- Подождите, - сказалъ Поликсфенъ, что-то соображая. - Сегодня понедѣльникъ, третій день. Сегодня вечеромъ всѣ узнаютъ, гдѣ Варко. Онъ былъ очень способный человѣкъ, но слишкомъ самонадѣянный. Онъ все подготовилъ самъ и хотѣлъ сразить меня однимъ ударомъ. Въ этомъ была его единственная ошибка. Онъ не зналъ, что я на-сторожѣ и подозрѣваю его, такъ что когда онъ вошелъ въ мою комнату для рѣшительнаго сраженія, я поджидалъ его за дверью съ моимъ маленькимъ орудіемъ; исходъ оказался для него неожиданнымъ. Вы спрашиваете: гдѣ онъ? Подъ поломъ. Я съ перваго же дня, какъ поселился въ Угловомъ Домѣ, долженъ былъ найти мѣсто, гдѣ спрятать мужское платье, и съ этой цѣлью приподнялъ одну изъ досокъ, вынувъ гвозди. Для человѣка, практиковавшаго всѣ ремесла, это, конечно, сущіе пустяки. Я могъ, когда хотѣлъ, поднимать доску, и снова приколачивать ее. Конечно, можно было бы и капитана тамъ схоронить. Но онъ былъ слишкомъ толстъ и тяжелъ, такъ что продавилъ бы потолокъ нижней комнаты и упалъ бы въ нижній этажъ. Ну, а м-ръ Варко былъ тонкій, стройный человѣкъ и спокойно лежитъ на мѣстѣ - пока, конечно, присутствіе его не обнаружится… въ силу закона разложенія органической матеріи. Согласитесь, что все это продѣлано было мною съ поразительнымъ искусствомъ и присутствіемъ духа. Я даже самъ пораженъ своей геніальностью. Мнѣ было жаль положить конецъ блестяще начатой карьерѣ м-ра Варко. Но что же дѣлать! - сыщики должны считаться съ рискомъ быть убитыми.
- Не тратьте понапрасну своего краснорѣчія, - сказалъ Филиппъ, прерывая его. - Вы знаете мое мнѣніе. Вы просто не придаете никакой цѣны человѣческой жизни.
- Вы преувеличиваете, мой молодой другъ, - сказалъ Поликсфенъ. - Я придаю извѣстную цѣнность человѣческой жизни, - хотя и не безграничную. Я, напримѣръ, больше щажу людей, чѣмъ кабинетъ министровъ, который, собираясь за завтракомъ, рѣшаетъ объявить войну. Послѣдній кабинетъ, сдѣлавшій это, убилъ, приблизительно, до десяти тысячъ человѣкъ на каждаго изъ членовъ. А развѣ это мѣшало имъ спокойно спать? Ничуть. Ваше заблужденіе заключается въ томъ, мистеръ Мастерсъ, что вы никогда не смотрѣли трезво на вещи.
Филиппъ ничего не отвѣтилъ.
- Во всемъ этомъ сложномъ дѣлѣ,- продолжалъ Поликсфенъ, - послѣ того какъ я по неуклюжести усыпилъ капитана вѣчнымъ сномъ, вмѣсто того, чтобы оглушить его на время, я сдѣлалъ только одну оплошность. Слегка поранивъ руку о подоконникъ, въ то время какъ я спускалъ трупъ бѣднаго капитана, я не подумалъ о томъ, чтобы сейчасъ же промыть и перевязать руку, а только слегка примочилъ ранку слюной. Отлично зная, какъ опасно оставлять отпечатки пальцевъ, я не предотвратилъ эту опасность. Вотъ моя ошибка, которую я замѣтилъ уже слишкомъ поздно, увидавъ, что рука въ крови, только послѣ зарытія трупа. Ну, а относительно всего остального вы не можете не отдать мнѣ справедливости. Я вѣдь даже побывалъ въ "Обелискъ-Отелѣ", послѣ того какъ жилъ въ Угловомъ Домѣ подъ видомъ м-ссъ Оппотери, такъ что въ случаѣ необходимости можно было бы установить отдѣльное существованіе въ одно и то же время м-ссъ Оппотери и м-ра Поликсфена. И какъ ловко я васъ обошелъ, какъ искусно подмѣнилъ два моихъ банковыхъ билета на ваши! Вотъ только жаль, что ставилъ слѣды пальцевъ.
