Я снял шляпу и низко поклонился молодому человеку. Он приветствовал меня странным образом. Именно: сцепил ладони обеих рук, поднял их кверху и как бы зазвонил в невидимый колокол. Он посмотрел на меня пронзительно, лихо улыбаясь необыкновенной красоты глазами. Я смутился и уронил палку.
― Как поживаете? - спросил меня молодой человек.
Я поживал хорошо, мешали мне только машины своим адским криком, я что-то мямлил и криво надел шляпу.
Тут на меня обратилось всеобщее внимание.
― А вы как поживаете? - спросил я, причем мне показалось, что у меня распух язык.
― Хорошо! - ответил молодой человек.
― Он только что приехал из-за границы, - тихо сказал мне режиссер.
― Я читал вашу пьесу, - заговорил молодой человек сурово.
"Надо было мне другим ходом, через двор, в театр пойти", - подумал я тоскливо.
― Читал, - повторил молодой человек звучно.
― И как же вы нашли, Полиевкт Эдуардович? - спросил режиссер, не спуская глаз с молодого человека.
― Хорошо, - отрывисто сказал Полиевкт Эдуардович, - хорошо. Третий акт надо переделать. Вторую картину из третьего акта надо выбросить, а первую перенести в четвертый акт. Тогда уж будет совсем хорошо.
― Пойдите-ка домой, да перенесите, - шепнул мне режиссер и беспокойно подмигнул.
― Ну-с, продолжаю, - заговорил Полиевкт Эдуардович. - И вот они врываются и арестовывают Ганса.
― Очень хорошо! Очень хорошо! - заметил режиссер. - Его надо арестовать, Ганса. Только не находите ли вы, что его лучше арестовать в предыдущей картине?
― Вздор! - ответил молодой человек. - Именно здесь его надо арестовать и нигде больше.
"Это заграничный рассказ, - подумал я. - Но только за что он так на Ганса озверел? Я хочу слушать заграничные рассказы, умру я или не умру".
Я потянулся к молодому человеку, стараясь не проронить ни слова. Душа моя раскисла, потом что-то дрогнуло в груди. Мне захотелось услышать про раскаленную Испанию. И чтоб сейчас заиграли на гитарах. Но ничего этого я не услышал. Молодой человек, терзая меня, продолжал рассказывать про несчастного Ганса. Мало того, что его арестовали, его еще и избили, в участке. Но и этого мало - его посадили в тюрьму. Мало и этого - бедная старуха - мать этого Ганса была выгнана с квартиры и ночевала на бульваре под дождем.
"Господи, какие мрачные вещи он рассказывает! И где он, на горе мое, встретился с этим Гансом за границей? И пройти в ворота нельзя, пока он не кончит про Ганса, потому что это невежливо - на самом интересном месте…"
Чем дальше в лес, тем больше дров. Ганса приговорили к каторжным работам, а мать его простудилась на бульваре и умерла. Мне хотелось нарзану, сердце замирало и падало, машины хлопали и рявкали. Выяснилось, что на самом деле никакого Ганса не было, и молодой человек его не встречал, а просто он рассказывал третий акт своей пьесы. В четвертом акте мать перед смертью произнесла проклятие палачам, погубившим Ганса, и умерла. Мне показалось, что померкло солнце, я почувствовал себя несчастным.
Рядом оборванный человек играл на скрипке мазурку Венявского. Перед ним на тротуаре, в картузе, лежали медные пятаки. Несколько поодаль другой торговал жестяными мышами, и жестяные мыши на резинках проворно бегали по досточке.
― Вещь замечательная! - сказал режиссер. - Ждем, ждем, ждем с нетерпением!
Тут дешевая маленькая машина подкатила к воротам и остановилась.
― Ну, мне пора, - сказал молодой человек. - Товарищ Ермолай, к Герцену.
Необыкновенно мрачный Ермолай за стеклами задергал какими-то рычагами. Молодой человек покачал колокол, скрылся в каретке и беззвучно улетел. Немедленно перед его лицом вспыхнул зеленый глаз и пропустил каретку Ермолая. И молодой человек въехал прямо в солнце и исчез.
И я снял шляпу, и поклонился ему вслед, и купил жестяную мышь для мальчика, и спасся от машин, войдя во дворе в маленькую дверь, и там опять увидел режиссера, и он сказал мне:
― Ох, слушайте его. Вы слушайте его. Вы переделайте третью картину. Она - нехорошая картина. Большие недоразумения могут получиться из-за этой картины. Бог с ней, с третьей картиной!
