыкнуть. Виконт унесся мыслями в одиннадцатый год, к девушке в шляпке с цветочной каймой, которую, если память ему не изменяет, звали Моди.
Джеф радовался передышке. Он воспользовался ею, чтобы одолеть накатившую дурноту. К лорду Аффенхему он успел привязаться, но чувствовал, что расходится с ним во взглядах так же кардинально, как с мистером Шусмитом. Уличный разносчик, гуляющий по ярмарке со своей дамой, нашел бы в предложении лорда Аффенхема здоровую суть. Джефа, который со времени знакомства с Энн Бенедик совершенно очистился духом, оно возмутило до глубины души. Оскорбить Энн, эфирное создание, грубым прикосновением - что за пошлая мысль! Если бы не транс, в который снова впал лорд Аффенхем, и не насущная необходимость сохранять дружеские отношения, Джеф наградил бы вольнодумца суровым взглядом.
Лорд Аффенхем, как Галатея, внезапно ожил и встрепенулся.
- Деньги есть?
Джеф вздрогнул от неожиданности, но решил раскошелиться. Он предполагал, что в нынешних обстоятельствах, уезжая, должен будет дать лорду на чай. Очевидно, мнимый дворецкий предпочитал аванс.
- Сколько вам надо?
- Не мне. Чтобы жениться.
- А! - Джеф наконец понял, о чем речь. - Ну, я не богат. Крестный оставил мне несколько сотен годового дохода, и еще я немного зарабатываю литературой.
- Что вы пишете?
- Детективы. Со дня на день собираюсь начать новый. Вы их читаете?
- О, да!
- Тогда он вам понравится. Там удивительно свежая мысль.
- Какая же?
- Как вы, наверное, заметили, многие авторы подобных романов, чтобы нагнать жуть, выводят в роли главного негодяя человека с изувеченным ухом. Я нашел совершенно новый ход. У моего злодея будут изуродованы оба. Каково? Мы содрогаемся, читая о демоне во плоти, если даже одна его мочка словно изжевана диким котом. А если обе? Ужас!
На лорда Аффенхема это не произвело впечатления.
- По мне, так довольно глупо, - объявил он. - И вообще, литературой много не заработаешь. Миссис Корк написала книжку о своих этих путешествиях, называется "Женщина в дебрях", и продала, думаю, экземпляров десять, да и те всучила силком. Я видел, как она заталкивает ее гостям, независимо от пола и возраста, словно микстуру. Нет, вам надо отыскать бриллианты.
- Постараюсь.
- Вот странно, - продолжал лорд Аффенхем, - только что, перебирая старые бумаги, я наткнулся на потерянный дневник, и там четвертого апреля сделана запись "В банке". Не понимаю. Я иногда оставлял себе напоминания, куда спрятал бриллианты. Например, есть запись "Чаппи" - это когда я спрятал их на дне жестянки с собачьим кормом. Но что значит "в банке", ума не приложу. Я никогда не собирался класть их в банк. Я не доверяю банкам и ничего туда не кладу, кроме мелочи на карманные расходы. И тем не менее запись сделана четвертого, а пятого я попал в аварию. Могу только предположить, что она относится к чему-то другому. Может быть, я уговорился встретиться в банке со своим управляющим. Нет, если они и отыщутся, то где-нибудь в хитром месте, куда никто не догадается заглянуть. Впрочем, не тревожьтесь. Я никогда ничего не забываю, по крайней мере, навсегда. Я в точности помню голос, которым одна девица говорила "Не надо!" аж в девятьсот восьмом.
- Наверное, в девятьсот восьмом девицы часто говорили вам "не надо"?
- Частенько. Да, частенько. Кстати, это напомнило мне про Энн. Она точно скажет "Не надо!". Не обращайте внимания. Хватайте и прижимайте к сердцу. Что вы так на меня уставились?
