Несколько пуль просвистело в опасной близости от меня. Бежал я зигзагами, меняя направление. Еще немного – и я упал за груду красного кирпича напротив входа в водокачку. Из-за дверей высунулся усташ и дал длинную очередь в мою сторону. Полетели осколки кирпича, но груда хорошо прикрывала меня. Я выстрелил в ответ. Потом переместился и снова дал короткую очередь. Стрелял наугад – в сторону входа в башню, откуда палил усташ.
– Лех, это я! – крикнул Вадим, влетая ко мне за кучу кирпичей. Приземлившись рядом, он подмигнул. – Сейчас я этого стрелка выкурю!
– Надо бы! – кивнул я.
– Постреляй чуток, – попросил Вадим.
Я высадил в сторону водонапорной башни почти весь автоматный рожок.
За это время Вадим успел вскочить и прицельно метнуть гранату в дверной проем водонапорной башни – и снова залег. Ба-бах!
Когда пыль рассеялась, Вадим осторожно выглянул из-за кирпичей.
– Ну как? – поинтересовался я.
– Как в аптеке! Лекарство подействовало! Усташ готов! – гордо отрапортовал он, готовя на всякий случай еще одну гранату. – Фирма веников не вяжет! Теперь интересно другое: сколько их там еще осталось?
– Четверо-пятеро, – прикинул я.
– Сейчас Славан подбежит, тогда пересчитаем! – хитро улыбнулся Вадим.
Славан присоединился к нам буквально через полминуты.
– Неплохо, – сказал он Вадиму. – Всякие Рэмбо и в подметки тебе не годятся!
– Конечно, не годятся! – поддержал я. – В кино воевать завсегда легче и веселей! С киношными-то врагами!
– Ладно вам комплименты отвешивать, а то я как красная девица растаю. Вот и конец мне придет! А нам некогда здесь залеживаться!
– У тебя же еще граната есть? Я и свою пару тебе с удовольствием отдам! – сказал Славан.
– Давай! Я сейчас гранату в нутро водокачки кину, а вы с ходу вперед!
Вадим снова стал серьезен.
– Приготовились! – прошептал он, извлекая гранату, затем вторую, вырвал чеку одну и чуть позже – другую. Теперь время пошло на секунды. – Пошли!
Он метнул первую гранату наугад.
Потом вскочил и уже прицельно метнул вторую внутрь водонапорной башни.
После взрыва ко входу устремились я и Славан.
Не останавливаясь, в чрево водокачки вбежал Славан, а за ним я.
Славан опережал меня на пару ступеней.
Первый враг попался на втором лестничном проеме.
Он начал стрелять, но Славан оказался точнее. Усташ мешком свалился сербу под ноги.
Но больше никого в башне не оказалось. Ни Рады, ни америкоса со снайперской винтовкой… Никого! Ни-ко-го!
Напрасно мы обшаривали помещение водонапорной башни, заглядывали во все углы. Нигде кроме пары трупов никаких следов противника!
У меня похолодело внутри от дурного предчувствия.
– Славян! – выдавил я. – Скорее вниз! Это – ловушка! Мы просто лопухнулись. Америкоса искать надо в другом месте!
– Печка матерна! – выругался Славан и побежал за мной вниз.
Позабыв про осторожность, мы со Славаном выскочили на улицу. Самые мрачные опасения подтвердились. Нас ждали четверо: америкос с неразлучной "снайперкой" в руках, здоровяк Фридман в майорских погонах, Рада и мордоворот в форме хорватского гвардейца. Но самое страшное… Я увидел распростертое тело Вадима в луже крови. Столько всего пройти – и погибнуть!
Мы выскочили прямо под дула автоматов.
Терять было нечего, и мы с ходу приняли бой. Точнее, попытались! Я забыл перезарядить автомат, и он, выплюнув пару пуль, замолчал. Однако мордоворот-гвардеец рухнул наземь. Славан успел больше – сделал несколько автоматных очередей, но пули усташей сразили его. Серб осел на колени, потом завалился на левый бок. Меня пули пощадили, только одна оцарапала правое бедро. Я пошатнулся, но устоял.