И исчез май. И потом был июнь, июль. А потом наступила осень. И все дожди поливали этот переулок, и, беспокоя сердце своим гулом, поворачивался круг на сцене, и ежедневно я умирал, и потом опять настал май.
Сентябрь 1929 г.
Приложение
Зойкина квартира
Трагический фарс в трех актах
Действующие лица
Зойка.
Абольянинов.
Аметистов.
Манюшка.
Портупея.
Гандзалин.
Херувим.
Алла.
Гусь.
Лизанька.
Марья Никифоровна.
Мадам Иванова.
Роббер.
Мертвое тело.
Закройщица.
Швея.
Первая дама.
Вторая дама.
Третья дама.
Первый неизвестный.
Второй неизвестный.
Третий неизвестный.
Четвертый неизвестный.
Действие происходит в Москве в 20-х годах XX столетия.
Акт первый
Видны передняя, гостиная и спальня в квартире Зои. В окнах пылает майский закат. За окнами двор громадного дома играет, как страшная музыкальная табакерка. Граммофон поет "На земле весь род людской…"
Кто-то кричит: "Покупаем примуса!"
Другой: "Точить ножи-ножницы!.."
Третий: "Самовары паяем!.."
Граммофон: "Чтит один кумир священный…"
Изредка гудит трамвай. Редкие автомобильные сигналы. Адский концерт. Вот он несколько стихает, и гармоника играет веселую польку.
Зоя(переодеваясь у зеркального шкафа, напевает эту польку). Пойдем, пойдем, ангел милый… Есть бумажка!.. Я достала… Есть бумажка…
Манюшка(внезапно появившись). Зоя Денисовна! Портупея к нам влез!
Зоя(шепотом). Гони его, гони! Скажи, что меня дома нет!
Манюшка. Да он, проклятый, по черному ходу…
Зоя. Выставь, выставь! Скажи, что я ушла. (Прячется в зеркальный шкаф.)
Портупея(появился внезапно). Зоя Денисовна, вы дома?
Манюшка. Да нету ее, я вам говорю, нету. И что это вы, товарищ Портупея, прямо в спальню к даме!
Портупея. При советской власти спален не полагается. Может, и тебе еще отдельную спальню отвести? Когда она придет?
Манюшка. Откуда я знаю? Она мне не докладается.
Портупея. Небось к своему хахалю побежала?
Манюшка. Какие вы невоспитанные, товарищ Портупея. Про кого это вы говорите?
Портупея. Ты, Марья, дурака не валяй! Ваши дела нам хорошо известны. В домкоме все как на ладони. Домком - око недреманное. Мы одним глазом спим, а другим видим. На то и поставлены.
Манюшка. Шли бы вы отсюда, Анисим Зотикович, что это вы в спальню залезли?
Портупея. Ты видишь, что я с портфелем? С кем разговариваешь? Значит, я всюду могу проникнуть. Я лицо должностное, неприкосновенное. (Пытается обнять Манюшку.)
Манюшка. Вот я вашей супруге скажу, она вам все должностное лицо в кровь издерет!
Портупея. Да постой ты, юла!
Зоя(в шкафу). Портупея, вы - свинья!
Манюшка. Ах! (Убегает.)
Зоя(выйдя из шкафа). Хорош председатель домкома! Очень хорош!
Портупея. Я думал, вас в самом деле нету. Что ж она врет? И какая вы, Зоя Денисовна, хитрая…
Зоя. Неделикатный вы фрукт, Портупея! Гадости, во-первых, говорите. Что значит хахаль? Это про Павла Федоровича?
Портупея. Я человек простой, в университете не был.
Зоя. Жаль. Во-вторых, я не одета, а вы в спальне торчите. А в-третьих, меня дома нет.
Портупея. Как это нет? Довольно странно!
Зоя. Коротко - зачем я вам понадобилась? Опять уплотнение?
Портупея. Само собой. Вы - одна, а комнат шесть.
Зоя. Как одна? А Манюшка?
Портупея. Манюшка - прислуга, она при кухне шестнадцать аршин имеет.
Зоя. Манюшка!
Манюшка(появилась). Что, Зоя Денисовна?
Зоя. Ты кто?
Манюшка. Ваша племянница, Зоя Денисовна.
Портупея. Как же ты Зою Денисовну называешь?
