- Замолчи, Майкл, - сказала Брет. - Что ж ты хочешь, чтобы он тебе ответил? Я его после сама спрошу.
- Но вы ничего не имеете против?
- Если вы еще раз спросите, я рассержусь. Мы с Биллом едем двадцать пятого утром.
- Кстати, где Билл? - спросила Брет.
- Он в Шантильи, приглашен к кому-то на обед.
- Он славный.
- Чудесный, - сказал Майкл. - Именно чудесный.
- Ты же не помнишь его, - сказала Брет.
- Помню. Отлично помню его. Вот что, Джейк, мы приедем двадцать пятого вечером. Брет не может рано вставать.
- Ну конечно!
- Если пришлют деньги и если вы определенно ничего не имеете против.
- Деньги пришлют. Я позабочусь об этом.
- Скажите, что нужно выписать.
- Два или три удилища с катушками, лесы и мух.
- Я не буду рыбу удить, - сказала Брет.
- Тогда два спиннинга. И Биллу не придется покупать.
- Хорошо, - сказал Майкл. - Я пошлю телеграмму нашему сторожу.
- Вот будет чудесно! - сказала Брет. - Испания! Повеселимся на славу.
- Двадцать пятого - когда это?
- В субботу.
- Придется поспешить со сборами.
- Ну вот что, - сказал Майкл, - я иду к парикмахеру.
- А мне нужно ванну принять, - сказала Брет. - Проводите меня до отеля, Джейк, будьте другом.
- Мы живем в замечательном отеле, - сказал Майкл. - По-моему, это бордель.
- Мы оставили свои вещи здесь, в кафе, когда приехали, и в отеле нас спросили, на сколько часов нам нужна комната. Страшно обрадовались, что мы остаемся на ночь.
- Уверен, что это бордель, - сказал Майкл. - Уж мне ли не знать.
- Ох, замолчи и ступай подстригись.
Майкл ушел. Брет и я остались сидеть за стойкой.
- Выпьем еще?
- Пожалуй.
- Теперь легче стало, - сказала Брет.
Мы пошли по улице Деламбер.
- Мы еще не виделись с тобой после моего приезда, - сказала Брет.
- Нет.
- Как живешь, Джейк?
- Отлично.
Брет взглянула на меня.
- Послушай, - сказала она. - Роберт Кон тоже едет с вами?
- Да. А что?
- Ты не думаешь, что ему будет тяжело?
- А почему?
- Как ты думаешь, с кем я ездила в Сан-Себастьян?
- Поздравляю, - сказал я.
Мы пошли дальше.
- Зачем ты это сказал?
- Не знаю. А что ты хочешь, чтобы я сказал?
Мы пошли дальше и свернули за угол.
- Он неплохо вел себя. Только с ним скучно.
- Вот как?
- Я думала, это пойдет ему на пользу.
- Советую тебе серьезно заняться благотворительностью.
- Не говори гадостей.
- Не буду.
- Ты правда не знал?
- Нет, - сказал я. - Вероятно, я не думал об этом.
- Как по-твоему, ему не будет слишком тяжело?
- Это его дело, - сказал я. - Напиши ему, что ты едешь. Он же всегда может не поехать.
- Я напишу ему, чтобы он мог отказаться заранее.
После этого я не видел Брет до вечера двадцать четвертого июня.
- От Кона было что-нибудь?
- Да. Он в восторге.
- О господи!
- Я сама удивилась. Пишет, что ждет не дождется свидания со мной.
- Может быть, он думает, что ты едешь одна?
- Нет. Я написала ему, что мы едем все вместе. И Майкл, и все.
- Он бесподобен.
- Правда?
Они рассчитывали, что деньги придут на следующий день. Мы условились встретиться в Памплоне: они едут прямо на Сан-Себастьян, а там пересаживаются. Мы все встретимся в Памплоне, в отеле Монтойи. Если они не приедут до понедельника, то мы едем без них в горы, в Бургете, ловить рыбу. В Бургете ходит автобус. Я записал им подробный маршрут, чтобы они могли найти нас.
