– Без сомнения, конечно, в этом есть известное удовольствие. Мне хотелось бы только, чтобы ветер переменился. Мне не нравится ни это небо, покрытое мглой, ни этот ветер с востока.
– Корабль идет очень хорошо, – спокойно возразила миссис Уиллис, опасаясь, что слова капитана встревожат Гертруду, – и если мы будем так продолжать наше путешествие, можно ожидать, что мы скоро и благополучно завершим его.
– Конечно, – вскричал Уайлдер, только теперь заметивший свою оплошность в присутствии дам, – вы совершенно правы. Мистер Иринг, ветер становится слишком сильным для этого паруса, уберите брамсели .
Помощник тотчас велел исполнить приказ.
Матросы стали убирать паруса, а женщины отошли в сторону, чтобы не мешать капитану. Но Уайлдер не считал, видимо, что именно сейчас необходимо особое внимание. Он спокойно остался стоять на месте, отдав команду, и продолжал наблюдать за направлением ветра, налетавшего довольно резкими порывами. Через некоторое время он стал быстро шагать взад и вперед по палубе, на мгновение останавливаясь, вглядываясь в ту сторону, откуда налетал ветер. Он будто разгадывал, что готовит ему погода. Наконец он остановился, его взгляд устремился в какую-то далекую точку в океане, совершенно не в ту часть горизонта, куда он смотрел перед этим.
Миссис Уиллис и Гертруда стояли рядом с Уайлдером. От них не ускользнуло выражение беспокойства на его лице.
– Погода внушает вам беспокойство? – спросила у него гувернантка, видя, что он долго и пристально всматривался вдаль.
– На подветренной стороне не найдешь указаний на погоду, – ответил он.
– На что же вы смотрите с таким вниманием?
Уайлдер медленно поднял руку, готовясь указать на какой-то предмет, но передумал.
– Просто показалось, – произнес он, круто повернувшись, и быстрыми шагами снова стал ходить по палубе.
С удивлением и скрытым беспокойством следили его собеседницы за необычными и будто бессознательными движениями молодого капитана. Их глаза блуждали по всему видимому пространству, но они видели лишь волны, увенчанные блестящими бороздами пены, что делало еще более мрачным и тревожным вид этой водной пустыни.
– Мы ничего не видим, – сказала Гертруда, когда Уайлдер снова остановился и опять устремил глаза в пространство.
– Смотрите! – ответил он, указывая пальцем. – Вы ничего не видите там?
– Ничего.
– Смотрите в море. Там, в том месте, где небо касается воды, вдоль блестящей полосы, задернутой туманом, где волны поднимаются, как холмы… Ну, вот они опять опустились, мои глаза не обманули меня. Клянусь небом, это корабль!
– Парус! – закричал с высоты мачты голос, прозвучавший в ушах нашего авантюриста как зловещее карканье.
– С какой стороны? – с живостью спросил он.
– С подветренной, – ответил матрос, крича изо всех сил. – Он похож больше на туманное пятно, чем на корабль.
– Да, он прав, – прошептал Уайлдер. – Но очень странно, что в этих местах очутился корабль.
– Почему это более странно, чем наше присутствие здесь?
– Почему? – повторил молодой командир, глядя на миссис Уиллис, но почти не замечая ее. – Я говорю, странно, что судно появилось здесь. Я бы не возражал, чтобы оно держало путь к северу.
– Но вы опять не объясняете причин. Неужели нам предназначено судьбой вечно слушать ваши намеки без объяснения? Или вы считаете нас недостаточно разумными или неспособными ничего понимать, раз речь идет о море? Вы еще не разобрались и не попытались что-либо объяснить, а все быстро решили. Попробуйте, может, мы не обманем ваших ожиданий.
Уайлдер усмехнулся и поклонился миссис Уиллис. Но не стал вдаваться ни в какие объяснения и опять обратил взгляд к горизонту, где виднелся странный парус.
Дамы последовали его примеру, но безуспешно. Гертруда выразила свою досаду, и Уайлдер сдался:
– Видите вон там полосу туманного света? Там облака рассеялись, но морская пена заслоняет видимость. Корабль выглядит как тонкая паутина. Но пропорции трехмачтового судна уже видны.
Наконец благодаря подробным разъяснениям Уайлдера они заметили темную точку.
– Это корабль, – произнесла миссис Уиллис, – но на очень большом расстоянии.
– Гм! Я хотел бы, чтобы он был еще дальше.
– Почему? Разве у вас есть основания думать, что нас поджидает враг?
– Нет, но его положение мне не нравится. Дай бог, чтобы он плыл к северу!
– Это, наверное, какой-нибудь корабль из Нью-Йоркского порта возвращается на острова его величества в Карибское море?
