Танцоры не хотели отпускать меня. Трое сидели рядом с Брет на высокой бочке и учили ее пить из меха. Они повесили ей на шею венок из чеснока. Один совал ей в руку стакан. Другой учил Билла песенке. Напевал ему в ухо. Отбивал такт на спине Билла.
Я объяснил им, что сейчас вернусь. Выйдя из лавки, я пошел по улице в поисках мастерской, где я видел мехи для вина. На тротуарах толпился народ, у многих лавок ставни были закрыты, и я не мог найти ее. Я дошел до самой церкви, оглядывая обе стороны улицы. Потом я спросил одного из толпы, и он взял меня за локоть и привел в мастерскую. Ставни были закрыты, но дверь распахнута настежь.
Внутри пахло дубленой кожей и горячей смолой. В углу сидел человек и выводил по трафарету надписи на готовых мехах. Мехи пучками свисали с потолка. Приведший меня снял один, надул его, туго завинтил крышку и прыгнул на него.
- Видите! Не течет.
- Мне нужен еще один. Только большой.
Он снял с потолка большой мех, в который вошел бы целый галлон, и приложил его ко рту. Щеки его сильно раздувались вместе с мехом. Потом он, держась за стул, встал на мех обеими ногами.
- На что они вам? Продадите в Байонне?
- Нет. Пить буду из них.
Он хлопнул меня по спине.
- Buen hombre! Восемь песет за оба. Самая дешевая цена.
Человек, который выводил надписи на мехах и бросал их в кучу, поднял голову.
- Верно, - сказал он. - Восемь песет - это дешево.
Я заплатил, вышел на улицу и вернулся в винную лавку. Внутри было еще темней и очень тесно. Я не увидел ни Брет, ни Билла, и мне сказали, что они в задней комнате. Девушка за стойкой наполнила для меня оба меха. В один вошло два литра. В другой - пять литров. Все это стоило три песеты и шестьдесят сентимо. Кто-то стоявший рядом со мной и кого я видел первый раз в жизни, пытался заплатить за вино, но в конце концов заплатил я. Тогда он угостил меня стаканом вина. Он не позволил мне угостить его в ответ, но сказал, что не откажется промочить горло из нового меха. Он поднял большой пятилитровый мех, сжал его, и вино струей полилось ему в самое горло.
- Ну вот, - сказал он и отдал мне мех.
В задней комнате Брет и Билл сидели на бочках, окруженные танцорами. Каждый держал руку на плече соседа, и все пели. Майкл сидел за столиком вместе с какими-то людьми без пиджаков и ел с ними из одной чашки рыбу, приправленную луком и уксусом. Все они пили вино и макали хлеб в масло с уксусом.
- Хэлло, Джейк, хэлло! - крикнул Майкл. - Идите сюда. Разрешите познакомить вас с моими друзьями. Мы тут слегка закусываем.
Майкл познакомил меня со всеми сидящими за столиком. Они подсказывали ему свои фамилии и послали за вилкой для меня.
- Перестань объедать их, Майкл! - крикнула Брет со своей бочки.
- Нет, зачем же я лишу вас обеда, - сказал я тому, кто протягивал мне вилку.
- Ешьте, - сказал он, - для того поставлено.
Я отвинтил крышку большого меха и пустил его по кругу. Все по очереди выпили, высоко держа мех в вытянутых руках.
Снаружи, покрывая пение, доносилась музыка проходившей процессии.
- Как будто процессия идет? - спросил Майкл.
- Nada, - сказал кто-то. - Это ничего. Пейте. Поднимите мех.
- Где они вас разыскали? - спросил я Майкла.
- Кто-то привел меня сюда, - ответил Майкл. - Мне сказали, что вы здесь.
- А где Кон?
- Он раскис! - крикнула Брет. - Его куда-то убрали.
- Где он?
- Не знаю.
- Откуда нам знать? - сказал Билл. - По-моему, он умер.
- Он не умер, - сказал Майкл. - Я знаю, что он не умер. Он просто раскис от Anis del Toro.