- Чего же вамъ жалѣть? Вы все-таки добились полной удачи.
- Мнѣ жаль васъ. Вы почему-то нравитесь мнѣ. Такой прямодушный, простой англичанинъ, какъ вы, представляетъ особый интересъ для меня, чуждаго всякаго національнаго отпечатка, сложнаго въ своихъ мысляхъ и чувствахъ. Если бы я не отмѣтилъ кровью кусочекъ камня, если бы вы не нашли его и не спрятали въ саквояжъ, если бы не потеряли этотъ саквояжъ и онъ не попался случайно въ руки Варко, если бы Варко не положилъ его снова въ вашу спальню, и вы бы не заразились страстью въ дактилографіи - у меня не было бы впереди непріятнаго долга.
- Какого?
- Да, вотъ, не пришлось бы послать васъ съ объясненіями къ м-ру Варко.
Филиппъ подмѣтилъ легкую дрожь въ голосѣ Поликсфена и сѣлъ на койкѣ.
- Зачѣмъ вамъ убивать меня? - спросилъ онъ съ прекрасно разыграннымъ спокойнымъ удивленіемъ. - Вы восторжествовали, спаслись бѣгствомъ. Значитъ, въ васъ говоритъ только кровожадность?
- Я ненавижу кровь, - сказалъ Поликсфенъ. - Да къ тому же крови и не будетъ. Мнѣ не хочется убивать васъ. Но у меня нѣтъ выбора. Я не могу держать васъ въ плѣну, - а какъ только я васъ отпущу, моя жизнь будетъ въ опасности. Передо мной закроются всѣ порты, и Англія такъ поклоняется этимъ двумъ фетишамъ, частной собственности и неприкосновенности человѣческой личности, что британское правительство въ состояніи послать за мной миноноску. Увы, правда, что энергію въ праздныхъ людяхъ возбуждаетъ дьяволъ. Онъ загубилъ вашу жизнь - и, повторяю, я очень объ этомъ сожалѣю.
- Убейте меня, если желаете, - спокойно сказалъ Филиппъ; - я оставляю за собой только удовольствіе назвать васъ негодяемъ и трусомъ.
- Я предпочитаю ваше прежнее горизонтальное положеніе на койкѣ,- сказалъ Поликсфенъ, видя, что Филиппъ приподнимается и придвигается въ нему. Онъ такъ близко направилъ на него дуло револьвера, что Филиппу пришлось снова растянуться на койкѣ.
- Я только тогда рѣшилъ разсказать вамъ о моемъ участіи въ этомъ дѣлѣ,- спокойно продолжалъ Поликсфенъ, - когда вполнѣ рѣшилъ, какъ поступить съ вами. Я такъ одинокъ, что сильно чувствую потребность поговорить откровенно съ другимъ человѣкомъ. И наша бесѣда доставила мнѣ большое удовольствіе. Но, возвращаясь въ вамъ, вотъ что я долженъ сказать: въ сущности я вамъ окажу такую же услугу, какъ капитану Поликсфену. Вы одиноки, все ваше состояніе - два тысячныхъ билета, которыхъ вы не можете размѣнять. Карьеры вы не сдѣлаете - у васъ нѣтъ нужныхъ для этого качествъ - и останетесь неудачникомъ на всю жизнь; а въ старости вы будете раздражать всѣхъ своимъ недовольнымъ, ворчливымъ видомъ. Отъ этого я васъ избавляю - и жалѣть объ этомъ нѣтъ причины.
- Какъ же вы меня убьете? - спросилъ Филиппъ.
- Этого я вамъ не скажу, - сказалъ Поликсфенъ, - изъ добраго чувства въ вамъ. Постараюсь, чтобы вы какъ можно меньше страдали.
- Послушайте, - сказалъ Филиппъ, приподнимаясь на локтѣ. - Вы много комедій играли за послѣднюю недѣлю. Что же, это тоже комедія?
- Нѣтъ, не комедія, - отвѣтилъ Поликсфенъ, и Филиппъ сразу ему повѣрилъ. Въ теченіе часа онъ сталъ понимать до нѣкоторой степени этого человѣка, привыкъ къ странному очарованію его голоса и въ необычности его чувствъ и словъ.
