- Потому что без меня.
- Ясно. Нет, у меня не было даже того сравнительно приятного дня, который бывает у девушек, лишенных вашего общества. Дядя Джордж очередной раз воспарил мыслью, и вышла куча неприятностей. Собственно, я угодила в переплет.
Она умолкла и зажмурилась, вспоминая. Джеф не обнял ее за талию и не привлек к себе, однако едва не надорвался, борясь с собой. Впервые он понял, что в грубом совете лорда Аффенхема есть здравое зерно.
- Скажите, - нежно проговорил он, - в мое отсутствие на дядюшку снизошло новое озарение?
- Да. Он решил, что спрятал бриллианты в голове антилопы - ну той, что в кабинете у миссис Корк.
- Какая ерунда!
- Почему? Как раз такое хитрое место он мог выдумать.
- Когда он прятал бриллианты, этого отсеченного образчика африканской фауны еще не было. Антилопа появилась здесь об руку с миссис Корк.
- А, понимаю. Нет, это не жертва миссис Корк, она живет здесь с самого моего детства. Ее подстрелил дедушка.
- Он тоже был охотник?
- Могучий и безжалостный. Гроза антилоп.
- Трудно быть антилопой, - задумчиво проговорил Джеф, - ни минуты покоя. Воображаю, как они утешали друг дружку тем, что дедушка не вечен. "Когда-нибудь, - говорили они, - он преставится, и мы отдохнем". И вот, он отходит в мир иной, но является миссис Корк.
- Горькая правда.
- Поневоле задумаешься, а?
- Только об этом и думаю.
- Вас это печалит?
- Невыносимо.
- И меня. Давайте попробуем забыть о грустном. Где мои таблички? Я должен записать для памяти: посмотреть в голове у антилопы.
- Вы не побоитесь зайти к миссис Корк и шарить в чучелах?
- Конечно.
- Неужто вы, Эдеры, совсем не знаете страха?
Энн снова расстроилась. Когда днем она предложила Лайонелу совершить этот дерзкий подвиг, тот наотрез отказался приближаться к тетушкиной берлоге. Он знал про бриллианты и горячо желал, чтоб они нашлись, поскольку, подобно большинству современных молодых людей, предпочел бы состоятельную жену, но не хотел рисковать даже ради самых радужных перспектив. Энн, девушка храбрая, презирала трусливых мужчин.
На мгновение она подумала, что, может быть, дядя прав насчет Лайонела. Она тут же отбросила эту мысль, но в душе остался неприятный осадок.
Готовность Джефа ринуться навстречу опасности невольно заставила Энн сравнить молодых людей, и сравнение, как уже говорилось, ее расстроило. Всегда неприятно, если желанные качества оказываются не у того, у кого нужно.
- Можете не трудиться, - сказала она. - Я уже проверила.
- Вы?
- Я.
Джеф почувствовал, что вправе немного обидеться. Вообразите средневекового рыцаря, который прискакал спасать деву от дракона и слышит, что она уже прибила чудище прялкой.
- Так не годится, - сказал он. - Грубую работу надо оставлять мне.
- Вас рядом не было.
- Вы же знали, что я вернусь. Вы должны были сказать себе: "Он вернется, когда в полях забелеют маргаритки". По вашему невеселому виду я могу заключить, что бриллиантов там не было?
- Только опилки. И, как на грех, когда я заглядывала внутрь, вошла миссис Корк.
- О ужас! У вас было наготове объяснение?
- Я сказала, что проверяла, не завелась ли там моль.
- Я бы выкрутился лучше.
- Не выкрутились бы.
- Выкрутился.
- А что бы вы сказали?
- Сказал бы… сказал бы с легким смешком: "Ах, миссис Корк…"
- Давайте, давайте.
- Ах, миссис Корк… Нет, - добавил Джеф, помолчав, - не уверен, что я бы нашелся. Она приняла ваше объяснение?
- Вроде да. Но я не могу избавиться от чувства, что она подумала, будто меня покусал дядя Джордж, заразив своей формой безумия. Удивляюсь, что она сразу меня не уволила. Неприятно, когда и секретарь, и дворецкий разом теряют рассудок.
