…Игла освещает путь Голубкова.
Грустное освещение. Вроде сумерек в начале ноября. Возникает кабинет контрразведки в Севастополе. Одно окно на улицу, уютный письменный стол, шелковый диван, в углу сложены кипами большевистские газеты.
Гаджубаев(у черной портьеры). Иди сюда!
Голубков входит, в пальто, в руках шапка. Бледен.
Тихий(сидит за письменным столом, в штатском платье). Садитесь, пожалуйста.
Голубков(тихо). Благодарю вас. (Садится на стул перед столом.)
Тихий. Вы, по-видимому, интеллигентный человек?
Голубков робко кашлянул.
И я уверен, вы понимаете, насколько нам, а следовательно, и правительству важно знать правду. О контрразведке распространяются глупые и гадкие слухи. На самом же деле это учреждение исполняет труднейшую и совершенно чистую обязанность охраны государственной власти. Согласны ли вы с этим?
Голубков. Я еще не…
Тихий. Вы боитесь меня?
Голубков(подумав). Да.
Тихий(мягко). Но почему же? Разве вам причинили какое-нибудь зло, пока вас везли сюда в Севастополь?
Голубков. О нет, нет, этого я не могу сказать!
Тихий. Так в чем же дело? Позвольте вам предложить папиросу. Курите?
Голубков. Благодарю вас. (Закуривает, волнуясь.) Умоляю вас, скажите, что с ней?
Тихий. Кто вас интересует?
Голубков. Она, она… Серафима Владимировна, арестованная вместе со мною. Клянусь, это же просто нелепо, поймите. У нее припадок был, это же смешно, вы интеллигентный человек!
Тихий. Вы волнуетесь. Курите, успокойтесь. О ней я вам скажу несколько позже. (Курит.) Эх, русские интеллигенты! Если бы вы пожелали осмыслить все, что происходит, мы бы, вероятно, не сидели здесь с вами в этих гнусных стенах в Севастополе. Очень возможно, что мы были с вами в Петербурге, вспоминали бы наш университет! Ведь я сам в нем учился. (Меняет тон внезапно, лицо его вспыхивает.) Мерзавец, перед кем сидишь? С папироской. (Ударяет по папиросе Голубкова, и та падает звездой.) Встать смирно, руки по швам!
Голубков(в ужасе). Боже мой!
Тихий. Слушай, падаль, как твоя настоящая фамилия?
Голубков. Я поражен… Моя настоящая фамилия - Голубков.
Тихий вынимает револьвер, целится в Голубкова. Голубков закрывает лицо руками.
Тихий. Тебе еще никогда не делали маникюра в контрразведке? Нет? Ну, а я тебе сделаю. У нас есть специальная игла, мы ее нагреваем, и ею я тебе вычищу ногти. Понимаешь ли ты, что ты в моих руках? Никто тебе не придет на помощь! Понял?
Голубков. Понял.
Тихий. Итак, условимся. Ты будешь говорить чистую правду. При первой же лжи я тебя буду пытать. Контрразведка знает все, от нее нет тайн.
Голубков. Клянусь…
Тихий. Молчать! Отвечать только на вопросы!
Голубков. Да.
Тихий(прячет револьвер, берет перо, говорит скучающим голосом.) Садитесь, пожалуйста. Ваше имя, отчество и фамилия.
Голубков. Сергей Павлович Голубков.
Тихий. Ваше социальное происхождение?
Голубков. Я сын профессора и сам приват-доцент.
Тихий(пишет, скучно). Где проживаете постоянно?
Голубков. В Петербурге.
Тихий. Зачем же вы прибыли в расположение белых из Советской России?
Голубков. Я давно уже стремился в Крым, потому что в Петербурге голод, я там работать не могу. И на самом вокзале познакомился с Серафимой Владимировной, которая тоже бежала сюда, и поехал с нею к белым.
Тихий (зовет). Гаджубаев!
Гаджубаев(вырос из земли). Я!
Тихий(пишет, скучая, говорит Гаджубаеву). Согрей иглу и принеси вино.
Гаджубаев. Слушаю. (Исчез.)
Голубков(волнуясь). Что вы хотите делать? Что вы делаете? Я говорю правду!