Когда Майкл сказал: Anis del Toro, один из сидевших за столиком достал мех из-за пазухи и протянул его мне.
- Нет, - сказал я. - Нет, спасибо.
- Пейте. Пейте. Подымите мех!
Я отхлебнул. Водка отдавала лакрицей, и от нее по всему телу разливалось тепло. Я чувствовал, как у меня становится тепло в желудке.
- Где же все-таки Кон?
- Не знаю, - сказал Майкл. - Сейчас спрошу. Где наш пьяный товарищ? - спросил он по-испански.
- Вы хотите видеть его?
- Да, - сказал я.
- Я не хочу, - сказал Майкл. - Это вот он хочет.
Владелец анисовой водки вытер губы и встал.
- Пойдемте.
В одной из задних комнат Роберт Кон спокойно спал на сдвинутых бочках. Лицо его было едва видно в темноте. Его накрыли чьим-то пиджаком, а другой подложили ему под голову. С его шеи на грудь спускался большой венок из чеснока.
- Не будите его, - прошептал приведший меня. - Пусть проспится.
Два часа спустя Кон появился. На его шее все еще болтался венок из головок чеснока. Испанцы приветствовали его криками. Кон протер глаза и засмеялся.
- Я, кажется, вздремнул, - сказал он.
- Что вы, и не думали, - сказала Брет.
- Вы просто были мертвы, - сказал Билл.
- А не пойти ли нам поужинать? - спросил Кон.
- Вы что, есть захотели?
- Да. А что? Я проголодался.
- Поешьте чесноку, Роберт, - сказал Майкл. - Поешьте.
Кон не ответил. Он выспался и был совершенно трезв.
- Пойдемте ужинать, - сказала Брет. - Мне еще нужно принять ванну.
- Идем, - сказал Билл. - Доставим Брет в отель.
Мы попрощались со множеством людей, пожали множество рук и вышли. На улице было темно.
- Как вы думаете, который теперь час? - спросил Кон.
- Уже завтра, - ответил Майкл. - Вы проспали два дня.
- Нет, правда, - сказал Кон, - который час?
- Десять часов.
- Сколько мы выпили!
- Вы хотите сказать, сколько мы выпили. Вы-то спать улеглись.
Когда мы шли к отелю по темным улицам, мы видели, как в небо взвивались ракеты. А когда подходили к отелю, в конце переулка увидели площадь, запруженную густой толпой, обступившей танцоров.
Ужин в отеле подали обильный. Это была первая трапеза по удвоенным на время фиесты ценам, и к обычному меню прибавили несколько блюд. После ужина мы пошли в город. Помню, что я решил не ложиться всю ночь, чтобы в шесть часов утра посмотреть, как быки побегут по улицам. Но мне очень захотелось спать, и около четырех часов я лег и уснул. Остальные не ложились.
Моя комната была заперта, а я не мог найти ключ и улегся на одну из кроватей в комнате Кона, этажом выше. Всю ночь на улицах шумела фиеста, но я был такой сонный, что это не помешало мне спать. Разбудил меня треск разорвавшейся ракеты - сигнал, что на окраине города быков выпустили из корраля. Сейчас они промчатся по всему городу, устремляясь в цирк. Я спал тяжело и, просыпаясь, чувствовал, что опоздал. Я накинул пальто Кона и вышел на балкон. Внизу, подо мной, узкая улочка была безлюдна. На всех балконах теснились зрители. Вдруг улицу залила толпа. Люди бежали все вместе, сбившись в кучу. Они пробежали мимо отеля и свернули к цирку, потом появились еще люди, они бежали быстрее, а позади несколько человек отставших уже пробежали во весь дух. После них образовался небольшой просвет, и затем по улице, крутя рогами, галопом промчались быки. Минута - и все исчезло за углом. Один из толпы упал, скатился в канаву и лежал неподвижно. Но быки пронеслись мимо не заметив его. Они бежали плотным стадом.
