– Это верно! Однако те, кто знает его убежище, тоже не в ладах с законом, хоть им, конечно, куда до него! Пусть только объявятся – сразу сами угодят на виселицу.
– Лесной Джан да Лесной Джан! Как будто он один совершил все эти преступления!
– А велика ли разница! На нем столько всяких обвинений, что если даже от десяти грабежей он отопрется, так за одиннадцатый повесят!
– Он разбойничал по всему побережью!
– В молодости он убил своего атамана!
– Это всем разбойникам разбойник!
– То-то он и укрылся в наших краях!
– Потому что мы уж больно храбрые!
Всеми новостями Козимо тут же делился с лудильщиками.
Среди поселившихся в лесу ремесленников было в то время немало весьма подозрительных бродяг: лудильщики, корзинщики, старьевщики ходили по домам и уже с утра присматривали, что бы украсть вечером. В лесу у них была вовсе и не мастерская, а тайник, где они хранили краденое.
– Знаете, этой ночью Лесной Джан напал на карету.
– Да ну? Что ж, и такое бывает.
– Он схватил лошадей под уздцы и остановил их на всем скаку.
– Хм, либо это не он был, либо ему не лошади, а клячи попались.
– Что вы? Значит, по-вашему, это был не Лесной Джан?
– Что ты мальчишке голову морочишь? Конечно, это Лесной Джан постарался!
– Да он на все горазд, этот Лесной Джан.
– Ха-ха-ха!
Слыша такие разговоры о грозном разбойнике, Козимо в полнейшей растерянности перебирался по деревьям к другому лагерю лесных бродяг и спрашивал:
– Как по-вашему, это Лесной Джан напал ночью на карету?
– Разве ты не знаешь? Любой налет – дело рук Лесного Джана. Понятно, если он удался.
– Почему если удался?
– Потому, что если дельце не выгорело, так уж это точно был Лесной Джан.
– Ха-ха, этот раззява!
Козимо окончательно запутался:
– Лесной Джан раззява?
Тут остальные поспешно прерывали товарища:
– Да нет, что ты! Его боятся все вокруг!
– А вы сами его видели?
– Мы-то? Да разве его кто видел?
– Но вы уверены, что есть такой разбойник?
– Вот те на! Конечно, есть. Но если б его даже не было, то...
– То?..
– То все равно был бы. Ха-ха-ха!
– Но все говорят...
– Ясное дело. И надо, чтобы так говорили: этот ужасный злодей, Лесной Джан, всех грабит и убивает. Хотел бы я посмотреть, кто смеет сомневаться.
– А у тебя, мальчуган, хватило бы мужества сомневаться в этом?
В конце концов Козимо понял, что если в долине Лесной Джан на всех нагнал страху, то по всему лесистому склону чем выше подымешься, тем чаще услышишь двусмысленные, а порой даже насмешливые отзывы о нем.
У Козимо пропала охота отыскивать его, ибо он понял, что людям поопытнее до Лесного Джана просто дела не было. И как раз тогда-то ему и привелось встретиться с неуловимым разбойником.
Однажды в полдень Козимо сидел на ореховом дереве и читал. С недавних пор им овладела охота к чтению – ведь нельзя же целый день сидеть, выставив из листвы ружье, и ждать, пока в небе появится какой-нибудь зяблик.
Итак, брат читал "Жиль Блаза" Лесажа, держа в одной руке книгу, а в другой – ружье. Оттимо-Массимо, который не любил, когда хозяин читал, кружил по лужайке, ища любой предлог, лишь бы его отвлечь: к примеру, завидев бабочку, он начинал лаять, в тайной надежде, что Козимо тут же вскинет ружье.
И вдруг по горной тропинке, тяжело дыша, сбежал вниз бородатый человек в лохмотьях. Он был безоружен, а за ним гнались двое сбиров, которые размахивали саблями и надсадно кричали:
– Держи его! Это Лесной Джан! Наконец мы его выкурили!