- По-моему, это совершенные пустяки в таком месте, где у половины голова не в порядке. Случайный прохожий, увидев, как эта публика исполняет африканские танцы, бросился бы к телефону и потребовал немедленно прислать ближайшего психиатра. Вы заметили этого долговязого, в пенсне, с вихляющимися ногами?
- Мистера Шепперсона? Да. А миссис Барлоу?
- Это которая?
- Крупная, с подбородками.
- Понял, о ком вы. Какая жемчужина! Какой алмаз! Какой денек на берегу моря! Да, много веселого и поучительного, не говоря уже о грустном и страшном, можно извлечь из наблюдений за нашим любительским бедламом. Я горюю лишь о том, что дворецкий не принимает участия в хороводах. Как бы его ножищи мяли траву Эллады!
- Давайте-давайте. Смейтесь над дядиными ногами.
- Спасибо, с удовольствием. Давайте посмеемся вместе. Старый болван, подверг вас такому испытанию!
- Вы убеждены, что знаете меня настолько близко, чтобы называть моего дядю старым болваном?
- Мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Да вы и сами, разобравшись, поймете, что мы, того не замечая, женаты уже сто лет.
Слово "женаты" подействовало на Энн отрезвляюще. Она на время выкинула из головы слова дяди Джорджа, что этот молодой человек от нее без ума, и с удовольствием отвечала на его болтовню. В последнее время ей редко выпадали такие милые, легкие разговоры. Мужская часть обитателей Шипли-холла были люди серьезные, вдумчивые, не склонные размениваться на пустой треп, а Лайонел, хоть и походил на греческого бога, в словах был не силен.
Теперь она поняла, что напрасно убрала барьеры между собой и Джефом. Строгие судьи прошедшей эпохи сказали бы, что она его "поощряет" и даже "подает безосновательные надежды". Девушка мягкосердечная, не желающая никому причинять боль, Энн глубоко раскаивалась в своей неосмотрительности.
Она легонько поежилась.
- Замерзли? - спросил Джеф, как Энн и рассчитывала.
- Немножко.
- Идемте в дом. Я точно так же могу говорить под крышей. Некоторые сказали бы, что даже лучше.
Они пошли к саду. Над стеной, отделяющей их от лужайки, виднелись голова и плечи миссис Моллой. Казалось, она перебирает плети вьющегося растения, высаженного в каменный, античных пропорций, вазон. Джефу пришло в голову, что сейчас самое время сделать завуалированный намек.
- Там миссис Моллой.
- Да.
- Не смотрите в ее сторону, - предупредил Джеф. - Что вы о ней думаете?
- Приятная дама.
- Вы не замечали в ней ничего зловещего?
- Нет. А вы?
- Замечал.
- Наверное, сыщикам везде мерещится что-то зловещее.
- Натренированная интуиция позволяет заглянуть в самую суть человека. От ребят с увеличительным стеклом много не скроешь. За этими Моллоями надо приглядывать в оба. Они могут оказаться жуликами.
- Так считает мистер Трампер.
- Вот как? Проницательный тип.
- Вчера он пришел ко мне и просил употребить мое влияние на миссис Корк, чтобы та не покупала у мистера Моллоя нефтяные акции. Увы, у меня нет никакого влияния. Однако продолжайте. Не понимаю, как они могут повредить нам, даже будь они первые жулики в стране.
- А бриллианты?
- Что бриллианты?
- Положим, они найдут бриллианты.
- Они же о них не знают.
- Могут узнать. Миссис Моллой постоянно торчит у вашего дяди. Что, если он проговорится?
- Не проговорится.
- А вдруг?
- Он не сумасшедший.
- Кто вам сказал?
Энн показалось, что пришло время одернуть собеседника. Он ей нравился. Она не помнила, чтобы кто-нибудь нравился ей так сильно после столь недолгого знакомства. Однако Энн чувствовала, что пора его приструнить. Она прошла несколько шагов, остановилась, холодно взглянула на Джефа и открыла рот.
В тот же самый миг античный вазон откололся от стены и упал на дорожку в полушаге от них. Энн вскрикнула.