– Нет, – сказал Уайлдер, покачав головой, – ни одно судно с высоты Нэйвсинка не вышло бы в открытое море при таком ветре.
– Может быть, это купеческое судно или крейсер из мест, которые я только что назвала?
– Ни то, ни другое. Ветер дул с севера два последних дня.
– Но этот корабль, быть может, идет из вод Лонг-Айлендского пролива?
– Нам осталось только надеяться на это, – прошептал Уайлдер глухим голосом.
Гувернантка больше ничего не могла выспросить у капитана "Каролины" и вынуждена была ждать, пока он сам не заговорит откровенно, чтобы не начать самой задавать прямые вопросы.
Но Уайлдер был слишком озабочен, чтобы продолжать этот разговор. Он подозвал дежурного офицера и некоторое время совещался с ним. Моряк этот занимал на корабле второе место после Уайлдера, был смелым, но не слишком умным офицером. Он не видел ничего особенного в появлении этого корабля. Он готов был считать это судно честным, коммерческим кораблем.
– Вас не удивляет то, что он оказался именно здесь? – спросил Уайлдер, после того как они оба рассмотрели судно в подзорную трубу.
– Да, ему небезопасно находиться здесь, а нам – не вредно бы на дюжину миль восточнее. При ветре с юго-юго-востока мы должны подальше выйти в открытое море.
– Разве не видно, что в таком месте не должно быть ни одного судна, если оно идет не нашим курсом? Ни один корабль из любой гавани южнее Нью-Йорка не направится на север при таком ветре, и ни один из Йоркской колонии не окажется здесь, держа курс на восток, если он только не идет на юг.
Помощник командира особенно не задумывался, но, вникнув в рассуждения своего начальника, он будто прокрутил в своей голове карту океанских путей, учитывая направление ветра и все показания компаса. Да и его молодой командир так ясно растолковывал свою мысль, что стало понятно, насколько тот прав.
Тут им овладело величайшее изумление:
– Это действительно невероятно видеть здесь корабль, – вскричал он, качая головой. – А что это корабль, так это несомненно.
– В этом не может быть ни малейшего сомнения, но корабль этот в странном месте.
– Я дважды объехал мыс Доброй Надежды в 1746 году и видел корабль, который целый час торчал перед нашим килем – это было довольно странно.
– Удивительно! – рассеянно проговорил Уайлдер, более занятый своими мыслями, чем словами собеседника.
– Некоторые моряки говорили, что "Летучий голландец" крейсировал около этого мыса и гонялся за проходящими мимо судами. Говорят, королевские крейсеры замечали ночью двухпалубное судно с готовыми к бою батареями. Но это не может быть "Голландец", это большой военный шлюп, а может, и крейсер.
– Нет, нет, – сказал Уайлдер, – это не "Голландец". Как давно ты заметил паруса? – крикнул Уайлдер матросу на мачте.
– Я только что вошел, а матрос, которого я сменил, сказал, что видел его больше часа. Это Боб Брэйс, сэр. Ему не спится, и он остался со мной за компанию.
Уайлдер велел позвать смененного матроса.
– Почему ты не в кубрике? – строго спросил его Уайлдер.
– Не спится, ваша честь, вот я и остался посидеть наверху.
– У тебя же была одна ночная вахта, будет еще одна. Зачем же тебе третья?
– Честно говоря, сэр, с той минуты, как мы подняли якорь, я как-то забеспокоился насчет нашего плавания.
Эти слова услышали миссис Уиллис и Гертруда, подошедшие поближе.
– Значит, и у вас есть сомнения? А что же конкретно и почему вы не доверяете своему капитану?
– Но можно же спросить, ваша честь. Мне еще утром, когда мы погнались за стариком в лодке, не понравилось, как он исчез. И вообще мне что-то в этом корабле не по душе. Поэтому, сколько бы я ни валялся, я не усну.
– Давно ты заметил корабль под ветром? – спросил у него Уайлдер.
– Я не поклялся бы, что это настоящий корабль, я увидел его как раз перед тем, как пробило семь склянок. У кого хорошие глаза, тот и теперь видит то же самое.
– А каком положении находился он по отношению к нам, когда ты в первый раз увидел его?
– Немного ближе к бимсу, чем теперь.
– В таком случае мы оставим его позади! – вскричал Уайлдер с явным удовольствием.
– Нет, ваша честь, вы забыли, что мы держим круче к ветру с самого начала вечерней вахты.
– Ты прав, – ответил разочарованным тоном его командир. – И он совсем не отстал от нас?
– Нет; он, должно быть, очень быстроходен, если может конкурировать с "Королевской Каролиной".
– Иди, иди в кубрик, утром мы лучше рассмотрим этот корабль.
– Иди и спи, не развлекай там народ всякими сказками, – напутствовал матроса помощник капитана, слышавший их разговор.