– И как рус хочет умереть? – злорадно хохотнул майор Фридман. – Набегался?
Тут что-то сказал американец, удивленно глядя на Раду. Та что-то громко говорила на сербско-хорватском. Я не все понял.
– А пошли вы со своей заботой о хорватском народе! – кричала она. – Плевать вам на людей! Лишь бы крови побольше! Очередной обман! Я искала американца-снайпера, чтобы воевать с врагами! А вы хотите устроить очередную провокацию, чтобы вновь убивали людей, чтобы вновь лилась кровь! Сволочи! Да, я сохранила ему жизнь – этому русскому доктору! Он хорватскую бабку спас! Он заслуживает жизнь! А вы – сволочи!
– Рада, что с тобой? Этот русский запудрил тебе мозги! Он – враг! – попытался остановить ее майор.
– Совсем нет! Рус, я иду к тебе! – Рада повернулась к Фридману и янки и, наставив на них дуло узи, стала медленно пятиться ко мне.
– Дура! – крикнул Фридман.
– Была дура! – ответила Рада. – Теперь нет!
Она приблизилась ко мне.
Фридман выстрелил в нашу сторону. Рада вскрикнула… Что-то сильно ударило меня в бок, потом еще…
Темень в глазах…
"Рада… Рада…"
14
Я открыл глаза. И первое, что увидел, – это лицо Рады. Красивое лицо. Но в ее глазах была боль, тоска и не было жизни. Из уголка рта тоненькой струйкой стекала кровь.
Это невозможно! Так не должно быть!
Хотелось завыть!
– Ю фул, Рада! – это сказал янки.
– Идиотка какая! – произнес майор Фридман на сербско-хорватском. – Одна из лучших была! Свихнулась на этом русском! Без нее нам будет сложнее! Но задание надо выполнить все равно. Вы должны обстрелять "миротворцев", а также подстрелить парочку женщин или детей в мусульманском квартале Сараево! И получите круглую сумму в вашей родной валюте!
– О'кей! – ответил янки.
Его не надо было агитировать.
– Мистер Джон, кажется, этот русский шевелится! – Майор Фридман передернул затвор.
Я попытался подняться, но почувствовал острую боль в ногах. Они были пробиты пулями.
– Хотьите достойно умьереть! – почти на правильном русском произнес майор Фридман. – Не буду закатывать рьечи! Это не кино! Поэтому скажу просто: гуд бай! – И майор вскинул автомат.
Но тут раздалась очередь. Это смертельно раненый Славан, придя в себя, собрал последние силы, и, превозмогая боль, выстрелил во Фридмана. Тот взвыл и рухнул навзничь.
Янки выстрелил в Славана.
Пуля угодила сербу в горло. Славан затих.
Этих мгновений мне хватило, чтобы подобрать автомат лежавшего поблизости убитого усташа и открыть огонь.
Янки побежал, не разбирая дороги.
Мои руки тряслись, и мне никак не удавалось попасть в бегущую мишень.
Щелчок! Кончились патроны в магазине… А янки все бежал и бежал!
Злясь и желая отомстить, я пополз к автомату Славана. Я почти добрался, протянул руку к автомату… И тут все вокруг загрохотало!
В небо взлетали груды земли! Снаряды и мины ложились вокруг водонапорной башни.
Я не мог допустить, чтобы мины и снаряды изуродовали тела Рады и Славана.
Корчась от боли, я затащил их по очереди в башню.
Вернулся за телом Вадима, подполз к нему.
Комбинезон на его спине был разорван пулями от снайперской винтовки. Беспокойное сердце бравого десантника, воевавшего в Анголе, Афганистане и Приднестровье, перестало биться на земле Сербии.
И тут рвануло за моей спиной… Я хотел что-то сказать… Но…
Потом перед моими глазами появилось улыбающееся лицо Рады.