Разбойник сумел немного оторваться от преследователей, но, если бы он и дальше бежал так же неуверенно, словно боясь сбиться с пути или угодить в ловушку, сбиры вскоре бы его настигли. Конечно, ему ни за что бы не удалось вскарабкаться по гладкому стволу орешника, но у брата всегда была наготове веревка, помогавшая ему перебираться с дерева на дерево в самых трудных местах. Он привязал один конец веревки к ветке, а другой бросил вниз. Конец ее едва не угодил разбойнику прямо в нос, он заметил его, секунду в растерянности переминался на месте, затем уцепился за веревку и мгновенно вскарабкался на дерево – видно, он был одним из тех нерешительных, но порывистых или, вернее, порывистых, но нерешительных людей, которые, на первый взгляд кажется, вот-вот упустят благоприятный момент, хотя на самом деле каждый раз умудряются мгновенно сообразить что к чему.
Подбежали сбиры. Козимо успел смотать веревку, а Лесной Джан спрятался рядом с ним в листве орехового дерева. В этом месте тропинка раздваивалась. Один из преследователей помчался вправо, другой – влево, затем они снова встретились и теперь не знали, куда бежать дальше. И тут им попался на глаза Оттимо-Массимо, крутившийся поблизости.
– Послушай, – сказал один из сбиров другому, – по-моему, это собака баронского сынка, ну, того самого, что живет на деревьях! Если мальчишка где-нибудь рядом, он может нам помочь.
– Я здесь, наверху! – подал голос Козимо.
Но он крикнул это не с орехового дерева, где прятался разбойник, а с каштана напротив, куда он мгновенно перебрался, поэтому сбиры сразу же уставились на каштан, даже не поглядев на соседние деревья.
– Простите, ваша милость, – сказали они. – Вы случайно не видели, куда побежал разбойник Лесной Джан.
– Я такого не знаю, – ответил Козимо, – но если вы ищете того человечка, который пробежал здесь сломя голову, так он помчался к реке.
– Человечка! Да он здоровенный детина и на любого страху нагонит.
– Возможно, но сверху все кажется маленьким.
– Спасибо, ваша милость! – И они бросились к реке.
Козимо перелез на ореховое дерево и снова принялся читать "Жиль Блаза". Лесной Джан по-прежнему прижимался к ветке: он был бледен, из его взлохмаченной бороды и рыжих волос торчали сосновые иглы, колючая шелуха каштанов и сухие листья. Он пристально глядел на Козимо испуганными круглыми и совсем зелеными глазами. Он был некрасив, просто уродлив.
– Ушли? – решился он наконец задать вопрос.
– Ушли, ушли, – дружелюбно отозвался Козимо. – Так это вы – разбойник Лесной Джан?
– Откуда вы меня знаете?
– Так, понаслышке!
– А вы тот самый юноша, который никогда не слезает с деревьев?
– Да. Откуда вы знаете?
– Да так, слухом земля полнится.
Они с симпатией посмотрели друг на друга, как люди известные, которые случайно встретились и им приятно, что заочно они уже знакомы.
Козимо не знал, что еще сказать, и вновь погрузился в чтение.
– Что вы такое читаете?
– "Жиль Блаза" Лесажа.
– Интересно?
– Да, очень.
– Много вам еще осталось?
– А что? Ну, страниц двадцать.
– Понимаете, я хотел спросить, не дадите ли вы мне ее почитать, когда кончите? – смущенно сказал Лесной Джан. – Ведь я целыми днями прячусь и частенько просто не знаю, чем заняться. Вот я и думаю: если б у меня была книга! Однажды я остановил карету. Ценностей там особых не было, зато я взял книгу. Так и унес с собой под кафтаном: я бы всю остальную добычу отдал за одну эту книгу. Вечером зажег я лампу, раскрыл книгу и вижу – она по-латыни. Я ни слова не понял... – Он покачал головой. – Понимаете, я латыни не знаю.
– Еще бы, латынь очень трудная, – ответил Козимо и с досадой отметил, что невольно заговорил покровительственным тоном. – Эта книга на французском...
– Французский, тосканский, провансальский, кастильский – я их все разбираю, – сказал Лесной Джан. – Немного и по-каталонски знаю: Bon dia! Bona nit! Esta la mar mуlt alborotada.