Мы с Биллом уехали утренним поездом с вокзала Орсэ. Был чудесный день, не слишком жаркий, и местность с самого начала была красивая. Мы пошли в вагон-ресторан и позавтракали. Уходя, я спросил у проводника билетики на обед в первую очередь.
- Все занято до пятой очереди.
- Что такое?
В этом поезде никогда не подавали обед больше чем в две очереди и всегда было сколько угодно свободных мест.
- Все расписано, - сказал проводник вагона-ресторана. - Пятая очередь будет в три тридцать.
- Плохо дело, - сказал я Биллу.
- Дай ему десять франков.
- Возьмите, - сказал я. - Мы хотим пообедать в первую очередь.
Проводник сунул десять франков в карман.
- Спасибо, - сказал он. - Я бы посоветовал вам запастись сандвичами. Все места на первые четыре очереди заказаны через управление дороги.
- Вы далеко пойдете, приятель, - сказал ему Билл по-английски. - Очевидно, дай я вам пять франков, вы посоветовали бы нам спрыгнуть с поезда.
- Comment?
- Подите к черту! - сказал Билл. - Велите подать сандвичи и бутылку вина. Скажи ему, Джейк.
- И пришлите в соседний вагон. - Я объяснил ему, где мы сидим.
В нашем купе сидели муж с женой и подросток сын.
- Вы, кажется, американцы? - спросил муж. - Приятное путешествие?
- Чудесное, - сказал Билл.
- Хорошо делаете. Путешествуйте, пока молоды. Вот мы с мамашей давно собирались в Европу, но пришлось немного подождать.
- Мы могли поехать десять лет назад, если бы ты хотел, - сказала жена. - Но ты всегда говорил: сперва посмотрим Америку! Что ни говори, а видели мы немало.
- В нашем поезде полно американцев, - сказал муж. - Целых семь вагонов. Все из Дейтона, штат Огайо. Это паломники. Они побывали в Риме, а теперь едут в Биарриц и Лурд.
- Ах, вот оно что! Паломники. Святоши сопливые, - сказал Билл.
- Из каких вы краев?
- Я из Канзас-Сити, - сказал я. - А он из Чикаго.
- Оба едете в Биарриц?
- Нет. Мы едем в Испанию ловить рыбу.
- Я сам этим никогда не занимался. Но у нас многие увлекаются. В нашем штате Монтана лучшие места для рыбной ловли. Я тоже рыбачил с приятелями, но никогда не увлекался.
- Страх как много ты рыбачил, когда ездил с приятелями, - сказала жена.
Он подмигнул нам.
- Женщины все одинаковы. Как только почуют флягу с вином или кружку пива, то уж ты, значит, пропащий человек.
- Мужчины всегда так, - сказала жена, обращаясь к нам. Она погладила свои полные колени. - Я голосовала против сухого закона, чтобы доставить ему удовольствие и потому что я люблю, чтобы в доме было пиво, а теперь он вот что говорит. Удивительно, чего ради мы за них замуж выходим.
- А вы знаете, - сказал Билл, - что эта орава отцов-пилигримов захватила вагон-ресторан до половины четвертого?
- Что вы говорите? Этого быть не может!
- Пойдите попробуйте достать место.
- Тогда, мамаша, не пойти ли нам еще раз позавтракать?
Она встала и оправила платье.
- Посмотрите, пожалуйста, за нашими вещами. Идем, Хьюберт.
Они втроем отправились в ресторан. Немного спустя по вагону прошел проводник, объявляя о первой обеденной очереди, и паломники под предводительством своих патеров потянулись по коридору. Наш сосед с семейством не возвращался. По коридору прошел официант с нашими сандвичами и бутылкой шабли, и мы позвали его.
- Достанется вам сегодня, - сказал я.
Он кивнул.
- Сейчас начинают, в десять тридцать.
- А когда мы есть будем?
- А я когда есть буду?
Он поставил бутылку и два стакана, мы заплатили за сандвичи и дали ему на чай.