Манюшка. Ма тант.
Портупея. Ах, дрянь девка!
Зоя. Можешь идти, Манюшка.
Манюшка упорхнула.
Портупея. Так, Зоя Денисовна, нельзя. Что вы мне вола вертите! Манюшка племянница!.. Такая же она вам племянница, как я вам тетка!
Зоя. Портупея, вы грубиян!
Портупея. Первая комната тоже пустует!
Зоя. Простите, он в командировке.
Портупея. Да что вы мне рассказываете, Зоя Денисовна? Его в Москве вовсе нету! Скажем объективно, подбросил вам бумажку из Фарфор-треста и смылся из Москвы! Мифическая личность! А мне из-за вас общее собрание такую овацию сделало, что я еле ноги унес!
Зоя. Чего же хочет эта шайка?
Портупея. Это вы про кого?
Зоя. А про общее собрание.
Портупея. Ну, знаете, Зоя Денисовна, будь другой кто на моем месте…
Зоя. В том-то и дело, что вы на своем месте, а не кто-нибудь другой.
Портупея. Постановили вас уплотнить, а половина орет, чтоб вовсе вас выселить!
Зоя. Выселить? (Показывает шиш.)
Портупея. Это как же понимать?
Зоя. Это как шиш понимайте.
Портупея. Ну, ладно! Вот чтоб мне сдохнуть, если я вам завтра рабочего не вселю! Посмотрим, как вы ему шиши крутить будете! Прощенья просим. (Пошел.)
Зоя. Портупея, дайте-ка справочку. Почему это у нас в доме жилтоварищества мсье Гусь-Багажный один занял в бельэтаже семь комнат?
Портупея. Извиняюсь, Гусь квартиру по контракту взял. Он нам весь дом отапливает.
Зоя. Простите за нескромный вопрос: сколько лично он вам дал, чтобы квартиру у Фирсова перебить?
Портупея. Зоя Денисовна, полегче, я лицо ответственное!
Зоя(шепотом). Во внутреннем кармане жилетки у вас червонцы лежат. Серии Бэ-Эм, первый номер - 425900, проверьте.
Портупея расстегнулся, достал деньги, оторопел.
Але-гоп!
Портупея. Вы, Зоя Денисовна, с нечистой силой знаетесь, я давно уже это заметил.
Пауза.
Зоя. Итак, Манюшку и мифическую личность отстоять.
Портупея. Верьте совести, Зоя Денисовна, Манюшку - невозможно, весь дом знает, что прислуга.
Зоя. Ну, хорошо, верю. На одного человека самоуплотнюсь.
Портупея. А остальные-то комнаты как же?
Зоя(вынув бумагу). Нате.
Портупея(читает). "Сим разрешается гражданке Пельц открыть показательную пошивочную мастерскую и школу…" Ого-го! "…для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих… дополнительная площадь…" Елки-палки! Это Гусь выправил документик?
Зоя. Ах, не все ли равно? Ну, вот что, уважаемый товарищ, копию этой штуки вашим бандитам, и - конечно, меня нет!
Портупея. Ну уж конечно, с такой бумажкой это проще ситуация!
Зоя. Кстати, дали мне сегодня у Мюра пятичервонную бумажку, а она фальшивая. Посмотрите, вы ведь спец по червонцам.
Портупея. Ах, язык! (Смотрит.) Хорошая бумажка.
Зоя. А я говорю, фальшивая. Возьмите эту гадость и выбросьте.
Портупея. Ладно, выбросим.
Зоя. Ну, дорогой мой, марш, мне надо одеваться.
Портупея(пошел). Только вы уж сегодня решите, кем самоуплотнитесь, я зайду попозже.
Зоя. Ладно.
Где-то заиграл рояль и голос запел. "Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной…"
Портупея(остановившись у двери, глухо и тоскливо). Это что ж выходит, Гусь червонцы выдает, а номера записывает?
Зоя. А вы что думали?..
Портупея выходит печальный через гостиную в переднюю и в то же время появляется Абольянинов. Вид его ужасен.
Абольянинов. Зойка, можно? (Бросает шляпу и трость.)
Зоя. Павлик! Конечно, можно. Что, Павлик, опять?
Абольянинов. Я не могу бороться с собой… К китайцу пошлите, к китайцу… я умоляю…
Зоя. Ну, хорошо, хорошо… (Кричит.) Манюшка!
Манюшка появилась.