Филиппъ сталъ находить его интереснымъ и даже - что дѣлало честь его безпристрастію - ему нравился Поликсфенъ смѣлостью своей чудовищной натуры и тѣмъ, что онъ не стыдился своихъ инстинктовъ, не боялся называть вещи по имени, не притворялся, что побужденія его не были чисто эгоистическими. Все это Филиппъ оцѣнилъ по достоинству, - но вмѣстѣ съ тѣмъ ему вовсе не хотѣлось умирать, и онъ быстро сталъ думать о средствахъ спасенія. Въ умѣ его мелькнулъ образъ Мэри Поликсфенъ, и мысль о вѣчной разлукѣ съ нею казалась ему недопустимой. Въ нѣсколько часовъ онъ такъ сблизился съ нею, точно они знали другъ друга цѣлую жизнь. Такъ неужели же ихъ разлучитъ Вальтеръ Поликсфенъ? Она его ждала, и неужели же ожиданія ея окажутся напрасными? Онъ нашелъ цѣль въ жизни - и какъ разъ теперь Поликсфенъ хочетъ убить его. Онъ, Филиппъ, чувствовалъ въ себѣ силу страсти, столкнувшуюся съ опасностью смерти, и понималъ какимъ-то внутреннимъ чутьемъ, что побѣдитъ сила жизни. Онъ встрѣтился взглядомъ съ Поликсфеномъ. Броситься на него въ эту минуту было бы опасно, потому что при малѣйшемъ рискѣ для себя Поликсфенъ, конечно, не задумается застрѣлить его. Приходилось выжидать. Просить Поликсфена о пощадѣ Филиппъ не согласился бы даже ради того, чтобы обрѣсти Мэри.
- Однако вы очень спокойны, - замѣтилъ Поликсфенъ, глядя на него.
- Вы полагаете? - презрительно сказалъ Филиппъ. - Будь вы честный человѣкъ, вы бы во всякомъ случаѣ…
- Подождите на минуту, - прервалъ его Поликсфенъ. - Что вы называете быть честнымъ человѣкомъ? Вы сами - честный человѣкъ?
- Конечно, - отвѣтилъ Филиппъ: - я никогда не былъ ни воромъ, ни убійцей, никого не обманывалъ и не нарушалъ слова.
- Вотъ какъ! - сказалъ Поликсфенъ. - Ну, что же, и это идеалъ, какъ и всякій другой. Но я хотѣлъ бы знать, какъ далеко можетъ повести васъ честность. Я хочу сдѣлать опытъ.
- Что вы этимъ хотите сказать?
- Я дарую вамъ жизнь въ обмѣнъ за слово, что вы ни прямо, ни косвенно не будете содѣйствовать выдачѣ меня въ руки такъ называемаго правосудія, а также не оставите эту яхту безъ моего позволенія.
Филиппъ задумался о Мэри Поликсфенъ, о жизни и любви, о радостяхъ міра. Прошло нѣсколько секундъ, показавшихся ему вѣчностью.
- Я согласенъ, - пробормоталъ онъ.,
- Только помните, - предупредилъ его Поликсфенъ. - Обдумайте свое обѣщаніе. - Помните, что я дѣлаю это изъ пустого донъ-кихотства, просто желая знать, есть ли хоть одинъ честный человѣкъ на землѣ. Возможно, что я поступаю глупо. Словомъ, вы даете мнѣ слово ничего не предпринимать противъ меня.
- Я вѣдь вамъ далъ слово! - воскликнулъ Филиппъ. - Сколько же разъ повторять это?
Поликсфенъ засмѣялся.
- Вотъ вашъ револьверъ, - сказалъ онъ и, подойдя къ Филиппу, положилъ его на его койку. Филиппъ закрылъ лицо рукой, чтобы скрыть свое волненіе.
XXIII
- Объясните мнѣ,- сказалъ Филиппъ, помолчавъ, - какова цѣль всѣхъ вашихъ убійствъ, грабительствъ и всяческихъ гнусныхъ поступковъ?
