Сент Ив (Пер. Чистяковой Вэр) - Роберт Стивенсон 29 стр.


- Я не в состоянии этого переносить. Неужели вы не понимаете, что я испытываю? - произнесла она. - Что вы скажете Рональду, майору Чевениксу и моей тетке?

- Ваша тетка? - повторил я, вздрогнув. - Peccavi! А она здесь?

- Тетя играет в вист, - ответила Флора.

- Вероятно, она целый вечер не встанет из-за стола, - подсказал я.

- Быть может, - согласилась Флора. - Большей частью так бывает.

- Ну, я постараюсь не заходить в карточную комнату, ведь я и так не стремился туда. Я здесь не для того, чтобы играть в карты, а затем, чтобы вволю насмотреться на одно существо, если только возможно насмотреться на него, и сообщить ему хорошие вести.

- Но ведь тут еще Рональд и майор, - настаивала Флора. - Они не станут сидеть за картами… Рональд всегда ходит из одного места в другое, Чевеникс же…

- Сидит с мисс Флорой, - перебил я, - и говорит с ней о бедном Сент-Иве? Я угадал это, дорогая, и мистер Дьюси явился мешать майору. Но не беспокойтесь! Для меня страшна только ваша тетушка.

- Почему именно она?

- Потому, что ваша тетушка очень умная дама, моя дорогая, и как все умные женщины, она резка и стремительна, - ответил я. - На подобных женщин можно рассчитывать, лишь отведя их в уголок и там разумно потолковать с ними, как я толкую с вами. Тетушка ваша была бы готова сделать страшный скандал, не обращая ни малейшего внимания ни на опасность моего положения, ни на чувства нашего радушного хозяина.

- Хорошо, - произнесла Флора, - а что вы скажете о Рональде? Вы думаете, что он-то неспособен на резкую выходку? Мало же вы его знаете!

- Мне кажется, я отлично понимаю его. Необходимо только, чтобы "я" заговорил с вашим братом, а не он со мной, вот и все.

- Так прошу вас, подите и поговорите с ним, - заметила Флора. - Вон брат, вы видите? Он стоит в другом конце гостиной и разговаривает с девушкой в розовом платье.

- Как, потерять место рядом с вами, не сообщив вам хорошей вести! - вскрикнул я. - Нет, полно! Обратите немножко внимания на меня и на то, что я хочу вам сказать. Я полагал, что к людям, приносящим хорошие известия, относятся благосклонно. Надеялся я также, что вестник и сам по себе будет принят ласково! Подумайте, у меня только один друг на свете. Дайте же мне остаться с ним! Только одно слово жажду я слышать. Дайте же мне возможность услышать его!

- О, Анн, - со вздохом произнесла Флора, - неужели, если бы я не любила вас, я тревожилась бы до такой степени? Из-за вас я стала совершенной трусихой, милый. Поставьте себя на мое место, вообразите, что вы в полной безопасности, а мне грозят всякие ужасы.

Ее замечание в мгновение ока доказало всю мою тупость.

- Прости меня Господь, дорогая, - поспешно ответил я. - Я никогда не думал об оборотной стороне вопроса.

Поспешно рассказал я Флоре о судьбе погонщиков и встал, чтобы пойти к Рональду, заметив:

- Вы видите, дорогая, как я послушен.

Флора взглянула на меня взглядом, который вознаградил меня за все; когда я отвернулся от нее с таким чувством, будто я отворачиваюсь от солнца, - воспоминание об этом взгляде ласкало мне сердце. Девушка в розовом платье, особа высокого роста, кокетничала и делала глазки. У нее были большие глаза, большие зубы, широкие плечи, речь ее так и лилась. По фигуре и манерам Рональда я сейчас же ясно понял, что он благоговел даже перед тем стулом, на котором сидела его собеседница. Но я поступил безжалостно: я положил руку на плечо юноши как раз в то время, когда он нагибался над нею, точно курица над цыпленком.

- Прошу извинения, мистер Гилькрист, - сказал я, отводя его в сторону.

