Капитан замолчал и прислушался. В темноте красивый голосок напевал колыбельную. Билл перешагнул через тела и направил электрический фонарик в. сторону Карен, которая убаюкивала ребенка. На мгновение ему показалось, что он видит мадонну. Карен подняла голову и жестом попросила его убрать фонарь.
- Эй, детка… ты говоришь по-английски? - послышался дрогнувший голос Билла.
- Да.
- Кто здесь начальник над детьми?
- Я отвечаю за них и попросила бы вас говорить потише: насилу их успокоила.
- Я буду говорить, как мне заблагорассудится, понятно? Я капитан. А ты сама, поди, не старше этих несмышленышей.
- Если вы справитесь со своим судном так, как я управляюсь с детьми, - сердито сказала Карен, - то мы утром будем в Палестине.
Билл поскреб щетину и улыбнулся. Этот громила ничуть не похож на благовоспитанных капитанов из детских книжек, подумала Карен, но, кажется, он только прикидывается строгим.
- Ты мне нравишься, детка. Если тебе что-нибудь понадобится, поднимись ко мне на мостик. И не забывай про вежливость - кэпа нужно уважать.
- Спасибо, капитан.
- Не за что. Зови меня просто Билл. Мы все одного племени.
Карен посмотрела Биллу вслед, когда он поднимался, и заметила, что уже светает. "Карпатос" был забит беженцами до отказа, не осталось ни одного свободного дюйма. Ржавый якорь со скрипом пошел вверх, ударяясь о деревянные борта судна. Дряхлые машины, сопя и чихая, словно нехотя пришли в движение. Стоял густой туман - сам Господь заботился о них; старое судно отплыло от берегов Франции, набрав максимальную скорость в семь узлов. Через несколько минут оно вышло из трехмильной зоны в международные воды. В первом раунде победу одержал Моссад! На мачте был поднят сине-белый еврейский флаг, и "Карпатос" переменил свое название на "Звезду Давида".
Судно беспощадно качало. Вентиляции не было, и все в трюме побледнели. Карен и пальмахники не знали ни минуты отдыха: делали компрессы, давали беженцам лимоны, чтобы не допустить массовой рвоты. Когда лимоны кончились, Карен взялась за тряпки.
С детьми девушка справлялась хорошо, но в полдень жара стала невыносимой; дышать было нечем, а от пота и непрерывной рвоты в полутемном трюме стоял жуткий смрад. Мужчины разделись до нижнего белья, тела лоснились от пота. Начались обмороки. Потерявших сознание выносили на палубу. Для других просто не было места.
Трое врачей и четверо сестер выбивались из сил.
- Набейте им животы чем-нибудь! - требовали они.
Уговорами и ухищрениями Карен запихивала ложки с едой в детские рты. Под вечер она раздала успокаивающие средства и кое-как помыла детей. Мыть приходилось экономно; воды не хватало.
Наконец-то солнце село, и в трюм проникло дуновение свежего воздуха. Карен изнемогла от усталости, отупела. Она впала в полудрему, из которой вырывалась всякий раз, когда раздавался детский плач. Девушка прислушивалась к кряхтению старого судна, медленно пробирающегося к Палестине, и к утру погрузилась в беспокойный сон, полный кошмарных сновидений.
Внезапный грохот разбудил ее. Она выглянула на палубу: был уже день. Все смотрели на небо, где кружил огромный четырехмоторный самолет.
- Английский! Бомбардировщик "ланкастер"!
- Всем оставаться на местах, соблюдать порядок! - раздалось из громкоговорителя.
Карен вернулась к испуганным, плачущим детям и начала громко петь, призывая их подтягивать:
Вперед, вперед на родину
Счастливо мы плывем.
Вперед, вперед на родину!
Давайте все споем.
- Спокойно! - доносилось из громкоговорителя. - Никакой опасности нет.
К полудню на горизонте появился британский крейсер "Отважный" и подплыл к "Звезде Давида", угрожающе мигая сигнальными фонарями. Вскоре к крейсеру присоединился юркий миноносец "Смуглый". Оба военных корабля пошли бок о бок с дряхлым пароходом.