Джеф горько корил себя. Он не должен был и на сто футов приближаться к миссис Моллой и античному вазону, опаснейшему сочетанию на земле, тем более
- вместе с Энн Бенедик. Он бы встревожился, если бы на ее головку упал розовый лепесток, а тут - античный вазон. Все поплыло перед его глазами, он сам не понимал, что делает.
Из тумана донесся сердитый голос.
- Будьте любезны, отпустите меня.
Джеф понял, что произошло: в страхе за Энн он прижал ее к сердцу. И вновь на него накатило сильнейшее желание присоединиться к грубой аффенхемовской школе. Чувствуя рядом с собой ее стройное тело он утолял глубинный голод души.
Впрочем, подумавши, Джеф решил, что пережимать не стоит - по крайней мере, сейчас. Что-то в манере Энн подсказывало ему, что он поторопился, и любые дальнейшие действия вызовут нежелательный результат. Он оторвал ее от земли, но не от реальности.
- Ой, простите, - сказал он, выпуская ее из рук.
Энн из белой сделалась розовой.
- Спасибо.
Из калитки в стене торопливым шагом показалась миссис Моллой. Ее хорошенькое личико было встревожено.
- Не задело? - воскликнула она. - Я бы и за мильон долларов не согласилась, чтоб вас зашибло!
Ее милые извинения звучали на редкость естественно, однако Джеф смотрел на миссис Моллой, словно на гремучую змею, к которым никогда не питал особой привязанности.
- Я вроде как на нее оперлась, а она возьми и упади. Мне так жаль!
- Ничего, - отвечала Энн. - Просто я немного испугалась.
- Еще бы. Струхнули, небось, до полусмерти.
Энн легонько вскинула подбородок, недовольная, что ее назвали трусихой.
- Нет, нет. Я просто вздрогнула. Не беспокойтесь. А теперь мне пора. Миссис Корк ждет.
Она ускользнула, и миссис Моллой, повернувшись к Джефу, увидела его сведенное судорогой лицо.
- Ха! - сказал Джеф.
Долли рассмеялась. Смех ее, довольно музыкальный, Джефу не понравился.
- Стерва! - сказал он.
В голосе его явно звучала неприязнь, но миссис Моллой продолжала веселиться.
- Укладываешь вещички, малыш? - спросила она. - Советую поторопиться. Не все ж я буду промахиваться, когда-нибудь да попаду.
- Тьфу! - И Джеф, повернувшись на каблуках, пошел прочь. Он чувствовал, что выразился не вполне к месту, но не мог придумать ничего лучше. Увы, он был воспитан в правилах, согласно которым мужчина не может коснуться женщины иначе как с лаской, не то бы непременно двинул ей в глаз. В жизни каждого мужчины наступает момент, когда он хотел бы оказаться Джеймсом Кегни.
Долли вернулась на террасу. Когда она уходила, Мыльный дремал над детективным романом, но сейчас его шезлонг был пуст. Она обратилась к миссис Барлоу, женщине с подбородками, выполнявшей на лужайке дыхательные упражнения.
- Не видали моего мужа, миссис Барлоу?
- Мне кажется, миссис Моллой, его позвали к телефону.
В этот самый миг пропавший муж показался в стеклянной двери. На его благообразном лице читалось волнение. Он торопливо подошел к жене.
- Киска!
- В чем дело, пупсик?
Мистер Моллой бросил взгляд на миссис Барлоу. Она вернулась к дыхательным упражнениям, но даже у глубоких дыхателей есть уши. Мистер Моллой поманил жену в дальний конец веранды.
- Звонил Шимп.
- Чего ему надо? Решил снова поторговаться насчет условий?
Мистер Моллой мотнул подбородком. Он ответил не сразу. Всегда неприятно сообщать горькую весть.
- Нет, - отвечал он. - Боюсь, киска, я тебя огорчу. Он в местной гостинице и думает утром заявиться сюда.
Глава четырнадцатая
Долли уставилась на мужа, не веря своим ушам. На лужайке миссис Барлоу начала исполнять африканский танец. В другое время она приковала бы к себе все взгляды, но сейчас ее па остались без внимания.