Джеф вздрогнул, стер с лица непрошеную суровость и выдавил дружескую улыбку.
- Я просто подумал, - сказал он, облекая свои сомнения в почтительную и необидную форму, - что эта метода уместна… как бы выразиться… с определенным типом особ, но нет ли опасений, что в данном случае она приведет к нежелательному результату?
- Не понимаю.
- Мисс Бенедик такая… э… возвышенная.
- Ничего подобного. Нормальная, здоровая девица, в меру романтичная.
- Вот именно. Не кажется ли вам, что вы предлагаете нечто не вполне романтичное? Согласен, с девицей из бара это бы прошло… В общем, я хотел сказать, что мисс Бенедик скорее понравится трубадур, чем грузчик.
- Трубадур?
- Трубадуры, - объяснил Джеф, - это средневековые певцы, которые добивались своего - а они добивались, наука не солжет - сладкозвучными речами, не грубым наскоком. Я хотел прибегнуть именно к сладкозвучным речам.
- Ну и очень глупо.
- Вы не думаете, что, если речи достаточно сладкозвучны…
- Не думаю. Я знаю Энн с тех пор, как она под стол пешком ходила.
- Расскажите, какой она тогда была.
- Нет времени. Только что вспомнил, что нес телеграмму Моллою. Пришла полтора часа назад. А вы поразмыслите над моими словами. Я вас старше, старше и мудрей. Трубадур, тоже мне! В жизни не слыхал такой глупости.
И с этими сокрушительными словами лорд Аффенхем тяжело поднялся с кресла и вышел из комнаты.
Речь его не убедила Джефа. Все в нем по-прежнему кипело и возмущалось. Несмотря на хорошо подвешенный язык, он сохранил целомудренное уважение к прекрасному полу. Кое с кем он бы и решился поступить по совету престарелого пэра, но только не с Энн Бенедик.
Энн наполняла его глубоким, благочестивым смирением. Это не мешало болтать с ней - любовь пробудила в нем не только смирение, но и новые источники красноречия - однако категорически возбраняло бросаться на нее, словно гончая на электрического зайца.
Джеф снова закурил и стал размышлять, что за блажь заставила эту чудесную девушку обручиться с таким редким ничтожеством, как Лайонел Грин.
Лорд Аффенхем, тем временем, постучал к мистеру Моллою, вручил задержанную телеграмму и удалился. Мыльный вскрыл ее, как только захлопнулась дверь, и присвистнул от удивления.
- От Шимпа, - сказал он. - Хочет видеть меня завтра. Ответ оплачен, адрес "Холси-билдингс, Холси-корт, Мейфэр".
Он протянул телеграмму жене, и у той тоже глаза полезли на лоб.
- Так он на прежнем месте!
- Да.
- И ничего не продавал.
- Нет.
- Я самого начала знала, - сказала миссис Моллой, прищелкнув зубами, - что это какие-то фигли-мигли.
Глава двенадцатая
На следующий день погода по-прежнему стояла отличная, но ни лучика света не проникало в мрачный колодец Холси-корт, когда туда вступили мистер и миссис Моллой. Двор казался еще грязнее обычного, а хозяек - любительниц вареной капусты заметно прибавилось в числе.
Шимп Твист принял гостей с важностью, приличествующей сенсационному характеру новостей.
- Садись, Долли. Бросай кости, Мыльный. Значит, вместе приехали. Я ждал одного тебя.
На лице мистера Моллоя появилось недоумение, и Долли поспешила объяснить.
- Я вчера рассказывала Шимпу про тебя и Корку, пупсик, и он, наверное, вообразил, будто мы повздорили. Мы ошибались насчет Мыльного, Шимп. Он все объяснил. Просто он хочет всучить ей нефтяные акции.
- Вот как? - сказал Шимп Твист. - Неужели? - Он смотрел на мистера Моллоя, так явно восхищаясь его находчивостью, что Долли посчитала нужным внести ясность.