"Рада, я иду к тебе!" – прошептал я.
15
Очнулся я только в госпитале.
Не сразу понял, где нахожусь. Белый потолок, белые простыни.
– Очнулся! – послышался радостный голос.
Я с трудом повернул голову.
На соседней койке лежал раненый в ногу Сергей. На другой – Неделько. Я был рад их видеть.
Рад? Я вспомнил Раду. Рады больше нет! Вадима больше нет! Славана больше нет! Мишки больше нет! Их больше нет! Захотелось завыть, закричать!
– Сколько дней я был без сознания? – с трудом проговорил я.
– Всего два, – сказал Сергей. – Тебя наши разведчики обнаружили. Повезло, что под обстрелом уцелел. Трудно сказать, от чьей мины ты пострадал. И сербы, и бошняки, услышав пальбу у водонапорной башни, принялись палить из пушек и минометов.
– А снайпер-американец… Он успел убежать, – прошептал я.
– Об этом мы уже успели догадаться, – вздохнул Сергей. – Вчера подстрелили французского офицера из "миротворцев". А еще снайпер обстрелял стоявшую за хлебом очередь в центре Сараево. Там были в основном женщины, проживавшие в мусульманских кварталах. Есть убитые и раненые. Сербов уже обвинили в этом преступлении!
Все оказалось напрасным! Погоня, смерти, риск, кровь… Вадим и Славан погибли зря! Рада погибла зря! Я рисковал жизнью зря!
Мы не сумели остановить снайпера. Он выполнил свой заказ. Люди погибли. И во всем опять обвиняют сербов!
Мы проиграли.
И ничего не исправить! За что погибло столько людей! За что? Я не находил ответа…
Я вспомнил одинокую хорватскую старушку из той многоэтажки, о которой собирался сообщить в Красный Крест. Надеюсь, она еще жива.
– Срочно передайте! – начал говорить я. – Срочно передайте…
Я бредил. Стонал, кричал… Я должен найти этого провокатора-снайпера и отомстить. И я найду его! Я найду его…
16
Сербы проиграли.
Все сербские республики под давлением хорватов и мусульман пали. Проиграли из-за вмешательства стран НАТО. И из-за невмешательства России.
Потом, несколько лет спустя, у Сербии отобрали Косово, ее православные святыни. Милошевича, несмотря на заигрывания с американцами и НАТО, все равно сделали военным преступником, его выдали Гаагскому трибуналу, но он не дожил до суда, как и другие.
На суде открылось бы много фактов о провокациях "цивилизованных стран", а этого допустить не желали.
Проиграли сербы, но проиграла и Россия, особенно та часть ее граждан, которая желает жить по совести, которой за державу обидно.
Не удалось нам отстоять Сербию.
Удастся ли сохранить Россию?
"И только мертвые сраму не имут!"
Они сделали все, чтобы слово "русские" оставалось символом надежды на Балканах.
Эпилог
– И как вам мой сценарий? – спросил Алексей режиссера.
– Сюжет очень динамичный. Я бы снял по нему боевик, но кое-что надо бы переделать!
– Что же?
– Все дело в том, что хорваты недавно помогли нашим футболистам попасть на чемпионат Европы!
– Уже чемпионат мира в Африке прошел…
– Это неважно. А еще курорты в Хорватии… И мусульман как-то вы обижаете. Да и про американцев без особого уважения!
– Понимаете, все это основано на реальных событиях. И никто не виноват, что этим снайпером оказался американец.
– Это плохо. Лучше, если бы на его месте был какой-нибудь боевик Бен Ладена или, на худой конец, грузин.
– Почему грузин?
– Тема Южной Осетии пока в моде. Саакашвили все еще не успокоился и жаждет реванша.
– У меня в сценарии есть осетин, который воюет за Сербию.
– Нет, вы не поняли. Этого мало.