После того как быки скрылись из виду, со стороны цирка донесся рев толпы. Рев долго не умолкал. И наконец - треск разорвавшейся ракеты, возвестивший, что быки пробежали сквозь толпу на арену, а оттуда в загон. Я вернулся в комнату и лег в постель. Все время я простоял босиком на каменном полу балкона. Я подумал, что вся наша компания сейчас, вероятно, в цирке. Согревшись в постели, я заснул.
Я проснулся, когда пришел Кон. Он начал раздеваться и подошел к окну, чтобы закрыть его, потому что с балкона через улицу, как раз напротив, люди заглядывали к нам.
- Ну, видели? - спросил я.
- Да. Мы все были там.
- Жертвы были?
- Один бык врезался в толпу на арене и помял человек семь.
- Брет не испугалась?
- Это произошло так быстро, что никто не обратил внимания.
- Жалко, что я проспал.
- Мы не знали, где вы. Мы подходили к вашей комнате, но дверь была заперта.
- А где вы были ночью?
- Танцевали в каком-то клубе.
- Мне очень спать захотелось, - сказал я.
- А мне как спать хочется! - сказал Кон. - Когда же это кончится?
- Только через неделю.
Билл приоткрыл дверь и просунул голову.
- Где ты был, Джейк?
- Я смотрел на них с балкона. Ну как?
- Замечательно.
- Куда ты идешь?
- Спать.
Все проспали до двенадцати. Мы позавтракали за одним из столов, расставленных под аркадой. Город был переполнен. Нам пришлось дожидаться свободного места. После завтрака мы пошли в кафе Ирунья. Там было тесно, и, чем ближе подходило время боя быков, тем становилось теснее и толпа вокруг столиков все густела. В кафе стояло низкое, многоголосое жужжание, как всегда перед боем быков. В другие дни кафе никогда не жужжало так, как бы переполнено оно ни было. Жужжание нарастало, оно захватывало и нас, и мы уже были частью его.
Я запасся шестью билетами на все бои. Три места были barrera, в первом ряду, у самой арены, а три sobrepuerta - скамьи с деревянными спинками в одном из средних рядов амфитеатра. Майкл считал, что Брет лучше сидеть повыше для первого раза, и Кон пожелал сидеть с ними. Мы с Биллом решили сесть в первом ряду, а лишний билет я отдал официанту и попросил продать его. Билл начал учить Кона, что делать и куда смотреть, чтобы не замечать лошадей. Билл уже видел бой быков.
- Об этом я ни капли не беспокоюсь. Я только боюсь, что мне будет скучно, - сказал Кон.
- Вы так думаете?
- Не смотрите на лошадь после того, как бык забодает ее, - сказал я Брет. - Следите за быком и за тем, как пикадор старается не подпустить его, а потом не смотрите на лошадь, если она ранена, пока она не околеет.
- Я немного волнуюсь, - сказала Брет. - Не знаю, смогу ли я все это выдержать.
- Отлично выдержите. Неприятно только смотреть на лошадей, а они бывают не больше двух-трех минут с каждым быком. Вы просто отвернитесь, когда страшно будет.
- Все будет хорошо, - сказал Майкл. - Я присмотрю за ней.
- Я думаю, вы не соскучитесь, - сказал Билл.
- Я схожу в отель за биноклем и вином, - сказал я. - Потом вернусь сюда. Только не напивайтесь.
- Я пойду с тобой, - сказал Билл.
Брет улыбнулась нам.
Мы пошли кругом под аркадой, чтобы не идти по жаре через площадь.
- Злит меня этот Кон, - сказал Билл. - Такое в нем чисто еврейское зазнайство - он, видите ли, не ждет от боя быков ничего, кроме скуки.
- А мы поглядим на него в бинокль, - сказал я.
- Да ну его к чертям!
- Они и так его припекают.
- Ну и пусть.
На лестнице отеля мы встретили Монтойю.
- Пойдемте, - сказал Монтойя. - Хотите познакомиться с Педро Ромеро?
