Главная часть его значительного состояния досталась ему от земли, приобретенной им при помощи обмана и преступления.
Исчезновение из архива дела за № 2692 вызвало некоторое смятение в земельном управлении, но патент свой он получил.
В Остине и его окрестностях ходит слух, что где-то на берегу речки Шол, в миле к западу от города, зарыт клад большой ценности.
Трое молодых людей, живущих в Остине, недавно нашли, как им казалось, ключ к разгадке местонахождения клада, и в четверг вечером, когда стемнело, они отправились к тому месту и в течение трех часов усердно работали заступом и лопатой.
К концу этого времени их труд увенчался успехом. В четырех футах под поверхностью земли они нашли большой ящик, который они поспешили открыть.
При свете фонаря их взорам представился человеческий скелет, на котором еще уцелели остатки костюма.
Они немедленно сообщили о своей страшной находке надлежащим властям.
При ближайшем осмотре в левом боковом кармане куртки был найден плоский длинный пакет бумаг, насквозь прорезанный в трех местах лезвием ножа и настолько смоченный запекшейся кровью, что превратился в какую-то массу.
При помощи микроскопа и при наличии небольшого воображения можно на верхней бумаге разобрать следующие буквы:
Б - кс - р - ело - № - 2 - 92.
Вопросы и ответы
Перевод Л. Каневского.
Не сообщите ли, где можно приобрести акции какой-нибудь газеты? У меня есть свободные деньги, и я был бы рад инвестировать их в такое предприятие, я с удовольствием найду такое приложение своему капиталу в обмен на опыт предпринимателя.
Выпускник колледжа
Немедленно телеграфом сообщите нам свой адрес дневной почтой. Направляйте нам свои телеграфные сообщения каждые десять минут за счет редакции и продолжайте это делать до самой нашей встречи. Мы выезжаем первым же поездом после получения от вас телеграммы.
Скажите, кто автор строчки - "Бездыханный человек, у которого скончалась душа"?
Д.Ф.
Эта строка принадлежит одному посетителю Стейт Зенгефест в 1892 году, когда он разговаривал с одним членом, скушавшим перед этим большой кусок лимбургского сыра.
Где достать "Свидетельство скал"?
Геолог
Свидетельства немых скал можно получить из докладов комитетов после ноябрьских президентских выборов.
Просьба указать на семь чудес света; я лично знаю только пять, не поможете ли найти два других?
Ученик
Храм Дианы в Лексингтоне, штат Кентукки; Великая китайская стена; судья Джон Розенберг (Колосс дорог); висячие сады в Олбани; воскресно-приходская школа в Сан-Антонио; миссис Фрэнк Лесли и популистская партия.
Когда наступило Рождество в 1847 году?
25 декабря.
Что означает аббревиатура - П.В.Ж.?
Незнайка
Что это означает? В отношении того человека, который доверительно берет вас под руку, утверждая, что вы - вылитый его брат из Ричмонда, это означает - пошарить в вашем жилете, ибо ему позарез нужны пять долларов. А в отношении того, кто идет мимо вас с гордо поднятой головой на улице и не желает с вами разговаривать, потому что он уже должен вам десятку, это означает - пойди высмотри жертву!
Просим вас разрешить наше пари. Мой приятель говорит, что фраза "Негр купил арбуз у фермера" - совершенно правильная, а я возражаю, правильнее сказать - "Негр купил арбуз от фермера".
Оба варианта неверны. Фраза должна звучать так: "Негр украл арбуз у фермера!"
Когда техасские законы по охоте вступают в силу?
Охотник
Когда вам охота сесть за игорный стол.
На помощь, друг!
Перевод Т. Озерской.
