* * *
Марс, я и пухлый Улугбек выдвинулись на кухню за обеденной пайкой. Меня уже ничего не пугает, и я заключаю, что-то во всех страданиях во время распределения завтрака виновата была дурь-трава.
Не буду больше курить на работе. Честное слово.
Шесть секционок. Крутая лестница которую, если не врут, построили аж в 1891 году вместе с первым, самым старым аулом ТТ.
По ней и крамольников-революционеров таскали на этап, и троцкистов полумертвых с допросов волокли и, совсем еще недавно, шишек с узбекского руководства на взятках погоревших, с великими почестями конвоировали.
А теперь вот и я, кряхтя, со своим бачком пробираюсь. Запомнишь ли меня, старая тюрьма? Да нет, лучше уж забудь поскорее!
В спецподвал запускают один раз - поэтому и хлеб, и бачок баланды выдают сразу, без списка и с запасом.
Лишний хлеб и баланда распределяются на усмотрение баландера, а так как лохмачи вообще редко берут хозяйскую пайку, передачки в основном чужие мурцуют, выдаю всем желающим двойные, а то и тройные порции. Кушать подано.
Прошло все идеально - ну чего стоит раздать на двадцать две мини-хаты, после восмидесяти переполненных под завязку? Раскидал в минуты!
А потом ждал полтора часа пока на поверхность выпустят. У ментов пересменка была или развод, хрен их разберет.
Двигаясь от хаты к хате обрастал завязками. И начал понимать за что некоторые ловкачи взятки дают, чтоб в спецподвиге кашку разносить. Движение!
Баландер в спецподвале это вам не шнырь на общем продоле. Это один из немногих каналов связи с внешним миром. Все-все включая лохмачей приветствовали меня там. И совсем не как недоразумение непутевое приветствуют, а как почтальона на фронте. С гармошкой и песнями.
Обратно иду - пухлый как Улугбек. На мне слоя три одежды отправляемой подвальцами в большой мир - на движение. В андижане два шпонаря с деньгами - один уделение "на братву", второй со списком на приобретение разного рода фармакологии, в основном опия, геры, и моей недоброй подруги- марьванны.
Интересно почему "жопа" на узбекской фене "андижан"? Думаю что из-за печально известной андижанской тюрьмы особого режима. Там держут самых отпетых, у кого по сто пятьдесят ходок и срока под потолок. Они носят полосатую одежду, как в Освенциме. При малейшей политической нестабильности их немедленно расстреливают. Так во всяком случае рассказывают, дуя на купец, бывалые.
Именно в Андижане пару лет назад возник бунт, да такой что зыкам удалось захватить и мэрию, и центральный телеграф города. Терять этим людям нечего - срока максимальные, средний возраст 50 лет, родня давно от них отказалась. Живут в тюрьме и на работу ходят бетонным тонелем в тюрьму. Солнца годами не видят толком.
Вот и говорят "засунуть в андижан", "заандижанить" - типа в жопе спрятать.
* * *
Марс и пухлый Улугбек встречают меня как раньше в совке встречали вернувшегося из загранкомандировки в капстрану. Сразу бегом смотреть, что приволок.
Я все стянул с себя, вытряхнул содержимое подстаканника, и пошел в дальняк - высирать и мыть под краном подвальные финансовые транши.
Потом Марс сразу ринулся на движение - загонять мульки братве, скупать наркоту и перепродавать шмотки. Марс он шустрый, как и большинство уроженцев Казани.
Пухлый Улугбек отработал с овощерезки на кухне два баклажана, порезал их, поджарил, и теперь мастерит для нас маленькие канапэ.
Я скинул читозы, и забравшись с ногами на шконарь, отдыхаю от трудов праведных.
Где-то в соседней хате какой-то припудренный монах - так называют в тюрьме тех кто воровал на воле, а в тюрьме проникшись религией стал святошей - вытягивает на тягучем гипнотическом арабском:.
Ааллохууу- Акбар! Ааллоху Акбар! Ашхаду алла илаха илла л-Лааах!"
Если мусульманский азан не боятся, не презирать, а просто послушать, на душе от этого "илалох" всегда становится безмятежно и светло. А уж если еще курнуть чего перед этим - совсем в космос улетишь.
Осталось раздать в спецподвале ужин, отработать груза, и сегодняшний, такой долгий, начавшийся в три тридцать утра день, наконец кончится. Не так легка, как в начале казалось доля баландерская, но это вроде как по мне.
Люблю адреналиновые приходы от неоправданного риска. До сих пор, верите, иногда ворую в бутиках и супермаркетах - хотя и деньги есть, и почтенный отец семейства уже.
Ворую, потому что могу украсть. Забьется на миг птахой в груди сердце, потом ррраз! Отработал! Вливается в кровь добрая струя андреналина - будто шприцом впрыснул.
А - ладно! Называйте меня как хотите. Все равно вам этого не понять.
А еще знаете ли - хоть прошло уж со дня освобождения более десяти лет - тюрьма с поразительным упорством снится мне почти в каждом сне. И вам в жизни не представить радости пробуждения в собственной постели, рядом с теплой, мягкой женой.