Рональд вздрогнул, стараясь придумать ответ, но не мог выговорить ни слова, на лице его выражалось неописуемое изумление.

- Да, это я сам! - продолжал я. - Простите, что я прервал ваш приятный разговор, но вы же знаете, что прежде всего у нас есть обязанности относительно мистера Робби. Нехорошо было бы, если бы в его гостиной произошла сцена, поэтому я решил, что необходимо предупредить вас. Я ношу имя Дьюси. Говорю это на всякий случай.

- Знаете… знаете, это Бог знает что такое! - вскричал Рональд. - Что вы тут делаете, черт побери!

- Тс… тсс!.. Тут не место объясняться, мой милый, - сказал я. - Если вам угодно, придите ко мне сегодня же после вечера мистера Робби. Мы можем за сигарой потолковать с вами. Здесь же, право, говорить неудобно.

Раньше чем Рональд успел прийти в себя, я уже дал ему адрес в Сент-Джемс-сквере и смешался с толпой. Увы, мне не удалось сейчас же вернуться к Флоре! На дороге я встретил мистера Робби, он поймал меня и стал без умолку болтать. Рассеянно слушая его, я смотрел, как вокруг моего идола снова собиралась толпа несносных молодых людей, и в душе проклинал судьбу и моего хозяина. Вдруг мистер Робби вспомнил, что я должен ехать в четверг на бал в собрание, и что я явился к нему только затем, чтобы он мог подготовить мне почву для этого бала. Адвокат сейчас же представил меня какой-то молодой девушке. Но я, оставаясь вполне вежливым, сумел удержать подле себя мистера Робби. Как только мы отошли от моей новой знакомой, я увидал майора Чевеникса. Он направлялся к нам, по своему обыкновению держась прямо как палка. Тоже по обыкновению, он был одет до крайности строго.

- Вот человек, с которым я желал бы поговорить, - произнес я, что называется, хватая быка за рога. - Не представите ли вы меня майору Чевениксу?

- Сию минуту, дорогой сэр, - ответил мистер Робби и произнес громко: - Майор, подойдите сюда и позвольте мне рекомендовать вам моего друга, мистера Дьюси, который желает познакомиться с вами.

Лицо майора заметно вспыхнуло, но больше он ничем не выдал своего волнения. Чевеникс низко поклонился и сказал:

- Мне кажется, мы где-то встречались прежде?

Я, ответив на поклон, произнес:

- Да, встречались, не будучи по-настоящему знакомы, и я давно искал случая формально представиться вам.

- Вы очень добры, мистер Дьюси, - проговорил майор, - быть может, вы поможете мне вспомнить, где именно я имел удовольствие видеть вас?

- О, зачем же выводить меня на чистую воду, - со смехом заметил я, - да еще в присутствии моего поверенного!

- Готов держать пари, - вмешался в разговор Робби, - что когда вы, Чевеникс, встречали мистера Дьюси, он носил имя Сент-Ив. Прошлое моего клиента полно мрака и тайн.

- Помнится, я знал мистера Дьюси не под упомянутой вами фамилией, - проговорил майор сквозь зубы.

- Ну, я желаю, чтобы мой клиент оправдался! - продолжал адвокат с самой неудачной шутливостью. - Мне ничего о нем неизвестно! Кто знает, что кроется под его вымышленными именами! Заставьте-ка вашу память поработать, майор, вспомните, где и когда вы встречали мистера Дьюси, и потом скажите мне об этом.

- Непременно, - произнес Чевеникс.

- Производите же розыск, - крикнул Робби, уходя и помахивая рукой.

Как только мы остались одни, майор повернулся ко мне. Я взглянул в его бесстрастное лицо.

- У вас много мужества, - заметил он.

- Мое мужество так же несомненно, как ваше благородство, - отвечал я.

- Вы ожидали встретить меня?

- Вы видели, по крайней мере, что я воспользовался первым удобным случаем, чтобы представиться вам.

- И вы не боялись?

- Нисколько. Я знал, что имею дело с джентльменом. Пусть это слово будет впоследствии вашей эпитафией.