- Вот у нас и королевская свита появилась, - сказал Билл Фрай в мегафон.
Согласно неписаным правилам, все на этом кончилось. Моссаду Алия Бет удалось отправить из Европы еще одно судно. Англичане обнаружили его в международных водах и теперь будут следовать за ним. Когда "Звезда Давида" войдет в палестинские территориальные воды, англичане поднимутся на борт, возьмут корабль на буксир и уведут в Хайфу.
С палубы парохода понеслись громкие проклятия в адрес королевского флота и Бевина. Был поднят транспарант с надписью: "Гитлер убивал нас - англичане не дают нам жить!" Но "Отважный" и "Смуглый" не обратили на это внимания и, конечно, даже не подумали убраться вон, как многие надеялись.
У Карен появилась новая забота. От нехватки воздуха многим детям стало совсем худо. Она поднялась наверх и протиснулась сквозь клубок из рук, ног и рюкзаков к капитанскому мостику. Билл Фрай сидел в штурманской рубке и пил кофе, поглядывая на человеческую массу, толпящуюся на палубе. Начальник пальмахников о чем-то спорил с ним.
- О, Господи! - взревел Билл. - Чем евреи богаты - так это сварами! Приказы подлежат не обсуждению, а исполнению. Как вы надеетесь победить, если вступаете в пререкания из-за каждого пустяка? На борту распоряжаюсь я, понятно?!
Вспышка Билла не произвела на пальмахника ни малейшего впечатления. Он высказал до конца все, что было у него на душе, и ушел.
Билл что-то пробормотал себе под нос, прикурил окурок сигареты и заметил бледную Карен, робко стоявшую в дверях.
- Привет, золотко! - пророкотал он, улыбаясь. - Чашечку кофе?
- Не откажусь.
- Вид у тебя неважный.
- Дети не дают выспаться.
- Да… Как ты вообще справляешься с ними?
- Из-за этого я и пришла к вам. Некоторые совсем заболели, а ведь в трюме есть и беременные женщины.
- Знаю, знаю.
- Я думаю, надо пустить их на некоторое время на палубу.
Он показал вниз на палубу, забитую людьми до отказа.
- Куда?
- Вы найдете сотню добровольцев, которые захотят поменяться местами.
- Послушай, дорогая! Мне не хочется отказывать тебе, но у меня полно других забот. К тому же это не так просто. Перегонять людей с места на место на этой лоханке опасно.
Лицо Карен по-прежнему светилось лаской, в ее голосе не было гнева.
- Сейчас я спущусь вниз и поведу своих детей на палубу, - сказала она. Повернулась и пошла к двери.
- Погоди минутку. Поди-ка сюда. Такая милая девчушка, а поди ж ты - какие когти! - Билл почесал небритую щеку. - Ну ладно. Где-нибудь поместим твоих щенят. Господи ты Боже мой! Все им чего-то надо! Все пререкания, пререкания!
Эту ночь Карен провела со своими детьми на корме. В прохладном, чудесном воздухе они сразу мирно заснули.
Наутро море было гладкое, как зеркало. На рассвете прилетели еще несколько британских сторожевых самолетов, и за пароходом по-прежнему шел конвой - "Отважный" и "Смуглый", к которому беженцы успели привыкнуть.
Всех охватило волнение, когда Билл объявил в рупор, что они находятся всего в двадцати четырех часах плавания от Эрец Исраэль - Земли Израиля. Возрастающее волнение породило какую-то странную тишину, длившуюся до самого вечера. К вечеру "Смуглый" подплыл совсем близко к "Звезде Давида".
Голос проорал в громкоговоритель:
- Эй, там, на судне! Говорит капитан Канингэм со "Смуглого". Мне нужно поговорить с вашим капитаном.
- Привет, "Смуглый", - заорал Билл Фрай в ответ. - В чем дело?
- Мы хотим послать к вам на борт нашего представителя.
- Не надо представителей! Говори прямо. Здесь собралась вся наша мишпоха, у нас нет секретов.