Вальтеръ Поликсфенъ помолчалъ, отстегнулъ куртку, вынулъ изъ внутренняго кармана кожаный футляръ, а изъ него нѣсколько скрѣпленныхъ листовъ бумаги, и началъ читать.
"Слава Всемогущему Богу и Габріэлю - не архангелу, а нашему капитану и командиру Габріэлю. Сегодня, 4-го марта 1654 года, нашъ славный корабль, "El Legato", отплылъ отъ Обезьяньяго Острова, близъ Гренады, и встрѣтился съ испанскимъ кораблемъ, который отбросило отъ его спутника. Корабль этотъ стоялъ потрепанный, и команда тщетно старалась починить его. Звали его "Голкондой", и таковой онъ оказался. Подъ командой Габріэля мы быстро завладѣли имъ, перебили всю команду, а когда къ вечеру показались два англійскихъ корабля, "Голконда" была уже опустошена. Весь ея драгоцѣнный грузъ золота забранъ былъ нами, а въ два часа, оставшихся до прихода англичанъ, мы погрузили кладъ, который намъ достался, въ мѣсто, хорошо извѣстное Габріелю, достижимое только для небольшихъ кораблей - и для храбрыхъ моряковъ. На сѣверномъ берегу Гренады высится рядъ суровыхъ утесовъ, извѣстныхъ подъ названіемъ "Русалочнаго гребня". Черезъ эти утесы мы пробрались и до зари слѣдующаго дня погрузили нашу огромную добычу у священныхъ пустынныхъ береговъ Гранъ-Этана, внутренняго озера Гренады, мѣста, гдѣ живутъ всѣ вестъ-индскіе дьяволы и королева ихъ, матерь дождя. Мѣсто это неприступно для нападеній, потому что ни негры ни караибы не рѣшаются подступить въ страшнымъ водамъ, или коснуться вѣтви и сорвать плодъ на священныхъ берегахъ Гранъ-Этана. "Голконда" везла огромное сокровище, и мы сняли съ нея около ста ящиковъ золота. Мы работали какъ дьяволы и около полуночи опустили послѣдній ящикъ въ Гранъ-Этанъ. Вотъ указаніе мѣста, гдѣ спрятанъ кладъ: "Идти отъ сѣраго камня, выступающаго на аршинъ надъ водой на западномъ берегу. Сдѣлать двѣсти шаговъ на востокъ, стать противъ солнца тамъ, гдѣ оно заходитъ въ срединѣ ноября за пальмовымъ холмомъ. Потомъ сдѣлать четырнадцать шаговъ направо въ озеро, которое тамъ глубиной въ пять футовъ".
- Теперь вы понимаете? - спросилъ Поликсфенъ, кончивъ чтеніе и передавая бумагу Филиппу. Глаза его горѣли.
- Значитъ, все-таки исторія потеряннаго клада! - воскликнулъ Филиппъ.
- Конечно, - отвѣтилъ Поликсфенъ. - А вы повѣрили, что-ли, тому, что я болталъ на судѣ о тайномъ русскомъ обществѣ?
- Нѣтъ, - отвѣтилъ Филиппъ. - Но исторія клада столь же мало вѣроятна.
- Но все же, - продолжалъ Поликсфенъ съ жаднымъ блескомъ въ глазахъ, - она совершенно достовѣрна. У меня есть испанскій документъ, откуда и переведено то, что я вамъ читалъ. Мой братъ зналъ всю исторію "El Legato"; но мнѣ нечего читать вамъ все остальное. Установлено, что капитанъ Габріель и вся его команда должна была, по непредвидѣннымъ обстоятельствамъ, уплыть, оставивъ свою находку въ озерѣ, и есть точныя доказательства того, что кладъ до сихъ поръ никѣмъ не былъ тронутъ.
- Словомъ, - сказалъ Филиппъ, - вы отправляетесь за дублонами.
- Да, за дублонами, - сказалъ Поликсфенъ, затѣмъ положилъ бумаги въ карманъ и посмотрѣлъ на часы. - Вотъ видите, - прибавилъ онъ, - какъ я вамъ подчиняюсь. Я сказалъ вамъ все, что вы хотѣли знать, и мое довѣріе къ вамъ доказываетъ, что я не утратилъ всѣ иллюзіи въ жизни.