- Но другие ищут вас и не станут шутить, - сказал Чевеникс. - Полиция, мой дорогой сэр, делает на вас настоящую облаву.

- Мне кажется, выражение немного грубо!

- Вы видели мисс Гилькрист? - спросил Чевеникс, меняя тему разговора.

- Мисс Гилькрист, по отношению к которой, как мне кажется, мы находимся в положении соперников? - спросил я и прибавил: - Да, я видел ее.

- А я ее искал, - произнес майор.

Я чувствовал, что весь дрожу от гнева, полагая, что майор испытывал то же самое. Мы взглядом смерили друг друга.

- Оригинальное положение, - произнес Чевеникс.

- Очень, - подтвердил я. - Но позвольте вам откровенно сказать, что вы раздуваете холодные угли, мне следует предупредить вас из чувства признательности за вашу доброту к пленнику Шамдиверу.

- Вы желаете этим намекнуть, что расположение мисс Гилькрист отдано другому лицу? - спросил он насмешливо. - Благодарю вас. Так как вы сообщили мне ценные сведения, я тоже позволю себе в свою очередь сказать вам несколько слов. Честно ли, деликатно ли, порядочно ли компрометировать девушку, зная, что ухаживание за нею не может кончиться ничем (а вы это отлично знаете)?

Я не мог выговорить ни слова.

- Простите, если я сейчас же прекращу разговор с вами, - продолжал офицер. - Очевидно, наша беседа не приведет ни к какому хорошему результату, кроме того, я намереваюсь употребить этот вечер на нечто более привлекательное.

- Да, - ответил я, - вы правы, наше свидание с вами не будет иметь последствий. Честь связывает вас по рукам и ногам. Вам известно, что меня несправедливо обвиняют, но даже если бы вы и не знали этого, вам, как моему сопернику, все равно пришлось бы или молчаливо стоять в стороне, или поступить низко.

Чевеникс снова изменился в лице.

- На вашем месте я не говорил бы так, - произнес он. - Не слишком ли много вы твердите о низости и благородстве?

Майор отошел от меня и направился к Флоре, сидевшей среди целой свиты юношей. Мне оставалось только идти за ним, мысленно читая себе нравоучения о необходимости владеть собой.

Странно, до чего быстро очень молодые люди исчезают, как только показывается человек лет около двадцати пяти или старше. Юноши, окружавшие Флору, мгновенно рассеялись, завидя майора и меня; они не сделали даже ни малейшей попытки сопротивляться нам; некоторые из них еще бродили кругом, но вскоре и они последовали за остальными, и мы остались втроем. Из двери дуло, и Флора накинула меховую накидку на свои обнаженные плечи, темный мех опушки великолепно оттенял белизну ее кожи. Она вся сияла контрастами. Свет играл на ее нежном взволнованном лице, которое то вспыхивало, то бледнело. В течение мгновения она переводила глаза с одного соперника на другого и видимо колебалась, затем обратилась к Чевениксу, сказав:

- Конечно, вы будете в собрании, майор Чевеникс?

- Вряд ли, боюсь, что мне придется быть в другом месте, - ответил он. - Даже удовольствие танцевать с вами, мисс Флора, должно уступить перед долгом.

Некоторое время разговор шел самым мирным образом. Темой его служила погода, но он скоро коснулся войны. По-видимому, никто не был виноват в том, что беседа приняла такое направление. Это не могло не случиться: мысль о войне наполняла всю атмосферу.

- Хорошие вести с театра военных действий, - сказал майор.

- Да, пока, - заметил я. - Но не скажет ли нам мисс Гилькрист своего личного мнения о войне? Не примешивается ли в вашей душе, мисс Гилькрист, к восхищению победителями маленькая доля жалости к побежденным?

- Да, сэр, - живо сказала Флора, - я испытываю большое сострадание к побежденным. Мне кажется, с молодыми девушками не следует говорить о войне… Я… как это говорится? - не сражающаяся сторона. Напоминать же мне о том, что приходится выносить другим, что они терпят… право, нехорошо.