- Я приду за тарелками, - сказал он, - или захватите их с собой.
Мы ели сандвичи, пили шабли и любовались видом из окна. Хлеба только что начали колоситься, и поля пестрели цветами мака. Пастбища были зеленые, мелькали живописные рощи, а иногда большие реки и вдали, среди деревьев - замки.
В Туре мы вышли и купили еще бутылку вина, и, когда мы вернулись, джентльмен из Монтаны с женой и сыном Хьюбертом уже удобно расположились в купе.
- А в Биаррице хорошее купанье? - спросил Хьюберт.
- Мальчишка с ума сходит, пока не дорвется до воды, - сказала его мать. - В этом возрасте трудно сидеть Смирно в поезде.
- Там хорошее купанье, - сказал я. - Но опасно в бурную погоду.
- Вы пообедали? - спросил Билл.
- Да, пообедали. Мы просто остались сидеть за столом, когда они пришли, и там, наверное, подумали, что мы с ними. Официант сказал нам что-то по-французски, а потом троих отправил обратно.
- Они, конечно, приняли нас за паломников, - сказал муж. - Все-таки большая сила - католическая церковь. Жаль, что вы, молодые люди, не католики. Тогда бы вы вовремя пообедали.
- Я католик, - сказал я. - Вот это-то и обидно.
Наконец в четверть пятого нам подали обед. Билл уже начал выходить из себя. Он взял за пуговицу патера, который возвращался в свое купе во главе партии паломников.
- Скажите, отец, а протестантам есть полагается?
- Я ничего не знаю. Разве у вас нет билетиков?
- Этак, пожалуй, и к клану примкнешь, - сказал Билл.
Патер оглянулся на него.
В вагоне-ресторане официанты в пятый раз подавали обед. Официант, прислуживавший нам, пропотел насквозь. Его белая куртка под мышками была лиловая.
- Он, наверно, много вина пьет.
- Или носит лиловое белье.
- Давай спросим его.
- Не надо. Он слишком устал.
В Бордо поезд стоял полчаса, и мы вышли через вокзал на улицу. Для поездки в город было слишком мало времени. Потом мы ехали по Ландам и любовались закатом. Между соснами виднелись широкие выжженные просеки, уходившие вдаль, точно улицы, а в конце их высились лесистые холмы. В половине восьмого мы пошли ужинать и любовались видом из открытого окна вагона-ресторана. Вся местность - песок и сосна, и повсюду - заросли вереска. Попадались поляны с домиками, а время от времени показывалась лесопилка. Стемнело, и за окном чувствовались жаркие темные пески, а к девяти часам мы приехали в Байонну. Муж, жена и Хьюберт попрощались с нами за руку. Они ехали дальше, до Ла-Негресс, где была пересадка на Биарриц.
- Желаю вам всего лучшего, - сказал муж.
- Будьте поосторожнее на бое быков.
- Может быть, увидимся в Биаррице, - сказал Хьюберт.
Мы сошли с поезда, неся чемоданы и чехлы с удочками, и через темный вокзал вышли на освещенную площадь, где стояли фиакры и автобусы отелей. Там, среди шоферов и агентов, дожидался Роберт Кон. Он не сразу увидел нас. Потом пошел нам навстречу.
- Хэлло, Джейк! Как доехали?
- Отлично, - сказал я. - Это Билл Гортон.
- Здравствуйте.
- Идемте, - сказал Роберт. - У меня фиакр. - Он был немного близорук, я раньше никогда не замечал этого. Он пристально и с видимым смущением вглядывался в незнакомое лицо Билла.
- Мы поедем в мой отель. Там хорошо. Вполне приемлемо.
Мы сели в фиакр, кучер пристроил чемоданы на козлы, потом взобрался сам, щелкнул кнутом, и мы через темный мост поехали в город.
- Я очень рад познакомиться с вами, - сказал Роберт Биллу. - Я столько слышал о вас от Джейка, и я читал ваши книги. Вы привезли мне леску, Джейк?