Когда я торговал скобяными товарами на Западе, мне не раз случалось наведываться по делам в один городишко под названием Салтилло, в Колорадо. Симон Белл держал там лавку, в которой торговал всякой всячиной, и я знал, что всегда смогу сбыть ему партию-другую своего товара. Белл был этакий шестифутовый басовитый детина, соединявший в себе типические черты Запада и Юга. Он нравился мне. Поглядеть на него, так можно было подумать, что он должен грабить дилижансы или жонглировать золотыми копями. Однако он отпускал вам дюжину кнопок или катушку ниток, проявляя при этом во сто раз больше обходительности и терпения, чем любая продавщица за прилавком столичного универсального магазина.
Мое последнее посещение Салтилло преследовало двоякую цель. Во-первых, я хотел продать свой товар, во-вторых - дать Беллу добрый совет, воспользовавшись которым он мог сделать неплохое дельце.
В Маунтен-Сити - это город на Тихоокеанской, раз в пять крупнее Салтилло, - одно торговое предприятие не сегодня завтра должно было вылететь в трубу. Торговало оно бойко и могло бы торговать еще лучше, но в результате неумелого ведения дел и чрезмерного пристрастия одного из компаньонов к азартным играм оказалось на краю банкротства. Все это еще не получило огласки, а мне стало известно стороной. Я знал, что, сразу выложив деньги, можно приобрести это предприятие за четверть его истинной стоимости.
Прибыв в Салтилло, я направился к Беллу в его лавку. Белл кивнул мне, и, как всегда, широкая улыбка медленно расплылась по его лицу, но он продолжал не спеша отпускать леденцы какой-то девчушке. Покончив с этим, он вышел из-за прилавка и пожал мне руку.
- Ишь ты, - сказал он (незатейливая шутка, которой неизменно встречалось каждое мое появление), - не иначе, как вы приехали делать видовые снимки наших гор. Сейчас как будто не сезон сбывать скобяные изделия?
Я рассказал Беллу про выгодное дело, которое наклевывалось в Маунтен-Сити. Если он хочет воспользоваться таким случаем, я готов, так и быть, остаться со всем своим товаром на руках и не помогать ему затовариваться в своем Салтилло.
- Звучит заманчиво, - сказал он с жаром. - Я бы не прочь расширить немножко дело. Очень вам признателен за эти сведения. Только… Ну ладно, пойдемте ко мне, вы переночуете у нас, а я подумаю.
Солнце уже село, и всем большим лавкам в Салтилло пора было закрываться на ночь. Приказчики захлопнули свои книги, заперли сейфы, надели пиджаки и шляпы и отправились по домам. Белл задвинул засов на двойных дубовых дверях, и мы немножко постояли на крылечке, вдыхая свежий ароматный ветерок, потянувший с гор.
На улице появился высокий плотный мужчина и подошел к крыльцу лавки. Его пушистые черные усы, черные брови и курчавая черная шевелюра находились в странном противоречии с нежно-розовым цветом лица, который по всем законам естества должен был бы принадлежать блондину. Незнакомцу на вид было лет сорок. На нем был белый жилет, белая шляпа, часовая цепочка из золотых пятидолларовиков и недурного покроя серый костюм, в каких любят щеголять восемнадцатилетние юнцы, еще не окончившие колледж Поглядев сначала с недоверием на меня, незнакомец устремил затем холодный и даже, как мне показалось, враждебный взгляд на Белла.
- Ну как? - спросил Белл тоном, каким говорят с посторонними людьми. - Удалось все уладить?
- Вопрос! - негодующе вскричал незнакомец. - Чего ради, по-твоему, я здесь околачиваюсь вторую неделю? Сегодня все будет закончено. Устраивает это тебя, или ты, может, на попятный?
- Устраивает, - сказал Белл. - Я знал, что ты это сделаешь.
- Еще бы тебе не знать! - сказал величественный незнакомец. - Будто я раньше не делал.
- Делал, - согласился Белл. - Но и я тоже. Как тебя кормят в гостинице?
- Зубы обломаешь. Но я терплю. А ты, кстати, не можешь ли дать мне каких-либо указаний? Как лучше управляться с… с этим делом? Ты ведь знаешь - у меня нет никакого опыта по этой части.