- Хорошо. Где-то после полуночи вы войдете в палестинские территориальные воды. После этого мы собираемся подняться к вам на борт и отвести вас на буксире в Хайфу. Мы хотим знать, согласны вы или окажете сопротивление.
- Я понял, Канингэм. Тут вот какая штука. У нас несколько беременных женщин и больных на борту. Не возьмете ли вы их к себе?
- У нас нет инструкций на этот счет. Вы, значит, согласны, чтобы вас оттащили в Хайфу?
- Куда, куда вы сказали?
- В Хайфу.
- Вот черт! Мы, верно, сбились с курса. У нас ведь прогулочный катер с Больших озер.
- Тогда мы будем вынуждены применить силу.
- Канингэм!
- Слушаю.
- Передай своим офицерам и команде… чтоб они убирались к чертям собачьим!
Наступила ночь. Никто не спал. Все вглядывались в темноту, чтобы поймать огонек и первый раз взглянуть на Эрец Исраэль. В тумане ничего не было видно, "Звезду Давида" покачивало на волнах.
Около полуночи пальмахник, начальник секции, подошел к Карен и тронул ее за плечо:
- Пойдем на мостик.
Они проложили себе путь между телами и забрались в штурманскую рубку, где друг на друге сидело человек двенадцать: матросы и руководители групп из пальмахников. Здесь было темно, один компас голубовато мерцал в темноте. У штурвала Карен различила грузный силуэт Билла Фрая.
- Все в сборе?
- Все.
- Хорошо. Тогда слушайте внимательно, - послышался в темноте голос Билла. - Я переговорил обо всем с командирами Пальмаха и с экипажем, мы приняли следующее решение. Погода благоприятная - берег весь в тумане. У нас есть запасной мотор. С ним мы можем увеличить ход до пятнадцати узлов. Часа через два мы войдем в территориальные воды. Если погода не изменится, попытаемся пробиться к берегу и посадить судно на мель южнее Кесарии.
По рубке пронесся взволнованный шепот.
- Удасться ли уйти от военных кораблей?
- Пока хватятся - будем уже у берега, - бросил Билл в ответ.
- А как с радарными установками? Не попадем ли мы на экран?
- Пожалуй, но вряд ли они отважатся подплыть так близко к берегу. Посадить крейсер на мель - слишком большой риск.
- А британский гарнизон на берегу?
- Мы установили связь с Пальмахом. Нас ждут. Уверен, они зададут англичанам жару. Вы получили в лагере инструкции, как высаживаться на берег. Вы знаете, на что мы идем и что надо делать. Карен и те двое, которые с детьми… подождите здесь до особого распоряжения. Вопросы есть?
Вопросов не было.
- Возражения есть? Возражений тоже не было.
- Тогда удачи! И да хранит всех вас Господь!
ГЛАВА 17
Ветер со свистом гнал туман вокруг древней, заброшенной гавани Кесарии с ее руинами, развалившимся молом и заросшей мхом пристанью, к которой приставали корабли за четыреста лет до наступления эры христианства.
Пять долгих столетий Кесария, построенная Иродом в честь Цезаря, была столицей римской Палестины. Теперь от нее остались одни развалины. Ветер свистел над водой, вздымал ее смерчем и обрушивал на скалы, выступающие далеко в море.
Здесь восстание против римских притеснителей завершилось резней двадцати тысяч евреев, здесь же был казнен их духовный вождь рабби Акива, поднимавший свой народ именем Бар-Кохбы. Все так же лениво текла в море речушка, на берегу которой римляне заживо содрали кожу с Акивы.
К югу от развалин стояли дома еврейского рыболовецкого кооператива "Морские нивы". Этой ночью рыбаки и их жены не спали.
Они сидели, притаившись в развалинах, и, затаив дыхание, вглядывались в море. Их было человек двести, и столько же было с ними пальмахников.
На древней башне Друза, выходящей далеко в море, мигнул сигнальный фонарь, и все насторожились.
На борту "Звезды Давида" Билл Фрай зажал в зубах окурок сигары, его руки застыли на штурвале. Он медленно подплывал зигзагами, обходя коварные рифы. На палубе беженцы прильнули к поручням, готовясь к высадке.