– Я тоже за Южную Осетию в составе России. Я вообще сторонник империи. Неважно, советской или российской. Но там события – совершенно другие! Войны в Южной Осетии и в Сараево сильно отличаются!
– Ладно. Сценарий хорош, но недостаточно политкорректен. Я подумаю, может быть, какой-то русский режиссер захочет снять фильм про это. Я бы выступил продюсером. Что-то мне подсказывает возможный успех в прокате. Сейчас много отморозков, ищущих героев в среде русских. Нужны русские Рэмбо и Брюсы Уиллисы.
– Спасибо за "отморозков". Только нам не нужны Рэмбо! Нам нужны свои герои! И у нас они есть.
– Я в переносном смысле!
– Я так и понял, – усмехнулся Алексей.
– Значит, вы говорите, что все написано по реальным событиям?
– Да.
– И все в точности так и было?
– Да. Я лишь кое-что изменил в самом финале… И мне очень хотелось бы иначе закончить эту историю…
– И как? Я слушаю…
…Я и Славан неслись вниз по лестнице водонапорной башни. Выскочили на улицу. Предчувствие меня не обмануло! Вадим лежал, уткнувшись лицом в землю, и вокруг него растекалась лужа крови. А над его телом стояли четверо: американец со "снайперкой" в руках, Рада, рыхловатый мужик в форме хорватского гвардейца с майорскими знаками различия (это Фридман, как я понял), а также еще один здоровенный усташ в гвардейской форме с автоматом.
Я и Славан вскинули автоматы. Мой автомат выплюнул оставшиеся три пули и затих.
Один из усташей рухнул замертво. Славан стрелял несколько дольше. Но врагов было много. Пули сразили серба. Он упал мне под ноги.
– Готовься к смерти, рус! – сказал Фридман. С его головы слетело кепи, обнажив потную лысину. Он вскинул автомат, посылая в меня смертоносную очередь.
– Не-е-е-т! – закричала Рада, кинувшись ко мне. Пули ударили ей в спину. Она сделала еще несколько шагов по направлению ко мне, потом ее ноги подломились, и девушка рухнула на меня. Мы упали вместе.
– Надо добить! – прорычал на сербско-хорватском майор Фридман.
– О'кей! – отозвался америкос.
Пока он шел к нам, я нащупал автомат Рады и приготовился. Когда янки подошел и направил на меня ствол своей "снайперки", я выпустил в него очередь.
В эту минуту пришел в себя раненый Славан. Он выстрелил из пистолета в майора Фридмана, так и не успевшего открыть огонь. Фридман рухнул замертво.
– Парни, я живой! – простонал Вадим.
Я тормошил Раду:
– Рада! Рада!
Она медленно открыла глаза.
– Алеша…
Я поцеловал ее в губы.
– У тебя кровь…
– Ничего… Мой бронежилет… Все в порядке… Доктор…
Я принялся оказывать помощь своим раненым друзьям.
– Так и должно было все закончиться. По справедливости.
– Да, зрители любят хеппи-энд… – согласился режиссер.
– Но в реальности все было иначе. Сербы проиграли. Славан, Вадим и Рада погибли. А снайпер-провокатор не понес наказания…
Февраль 2009 – декабрь 2010
Архангельск – Очаков – Архангельск
Руссказы
Имена русских добровольцев и их дела не должны быть забыты. Они заслужили вечной памяти русского, украинского, белорусского и сербского народов
Доброволец
Я проснулся раньше, чем обычно.
Мучило чувство вины и стыда неизвестно перед кем и неизвестно за что, хотя ничего предосудительного я не совершил.
Я прошел на кухню, залпом осушил стакан воды, включил телевизор. В новостях гоняли сюжет о пребывании "голубых касок" на Балканах. Невольно вспомнилось пребывание в Сербии.
Ох и люблю же я влипать в истории! При всем моем спокойном, казалось бы, характере жить спокойно мне никак не удается. И в детстве со мной постоянно что-то происходило. Я, воспитанный мальчик, больше всего на свете любивший читать книги и играть в солдатики, иногда принимался искать клады в заброшенных деревянных домах, забираясь в них через окна чердаков.