- Нет, не могу, - подумав, отвечал Белл. - Я все перепробовал. Придется тебе самому поискать какой-нибудь способ.
- Умасливать не пробовал?
- Бочки масла пустил в расход.
- А подпруги с медными пряжками не пойдут в дело?
- И не пытайся. Я раз рискнул - вот что получилось.
Белл протянул руку. Даже в сгустившихся сумерках я разглядел на тыльной стороне кисти длинный белый шрам, похожий на след когтя, ножа или еще какого-нибудь острого предмета.
- О, вот как! - сказал незнакомец беспечно. - Ладно, поглядим.
Не прибавив больше ни слова, он пошел прочь. Но, отойдя шагов на десять, обернулся и крикнул:
- Ты держись подальше, когда я буду принимать груз, а то как бы не сорвалось дельце-то.
- Хорошо, - отвечал Белл. - Я буду действовать в своем направлении.
Смысл этой беседы остался для меня совершенно темен, но, поскольку она не имела ко мне никакого касательства, я тут же выбросил ее из головы. Однако необычайная внешность незнакомца нет-нет да всплывала у меня в памяти, пока мы с Беллом шли к нему домой, и я сказал:
- Этот ваш клиент довольно-таки мрачный тип. Я бы не хотел попасть с ним вместе в буран и быть засыпанным снегом в палатке на охоте.
- Вот-вот, - с воодушевлением подхватил Белл. - Настоящая гремучая змея, отравленная укусом тарантула.
- Он не похож на жителя Салтилло, - продолжал я.
- Да, - сказал Белл. - Он живет в Сакраменто. Приехал сюда по делу. Его зовут Джордж Ринго. Это мой лучший друг - единственный, пожалуй, настоящий друг за последние двадцать лет.
Я был так поражен, что не проронил ни слова.
Белл жил в простом, удобном, квадратном, двухэтажном белом домике на краю города. Он попросил меня обождать в гостиной. Это была удручающе благопристойная комната - красный плюш, соломенные циновки, кружевные занавески, подобранные фестонами, и стеклянный шкаф, достаточно вместительный, чтобы держать в нем мумию, и набитый сверху донизу образчиками минералов.
Пока я ждал, у меня над головой вдруг раздались звуки, происхождение которых не может вызвать у вас ни малейшего сомнения, в какой бы части света вы их ни услышали. Это был сварливый женский голос, поднимавшийся все выше и выше, по мере нарастания клокотавшей в нем злобы. В промежутках между шквалами до меня долетал мерный рокот - голос Белла, пытающегося усмирить разбушевавшуюся стихию.
Мало-помалу буря утихла. Но я все же успел услышать, как женщина сказала, понизив голос, с выражением сдержанной ярости, звучавшей внушительнее, чем все предыдущие вопли:
- Ну, теперь конец. Слышишь - конец. О, ты еще пожалеешь!
В доме, насколько я знал, никого, кроме четы Беллов и прислуги, не было. Меня представили миссис Белл за ужином.
На первый взгляд она показалась мне красивой женщиной, но я вскоре заметил, что это - красота с червоточиной. Раздражительность, неуравновешенность, крикливость, эгоизм, вечное чем-нибудь недовольство и неумение владеть собой чрезвычайно портили ее женственную прелесть. За ужином она была деланно весела, притворно добродушна и подчеркнуто смиренна, что изобличало в ней особу с заскоками и капризами. При всем том это, несомненно, была женщина, не лишенная привлекательности в глазах мужчин.