- Что?!
- Правда.
- Едет сюда?
- Завтра, как только встанет.
- А белобрысый тип?
Мистер Моллой помрачнел еще больше.
- Сдается, киска, на этот раз нам крупно неповезло. Белобрысый тип больше Шимпу не помеха. Вот ведь подлость: он написал Шимпу письмо. Оказывается, Шимп зря думал, будто тот на него зол. История долгая, я половины не понял, но, если верить Шимпу, этот тип кидался в него не булыжниками, а какими-то пирожками, которые не хотел оставлять на тарелке, чтобы не огорчать хозяйку. А по лестнице бежал, чтобы извиниться. Бред какой-то, но так уверяет Шимп.
- Черт!
- Вот и я думаю, - кивнул мистер Моллой. - Мало нам этот типа. Если еще и Шимп будет отираться рядом и смотреть под руку, мы далеко не уедем. Ты же его знаешь. У него глаза на затылке.
- Надо избавиться от Шимпа, вот и все.
- Вот и все! А как?
- Придумаю. Поди, погуляй, а я пораскину мозгами.
Мистер Моллой послушно отправился гулять. Время от времени, совершая очередной круг по лужайке, он бросал взгляд на задумчивую подругу жизни. Может быть, думал он, она сумеет выпутаться и в этих исключительных обстоятельствах. Долли всегда была мозгом их фирмы. Сам он сознавал свою ограниченность. Дай ему доверчивого слушателя (желательно, чтобы в детстве того лягнула по голове лошадь), час времени, чтобы рассказать про нефтяные акции, и простор для жестов - вот тогда он совершит чудеса. Увы, это единственный дар, которым наделила его природа.
На середине четвертого круга она заметил, что Долли сошла с террасы и направляется к нему. Сердце его всколыхнулось, когда он прочел вдохновение на сияющем лице. Он понял: ее острый ум вновь отыскал решение. Не впервые он испытал священный трепет при мысли, что сумел завоевать любовь такой замечательной женщины. Женщины, которая своими белыми ручками обеспечивает себя перчатками, носовыми платками, духами, сумочками и даже украшениями без малейших затрат с его стороны, а вдобавок легко разрешает все мелкие семейные затруднения.
- Неужто уже придумала? - ахнул он.
- Конечно. Надо было только чуток пораскинуть умишком.
- Ты - чудо, - сказал мистер Моллой. - Теперь таких не делают. Разучились. Выкладывай, киска. Я весь внимание.
Миссис Моллой порозовела от удовольствия. Она любила мужа, и его хвалы ласкали ей слух.
- Ну, вот, - начала она. - Ты говорил, Шимп в гостинице.
- В гостинице, крошка.
- Ты приходишь к нему, а сам как будто весь трясешься. Сможешь?
- Так?
- Нет, не так. Не хватало, чтобы он вообразил, будто у тебя пляска святого Витта! Просто приходишь весь такой взвинченный, как будто узнал, что лорд Кейкбред отыскал стекляшки, спрятал у себя в комнате и собирается завтра свалить.
- Всю эту туфту я должен скормить Шимпу?
- Да.
- А что это нам даст, зайчик?
- Ну, пошевели мозгами. Если бы лорд Кейкбред собирался завтра слинять вместе с камушками, это бы означало, что сегодня его надо обчистить?
- Конечно.
- И кому-то из нас пришлось бы лезть в его комнату?
- Ну да.
- Так вот, ты не можешь, потому что у тебя кишка тонка и от одной этой мысли трясутся поджилки.
- Что? - вскричал мистер Моллой, оскорбленный таким недоверием.
- Ты это скажешь Шимпу.
- А! - Мистер Моллой оттаял. - Это часть замысла!
- Тут спросит, почему не я.
- Глупо ему говорить, что тебе не хватит решимости.
- Верно. Скажи ему, что решил меня надуть. Мол, лорд Кейкбред сказал мне, я сказала тебе, а ты решил свистнуть стекляшки без моего ведома. "Шимп, заберем их, разделим на двоих, а Долли скажем, будто ты ничего нашел".
