Кемет взывает к тебе, Гармахис. Идем же, освободитель! Явись, как Гор с небесного свода, разбей цепи, прогони врагов, освободи отечество и правь им, как фараон на древнем троне фараонов…
– Довольно, довольно, – воскликнул я, когда по залу прокатилась волна рукоплесканий, отозвавшись эхом среди могучих стен и колонн. – Довольно. Нужно ли так увещевать меня? Если бы у меня было и сто жизней, я бы посчитал великим счастьем, не задумываясь, отдать все их за Египет!
– Достойные слова благородного мужа! – откликнулся Сепа. – Теперь ступай с этой женщиной, она омоет твои руки, прежде чем они прикоснутся к священным символам власти, и умастит благовониями твое чело, прежде чем на него ляжет венец фараона.
И я прошел в соседние покои со старой женщиной Атуа. Там, бормоча молитвы, она омыла мои руки чистой водой над золотой чашей и, окунув кусок тонкой ткани в благовонное масло, вытерла ею мой лоб.
– Возрадуйся, Египет! – промолвила она. – Возрадуйся, счастливейший принц, ты станешь царем! О царственный юноша… Слишком царственный и слишком красивый, чтобы быть жрецом, так скажет любая красивая женщина. Но, возможно, для тебя смягчат суровые жреческие правила, предписывающие жрецам воздержание, ведь род фараонов должен как-то продлиться! Как я счастлива, что качала тебя на руках, нянчила и пестовала, что пожертвовала жизнью собственного внука ради твоего спасения! О царственный, прекрасный Гармахис, ты рожден для славы, для счастья, для любви!
– Прекрати, прекрати, – сказал я, потому что ее болтовня начала раздражать меня. – Не называй меня счастливым, ведь ты не знаешь моего будущего, и не говори мне о любви, потому что любовь рождает печаль. Знай, у меня другое, более высокое предназначение.
– Да, да, можешь говорить что хочешь, но любовь рождает и счастье, и радостей любви тебе не миновать. И не говори о любви так легкомысленно, мой царь, потому что это она привела тебя сюда! Ла-ла! Но знаешь, как говорят в Александрии: "летящий гусь смеется над крокодилами, но, когда гусь опускается спать на воду – тут уж хохочут крокодилы". Я не хочу этим сказать, что женщины – это хорошенькие крокодилы. Крокодилам поклоняются в Атрибисе, кажется, сейчас его называют Крокодилополем, верно? Но женщинам поклоняются во всем мире. Ла! Мой язык все не останавливается, а тебя уже ждут короновать на царство! Разве я не предсказывала тебе, что так будет? Ну вот, теперь, владыка Верхнего и Нижнего Египта, ты чист и готов, фараон. Ступай!
И я вышел из покоев. Глупая болтовня старухи все еще звенела у меня в ушах, хотя, сказать по правде, мне показалось, что в ее словах была крупица здравого смысла.
Когда я вошел в зал, жрецы и вельможи снова встали и склонились предо мной. Потом мой отец быстро подошел ко мне и вложил в мои руки золотое изображение божественной Маат, богини истины, золотые изображения ковчегов бога Амона-Ра, его божественной супруги Мут и их божественного сына Хонса и торжественно спросил:
– Клянешься ли ты вечно живым величием Маат, могуществом Амона-Ра, Мут и Хонса?
– Клянусь, – ответил я.
– Клянешься ли ты священной землей Кемета, водой Сихора, храмами наших богов и вечными пирамидами?
– Клянусь.
– Зная, какая страшная участь постигнет тебя, если ты не выполнишь свой долг, клянешься ли ты править Египтом согласно его древним законам, клянешься сохранить почитание его истинных богов, судить по справедливости всегда и всех, не угнетать свой народ, не предавать, не вступать в союз с римлянами или греками, разрушить всех иноземных идолов и посвятить свою жизнь освобождению и процветанию страны Кемет?
– Клянусь.
– Хорошо. Воссядь же на трон, и в присутствии твоих подданных я провозглашу тебя фараоном Египта.
Я взошел на трон, осененный распростертыми крыльями богини Маат, и поставил ноги на скамеечку в виде мраморного сфинкса. Аменемхет снова приблизился ко мне и возложил на голову пшент – двойную корону, на плечи накинул царское облачение, а в руки вложил скипетр и плеть.
– Царственный Гармахис, – воскликнул он, – этими знаками и регалиями я, верховный жрец храма Ра-Мен-Маат, что в Абидосе, венчаю тебя на царство, провозглашаю фараоном Верхнего и Нижнего Египта. Правь и процветай, о надежда Кемета!
– Правь и процветай, о фараон! – хором повторили вельможи, низко склоняясь предо мной.
Затем все они стали по очереди приносить мне клятву верности. Когда поклялись все, отец взял меня за руку и во главе торжественной процессии провел меня по всем семи святилищам, которые есть в храме Ра-Мен-Маат, и в каждом из них я оставлял приношения на алтаре, кадилом рассеивал благовония, совершал богослужения, как положено жрецу. В парадном царском облачении я прошел, оставляя приношения, через святилища Гора, Исиды, Осириса, Амона-Ра, Хорэмахета, Птаха, пока наконец не оказался в святилище царских покоев.
Там все совершили приношение мне как своему божественному фараону и ушли, оставив меня одного. От усталости у меня подкашивались ноги, но я стал царем!
(На этом заканчивается первый и самый маленький свиток папируса.)
Книга вторая
Падение Гармахиса