Пароходъ снова задрожалъ отъ пришедшихъ въ движеніе машинъ.
- Мы поднимаемъ якорь, - сказалъ Поликсфенъ. - Я оставляю васъ еще здѣсь на нѣсколько часовъ, пока мы выплываемъ изъ Темзы. Не то вѣдь вы можете выпрыгнуть за бортъ и уплыть къ берегу. Черезъ нѣсколько часовъ вы будете свободны.
Онъ ушелъ, закрывъ дверь снаружи, и Филиппъ сталъ раздумывать о томъ, когда онъ сможетъ вернуться въ Англію и снова увидѣть Мэри.
"Какъ странно, что человѣкъ такого необычайнаго ума, какъ Поликсфенъ, попался на удочку нелѣпой сказки о скрытомъ сокровищѣ!.. Я совершенно увѣренъ, что это пустая выдумка, а онъ не остановился передъ убійствомъ. Очевидно, актерское воображеніе убило въ немъ здравый смыслъ".
XXIV
Сэръ Антони Дидрингъ такъ поспѣшно организовалъ экспедицію для спасенія Филиппа, что черезъ нѣсколько дней вся собравшаяся у него въ злополучное утро компанія уже отплыла на яхтѣ "Странникъ", дѣлавшей по тринадцати узловъ въ часъ. Капитаномъ яхты былъ человѣкъ нѣкогда знаменитый въ лѣтописяхъ яхтъ-клуба, плававшій на "Странникѣ" съ самыми родовитыми представителями морского спорта; когда мода на автомобили и автомобильныя яхты вытѣснила прежнюю страсть въ мореплаванію, онъ принужденъ былъ работать наемнымъ капитаномъ на той же яхтѣ "Странникъ", откупленной судоходной компаніей и служащей для экскурсій частныхъ лицъ. Капитанъ Четвудъ относился съ презрѣніемъ въ случайнымъ нанимателямъ, и это вскорѣ почувствовалъ на себѣ сэръ Антони. Онъ сначала думалъ командовать Четвудомъ, какъ командовалъ шофферомъ автомобиля, но вскорѣ долженъ билъ убѣдиться, что настоящій хозяинъ яхты - капитанъ, дѣйствующій по своему разумѣнію. Послѣ равныхъ мелкихъ стычекъ вышло столкновеніе на тринадцатый день пути. Сэру Антони хотѣлось направиться прямо въ Гренаду, а не останавливаться въ Бриджтоунѣ въ Барбадосѣ, но капитанъ спокойно заявилъ, что заѣдетъ въ Барбадосъ грузиться углемъ, и на этотъ доводъ Тони ничего не могъ возразить, хотя онъ и былъ собственникомъ яхты и это удовольствіе стоило ему болѣе полуторы тысячи фунтовъ въ мѣсяцъ. Одно только капитанъ Четвудъ прибавилъ для утѣшенія Тони: онъ высказалъ предположеніе, что "Бѣлая Роза" тоже поѣхала въ Барбадосъ за углемъ и, можетъ быть, даже тамъ находится.
Мысль о томъ, что Филиппъ, быть можетъ, близокъ отъ нихъ, взволновала его другей. Просидѣвъ молча нѣсколько времени послѣ обѣда въ каютъ-компаніи, Мэри пожелала сэру Антони покойной ночи и ушла къ себѣ. Тони вскорѣ дѣйствительно пошелъ спать, но Мэри вышла черезъ часъ, закутанная въ плащъ, на палубу и стала смотрѣть вдаль съ неясными мечтами и надеждами въ душѣ. Въ ея удивленію, къ ней вскорѣ присоединился капитанъ, сталъ ей указывать на красоту южнаго неба, потомъ показалъ при заходящей лунѣ длинную, низкую черную полосу, протянувшуюся между двумя огнями - однимъ краснымъ, однимъ бѣлымъ.
- Это что? - спросила она.
- Это Барбадосъ, - коротко отвѣтилъ шкиперъ. - Это Вестъ-Индія.