- У вас, мисс Гилькрист, нежное женское сердце, - заметил Чевеникс.

- Не будьте слишком уверены в его нежности, - с жаром возразила она. - Я с удовольствием сама пошла бы в бой!

- За которую из сторон? - спросил я.

- Как можете вы сомневаться, - ответила Флора. - Я - шотландка.

- Мисс Гилькрист шотландка! - повторил майор, взглянув на меня. - Никто не мешает вам чувствовать сострадание, мисс Гилькрист.

- И я с восторгом преклоняюсь перед каждым малейшим проблеском его, - проговорил я. - Жалость так близка к любви.

- Предоставим самой мисс Гилькрист решить, так ли это, мы подчиняемся приговору. Скажите же, мисс Флора, что ближе к любви - жалость или восхищение?

- Постойте, - заметил я. - Будем конкретнее. Майор, опишите одного из победителей, о которых говорите вы, потом настанет моя очередь, и пусть мисс Флора произнесет свое решение.

- Мне кажется, я понимаю вас, - произнес Чевеникс. - Постараюсь сделать то, о чем вы говорите. Вы полагаете, что сострадание и тому подобные чувства имеют над сердцем женщины особенно сильную власть? Я же считаю женщин выше, благороднее. Мне кажется, что любовь может внушить им только человек, которого они уважают. Он должен быть тверд, горд, если вам угодно, пожалуй, даже сух, но тверд, непременно тверд. Сперва женщина с сомнением взглянет на такого человека, но в конце концов она увидит, что лицо, суровое для всех, становится кротким и нежным для нее. Ей прежде всего необходима вера в силу мужчины. Вот почему женщина любит только человека, достойного звания героя.

- Ваш герой очень честолюбив, сэр, - сказал я. - Я опишу скромное существо, но, как мне кажется, обладающее более человеческими свойствами, нежели ваш идеал. Это человек, не безусловно верящий в свои силы; он не отличается непоколебимой твердостью; взглянув на прекрасное лицо, услышав чудный голос, он отдается чувству любви, не рассуждая. Чего же ему еще просить от женщины, кроме жалости или сострадания к нему, к его любви, в которой вся его жизнь? Вы изображаете женщин существами низшего порядка, смотрящими с восхищением на своих возлюбленных, которые, точно мраморные статуи, стоят на пьедесталах, подняв носы кверху! Господь был мудрее вас, и самый твердый из ваших героев может оказаться человеком в полном значении этого слова. Мы просим королеву рассудить нас, - прибавил я, кланяясь Флоре.

- Что же королеве сказать? - спросила она. - Мне придется дать вам ответ, который не будет ответом, - ветер веет, где хочет. Женщина следует влечению своего сердца.

Флора вспыхнула, я тоже, потому что в ее словах я услышал признание; Чевеникс побледнел.

- Вы превращаете жизнь в страшную лотерею, мисс Гилькрист, - произнес он. - Но я не впаду в отчаяние. Быть честным и простым - вот по-прежнему мой лозунг.

Следует сознаться, что в эту минуту он был удивительно хорош, хотя до смешного походил на одну из тех мраморных статуй с поднятыми носами, о которых я только что упоминал.

- Я не понимаю, почему мы заговорили обо всем этом, - заметила Флора.

- Причиной была война, - ответил Чевеникс.

- Все дороги ведут в Рим, - объяснил я. - О чем же ином мы могли бы говорить с мистером Чевениксом.

Уже некоторое время в комнате, находившейся за моей спиной, слышался шум, но я не обращал на него особенного внимания, хотя, быть может, мне следовало принять его к сведению. Вдруг лицо Флоры заметно изменилось. Она несколько раз выразительно обмахнулась веером и умоляющими глазами взглянула на меня. Очевидно, молодая девушка о чем-то просила меня, мне казалось, что Флора требует, чтобы я ушел, очистив поле действий для моего соперника. Я же, конечно, не желал оставлять с ней Чевеникса. Наконец Флора нетерпеливо поднялась со стула.

- Мне кажется, вам пора проститься, мистер Дьюси, - шепнула мне она.