Тихий. У вас расстроены нервы, господин Голубков. Я пишу, как видите, и больше ничего не делаю. А правду продолжайте говорить. Зачем прибыла к белым именующая себя Серафимой Корзухиной?
Голубков. Я твердо… я знаю, что она действительно Серафима Корзухина. Она жена товарища министра здесь же, в белом правительстве. Он раньше ее бежал к белым и ее вызвал сюда.
Тихий. Каким образом ей удалось проехать по Советской России?
Голубков. Ее муж, Корзухин, отсюда, из Крыма, прислал ей с человеком фальшивые документы на имя советской учительницы Лашкаревой, будто бы ей нужно в командировку в город Бахмут.
Тихий(открыл ящик письменного стола, доспит документы, показывает их Голубкову). Эти?
Голубков(поглядев). Эти. А вот и подлинный паспорт - Корзухиной. Эти, эти!
Тихий(прячет документы в стол). Давно ли она состоит в коммунистической партии?
Голубков(волнуясь). Этого не может быть, не может!
Гаджубаев входит и вносит на подносе длинную иглу, которая светит белым фосфорическим светом, и бутылку вина с двумя стаканами.
Тихий. Ступай!
Гаджубаев уходит
(Взяв иглу за деревянную ручку, держит ее так, что она освещает лицо Голубкова, говорит тихим, но грозным голосом.) Будешь сейчас писать все, что показал, и если ты запнешься, я коснусь тебя иглой. Предупреждение слышал?
Голубков. Слышал.
Тихий. Пиши здесь. (Диктует) "Я, Сергей Павлович Голубков, на допросе в контрразведывательном отделении 31 октября 1920 года старого стиля показал…"
Голубков пишет с неподвижным лицом.
(Диктует.) "…Серафима Владимировна Корзухина, жена товарища министра Корзухина Парамона Ильича, запятая, состоящая в коммунистической партии, прибыла из Петербурга в район вооруженных сил Юга России… для коммунистической пропаганды и установления связи с подпольем в городе Севастополе, точка". С красной строки. (Диктует.) "Все изложенное показал, руководясь желанием помочь контрразведывательному отделению в его борьбе с большевиками. Подпись полностью, имя, отчество и фамилия, Сергей Павлович Голубков, приват-доцент Санкт-Петербургского университета. Число". Так! (Прячет лист в стол.) Вы устали? Выпейте вина! Вы человек интеллигентный, господин Голубков, и я не стану вас предупреждать о том, что вас ждет в случае вашей болтовни. (Игла начинает угасать, светит красным.) Есть две возможности. Или вы остаетесь при красных здесь в Крыму, или эвакуируетесь к белым. В первом случае, если проболтаетесь, я перешлю этот документ в Советскую Россию. На большевиков он произведет самое неприятное впечатление. За границей же тем более не советую распускать язык, ибо за границей буду я! Благодарю вас за чистосердечное признание, господин Голубков. В вашей невинности я убежден. Вы свободны. (Зовет.) Гаджубаев!
Гаджубаев (появился). Я!
Тихий. Выведи этого арестованного на улицу и отпусти. Он свободен.
Гаджубаев. Иди.
Голубков(останавливается у двери). Куда же мне теперь пойти?
Выходит без шапки. Гаджубаев за ним.
Тихий(зовет). Поручик Скунскнй!
Скунский(вышел необыкновенно мрачный человек). Я.
Тихий(подавая ему написанное Голубковым). Оцени документ. Сколько заплатит Корзухин за него?
Скунский(мрачен. Зажигает свет на столе, читает документ). Если здесь у трапа - тысяч пятнадцать долларов, в Константинополе даст меньше. Кроме того, нужно у Корзухиной получить признание.
Тихий. Пожалуйста, задержи посадку Корзухина под каким-нибудь предлогом на полчаса и дай мне сюда Корзухину. В каком она состоянии?
Скунский. Светлый промежуток. Только, пожалуйста, поскорее. Поздно, конница идет на пристань грузиться.
Тихий. Ладно, ладно, давай ее!
Скунский(в дверях). Гаджубаев, арестованную Корзухину! (Исчез.)
Пауза. Гаджубаев вводит Серафиму. Та в солдатской шинели, накинутой на плечи, входит, тяжело дыша и отдуваясь, и почему-то улыбается. Гаджубаев исчезает.