Павел Федорович нездоров, лети сейчас же к китайцу!
Тьма. Квартира Зои исчезает. Возникает мерзкая подвальная комната, освещенная керосиновой лампочкой Белье на веревках. Гандзалин над горящей спиртовкой. Перед ним Херувим.
Гандзалин. Ты зулик китайский, бандит! Цусуцю украл, кокаин украл, где пропадал? Как верить тебе, кто?
Херувим. Мала-мала молци! Сама бандита есть!
Гандзалин. Уходи сейцас из працесной, ты вор!
Херувим. Сто? Гониси бедний китайси? Сто? Мине украли цесуцю на Светном бульвале, кокаин отбил банди, мала-мала меня убивал, смотли! (Показывает шрам.) Я тибе работал, а ты гониси! Сто кусать будет бедний китайси в Москве? Палахой товалищ! Убить тибе нада.
Гандзалин. Замалси! Ты если убивать будись, тибе коммунистая полисия забелет! Ты узнаись!
Пауза
Херувим. Сто? Помосники гонись? Я тибе на волотах повесусь!
Пауза.
Гандзалин. Ты красть, воровать будесь?
Херувим. Нет, нет!
Гандзалин. Кази, ий-богу.
Херувим. Ий-богу.
Гандзалин. Кази ий-богу исё.
Херувим. Ий-богу, Богу госсопади!
Гандзалин. Надивай халат, будиси работать!
Херувим. Голодний, не ел два дня, дай хлепса.
Гандзалин. Бери хлепса на пецке.
Стук
Кто, кто, кто?
Манюшка(за дверью). Открывай, Газолин, свои.
Гандзалин. A-а, Мануска. (Открывает дверь.)
Манюшка(входит). Чего ж ты закрываешься? Хороша прачечная, не достучишься?
Гандзалин. А, Мануска, здрасти, здрасти!
Манюшка. Ну, Газолин, идем к нашим, Абольянинов опять заболел.
Гандзалин. Моя не мозет сицас идти, я тибе дам лекалство.
Манюшка. Нет, уж ты сам пойди, при них распусти, а то говорят, что ты у себя жидко делаешь.
Херувим. Сто? Молфий?
Гондзалин говорит что-то по-китайски. Херувим отвечает по-китайски.
Гандзалин. Мануска, он пойдет, сделаит сто нада.
Манюшка. А он умеет?
Гандзалин. Умеит, не бойси. (Достает из угла коробочку, дает ее Херувиму, говорит по-китайски.)
Херувим. Сто ты усись меня? Идем, деуска.
Гандзалин(Херувиму). Ты пирилицно сибя веди, пяти рубли приноси. Ты смотли!
Херувим. Сто муциси бедни китайси!
Манюшка. Что ты его бранишь? Он тихий, как херувимчик!
Гандзалин. Он херувимцик, бандит!
Манюшка. Ну, прощай, Газолин!
Гандзалин. До свидания, Мануска! А када за меня замус пойдесь?
Манюшка. Ишь! Разве я тебе обещала?
Гандзалин. А, Мануска! А кто говорил?
Манюшка. Ручку поцелуй даме, а в губы не лезь! Идем! (Выходит с Херувимом.)
Гандзалин. Хоросая деуска Мануска! Вкусная деуска Мануска! (Напевает грустно по-китайски.)
Гаснет лампочка и спиртовка. Тьма. Прачечная исчезает. Появляется спальня, гостиная и передняя Зои. В спальне - Абольянинов, Херувим и Зоя. Херувим гасит спиртовку. Абольянинов застегивает манжетку, поправляет рукав, оживает.
Абольянинов(Херувиму). Сколько тебе следует, любезный китаец?
Херувим. Семи рубли.
Зоя. Почему семь, а не пять? Разбойники!
Абольянинов. Пусть, Зоя, пусть! Он достойный китаец! (Хлопает себя по карманам.)
Зоя. Я заплачу, Павлик, погодите. (Дает деньги Херувиму.)
Херувим. Спасиби…
Абольянинов. Обратите, Зоя, внимание, как он улыбается! Совершенный херувим! Талантливый китаец!..
Херувим. Таланти мала-мала… (Интимно.) Хоцись, я тибе каздый день пироносить буду? Ты Гандзалин не говоли… Все имеим - молфий, спилт… Хоцись, красивый рисовать будем? (Открывает грудь, показывает татуировку - дракон, становится странен и страшен.)