Фиакр остановился перед отелем, и мы все вылезли и вошли. Отель был хороший, и люди за конторкой очень приветливы, и мы с Биллом получили по уютной маленькой комнате.
10
Утро было ясное, улицы поливали водой, и мы втроем позавтракали в кафе. Байонна - красивый город. Он похож на очень чистый испанский город и лежит на большой реке. Уже сейчас, так рано утром, на мосту через реку было очень жарко. Мы прошли через мост, а потом погуляли по городу.
Я отнюдь не был уверен, что удочки Майкла вовремя придут из Шотландии, поэтому мы стали искать магазин рыболовных принадлежностей и в конце концов купили Биллу удочку где-то на втором этаже, над галантерейной лавкой. Хозяин отлучился, и нам пришлось дожидаться его. Наконец он пришел, и мы купили недорогую, весьма приличную удочку и два сачка.
Выйдя из магазина, мы пошли посмотреть на собор. Кон что-то говорил о том, что это прекрасный образец чего-то - не помню чего. Мне собор показался красивым - красивым и неярким, как испанские церкви. Потом мы пошли дальше, мимо старой крепости, и дошли до здания конторы, откуда должен был отправляться автобус. Там нам сказали, что автобусное движение откроется не раньше первого июля. В туристском бюро мы узнали, сколько надо заплатить за автомобиль до Памплоны, и в большом гараже возле Городского театра наняли машину за четыреста франков. Она должна была заехать за нами в отель через сорок минут, и мы зашли в то же кафе на площади и выпили пива. Становилось жарко, но в воздухе еще пахло свежестью раннего утра, и сидеть в кафе было приятно. Подул ветерок, и чувствовалось, что прохладой тянет с моря. По площади расхаживали голуби, и дома были желтые, словно прокаленные солнцем, и мне не хотелось уходить из кафе. Но пора было идти в отель, сложить вещи и уплатить по счету. Расплатившись за пиво - мы бросили жребий, и, кажется, платил Кон, - мы пошли в отель. На меня с Биллом пришлось только по шестнадцати франков плюс десять процентов надбавки за услуги, и мы отправили свои чемоданы вниз и стали ждать Роберта Кона. Пока мы ждали, я увидел на паркете вестибюля таракана, не меньше трех дюймов длиной. Я показал его Биллу, а потом наступил на него каблуком. Мы решили, что он, вероятно, только что приполз из сада. В отеле действительно было необыкновенно чисто.
Наконец Кон спустился вниз, и мы все вышли к машине. Машина оказалась большая, с откидным верхом, шофер был в белом пыльнике с голубым воротником и такими же обшлагами, и мы попросили его опустить верх. Он погрузил наши чемоданы, и машина тронулась. Мы ехали длинной улицей по направлению к окраине, мимо цветущих садов и оглядывались назад, прощаясь с городом, а потом очутились среди зеленых холмов, и дорога пошла в гору. То и дело мы обгоняли воловьи и коровьи упряжки, тащившие повозки басков, мелькали аккуратные, выбеленные фермы. Бискайя - плодородный, цветущий край, дома чистенькие, деревни, видимо, зажиточные. В каждом селении была площадка для игры в пелоту, где ребятишки кидали мяч под жарким солнцем. На церквах виднелись надписи, запрещающие ударять мячом в церковные стены, домики были крыты красной черепицей, - а потом дорога свернула и пошла еще круче, и мы стали подниматься по склону горы, и под нами была долина, а холмы уходили назад, в сторону моря. Моря не было видно. Оно было слишком далеко. Видны были только холмы и еще холмы, и угадывалось, в какой стороне море.
Мы пересекли испанскую границу. Там была речка и мост, и в одном конце его толстые усатые французы в кепи, а в другом - испанские карабинеры в лакированных треуголках, с короткими ружьями за спиной. У нас открыли только один чемодан, взяли наши документы и заглянули в них. С той и с другой стороны кордона было по большой лавке и по гостинице. Шоферу пришлось зайти в помещение пограничной стражи и заполнить какие-то бумаги, и мы вылезли из машины и подошли к реке посмотреть, есть ли там форель. Билл пытался заговорить по-испански с одним из карабинеров, но из этого ничего не вышло. Роберт Кон, показывая пальцем на воду, спросил, водится ли здесь форель, и карабинер сказал, что да, но ее немного.