– Мистер Иринг, – начал Уайлдер, когда матрос неохотно ушел, – переменим направление.
– Так точно, сэр. Тем более за погоду нельзя ручаться.
– Да. Люди только легли. Свистните всех наверх, пока они не уснули. Подымите людей на помощь.
Помощник капитана прокричал хорошо знакомую матросам команду, призывавшую на помощь товарищам. Ни одной минуты не было потеряно, не раздалось ни одного слова, кроме отрывистых властных приказов Уайлдера.
Теперь судно выровнялось и начало плавно поднимать нос из волн и подставлять борт ветру. Оно больше не взбиралось на нескончаемые водяные холмы, а погрузилось в пространство между двумя валами, откуда выпрыгнуло, словно резвый скакун, помчавшийся вдвое быстрее. Казалось, будто ветер ослабел, хотя на самом деле он подгонял судно, едва скользящее по волнам. Затем "Каролина" снова начала нырять и подскакивать, как и прежде.
Когда все реи и паруса закрепили как положено, Уайлдер обернулся в сторону неизвестного корабля, отыскивая ту точку горизонта, где он ожидал его увидеть. Хотя волнение на море легко сбивало с толку.
– Корабль скрылся, – сказал Иринг голосом, в котором странно сочетались и бодрость, и недоверие.
– Он должен быть с этой стороны, но, признаюсь, я не вижу его.
– Да, да, сэр. Говорят, именно там возникает и исчезает по ночам судно, что появляется у мыса Доброй Надежды. Но все же это не может быть "Голландец" – слишком далеко от мыса Доброй Надежды до берегов Северной Америки.
– Вот он! – вдруг вскричал Уайлдер. – И клянусь Небом, он уже переменил направление!
Действительно, на горизонте виднелся все тот же зыбкий контур. Каждому моряку было ясно, что курс судна изменен в соответствии с новым курсом "Каролины" – в открытый океан.
Это произвело на всех сильное впечатление, хотя на каждого по разным причинам.
– Корабль действительно переменил направление! – вскричал Иринг после долгого раздумья, и в его голосе зазвучал суеверный ужас. – Я долго живу на море, но никогда не видел, чтобы корабль так легко переменил направление при таких волнах.
– Легкий и подвижный корабль может менять направление, – сказал Уайлдер, – особенно если его ведет твердая рука.
– У Вельзевула всегда твердая рука. Ему ничего не стоит пустить, как стрелу, самый тяжелый корабль.
– Мистер Иринг, – сказал Уайлдер, – мы поднимем все паруса на "Каролине" и постараемся перегнать этот дерзкий корабль.
Помощник, ум которого работал очень медленно, возразил бы, но не осмелился: в тоне его молодого командира, ровном и спокойном, было нечто такое, что наводило на него робость. Однако он совершенно справедливо усмотрел риск в порученном ему деле.
Паруса были быстро и последовательно развернуты, хотя в такую погоду это было опасно, учитывая мрачный горизонт. Все с глубоким вниманием устремили взгляды на предмет или, вернее, тень, видневшуюся под ветром. Они выполнили команду быстро, стараясь избежать непонятного соседства, поставили все три брамселя и ожидали, что будет дальше.
Казалось, сама "Королевская Каролина", как и ее экипаж, поняла необходимость удвоить скорость. Лишь только она почувствовала, что большие паруса развернуты, она вся подалась вперед.
У наветренного борта обнажились почерневшие доски и медь обшивки, но и ее захлестывали мутные, яростные волны с гребнями светящейся пены. С каждым наклоном судна удары волн усиливались, и облако сверкающих брызг либо обрушивалось на палубу, либо уносилось ветром далеко над бурлящим морем.
Уайлдер с волнением следил за движениями корабля взором опытного моряка, ясно понимающего обстановку. Раз или два, когда он видел, как содрогается судно от удара волн, его полуоткрытые губы готовы были отдать приказ уменьшить количество парусов, но взгляд, брошенный на туманный предмет, все еще видневшийся на западном горизонте, заставлял его остановиться и не менять своего решения. Как отчаянный авантюрист, поставивший на карту всю свою судьбу, он гордо и непоколебимо ждал результатов.
Осторожный Иринг прошептал:
– Брам-стеньга изгибается, как хлыст.
– Пусть. Дерева нам хватит.
– "Каролина" обычно давала течь после такого ветра в таком море.
– У нас есть помпы.
– Да, сэр. Но я, простите, своим умишком думаю, что обогнать судно, капитан которого, а может, и хозяин – сам дьявол, вряд ли удастся.
– Нельзя делать выводы, мистер Иринг, пока не попробуешь.