Через полчаса Козимо дочитал книгу и отдал ее Лесному Джану.
Так завязалась дружба между моим братом и грозным разбойником. Кончив одну книгу, Лесной Джан торопился вернуть ее Козимо, брал у него другую, забирался в свою нору и тут же погружался в чтение.
Книги для Козимо доставал я из домашней библиотеки, и брат, прочитав их, тут же отдавал мне. Теперь он стал держать их дольше, потому что после него эти же книги читал Лесной Джан, и часто они возвращались растрепанными, с пятнами плесени и следами улиток, потому что один Бог знает, где хранил их свирепый разбойник.
В условленные дни Козимо и Лесной Джан встречались на определенном дереве, обменивались книгами и немедля разбегались, потому что по лесу беспрестанно рыскали сбиры. Эта весьма несложная операция была чревата серьезными опасностями не только для Лесного Джана, но и для брата, который, попадись, не смог бы, понятно, оправдать свою дружбу с преступником. Но Лесной Джан до того увлекся чтением, что проглатывал один роман за другим и за день, проведенный в укрытии, прочитывал тома, на чтение которых у брата уходило не меньше недели. Ненасытный разбойник постоянно требовал новой книги, и никакая сила не могла его остановить: если в тот день у него не была назначена встреча с Козимо, он носился по полям и деревьям в поисках моего брата, пугая сельских жителей и подымая в погоню все наличные силы сбиров в Омброзе.
Теперь Козимо, которого разбойник одолевал своими просьбами, уже не хватало приносимых мною книг, и ему пришлось искать новых поставщиков. Он познакомился с одним книгопродавцем, евреем по имени Орбекке, который доставал ему даже многотомные сочинения. Обычно Козимо стучал к нему в окно, свешиваясь с ветки рожкового дерева, и отдавал только что подстреленных зайцев, куропаток и дроздов в обмен на толстые тома.
Но у Лесного Джана были свои вкусы, ему нельзя было всучить какую-нибудь чепуху, иначе он на следующий же день прибегал к Козимо и требовал обменять книгу. Козимо был в том возрасте, когда появляется вкус к серьезному чтению, и ему приходилось соблюдать осторожность, после того как однажды Лесной Джан вернул брату "Приключения Телемаха", пригрозив, что, если в следующий раз Козимо даст ему такую скучную книгу, он подпилит под ним дерево.
Тогда Козимо решил отделить те книги, которые он хотел прочесть спокойно, не спеша, от книг, покупаемых специально для разбойника. Но из этого ничего не вышло: ему приходилось бегло перелистывать и книги, отложенные для Лесного Джана, потому что разбойник с каждым днем становился все разборчивее, требовательнее: прежде чем забрать книгу, настаивал, чтобы Козимо рассказал ему содержание, и брату изрядно доставалось, если он попадал впросак. Брат дал было ему коротенькие романы о любви, но разбойник примчался и в ярости спросил, уж не принимает ли он его за легкомысленную даму. Часто невозможно было угадать, какая книга придется ему по вкусу.
Вскоре для брата, вечно подгоняемого ненасытным разбойником, чтение из получасовой забавы превратилось в основное занятие и главную цель. Вечно с книгами в руках, оценивая и отбирая все новые и новые сочинения, предназначенные для Лесного Джана, Козимо так пристрастился к чтению, ко всему, что дано знать человеку, что дня от рассвета до заката ему уже не хватало, и он продолжал читать вечером при свете фонаря.
Наконец он натолкнулся на романы Ричардсона. Лесному Джану Ричардсон понравился. Закончив один роман, он тут же требовал другой. Орбекке раздобыл для него целую гору книг. Их хватило Лесному Джану на полный месяц. Он на время оставил Козимо в покое, и тот с жадностью набросился на "Жизнеописания" Плутарха.