* * *
Ужин удалось раскидать еще быстрее.
Раздал. Движения проколотил. Менту пачку "фильтр" по совету Марса на выходе тасанул, да так и выпорхнул на свежий воздух и свет божий без всякого шмона. Система. Все просто и четко, когда в теме. Иной раз на воле так не хватает этой простоты и четкости. В тюрьме и на фронте четко знаешь - где свой, а где враг. Гораздо четче чем в "цивилизованном" обществе.
В хате нашел только пухлого Улугбека. Он приготовил жарган, накрыл на стол и ждет меня. Провозившись с полчаса у машки-электроплитки, видимо запарился и снял застиранную футболку.
А Марса где носит?
- Марс жидать не нада. Марс мало-мало деньги изделал сегодня, пашоль свой старый хата стира катать. Сапсем бальной на стира адам. Вечерний прасчет только раскоцают - патом придет. Зилой как сабака придет, галодный и бес денег. Давай-давай бистро садысь - жарган астыл сапсем.
Надо отдать должное - узбеки милый и хлебосольный народ. Если только у них последнее не отбирать.
Лечим душу вкусным жарганом и ведем неспешную по-восточному беседу.
- Калай - понравилась спецпадвал балянда таскать?
- Ну знаешь. Нормально. Пойдет. Время летит - не заметишь.
- Ти скора каленка свой уйдеш - я пайду спецпадвал таскать.
- Забудь. Не лезь в эти дебри, пацан. Да потом тебя самого скоро на этап дернут. Дай Бог в наш Пап или Таваксай, а то и в Каршинский концлагерн загремишь.
- Не. Я худо-хохласа вес сирокь тоштурма буду хадыть. Мой дядя прихадыл - начальник оперчасть майор Джумаев движеня правильный делаль. Баландер булдим ман. Баландер-да. Зона страшно сапсем. Не хачу зона. Балянда тиха-тиха раздам и псе.
- В спецподвале "тиха-тиха" не получится. Спалишься. Там нельзя долго задерживаться, как на минном поле. Оттуда либо на этап, либо в кичу, а после на этап опять же.
Не жадничай. Свой жарган и пачку "фильтр" в день на верху и так поднимешь. А больше и не надо чтобы срок сам мотался - поверь ветерану.
Значит через кум-отдел баланда утрясается, а? Понятной дело - через кого же еще. Может и мне тут тормознуться попробовать? Что она эта колонка? Свобода разве? Суходрочка одна. Я и в ТТ себя уже превосходно чувствую.
- Беспантоф эта. Начальник оперчасть майор Джумаев твой деньга тощщна вазмет. А тебя псе равно этап дернут. Ага. Твой режим другой - калонкя - на тоштурма тибя па закон долго держать нильзя. Камисий-памисий какой пиридеть - майор Джумаев сам движения патом делать будет. Не. Ти скора уйдешь. Сапсем скора.
- Твои бы слова да Богу в уши!
- Ие! Зачем вы урусы пра свой бог всегда пиляхой гяп гаварите. Пачему бога в уши? Зачем? Бог добрый у всех. А человек-зилой. Как в тоштурма. А к тибе тёлька твой свиданка зона перихадиль?
Приходила ли ко мне в зону на свидание моя "телка"?
Помню завезли меня в Уйгурсай, учреждение Уя 64 дробь32, и ко мне сразу же на двухчасовую свиданку примчались мама с Иришкой.
Мы с Иришкой конечно же не были расписаны - кто же знал - поэтому дали только двухчасовую свиданку, а не сутки в отдельной хате, как женатикам.
Я к тому времени уже отсидел в тюряге в ожидании суда и до этапа ровно год. Год в тюрьме это вроде очень-очень долго, а с другой стороны, первый год- наверное самый быстрый, событий много.
Заматерел за год, наблатыкался и страшно гордился собой что до сих пор живой и невредимый. Про баб забыл напрочь - с глаз долой как говорится..
И тут вдруг - Иринка моя - вся французкий парфюм, жопа обтянута джинсами Кальвин Клайн, как сердечко. Меня аж в краску кинуло - как пацаненка, что поймали подглядывающим в женский предбанник.
А мама все рассказывает, рассказывает какую-то ересь про соседей, да про работу, да про то как красиво переделали Фархадский базар.
А в хату все засовывают башку всякие свиданские нищеброды-попрошайки. Да заберите вы нахер весь этот мешок, поговорить только нормально дайте!
Поговорить нормально удалось только в последние минут десять. Пока мама наконец куда-то вышла, я быстро завалил Иринку поцелуями на спину, да тут же чуть сознание не потерял от самой сладкой вещи на белом свете - запаха женщины. Кончил тут же, через пару секунд, не успев даже снять лагерных штанов..
А через три месяца пришло от Иринки поэтическое эдакое письмо, мол, я вся такая певунна и вьюнна, беременна несвоевременно, и вообще - выхожу скоро замуж. Видимо и правда - бабам беременность в кайф, потому что описанию своих радостных ощущений она посвятила страницы три.