- Думаешь, он меня дурит? Так вот нет. Расскажи ему, Мыльный.
- Вчера я продал Корке Серебряную реку, - гордо объявил он. - Сегодня она отдаст мне чек.
- На тысячу фунтов.
- На тысячу фунтов, - повторил мистер Моллой, смакуя слова.
Шимп Твист сморгнул. Мысль, что кто-то другой, а уж тем более - старый недруг - огреб такие деньжищи, терзала, словно зубная боль.
- Ладно, - отмахнулся он (что мне ваши пустяковые победы!). - Думаю, вы оба вчера здорово удивились.
- Ты насчет того типа с соломенными волосами? Удивились, не то слово, - с чувством произнесла миссис Моллой. - Когда он назвался Дж. Шерингемом Эдером, я чуть не села. Кто этот молодчик?
- Стреляйте меня. Я знаю одно, - сказал Шимп и поежился, отчетливо вспомнив вчерашнюю жуткую сцену, - у него на меня зуб.
- А поточнее нельзя? - спросила Долли. Ей показалось, что Шимп очертил уж очень широкий круг.
Шимп покачал головой.
- Я сам пытаюсь его вычислить, но, хоть убейте, ничего не помню. И все же, когда тебя сначала обстреливают из окна, а потом хотят прикончить, сразу понимаешь: чем-то ты человеку досадил.
- Обстреливают? Чем это?
- Ну, я потом посмотрел- чем-то вроде камней. Как увидел, что он мчится по лестнице, глаза бешенные, я сразу прыг в шкаф. А из шкафа я услышал историю, которую рассказывала эта девица.
- Какую историю?
- Про брильянты.
- Что за брильянты?
- Это, - промолвил Шимп, - я и собираюсь рассказать вам.
Гости выслушали со вниманием, которое вызывает у определенного типа людей слово "брильянты". Когда Шимп закончил, в глазах Долли горели звезды, а мистер Моллой дышал, как сенатор-астматик во время приступа. Оба были поражены. Оказалось, что, они живут в стране Мальчика-с-Пальчик или пещере Али-Бабы, где повсюду рассованы мешочки с бесценными алмазами.
Зачарованную тишину нарушила миссис Моллой.
- Только подумать, Кейкбред-то лорд! - сказала она. - Вот что, Мыльный, сегодня же начну обхаживать старого перечника. Когда маленько оклемается, пусть у него рядом будет подружка, от которой ничего нельзя скрыть.
- Хм!
- А ты пока что ищи.
- Буду искать.
- Они могут быть где угодно.
- Это точно.
-А вдруг ты их найдешь!
- Уж я все переверну. А теперь, - сказал мистер Моллой (он уже окончательно раздышался и снова стал похож на самого себя), - насчет условий.
Миссис Моллой не поняла.
- Каких условий?
- Как делить будем, - объяснил мистер Моллой. - Не забывай, киска, будет только справедливо, если Шимп получит свою часть.
- Ах да, - сказала миссис Моллой. Она совершенно упустила из виду этот вопрос. - Ты хочешь взять его в долю.
- Ну да. Он нам здорово помог, тут не отвертишься. Здорово помог. - Мистер Моллой великодушно улыбнулся Шимпу; если в его манере и сквозила легкая покровительственность, то благодетелям всегда трудно от этого уберечься. - Я убежден, что Шимп должен получить свое.
- Может, ты и прав, - отвечала Долли. Она сочла предложение несколько донкихотским, но готова была уступить. - Двадцать пять процентов?
- Я бы отдал тридцать. Смотри на вещи шире. Без доброго старого Шимпа мы могли бы до них и не добраться.
- Как скажешь. Значит, договорились. Шимпу - тридцать.
- Мне так представляется.
- Деньги немалые.
- Солидный куш.
- И все ж, он - наш старый приятель.
- Очень старый.
- Мне он всегда нравился.