После ужина мы с Беллом вынесли стулья на травку и уселись покурить при лунном свете. Полная луна, как известно, - колдунья. При бледном ее сиянии правдивые люди открывают вам самые драгоценные сокровища своего сердца, а лгуны выдавливают на палитру рассказа самые яркие краски из тюбиков своих фантазий. Я увидел, как широкая улыбка снова медленно разлилась по лицу Белла…
- Вам, верно, кажется странной такая дружба, как у нас с Джорджем, - сказал он. - Нам, признаться, никогда не доставляло особенного удовольствия общение друг с другом. Но мы одинаково понимаем дружбу и все эти годы никогда от этого не отступали. Я постараюсь дать вам некоторое представление о том, как мы это себе представляем.
Человеку нужен один-единственный друг. Тот, кто околачивается возле вас, пьет ваше виски, хлопает вас по плечу, расписывает, как он вас любит, и отнимает у вас время, - это еще не друг, даже если вы играли с ним в камушки в школе и удили рыбу в одном ручье. Пока вам не понадобился истинный друг, может, сойдет и этот. Но настоящий друг, на мой взгляд, это тот, на кого вы можете положиться, - вот как я на Джорджа, а он на меня.
С давних пор мы с ним были связаны на самый различный лад. На паях гоняли в Нью-Мексико фургоны с товаром, вместе рыли кой-какое золотишко и слегка поигрывали в карты. Каждому из нас случалось время от времени попадать в беду, и на этой почве мы с ним главным образом и сошлись. А еще, вероятно, потому, что не испытывали потребности слишком часто видеться друг с другом и не слишком друг другу докучали. Джордж - тщеславный малый и отчаянный хвастун. Послушать его, так стоит ему только дунуть, и самый большой из гейзеров в Йосемитской долине тотчас уберется назад в свою дыру. Я человек тихий, люблю почитать, поразмышлять. Чем чаще нам с ним приходилось встречаться, тем меньше мы искали этих встреч. Если бы Джордж попробовал хлопнуть меня по плечу или просюсюкать что-нибудь насчет нашей дружбы, как делают это, я видел, некоторые так называемые друзья-приятели, я бы вздул его, не сходя с места. То же самое и он. Мои замашки так же противны ему, как мне - его. На прииске мы с ним всегда жили в разных палатках, чтобы не навязывать друг другу свою омерзительную личность.
И все же со временем мы поняли, что в беде каждый из нас может рассчитывать на другого - вплоть до его последнего доллара, честного слова или лжесвидетельства, последней пули в его винчестере, последней капли крови в жилах. Мы никогда с ним об этом не говорили - это бы все испортило, - а просто убедились на деле. Как-то раз я схватил шляпу, вскочил в товарный вагон и проехал двести миль до Айдахо, чтобы удостоверить его личность, когда его хотели повесить, приняв за железнодорожного бандита. А раз как-то я валялся в тифу в своей палатке, где-то в Техасе, без гроша в кармане и без смены белья, и послал за Джорджем в Бойз-Сити. Он приехал с первым поездом. Ни слова не говоря, пришпилил к палатке дорожное зеркальце, подкрутил усы и втер какое-то снадобье в волосы (они у него от природы ярко-рыжие), после чего с исключительным мастерством изругал меня на все корки и снял пальто.
- Ну ты, трухлявый старый гриб, какого черта ты разлегся? - сказал он. - Надо же быть таким идиотом, - небось налакался воды из какого-нибудь гнилого болота? И уж ты, конечно, не можешь не валиться в постель и не подымать визга, когда укусит тебя москит или кольнет под ложечкой?
Я здорово обозлился.
- У тебя не слишком приятная манера ухаживать за больными, - сказал я. - Ступай туда, откуда пришел, и дай мне умереть естественной смертью. Очень жалею, что послал за тобой.
- Я и то подумываю, не уехать ли, - сказал Джордж. - Кому это интересно - будешь ты жить или загнешься? Но раз уж меня сюда заманили, я теперь могу и подождать, пока не кончится это несварение желудка, или крапивная лихорадка, или что там у тебя такое.
Две недели спустя, когда я пошел на поправку, доктор расхохотался и сказал, что, по его мнению, меня поставили на ноги не его лекарства, а то состояние бешенства, в котором я все это время пребывал.