Однажды, спрыгнув с чердака, я провалился в подвал, так как лестница прогнила и почти развалилась. Мне действительно удалось найти ржавый жестяной сундучок, доверху набитый бумажными деньгами, имелась там и пригоршня медных монет. Деньги, конечно, ценности уже не представляли, но меня это волновало мало. Я гордился своей находкой. За компанию, взятый на "слабо", я ползал и на купол старой, не действующей десятки лет церкви.
А однажды, не умея плавать, угодил в глубокий омут и чуть не утонул, наглотался воды, заставил себя преодолеть страх и каким-то чудом добрался до места, где мог, стоя на цыпочках, дышать. Так, на цыпочках, я и добрался до берега.
И еще, как-то отправившись в соседний городок к двоюродному брату, по ошибке, а было мне в ту пору четырнадцать лет, в темноте вышел не на той станции. Пока я соображал, поезд ушел. На полустанке была одна-единственная деревянная будка, а в те дни как раз ударили морозы – больше сорока градусов. Согреться было негде, до следующего поезда оставалось не менее трех часов. Хотелось завыть, но я предпочел согреваться танцами. Так и проплясал три часа до прихода поезда, даже насморка не схватив.
Подобные истории можно вспоминать бесконечно.
Я фехтовал на саблях и шпагах, играл в футбол, занимался "рукопашкой", сплавлялся по горным рекам на байдарках, много путешествовал. Однажды даже попал со смертельным диагнозом в больницу (диагноз, к счастью, не подтвердился).
Эх, да что там говорить! Даже целовался я впервые в два часа ночи на кладбище. Девчонка из Калининграда, которая подбила меня на этот глупый поступок, была весьма авантюрной. Самое интересное, что сам-то я как раз старался не попадать в подобные ситуации, но от судьбы, говорят, не уйдешь.
После школы я поступил в мединститут, который благополучно окончил через шесть лет, получив диплом врача-лечебника.
По ходу учебы мои интересы постоянно менялись, но как бы то ни было, интернатуру проходил по терапии. А вот работать пришлось невропатологом, вследствие чего я и отправился в Запорожский институт усовершенствования врачей.
Вот тогда-то события и стали складываться в своеобразную цепочку.
Телеграмма с распоряжением отбыть на учебу в Запорожье пришла 19 августа 1991 года. По телевидению уже передавали выступления ГКЧП, когда я собирался на поезд, чтобы ехать на Украину, тогда еще входившую в состав СССР. Путь лежал через Москву.
Правда, трагифарс с ГКЧП завершился достаточно быстро, еще до моего отъезда. Облегченно вздохнув, я выехал на учебу.
Занятия проходили не особо напряженно. Погода меня, не привыкшего к тридцатиградусной жаре в сентябре, радовала.
Я частенько ездил в гости к друзьям в Харьков. Казалось, все спокойно и завершится, если бы не одна случайность…
По вечерам в Запорожье мне было скучновато.
Я оказался значительно моложе своих коллег, прибывших на усовершенствование. Только Филипп Иванчук из Ивано-Франковска более или менее подходил мне по возрасту, но иногда меня так доставали его пробандеровские разговоры, что я по вечерам в одиночестве ходил в кино либо гулял по вечернему городу.
Однажды вечером после просмотра очередного боевика я шел в общежитие, где проживал. Небо украинское – бездонное, звездное.
Темно. Фонтан, подсвеченный разноцветными прожекторами, представлял собой красивое зрелище – зеленые, желтые, синие, красные струйки воды взлетали и падали.
Вдруг какой-то шум привлек мое внимание. Я остановился. Присмотрелся.
Группа человек из пятнадцати стояла у фонарного столба. Еще один взобрался на столб.
Сорвав красный флаг Советского Союза и бросив его вниз, где его тут же принялись рвать в клочки, человек на столбе принялся водружать желто-голубое полотнище.