Пароход содрогнулся и затрещал, ударившись о подводную скалу! В воздух поднялась сигнальная ракета! Началось?!
Люди полезли через борт в воду, доходившую до плеч, и, борясь с волнами, начали фут за футов продвигаться к берегу, до которого оставалось несколько сот метров.
Когда вспыхнула ракета, рыбаки и пальмахники, ожидавшие на берегу, выскочили из укрытий и бросились навстречу беженцам. Многие спотыкались, падали в глубокие, ямы, их опрокидывало волнами, било о камни, но ничто не могло их остановить. Наконец оба человеческих потока встретились! Рыбаки и пальмахники подхватили беженцев и потащили их на берег.
- Скорее, скорее! - кричали они. - Снимайте одежду, надевайте вот это.
- Выбросьте документы!
- Кто переоделся, давайте за нами… быстрее, быстрее, быстрее!
- Тише! Не шумите!
- Никакого огня!
Беженцы сбрасывали мокрую одежду, надевали синие рыбацкие комбинезоны.
- Перемешайтесь… Перемешайтесь с нами!
Карен стояла на палубе и передавала детей пальмахникам, переносившим их на берег.
- Скорее… скорее…
Некоторые припадали к священной земле, целовали ее, плача.
- У вас еще будет время на это! Не сейчас!.. Быстрее, быстрее!.. - кричали пальмахники.
Билл Фрай стоял на мостике и орал в мегафон приказы. За час судно покинули почти все, остались только несколько десятков детей и руководители групп.
В тридцати милях севернее гавани подразделение Пальмаха, отвлекая внимание британского гарнизона от высадки в Кесарии, имитировало налет на английские склады.
На берегу рыбаки и пальмахники действовали быстро и слаженно. Часть беженцев пристроили здесь же, в деревне, остальных погрузили на машины и повезли в глубь страны.
Когда последний ребенок покинул борт корабля, Билл Фрай спустился на палубу и приказал руководителям групп покинуть судно.
Карен почувствовала, как ледяная вода сомкнулась над ее головой. Она встала на цыпочки, сделала несколько шагов и, сориентировавшись, поплыла, пока не нащупала дно. С берега доносились неясные восклицания на иврите и немецком. Девушка добралась до огромного валуна, выступавшего из воды у самого берега, и на четвереньках перелезла через него. Ее смыло обратно в море, но теперь дно было под ногами, и, дюйм за дюймом одолевая волну, Карен пробиралась все ближе к берегу.
Пронзительный вой сирен! Оглушительный треск винтовочных выстрелов!
Люди на берегу начали разбегаться!
Вода теперь доходила Карен только до колен. Она стояла и жадно глотала воздух. Перед ней выросли несколько англичан в форме, с резиновыми дубинками в руках.
- Нет! - закричала она. - Нет! Нет! Нет!
Девушка, визжа, бросилась на солдат. Сильная рука схватила ее сзади за шею, прижала к воде. Зубы Карен вонзились в эту руку. Солдат вскрикнул и ослабил хватку. Карен бросилась вперед, размахивая руками, но другой солдат поднял дубинку и ударил ее по голове. Она застонала и упала без сознания в воду. Карен открыла глаза. Нестерпимо болела голова. Однако, увидев щетинистую физиономию и заплывшие глазки Билла Фрая, она улыбнулась.
- Дети! - закричала она и рывком поднялась.
Билл удержал ее за плечи.
- Успокойся, большинство ребят успели увезти. Остальные здесь с нами.
Карен закрыла глаза, вздохнула и опустилась на подушку.
- Где мы?
- В английском лагере Атлит. Все получилось чудесно. Больше половины успели смыться. Англичане до того взбесились, что хватали всех без разбора и приволокли сюда матросов, рыбаков, беженцев… Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно. Что со мной было?
- Ничего. Ты пыталась в одиночку разбить всю британскую армию.
Она отбросила одеяло, села и ощупала шишку на голове. Ее одежда еще не просохла. Карен спустилась с кровати, прошлась, пошатываясь, до выхода из палатки. Здесь стояло несколько сот палаток, а вокруг - колючая проволока. По ту сторону проволоки караулили английские солдаты.