Вот, собственно, как протекала наша дружба с Джорджем. Мы не разводили на этот счет никаких сантиментов. Все строилось на взаимных одолжениях - и только. Но каждый из нас знал, что другой всегда готов прийти ему на помощь.
Помню, как я однажды подшутил над Джорджем - просто чтобы испытать его. Потом мне было даже совестно. Я мог бы не сомневаться в том, как он поступит.
Мы жили тогда в одном городишке в долине Сент-Луиса, где у нас было стадо овец и немного рогатого скота. Дело у нас было общее, а жили мы, как всегда, врозь. Из восточных штатов ко мне приехала на лето моя тетушка, и я снял небольшой коттедж. Она тут же завела двух коров, несколько поросят и немного кур, чтобы придать дому обжитой вид. Джордж жил в маленькой хижине в полумиле от города.
Однажды у нас с тетушкой околел теленок. Ночью я разрубил его на куски, сложил эти останки в мешок и завязал его проволокой. Затем надел старую рубаху, основательно разодрал на ней ворот, почти напрочь оторвал один рукав, взъерошил себе волосы, вымазал руки красными чернилами и побрызгал ими немного на рубаху и на лицо. Думаю, что у меня был такой вид, словно я только что выдержал борьбу не на жизнь, а на смерть. Взвалил мешок на повозку и поехал к Джорджу. Я покричал перед его хижиной, и он вышел на порог в желтой пижаме, лакированных туфлях и в феске. Джордж всегда был страшным франтом.
Я свалил мешок на землю.
- Ш-ш-ш! - прошипел я, с безумным видом озираясь по сторонам. - Возьми это, Джордж, и зарой где-нибудь за домом. Как есть, так и схорони. И не…
- Ну, чего раскудахтался, - говорит Джордж. - И, ради Создателя, пойди умойся и переодень рубашку.
Он закурил трубку, а я галопом поскакал обратно. Наутро он появился у нас в садике перед домом, где моя тетушка возилась со своими овощами и цветочками. Джордж раскланивается, изгибаясь дугой, рассыпается в комплиментах - он на этот счет мастак, когда захочет, - и просит тетушку подарить ему розовый куст. Он вскопал небольшую клумбу у себя за домом и хочет посадить там что-нибудь красивое и полезное. Тетушка, чрезвычайно польщенная, выкапывает с корнем один из своих самых больших кустов и отдает ему. Потом я видел, где он его посадил. На голом, без травы, хорошо утрамбованном месте. Ни я, ни Джордж никогда ни словом не обмолвились больше по этому поводу.
Луна поднялась выше, быть может, стремясь вызвать прилив океана, - или эльфов из своих убежищ, а скорее всего - Симса Белла на дальнейшую откровенность.
- Вскоре после этого привелось и мне оказать услугу Джорджу Ринго, - продолжал Белл. - Он сколотил немного деньжат с помощью своих овец и коров и уехал в Денвер. Когда я его там увидел, он щеголял в замшевом жилете, желтых башмаках, полосатом костюме, похожем на тент над витриной бакалейной лавочки, и волосы у него были уже до того черны, что даже отливали вороненой сталью и выделялись своей чернотой в полном мраке. Я приехал в Денвер по его вызову. Джордж написал, что я срочно ему нужен, и просил прихватить с собой мой самый парадный костюм. Он был как раз на мне, когда я получил письмо, и я отбыл с ближайшим поездом. Джордж жил…
Белл оборвал свой рассказ и с минуту настороженно прислушивался.
- Мне показалось, что проехал кто-то по дороге, - пояснил он. - Да, так Джордж жил на курорте, на берегу озера под Денвером, и пускал там пыль в глаза, не жалея сил. Он снял двухкомнатный коттедж, обзавелся собакой какой-то невиданной породы, гамаком и дюжиной тросточек самого различного вида.