Странное волненіе охватило Мэри при видѣ новаго міра, въ которому ее увлекла судьба. Съ поразительной быстротой занималась величественная заря, изливая потоки ровнаго свѣта. На востокѣ показались полосы и брызги ослѣпительнаго оранжеваго свѣта, солнце поднялось надъ моремъ, и ошеломляющій переходъ отъ ночной тьмы къ дневному свѣту совершился съ обычной быстротой смѣны дня и ночи на экваторѣ.
Съ первыми лучами солнца на палубѣ появились босоногіе матросы и среди нихъ улыбающаяся фигура негра, который несъ на подносѣ кофе.
- Вотъ кофе, дорогая миссъ, - сказалъ онъ.
Это былъ, конечно, Коко, который, узнавъ объ экспедиціи, упросилъ взять его съ собою. Онъ былъ прикомандированъ къ кулинарной части, но за самомъ дѣлѣ сдѣлался вѣрнымъ слугой Мэри и часто говорилъ съ ней о ея покойномъ отцѣ.
Онъ теперь плакалъ, подавая кофе, плакалъ отъ радости, что опять вернулся въ свой дорогой Бриджтоунъ, въ страну плантацій сахарнаго тростника.
Капитанъ, отрезвившись послѣ поэтическаго настроенія ночью, сухо попросилъ очистить палубу и заявилъ, что черезъ часъ броситъ якорь.
XXV
"Странникъ" бросилъ якорь за полъ-мили отъ берега. Яхту окружилъ на почтительномъ разстояніи цѣлый кругъ маленькихъ шлюпокъ, а въ самой яхтѣ подплыла только небольшая лодка, и изъ нея вышелъ человѣкъ въ мундирѣ, оказавшійся санитарнымъ инспекторомъ. Послѣ предварительнаго опроса, онъ все-таки тщательно выполнилъ свои обязанности, заставилъ всѣхъ показывать языки, щупалъ пульсъ и т. д. По знаку Мэри, шепнувшей что-то на ухо сэру Антови, баронетъ подошелъ въ инспектору, спросилъ, не прибыла ли яхта "Бѣлая Роза" - и, получивъ отрицательный отвѣтъ, спросилъ, - не могла ли она пройти, не подвергаясь санитарному осмотру?
- Это совершенно невозможно! - воскликнулъ инспекторъ, возмущенный подобнымъ предположеніемъ.
Послѣ отплытія санитара, яхту окружили шлюпки съ предложеніемъ услугъ, и даже когда Тони со всѣмъ своимъ обществомъ направился къ берегу въ собственномъ маленькомъ катерѣ, лодки потянулись за нимъ хвостомъ, несмотря на ругательства Коко.
Выйдя на берегъ, Орасъ серьезно освѣдомился у своего дяди, есть ли при немъ заряженный револьверъ?
- Нѣтъ, - отвѣтилъ Тони. - Я полагаюсь на то, что ты защитишь насъ въ случаѣ надобности. - Орасъ, конечно, тотчасъ же рѣшилъ купить револьверъ и кушакъ, за который его заткнуть, и уже началъ споръ съ матерью, которая соглашалась купить револьверъ, съ тѣмъ, чтобы его не заряжать.
- Нѣтъ, послушай только, дядя! - возмущался Орасъ. - Что за толкъ въ револьверѣ, если онъ не заряженъ? Вотъ женское разсужденіе!
Капитанъ холодно освѣдомился о томъ, когда сэръ Антони желаетъ вернуться на яхту.
- Какъ только вы нагрузитесь углемъ, - отвѣтилъ Тони рѣшительнымъ голосомъ.
- Это будетъ сегодня или завтра, - сказалъ капитанъ. Когда Мэри попросила его, чтобы онъ постарался покончить съ нагрузкой въ тотъ же день, онъ взглянулъ на нее. - Я постараюсь, - сказалъ онъ и исчезъ.
Оксвичъ тоже куда-то пропалъ. Но въ распоряженіи Тони и Мори остался радостный Коко, который обѣщалъ имъ показать городъ во всей его красѣ.
- Я буду вашимъ вожатымъ, - кричалъ онъ, размахивая руками. - Пойдемте въ "Ледяной Домъ", тамъ вы позавтракаете крылатой рыбой. Меня тамъ знаютъ. Угостятъ на славу.
Они покорно послѣдовали за негромъ въ пламенѣющій пестрыми красками, кишащій движущимися массами Барбадосъ.