Целыми днями Лесной Джан лежал на подстилке и, откидывая с нахмуренного лба рыжие всклокоченные волосы, в которых застряли сухие листья, пробегал покрасневшими от напряжения глазами строчку за строчкой, беззвучно шевеля губами и заранее подняв смоченный слюной указательный палец, чтобы не теряя времени перевернуть страницу. Романы Ричардсона обострили давно уже крывшуюся в его душе тоску по размеренной жизни в семейном кругу, по родным и близким, по их любви, внушили ему отвращение к людям преступным и порочным. Все, что окружало его, стало ему безразлично и, более того, даже отвратительно. Теперь он вылезал из своей норы лишь затем, чтобы сбегать к Козимо и получить очередную книгу, особенно если роман был в нескольких томах и чтение приходилось прерывать на самом интересном месте. Он проводил долгие часы в полном одиночестве, не ведая, какая буря негодования зреет в лесу среди его некогда верных сообщников: им надоел такой бездеятельный главарь, за которым вдобавок гонялась целая свора сбиров. Раньше и те, у кого были не столь уж серьезные счеты с правосудием, мелкие воришки, вроде этих бродячих лудильщиков, и настоящие преступники из разбойничьей шайки – все шли за ним. Опыт и слава Лесного Джана помогали им совершать грабежи, к тому же, прикрываясь, как щитом, его грозным, передаваемым из уст в уста именем, сами они оставались в тени. Даже тем, кто не принимал участия в грабежах, в случае удачи кое-что перепадало: ведь в лесу было полным-полно краденых вещей и контрабанды – их надо было спрятать или сбыть, и все причастные к этому делу получали свою выгоду. А те, кто совершал налеты на свой страх и риск без ведома Лесного Джана, присваивали это наводящее трепет имя, чтобы нагнать еще больше ужаса на свою жертву и взять с нее все, что возможно. Обыватели жили в постоянном страхе, в каждом преступнике видели Лесного Джана или одного из его банды и торопились развязать кошельки.
Это благодатное время длилось очень долго. Лесной Джан, понимая, что он может отлично жить, так сказать, на ренту, постепенно изрядно обленился. Он думал, будто все осталось как прежде, не ведая, что люди приободрились и его имя уже не внушает былого почтения. Кому нужен был теперь Лесной Джан? Он безвылазно сидел в своей берлоге и покрасневшими глазами глотал роман за романом, на грабежи больше не выходил, ничего не добывал, зато в лесу уже никто не мог заниматься своими делами, потому что каждый день, разыскивая его, лес обшаривали сбиры, и любой, кто казался им подозрительным, немедля попадал в тюрьму. Если прибавить к этому соблазн получить большую награду, обещанную за голову преступника, нетрудно понять, что дни Лесного Джана были сочтены.
Но два молодых разбойника, выпестованных Лесным Джаном, никак не хотели примириться с потерей главаря и решили дать ему шанс вновь отличиться в деле. Звали их Угассо и Бель-Лоре, это были те самые мальчишки из шайки, шнырявшей по садам. Теперь они подросли и стали настоящими разбойниками.
И вот они отправились к Лесному Джану, в его пещеру. Главарь лежал на соломенной подстилке.
– Ну, что там у вас? – спросил он, не отрываясь от книги.
– Мы хотим предложить тебе одно дельце, Лесной Джан.
– М-м-м? Какое? – И продолжал читать.
– Ты знаешь, где находится дом таможенника Костанцо?
– Да, да... А? Что? Какой такой таможенник?
Бель-Лоре и Угассо обменялись недовольными взглядами. Если не забрать у него этой проклятой книги, он не поймет ни слова.
– Закрой на минуту книгу, Лесной Джан. Послушай.
Лесной Джан обеими руками схватил томик Ричардсона, встал на колени и, заложив было пальцем страницу, прижал том к груди; но желание узнать, что же произошло дальше, было столь велико, что он снова раскрыл книгу и, все так же крепко сжимая ее в руках, уткнулся носом в страницу. И тут Бель-Лоре осенило. С потолка свисала паутина, которую плел огромный паук. Бель-Лоре снял паутину и внезапно бросил ее в лицо Лесному Джану. А злосчастный разбойник до того переменился, что испугался жалкого паука. Едва на лицо ему упали липкие нити и защекотали кожу паучьи лапки, как он, не поняв, в чем дело, громко вскрикнул, выронил книгу и стал обмахиваться руками, отплевываясь и выпучив зеленые глаза.