Мистер Моллой кивнул. Замысел постепенно прояснялся в его голове.
- На это Шимп клюнет. Его хлебом не корми, дай кого-нибудь надуть. Ему это - как коту валерьянка. А что потом?
- Потом скажешь, что главное - за ним.
- Лезть к лорду Кейкбреду.
- Только лезть не придется. Скажешь, что можно просто войти. Перед обедом, например, когда дворецкий занят по дому. Скажешь, это самое подходящее время. А потом объяснишь, где комната.
- А где?
- На первом этаже, с задней стороны, куда подъезжают торговцы. Не ошибешься. Под окном бочка для воды, а сбоку могильная плита с надписью "Верному другу Понто". Наверное, там зарыли собаку, - добавила Долли, справедливо рассудив, что члена семьи не похоронили бы под окнами.
Мистер Моллой изумился.
- Откуда ты все знаешь?
- Да как-то проснулась рано, вышла прогуляться и увидела старикана в окне. Он делал зарядку. В одних брюках с подтяжками. Вылитый Кинг-Конг. - Долли невольно перешла на хриплый шепот. Вид лорда Аффенхема, голого по пояс, в армейских подтяжках на могучем торсе, произвел на нее сильнейшее впечатление. - Ладно, значит, скажешь Шимпу, что старикан спрятал камушки где-то у себя в комнате, объяснишь, где она и когда в нее лучше наведаться, и что лезть придется ему, потому что ты сдрейфил. Ясно?
Мистер Моллой колебался. Ему не хотелось ответить "нет" и выставить себя идиотом. Это уже случалось с ним, когда он сомневался в гениальных планах своей жены.
С другой стороны, он действительно не видел в ее словах никакого смысла.
- Ладно, я отвечу тебе, крошка, - сказал он. - Все, что ты говорила, ясно, как божий день, только мне кажется, что ничего не выйдет. Шимп залезет, пороется, пороется, не найдет стекляшек, потому что их там нет, и вылезет обратно. И что мы получим? Ну разве выставим Шимпа дураком. Я-то надеялся, ты придумаешь такое, чтоб он сюда и носа не сунул.
- Я и придумала.
- Не вижу.
Долли хотела ответить, что он не увидел бы магазин Вулворта, стоя напротив с подзорной трубой, но сдержалась - отчасти потому, что любила мужа и не хотела его обижать, отчасти по недостатку времени.
- Что будет, когда лорд Кейкбред его застукает?
- Ты же сказала, он будет занят.
- Я этого не говорила. Я сказала, чтобы ты сказал это Шимпу. Как только ты позвонишь, что он вышел, я иду к лорду Кейкбреду и советую ему держать ухо востро. Мол, я узнала, что какой-то подонок собрался сегодня обчистить его комнату. И что? Он прячется и ловит Шимпа за шкирку. Может, отлупит, может, просто пугнет. Пусть после этого Шимп попробует подъехать на следующее утро и в виде миллионера! Тут же лорд Кейкбред выйдет вперед и скажет миссис Корк: "Какой он к чертям собачьим миллионер! Воришка, и все тут", а миссис Корк достанет ружье и велит Шимпу убираться, пока она не всадила ему в спину унцию свинца и не спустила собак. Теперь понял?
Мистер Моллой не повергся лицом в прах, но был к этому близок. Никогда, поклялся он мысленно, никогда больше не усомнится он в планах этой чудесной женщины, даже если их достоинства не сразу открываются неповоротливому мужскому уму. Его красивые, честные глаза вспыхнули.
- Ну, класс!
- Согласна.
- Непременно сработает.
- Непременно.
- Шимпа как ветром сдует.
- Уедет, и больше не покажется.
- Бегу в гостиницу.
- Давай. Позвони мне с почты, что он вышел, а я сразу к Кейкбреду. Тут главное скорость.
Мистер Моллой двинулся широким шагом. Его ноги, обычно не склонные к быстрой ходьбе, словно обрели крылья. Не прошло и получаса, как Долли, узнав, что Шимп слопал наживку вместе с крючком и должен быть с минуты на минуту, вошла к лорду Аффенхему в буфетную.