- И мне.
- Не знаю человека, - продолжал мистер Моллой, все с тем же легким оттенком покровительственности, - которого я бы ценил больше, чем старину Шимпа.
Хриплый, скрежещущий звук нарушил молчание, наступившее после этих продолжительных восхвалений: старина Шимп прочистил горло.
- Минуточку! - сказал он. - Минуточку, минуточку!
Его слова внесли диссонанс в атмосферу дружеского умиротворения. Двое восторженных обожателей различили в голосе третьего некоторую обеспокоенность. Шимп Твист походил на обезьяну, у которой ее товарки пытаются стянуть банан. Мистер и миссис Моллой обменялись недоуменными взглядами.
- Что-то не так? - спросил мистер Моллой.
- Да, - отвечал мистер Твист, ощетинясь нафабренными усами. - Ваши расчеты.
Для женщины, только что расписавшейся в любви к усатому сыщику, миссис Моллой выглядела не больно-то ласково. Ее тонкие брови сошлись, глаза потемнели.
- Черт! - воскликнула она с некоторым, увы, раздражением. - Опять ему все не слава богу! Только заходит нормальный деловой разговор, он так разевает свою пасть, что, того глядишь, сам себя проглотит. Чем тебе плохи тридцать процентов?
- Да, Шимпи, - укоризненно произнес мистер Моллой. - Чего тебе неймется? Тридцать процентов - хорошие деньги.
- Девяносто - еще лучше.
- Девяносто? - вскричал мистер Моллой, словно друг - да что там, почти брат - тяпнул его за ногу.
- Де-вя-носто? - эхом повторила миссис Моллой. Ее тоже как будто укусил в ляжку неблагодарный друг.
- Это мои условия. Я предложил план. Не будь меня, не было бы никакого плана. Вам осталось выполнить черную работу. Исполнителям положено десять процентов.
Наступило молчание.
- Да лучше пусть у меня губы треснут! - наконец объявила миссис Моллой.
- И то не удержусь, засмеюсь.
И она рассмеялась недобрым зловещим смехом. Шимп Твист потрогал усы.
- Думаете, это смешно?
Долли отвечала, что именно это она думает. Ее супруг загадочно улыбнулся, показывая, что тоже нашел предложение несколько забавным.
- Сам посуди, Шимпи, как нам не смеяться, - заметил он. - Ты упустил, что мы - в доме, а ты - на улице.
- Да, это ты забыл, - кивнула миссис Моллой. - Сказал бы спасибо, что мы по доброте душевной решили тебе немного отстегнуть.
- Вы тоже кое-что не учли, - сказал мистер Твист. - Звоню вашей Корке насчет того, что за акции ей впарили, и через полчаса вас в доме не будет. Или быстрее. Зависит от того, дадут ли вам собрать вещи. Пошевелите извилиной.
Мистер Моллой остолбенел.
- Ты же не станешь ей звонить?
- Стану.
- Это низко, - указал мистер Моллой, - не по-джентльменски. Ты не опустишься до этого, Шимп.
- Опущусь, - отвечал Шимп. - Я тренировался.
Миссис Моллой утратила дар речи, которого на миг лишалась при мысли о такой низости, и выдала фразу, настолько емкую, что в полудюжине слов сумела высказать свое мнение о внешнем виде, манере, моральном облике, усах и родителях Шимпа Твиста. Человек чуткий обиделся бы до глубины души, но Шимп Твист слышал таких фраз, что даже не поморщился.
- Так мы далеко не уедем, - укоризненно проговорил он.
- Да, - кивнул мистер Моллой, - ругайся, не ругайся, киска, надо соглашаться.
- Ты же не отдашь ему девяносто процентов за красивые глаза! - содрогнулась миссис Моллой.
Мистер Моллой, никогда не умевший держать удар, грустно взглянул на супругу.
- Не вижу другого выхода, ласточка.
- А я вижу.