Я спросил его, ловит ли он рыбу, и он ответил, что нет, он этим не занимается.
К мосту подходил бородатый старик с длинными, выгоревшими на солнце волосами, в сшитой из мешковины одежде. Он опирался на длинную палку, а за спиной у него, головой вниз, висел козленок со связанными ногами.
Карабинер махнул ему саблей, чтобы он воротился. Старик, не сказав ни слова, повернул и пошел обратно по белой дороге в Испанию.
- Почему старика не пустили? - спросил я.
- У него нет пропуска.
Я предложил карабинеру сигарету. Он взял и поблагодарил меня.
- Что же он будет делать? - спросил я.
Карабинер сплюнул в пыль.
- Да просто перейдет реку вброд.
- Много у вас тут контрабанды?
- Да, - сказал он, - бывает.
Вышел шофер, на ходу складывая бумаги и пряча их во внутренний карман. Мы все сели в машину, и она покатила по белой пыльной дороге в Испанию. Сначала местность была почти такая же, как до границы; потом, все время поднимаясь в гору по спиралью вьющейся дороге, мы перевалили через вершину, и тут-то и началась настоящая Испания. Показались длинные бурые хребты, поросшие редкой сосной, и буковые леса на далеких склонах гор. Дорога сперва шла по верху ущелья, а потом нырнула вниз, и шофер вдруг дал гудок, затормозил и свернул в сторону, чтобы не наехать на двух ослов, заснувших на дороге. Горы остались позади, и мы въехали в дубовый лес, где паслись белые козы. Потом пошли поляны, поросшие травой, и прозрачные ручьи. Мы пересекли один ручей, миновали сумрачную деревушку и снова стали подниматься в гору. Мы поднимались выше и выше и опять добрались до перевала и повернули, и дорога пошла вниз, забирая вправо, и к югу открылась новая цепь высоких гор - бурые, словно спекшиеся на солнце и причудливо изборожденные ущельями.
Немного погодя горы кончились, появились деревья по обе стороны дороги, и ручей, и поля спелой пшеницы, и дорога бежала дальше, очень белая и прямая, а потом мы въехали на пригорок, и слева на вершине горы показался старинный замок, тесно окруженный строениями, и колыхаемое ветром пшеничное поле, поднимающееся до самых стен. Я оглянулся через плечо - я сидел впереди рядом с шофером. Роберт Кон спал, но Билл смотрел по сторонам и кивнул мне. Потом мы пересекли равнину, и справа в пролетах между деревьями сверкала на солнце широкая река, а вдали над равниной уже вставало Памплонское плато, и видны были городские стены, и высокий темный собор, и кресты на куполах других церквей. Позади плато были горы, и повсюду, куда ни повернись, были еще горы, а белая дорога бежала впереди нас по равнине прямо к Памплоне.
Обогнув плато, мы с другой стороны въехали в город по пыльной дороге, круто поднимавшейся между двумя рядами тенистых деревьев, а потом спустились в новую часть города, которую строят за стенами старого. Мы проехали мимо арены боя быков - высокое белое здание, казавшееся бетонным под солнцем, а потом переулком выехали на центральную площадь и остановились у подъезда отеля Монтойи.
Шофер помог нам вытащить чемоданы. Вокруг машины столпились ребятишки, и на площади было жарко, деревья зеленели, флаги висели на своих шестах, и приятно было уйти от солнца в тень аркады, которая тянется вокруг всей площади. Монтойя обрадовался нам, пожал нам руки и дал нам хорошие комнаты с окнами на площадь, а потом мы умылись, почистились и спустились в столовую к обеду. Шофер тоже остался обедать, а потом мы заплатили ему, и он уехал обратно в Байонну.