- Я не знаю, что на меня нашло, - сказала Карен. - Я в жизни никого не ударила. Когда я увидела солдат, пытавшихся меня остановить, со мной произошло что-то очень важное, пожалуй, самое важное за всю мою жизнь. Я должна была ступить ногой на палестинскую землю… почувствовала, что просто умру, если не ступлю. Не знаю, что на меня вдруг нашло. - Она села рядом с капитаном.
- Есть хочешь, малышка?
- Я не голодна. Что они теперь сделают с нами?
Билл пожал плечами.
- Через несколько часов рассветет. Они вызовут нас, учинят идиотский допрос. Ты ведь знаешь, что им отвечать.
- На все их расспросы я должна отвечать, что это моя страна.
- Они тебя продержат пару-тройку месяцев, а там и пустят. Главное - что ты в Палестине!
- А ты?
- Я? Вышлют, как в прошлый раз. Потом моссадовцы дадут еще одно судно… снова попытаемся прорваться.
Голова у Карен разрывалась на части. Она опять прилегла, но не смогла закрыть глаза и долго всматривалась в посеревшее от усталости лицо Билла.
- Билл… зачем вам все это?
- То есть как это зачем?
- Вы американец. В Америке к евреям относятся по-другому.
- Все почему-то норовят сделать из меня героя. - Он порылся в кармане, вытащил подмокшие сигары. - Пришли ребята из Алии Бет, сказали, что им нужны моряки. Я - моряк и всегда был моряком. Начал с юнги, а теперь капитан. Вот и все. Мне за это хорошо платят.
- Билл!
- Ну?
- Я вам не верю.
Билл и сам, казалось, не очень верил в то, что говорил. Он встал.
- Трудно объяснить, Карен. Я люблю Америку. Я не променяю ее на сто Палестин.
Карен приподнялась на локте. Билл начал ходить по палатке взад и вперед, пытаясь разобраться в своих мыслях.
- Мы - американцы, но все-таки американцы особого рода. Может, мы сами в этом виноваты, может, кто еще… У меня не хватает мозгов разобраться. Всю жизнь я слышал, что раз я еврей, то должен быть трусом. И вот что я тебе скажу, дитя мое. Каждый раз, когда Пальмах взрывает какой-нибудь английский склад оружия или дает жару арабам, он завоевывает уважение и ко мне. Он доказывает, что лгут те, кто утверждает, будто евреи трусы. Пальмахники дерутся и за мое достоинство… понимаешь?
- Кажется, понимаю.
- А я - будь я проклят, если что-нибудь понимаю!
Он присел рядом с Карен и внимательно осмотрел шишку на ее голове.
- Ничего страшного. Я сказал этим негодяям-британцам, чтобы положили тебя в больницу.
- Ничего, заживет и так, - ответила она.
Этой же ночью пальмахники совершили налет на лагерь в Атлите, взорвали забор из колючей проволоки, и еще человек двести беженцев вырвались на свободу. Карен и Биллу Фраю бежать не удалось.
Когда Уайтхолл получил подробный доклад обо всем, что произошло с "Звездой Давида", англичане поняли, что им нужно менять иммиграционную политику. До сих пор на кораблях в Палестину удавалось прорваться лишь нескольким сотням смельчаков. Это же судно разом доставило без малого две тысячи, и большая часть их успешно высадилась в Кесарии или сбежала из Атлита. Британия столкнулась с открытой поддержкой евреев французским правительством. Каждый шестой еврей попадал в Палестину нелегальным путем.
Англичане оказались в тупике. Они ничуть не приблизились к разрешению палестинской проблемы. Решено было выставить евреев вон из Палестины. Создание лагерей на Кипре стало прямым следствием усиливающейся нелегальной иммиграции и, в частности, удачного рейса "Звезды Давида".
Евреев из Атлита посадили на специальное судно для перевозки заключенных и отправили на Кипр, в лагерь Караолос. Но еще тогда, когда "Карпатос", он же "Звезда Давида", сидел на мели у Кесарии и волны постепенно разбивали его на куски, Моссад Алия Бет уже подыскивал новые корабли.