Тихий. Садитесь, пожалуйста!
Серафима садится, потом встает и ходит по комнате.
Вы больны. Поэтому не стану вас задерживать. Скажите, сколько времени вы состоите в коммунистической партии?
Серафима(останавливаясь, улыбается). Я думала, что вы сразу убьете меня, а вы говорите чепуху. Какая смешная ерунда! Зачем я сюда поехала?
Тихий. Ваш сообщник сообщил, что…
Глухо послышался вальс, стал приближаться, а с ним стрекот бесчисленных копыт за окном.
Серафима. Вальс!
Тихий. Ваш сообщник Голубков показал, что вы прибыли сюда для пропаганды.
Серафима. Мой сообщник? Вы утомляете меня! (Отходит в сторону и вдруг ложится на диванчик, тяжело дыша.) Все уйдите из комнаты и, пожалуйста, не мешайте мне спать.
Тихий. Встаньте, прочтите! (Показывает ей документ.)
Серафима(щурится). Да! (Напрягается, читает.) Петербург, лампа… он заболел, что ли? (Вскрикивает.) Ерунда! Смешно! (Берет документ, комкает, сжимает в кулак, прислушивается, подбегает к окну, выбивает стекло, кричит глухо.) Помогите, помогите! Здесь преступление! Чарнота!
Тихий(тревожно). Гаджубаев, сюда!
Гаджубаев вбежал.
Возьми!
Послышались шаги, стуки в дверях. Гаджубаев бросается на Серафиму, дверь открывается, и в ней появляется Чарнота в бурке, в папахе, за ним тревожно показываются другие бурки. Гаджубаев выпускает Серафиму.
Серафима(на коленях подползает к Чарноте). Чарнота, убей меня сам! На! (Протягивает ему документ.)
Скунский вырос в дверях.
Тихий(Чарноте). Попрошу вас сейчас же оставить помещение контрразведки!
Чарнота. Нет, что же оставить… Мне, ваше превосходительство, нужно говорить. Серафима, тебя взяли? Ты что кричишь? А?
Тихий. Попрошу вас сейчас же оставить помещение. Поручик, позовите караул!
Серафима. Чарнота, убей его!
Чарнота. Что ты кричишь? У тебя жар? Что вы делаете с женщиной? (Скунскому.) Я вам покажу караул!
Тихий. Поручик, гасите свет.
Свет гаснет, голос Тихого в полной тьме.
Ну, вам дорого обойдется это, генерал Чарнота!
Сон кончается.
СОН ЧЕТВЕРТЫЙ
…И отправились сыны Израилевы…
Сумерки. Кабинет в Большом дворце в Севастополе. В странном виде этот дворец. Одна портьера на окне наполовину оборвана. На стене беловатое квадратное пятно на том месте, где была большая военная карта. На полу стоит пустой деревянный ящик. Рядом охапка сена, а пол усеян обрывками бумаги. Горит камин, и у камина сидит неподвижно де Бризар с перевязанной головой. Дверь открывается, и стремительно входит главнокомандующий.
Главнокомандующий. Греетесь?
Де Бризар(автоматически встал). Так точно.
Главнокомандующий. Ваша голова как?
Де Бризар. Не болит, ваше высокопревосходительство. Пирамидону доктор дал.
Главнокомандующий. Так, пирамидон? Садитесь.
Де Бризар. Слушаю. (Автоматически садится.)
Главнокомандующий(садясь в другое кресло). Пирамидон, говорите? (Пауза.) Как по-вашему, я похож на Александра Македонского?
Де Бризар(не удивляясь). Я, ваше высокопревосходительство, к сожалению, давно не видел портретов его величества.
Главнокомандующий. Про кого говорите?
Де Бризар. Про Александра Македонского, ваше высокопревосходительство.
Главнокомандующий. Величества? Гм… Вот что, полковник. Вы сдайте список конвойному, а сами поезжайте, я больше не хочу вас утомлять.
Де Бризар. Куда прикажете ехать?
Главнокомандующий. На корабль! Вы честно исполнили ваш долг. Я о вас позабочусь за границей, [может быть, и даже, наверно, вы еще будете нужны отечеству].