Угассо проворно нагнулся и схватил книгу прежде, чем Лесной Джан успел наступить на нее ногой.
– Отдай книгу! – крикнул Лесной Джан, одной рукой пытаясь смахнуть с лица паутину и паука, а другой – вырвать у молодого разбойника книгу.
– Нет, сначала послушай, что я тебе скажу! – ответил Угассо, пряча книгу за спину.
– Я читаю "Клариссу". Отдай книгу! Я остановился на самом интересном месте.
– Выслушай меня. Сегодня мы отнесем дрова в дом к таможеннику. В мешок вместо дров мы положим тебя. Ночью ты вылезешь из мешка и...
– А я хочу дочитать "Клариссу"! Ему удалось стряхнуть остатки паутины, и теперь он бросился вырывать у своих мучителей книгу.
– Нет, дай нам досказать. Ночью ты вылезешь из мешка, пригрозишь таможеннику пистолетом и отнимешь у него всю пошлину за неделю, он ее хранит в кованом сундучке у изголовья кровати.
– Дайте хоть до главы дочитать. Ну будьте так добры...
Оба бандита подумали о тех временах, когда Лесной Джан любому, кто смел ему противоречить, тут же приставлял два пистолета к животу. Им стало горько.
– Хорошо, ты заберешь у таможенника мешки с деньгами, принесешь их нам, а мы отдадим тебе книгу, и тогда читай, сколько хочешь. Договорились? Идет? – печально спросили они.
– Ничего не выйдет, я не пойду!
– Ах, не пойдешь?.. Не пойдешь, значит! Тогда гляди! – Угассо схватил наугад страницу в самом конце книги ("Нет!" – взревел Лесной Джан), вырвал ее ("Ай, не надо!"), скомкал и бросил в огонь.
– О-о-о! Собака! Как ты мог? Теперь я не узнаю, чем все кончилось, – кричал Лесной Джан, бегая за Угассо и пытаясь отнять у него книгу.
– Ну как, пойдешь к таможеннику?
– Нет, не пойду!
Угассо выдрал еще две страницы.
– Постой! Ведь я еще этого места не читал. Не смей их жечь!
Угассо бросил их в печку.
– Собака! "Кларисса"! Нет!
– Так пойдешь?
– Я...
Угассо выдрал еще три страницы и кинул их в огонь. Лесной Джан рухнул на подстилку и закрыл лицо руками.
– Пойду, – сказал он. – Только обещайте, что будете ждать меня с книгой у дома таможенника.
Двое бандитов спрятали Лесного Джана в мешок, а сверху положили вязанку сучьев. Бель-Лоре нес мешок за спиной, а сзади шел Угассо с книгой в руке. Каждый раз, когда Лесной Джан начинал жалобно мычать и дергаться в мешке, явно давая понять, что передумал, Угассо пугал его шелестом вырываемой страницы, и разбойник тут же затихал. Таким путем Угассо и Бель-Лоре, переодетые дровосеками, притащили свой груз в дом таможенника и оставили его там. Потом они спрятались неподалеку от дома за оливковым деревом и стали ждать, когда Лесной Джан, закончив дело, присоединится к ним.
Но Лесной Джан очень торопился и вылез из мешка до наступления темноты, когда в доме еще было полно народу.
– Руки вверх!
Но это был уже не прежний Лесной Джан, теперь он словно глядел на себя со стороны и казался самому себе немного смешным.
– Руки вверх, кому я говорю! Все, становитесь к стенке, живо!
Но где там, он и сам не верил в грозную силу своих слов и делал все так, лишь бы отделаться.
– Все тут? – Он даже не заметил, как из комнаты выскользнула маленькая девочка.
Нельзя было терять ни минуты. Между тем таможенник тянул время, притворялся олухом, никак не мог найти ключи. Лесной Джан видел, что его не принимают всерьез, и в глубине души был даже рад этому.
Наконец он вышел, неся в обеих руках сумки, полные монет, и вслепую помчался к оливковому дереву, где его должны были ждать сообщники.