- Очень даже, - сказал Билл. - Идем к нему.
Мы поднялись за хозяином на второй этаж и пошли по коридору.
- Он занимает восьмой номер, - сказал Монтойя. - Сейчас его одевают к бою быков.
Монтойя постучал в дверь и отворил ее. Комната была мрачная, окно, выходившее в узкий переулок, давало мало света. В комнате стояли две кровати, стыдливо разделенные перегородкой. Горело электричество. Юноша в костюме матадора стоял очень прямо. Лицо его было строго. Расшитая куртка висела на спинке стула. Ему только что намотали пояс вокруг талии. На нем была белая полотняная рубашка, черные волосы блестели в электрическом свете. Личный слуга его, закрепив пояс, встал с колен и отступил. Педро Ромеро рассеянно и с большим достоинством наклонил голову и пожал нам руки. Монтойя сказал ему, что мы настоящие aficionado и что мы хотим пожелать ему успеха. Ромеро слушал очень серьезно. Потом он повернулся ко мне. Никогда в жизни не видел я такого красавца.
- Вы идете на бой быков? - спросил он по-английски.
- Вы говорите по-английски? - спросил я, чувствуя себя идиотом.
- Нет, - ответил он и улыбнулся.
Один из трех мужчин, сидевших на кроватях, подошел к нам и спросил, говорим ли мы по-французски.
- Если хотите, я буду переводить. Может быть, вы желаете спросить что-нибудь у Педро Ромеро?
Мы поблагодарили его. О чем могли бы мы спросить? Юноше было девятнадцать лет, он был один, если не считать слуги и трех прихлебателей, а через двадцать минут начнется бой. Мы сказали: "Mucha suerte", - пожали ему руку и вышли. Когда мы закрывали дверь, он стоял очень прямо, красивый и всем чужой, один в комнате, где сидели его прихлебатели.
- Чудесный малый, не правда ли? - спросил Монтойя.
- Красивый мальчик, - сказал я.
- С виду он настоящий тореро, - сказал Монтойя. - Чистейшей воды.
- Чудесный малый.
- Вот посмотрим, каков он на арене, - сказал Монтойя.
Большой мех с вином был прислонен к стене в моей комнате. Мы взяли мех и полевой бинокль, заперли дверь и спустились вниз.
Бой быков прошел удачно. Билл и я были в восхищении от Педро Ромеро. Монтойя сидел через десять мест от нас. После того как Ромеро убил первого быка, Монтойя поймал мой взгляд и кивнул головой. Это - настоящий. Настоящих матадоров давно не было. Из двух других матадоров первый работал хорошо, второй посредственно. Но не могло быть и сравнения с Ромеро, хотя быки попались ему неважные.
Несколько раз во время боя быков я оборачивался и смотрел в бинокль на Майкла, Брет и Кона. По-видимому, они чувствовали себя хорошо. Брет была спокойна. Все трое сидели, наклонившись вперед, опираясь на бетонные перила.
- Дай мне бинокль, - сказал Билл.
- Ну, как Кон, скучает? - спросил я.
- Вот хвастун!
При выходе из цирка, после окончания боя быков, мы попали в давку. Нельзя было пробраться сквозь толпу, пришлось отдаться ей, и она медленно, словно глетчер, несла нас к городу. Мы испытывали то чувство легкой тревоги, которое обычно испытываешь после боя быков, и были в приподнятом настроении, как всегда после по-настоящему хорошего боя. Фиеста была в разгаре. Барабаны били, дудки пронзительно свистели, и людской поток то и дело прерывался кучками танцоров. Танцоры плясали в гуще толпы, и нам не видно было, что они выделывают ногами. Мы видели только головы и плечи, ходившие вверх и вниз, вверх и вниз. В конце концов мы выбрались из толпы и зашагали к кафе. Официант оставил три свободных стула, мы заказали по абсенту и разглядывали толпу на площади и танцоров.