Я не понимал, почему и высказал ей это. Тогда она произнесла страшные слова:

- Моя тетка выходит из игральной комнаты.

Скорее, чем можно передать это словами, я поклонился Флоре и ушел. В дверях я на мгновение обернулся и имел счастье увидеть профиль старой мисс Гилькрист и ее золотой лорнет. Благодаря взгляду на тетушку, показавшуюся из соседней комнаты, у меня как бы выросли крылья, и через мгновение я уже шел по Замковой улице. Наверху блестели освещенные окна, и неопределенные тени гостей, оставшихся у Робби, мелькали через четырехугольники света, лежавшие под моими ногами.

ГЛАВА XXIX
Вторник. В тенетах

Вторник начался с неожиданности. На столе за завтраком я нашел письмо, адресованное Эдуарду Дьюси, эсквайру. Это поразило меня. Совесть превращает нас в трусов! Распечатав конверт, я увидел, что в нем лежала только записка от адвоката и билет на бал в четверг. Позавтракав, я сел у окна, успокаивая волнение сигарой; Роулей, окончив ту небольшую долю уборки, которая теперь составляла его обязанность, сидел недалеко от меня и с одушевлением играл на дудочке, с особенным увлечением выводя высокие ноты. Вдруг совершенно неожиданно в комнате очутился Рональд. Я предложил ему сигару, придвинул стул к камину и усадил на него моего гостя (чуть было я не написал "спокойно усадил моего гостя", между тем Рональд был неспокоен). Он был как на иголках и не знал, взять ему сигару или отказаться от нее, взяв же ее, он недоумевал, должен ли он закурить ее или отдать мне обратно. Я ясно видел, что ему хотелось что-то сказать мне, и при этом я чувствовал, что он будет говорить с чужих слов, и именно со слов майора Чевеникса. Последнее казалось мне вполне несомненным.

- Вот и вы здесь, - вежливо и радушно заметил я, решившись не выводить моего юного друга из затруднительного положения. "Если он пришел ко мне с поручением от моего соперника, - думалось мне, - я предоставлю ему свободу действовать, но не окажу ни малейшей помощи".

- Дело в том, - начал юноша, - что мне хотелось бы говорить с вами наедине.

- Понятно, - ответил я и прибавил: - Роулей, вы можете пройти в спальню. Мой дорогой, - продолжал я, обращаясь к Рональду, - ваши слова предвещают нечто серьезное. Надеюсь, не случилось ничего дурного?

- Буду откровенно говорить, - сказал Рональд. - Я очень рассержен и расстроен.

- Держу пари, что я знаю причину вашего неудовольствия, и что мне будет легко успокоить вас!

- О чем вы говорите? - спросил он.

- Вероятно, вы попали в несколько затруднительное положение, - проговорил я, - и могу только заметить, что вы пришли именно туда, куда вам следовало прийти. Если вам нужна сотня-другая фунтов или иная маленькая сумма в этом роде, прошу вас не стесняться. Мой кошелек к вашим услугам.

- Вы очень добры, - сказал Рональд, - и хотя я не знаю, как вы могли угадать истину, но я действительно в несколько стесненном положении. Однако я пришел не затем, чтобы говорить о деньгах.

- Да и не стоит говорить о них! - воскликнул я. - Однако, Рональд, вы должны понимать, что я отношусь к вопросу о ваших денежных затруднениях совершенно иначе, нежели относитесь к нему вы. Вспомните, что вы оказали мне одну из тех услуг, которые поселяют в душе человека чувство вечной дружбы… Теперь я получил довольно значительное состояние и считал бы себя счастливым, если бы вы смотрели на него как на свою собственность.

- Нет, - сказал Рональд, - я не могу взять от вас денег, право, не могу… кроме того, я пришел по другому делу… я хотел говорить с вами о моей сестре, Сент-Ив, - и юноша с угрозой повернулся ко мне.

- Право, - настаивал я, - в вашем распоряжении около пятисот фунтов. Во всяком случае, помните, что как только деньги понадобятся вам, вы их найдете у меня.

Назад Дальше