Де Бризар(подавая список). Итак, ваше высокопревосходительство, Россия достается черни. (Пауза.) Как бы я был счастлив, если бы в случае нашей победы вы - единственно достойный носить царский венец - приняли его в Кремле! Я стал бы во фронт вашему императорскому величеству!
Главнокомандующий(морщась). Маркиз, сейчас нельзя так остро ставить вопрос. Вы слишком крайних взглядов. Итак, благодарю вас, поезжайте!
Де Бризар. Слушаю, ваше высокопревосходительство. (Идет к выходу, поворачивается, таинственно поет.) Графиня, ценой одного рандеву…
Главнокомандующий. Конвойный!
Конвойный вырос из-под земли.
Вот список. Оставшихся посетителей впускать ко мне автоматически. Через три минуты один после другого! Приму, сколько успею. Пошлите казака отконвоировать полковника Бризара ко мне на корабль. И от моего имени сказать судовому врачу, что пирамидон - дерьмо, а не лекарство.
Конвойный. Слушаю, ваше высокопревосходительство! (Провалился.)
Главнокомандующий(задумался у камина). Александр Македонский… Вот сволочи!
Дверь открывается, и входит Корзухин.
(Вглядываясь.) Вы?
Корзухин. Товарищ министра Корзухин.
Главнокомандующий. А! Вовремя. Вызвать вас хотел. [Невзирая на кутерьму.] Господин Корзухин, я похож на Александра Македонского?
Корзухин поражен.
Я вас серьезно спрашиваю. Похож? (Схватывает с камина газетный лист, тычет его Корзухину.) Вы редактор этой газеты? Значит, вы отвечаете за все, что в ней напечатано?.. Ваша подпись "Парамон Корзухин"? (Читает.)
"Главнокомандующий подобно Александру Македонскому ходит по перрону…" Что означает эта свинячья петрушка? Во времена Александра Македонского были перроны? И я похож? Дальше-с! (Читает.) "При взгляде на его веселое лицо всякий червяк сомнения должен рассеяться…" Червяк не туча и не батальон, он не может рассеяться! А я весел? Я очень весел? Где вы набрали, господин Корзухин, эту безграмотную и продажную рвань? И почему у нас министерство торговли редактирует газету? Вы получили миллионные субсидии и это позорище напечатали за два дня до катастрофы! А вы знаете, что писали польские газеты, когда Буденный шел к Варшаве, - "Отечество погибает!" Под суд отдам в Константинополе! Пирамидон принимать, если голова болит. Сволочь!
Резкий телефонный звонок за стеной. Главнокомандующий выходит, грянув дверью.
Корзухин(отдышавшись.) Все уроки, которые вы должны были получить, дорогой Парамон Ильич, вы получили. Так вам и надо! Сумасшедшая страна! Ну, и я хорош! (Задумчиво.) Товары погружены, деньги все переведены, спрашивается, чего меня черт понес во дворец? Одному бесноватому жаловаться на другого? У меня у самого, кажется, начинается помутнение мозгов. Действительно, пирамидон нужен. Что такое? Ну, погибла Серафима Владимировна! Ну, царство небесное. Что же прикажете, чтобы я из-за нее лишился жизни? Александр Македонский - грубиян! Простите, Париж не Севастополь. Впереди Европа, чистая, умная, спокойная жизнь. Итак! Прощай, единая, неделимая РСФСР, и будь ты проклята ныне, и присно, и во веки веков…
Африкан(появился бесшумно). Аминь!
Корзухин. А…
Африкан(благословляет его). Во имя отца и сына, и святого духа… Господин Корзухин? Что делается, что делается! Главнокомандующий здесь?
Корзухин. Здесь.
Африкан. В каком расположении?
Корзухин. Так, ничего… в хорошем.
Африкан(глядя на ящики). Господи, Господи! "И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Сокхоф до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей…"
Корзухин стал красться к двери.
"…И множество разноплеменных людей вышли с ними, и мелкий, и крупный скот - стадо весьма большое…"
Корзухин в дверях столкнулся со входящим Хлудовым и исчез.
Хлудов(входит в дохе и штатской шапке). Совершенно верно!
Африкан. Ваше превосходительство! В какой одежде! А где же господин Корзухин! Только что был…
Хлудов. Улизнул. Здравия желаю! (Дергается.) Вы мне прислали Библию в ставку?
Африкан. Как же, как же!