- Как ты думаешь, что это за танец? - спросил Билл.
- Что-то вроде хоты.
- Он не всегда одинаковый, - сказал Билл. - Они под разную музыку танцуют по-разному.
- Замечательно танцуют.
Напротив нас в начале улицы танцевала группа подростков. Они выделывали очень сложные па, и лица у них были серьезные и сосредоточенные. Все они, танцуя, смотрели на свои ноги. Их туфли на веревочной подошве топали и хлопали по мостовой. Носки сходились, пятки сходились, лодыжки сходились. Потом музыка резко оборвалась, па на месте кончилось, и танцоры, приплясывая, двинулись по улице.
- Идут наши аристократы, - сказал Билл.
Они пересекали улицу.
- Хэлло, друзья, - сказал я.
- Хэлло, джентльмены! - сказала Брет. - Вы заняли для нас места? Как мило.
- Знаете, - сказал Майкл, - этот, как его, Ромеро, это здорово! Правда?
- Он просто очарователен, - сказала Брет. - А зеленые штаны!
- Брет глаз не сводила с них.
- Завтра непременно возьму у вас бинокль.
- Ну как? Хорошо было?
- Чудесно. Просто замечательно. Вот это зрелище!
- А лошади?
- Я не могла не смотреть на них.
- Она глаз не сводила с них, - сказал Майкл. - Она молодчина.
- Конечно, это ужасно, что с ними делают, - сказала Брет. - Но я не могла не смотреть.
- А вам не было дурно?
- Ни капельки.
- А Роберту Кону было дурно, - ввернул Майкл. - Вы совсем позеленели, Роберт.
- Первая лошадь меня расстроила, - сказал Кон.
- Вы не очень скучали, правда? - спросил Билл.
Кон засмеялся.
- Нет. Не скучал. Забудьте про это, пожалуйста.
- Ладно, - сказал Билл, - если только вы не скучали.
- Непохоже было, чтоб он скучал, - сказал Майкл. - Я думал, его стошнит.
- Да нет, мне вовсе не было так скверно. И всего только одну минуту.
- Я был уверен, что его стошнит. Вы не скучали, правда ведь, Роберт?
- Довольно об этом, Майкл. Я уже сказал, что зря так говорил.
- А ему все-таки было дурно. Он буквально позеленел.
- Хватит, Майкл!
- Никогда не скучайте на своем первом бое быков, Роберт, - сказал Майкл. - А то может выйти скандал.
- Хватит, Майкл, - сказала Брет.
- Он говорит, что Брет садистка, - сказал Майкл. - Брет не садистка. Она просто красивая, здоровая женщина.
- Вы садистка, Брет? - спросил я.
- Надеюсь, что нет.
- Он говорит, что Брет садистка, - только потому, что у нее здоровый желудок.
- Долго ли он будет здоровым?
Билл заговорил о другом и отвлек Майкла от Роберта Кона. Официант принес рюмки с абсентом.
- Вам правда понравилось? - обратился Билл к Кону.
- Нет, не скажу, чтобы мне понравилось. Но это необычайное зрелище.
- Ах черт! Ну и зрелище! - сказала Брет.
- Только вот если бы лошадей не было, - сказал Кон.
- Это неважно, - сказал Билл. - Очень скоро перестаешь замечать все противное.
- Все-таки жутко вначале, - сказала Брет. - Самое страшное для меня - это когда бык кидается на лошадь.
- Быки были прекрасные, - сказал Кон.
- Хорошие быки, - сказал Майкл.
- Следующий раз я хочу сидеть внизу. - Брет отхлебнула абсент из рюмки.
- Она хочет получше рассмотреть матадоров, - сказал Майкл.
- Они стоят того, - сказала Брет. - Этот Ромеро еще совсем ребенок.
- Он поразительно красивый малый, - сказал я. - Мы заходили к нему в комнату. В жизни не видел такого красивого мальчика.
- Как вы думаете, сколько ему лет?
- Лет девятнадцать-двадцать.
- Подумать только!