– У нас такое соревнование было с "Голландцем". Мы не только поставили все паруса, но и шли при попутном ветре. Ну и что? Он не добавлял парусов, а мы использовали все, но обогнать его не смогли.
– "Голландец" не бывает в северных широтах.
– Так-то оно так, – ответил Иринг, нехотя согласившись с командиром, – но, возможно, тот, кто направил этот корабль сюда, получает от этого какую-то выгоду.
Уайлдер промолчал, поглощенный своими мыслями.
Тяжелые валы, вздымающиеся на море, мешали "Каролине" быстро продвигаться вперед, но она вскоре одолела целую милю. Каждое погружение судна в массу воды, все более мощную и бурную, сопровождалось содроганием корпуса, почти полностью входившего в волну, через которую ему предстояло пробиться.
Моряки напряженно следили за малейшими движениями своего корабля, ни один человек не оставил палубы в продолжение нескольких часов. Суеверный ужас, овладевший ограниченным умом первого помощника, отразился на всем экипаже до последнего юнги. Даже несчастный случай с их прежним капитаном и неожиданное и таинственное появление среди них молодого офицера, который прогуливался с таким спокойствием по палубе при таких сложных обстоятельствах, – все это способствовало тревожному настроению. Безнаказанная дерзость, с которой "Каролина" несла все свои паруса в таком положении, в каком она находилась, только усиливала их волнение. Прежде чем Уайлдер успел решить, какова скорость его корабля по сравнению со скоростью все еще видневшегося судна, он сам оказался в глазах своего экипажа предметом нелепых чудовищных подозрений.
Глава XV
…Сознайтесь правды ради. Вы призраки иль существа живые?
Шекспир. Макбет
Океанская пучина, величественная и грозная, невольно порождает в душе даже вполне разумного человека некое суеверие. Простой моряк, постоянно пребывающий на морских просторах, часто обращается к помощи каких-либо положительных предзнаменований. Некоторые из подобных примет даже получили вполне научное объяснение, благодаря чему другие приметы приобретают тоже как бы право на существование в потревоженной фантазии моряка. Дельфины, выпрыгивающие из воды, спокойные, деловитые тюлени, плывущие навстречу, грузные киты, морские птицы с их характерными криками – все это гадатели относят к хорошим или плохим приметам.
Экипаж "Королевской Каролины" был родом с далекого острова. Все, что происходило в этот день, не могло не пробудить суеверие, засевшее в сознании этих людей. Как мы уже сказали, несчастье с прежним капитаном и появление вместо него неизвестного человека углубили их сомнения и опасения. А таинственный корабль с подветренной стороны сослужил не лучшую службу для нашего авантюриста: еще не завоевав доверие экипажа, он из-за этой неприятности мог вообще потерять такую возможность.
Мы только один раз представили нашим читателям моряка, исполнявшего обязанности второго помощника на "Королевской Каролине". Его звали Найтхед ; имя, которое будто намекало на густой туман в его голове. О его уме говорили те соображения, которые он высказал по поводу исчезновения старого моряка. По должности он лишь на одну ступень был выше остальных матросов и был ближе им, чем Иринг. Он оказывал большое влияние на матросов, и его мнения принимались с тем уважением, с каким относятся к словам оракула.
Пока судно неслось на всех парусах и Уайлдер, стремясь оторваться от беспокойного соседа, пускал в ход всевозможные средства для того, чтобы ускорить бег корабля, этот суеверный и упрямый моряк, стоя в середине корабля, в кругу самых старых и опытных матросов, беседовал о странном появлении паруса и необыкновенном поведении их капитана. Мы начнем этот рассказ с того момента, как Найтхед счел возможным от намеков перейти прямо к делу.
– Я слышал от старых матросов, что дьявол посылает иногда одного из своих помощников на борт купеческого корабля, чтобы навести его на риф или мель, вызвать крушение и забрать причитающиеся ему души утонувших. А кто у нас теперь капитан, если имя его никому неизвестно?
– А тот корабль как в облаке! – воскликнул один матрос, наблюдавший за таинственным судном.
– Я не удивлюсь, если оно помчится прямо на луну. Говорят, на суше красным курткам стало везти. Теперь и нам, морякам, надо побеждать шквал. Я два раза на военном корабле огибал Горн и видел светящееся облако; почти в руке держал огонь святого Эльма . Но это любому, кто в бурю лазит на рей или плавает в южных широтах, дано увидеть. А вот чтобы корабль видел собственную тень в тумане, как мы сейчас, – вот она опять появилась – или чтобы паруса так несли, как у нас, – я считаю необычным делом.
– Однако наш молодой капитан держит корабль в руках, – сказал самый старший из всех матросов, внимательно следивший за всем, что делал Уайлдер, – он ведет судно необыкновенным образом, согласен, но он не оборвал еще ни одной каболки .