А у меня все ощущения и пропали как-то в раз. Я только тогда понял до конца слова приговора суда - восемь лет в колонии усиленного режима.
Восемь лет!
Не жрал неделю, курил только одну за одной. Все думал в какое время суток на запретку, под часового шагнуть лучше - чтобы сразу… "чтоб без боли"…
И ничего - пережил. Человек - крепкая скотинка.
* * *
Из этого флэшбэка вытащил меня пухлый Улугбек. Я даже и не заметил, когда он ко мне придвинуться вплотную успел. Его безволосая, пухлая белая грудь напоминала недоразвитую грудь девочки-подростка. Рука Улугбека тяжело лежала там где у вольнячих штанов обычно делают ширинку.
У меня от ужаса происходящего глаза чуть из орбит не выскочили:
- Ты что, дура, вытворяешь? Сейчас кто в хату заглянет и оба перейдем в гарем еще до вечернего просчета! В блуд толкаешь под конец срока? Срам-то какой!
- Пайдем-айда, ну давай быстра-быстра! За занавеска, дальняк пайдем. Улугбек умоляет каким-то тросниково-шелестящим прерывистым шепотом, и не перестает гладить моиштаны:
- Адын рас пацелую там, все! Ну, адын рас!
То ли его шепот, только какая-та лолитовская искорка в глазах, то ли белая грудь и толстые сочные губы с не разу еще не бритым пушком над верхней… А может быть страх что дверь сейчас непременно настежь откроется и начнется такой позор, которого мне никогда в жизни не пережить…
Сам не заметил как уже стоял схватившись за голову за плотно задернутой занавеской дальняка, и со сладким ужасом наблюдал сверху как вставший на колени на сырой, засанный пол, пухлый Улугбек ловко стягивает с меня штаны, и буквально заглатывает мой давно пульсирующий от перевозбуждения конец.
Если вы любитель давать женщинам на клык, то это слабое подобие левой руки в сравнении с тем как сосет небреющий еще бороду юноша. Женщина, она старается конечно, хотя и не всегда, но старается вслепую, все время надо отвлекаться и направлять.
Улугбека направлять мне не пришлось. У него был врожденный дар к духовой музыке. Я уже весь сосредоточился чтобы все побыстрее закончить этот постыдно-сладкий кошмар и понял, что через пару секунд волью ему в глотку этого тяжелого расплавленного горячего свинца резко собравшегося где-то внизу живота, а он вдруг прервался, вытер тыльной стороной ладони рот, стянул с себя штаны, и повернувшись спиной, взмолился:
- Отъебай меня, пожайлуста, отъебай!
Со спины он еще больше был похож на молоденькую девушку с мальчуковой стрижкой, пышечку эдакую, и я не задумываясь вошел весь в одно единственное имеющееся для этой цели отверстие - андижан-банк Улугбека.
Это было так фанстачески приятно, что я чуть не заорал в узком дальняке. Четыре с половиной года единственное место-куда удавалось воткнуться был мой собственный кулак.
Наступило полунаркотическое состояние приближающегося к неимоверному взрыву, и я в полу-бреду прижался к Улугбеку всем телом.
Как оказалось зря - потому что в следующую секунду в нос ударил запах самой противной вещи на земле - кислого мужского пота.
От такой провокации я немедленно скукожился, да и выпал из его теплой задницы.
Увидев этот конфуз, Улугбек быстро натянул штаны и шепча "Хозир, хозир у меня сеанс есть" - вызкользнул в хату.
- Вот! Вот! Давлат на шмон у мужиков отметал, а я потом в надзорка биль, скрисиль - Улугбек протянул мне полуобнаженную фотку актрисы театра и кино Татьяны Друбич.
- На! Эта телька пасматри и ебай!
И опять в позу становится, уперевшись в рукомойник с наросшей слизью.
Тогда я стал ласкать уже актрису театра и кино Татьяну Друбич. А она мне всегда нравилась, так что в этот раз меня не пришлось долго уговаривать.
После этого я долго мыл сначала внизу, а потом, когда этого показалось мало, везде все тело. Драил с полчаса куском вонючего хозяйского мыла. Интересно его правда из бродячих кошек и собак делают? Мне везде теперь чудился неистрибимый запах мужского пота.
Вот ведь несправедливость какая - смотришь как лесбиянки друг с другом кувыркаются - одно удовольствие. Поэтично у них эдак выходит, красиво. А пидерастия - какая-та вся с резким противным запахом, дальняками и слизью.
Мне вдруг отчетливо стала понятной личная трагедия Сергея Параджанова, Оскара Уайльда и Петра Ильича Чайковского - когда вам за сорок, поверьте, можно ласкать с одинаковым успехом и юношу и девушку. Только вот девушка будет фиалками благоухать везде, а юноша - паскудным бурлацким потом. Тьфу ты, зараза, - занесло меня таки в бурелом за пять минут до освобождения.
Выйдя из душевой, оборудованной в том же дальняке, я твердо решил наставить Улугбека на путь истинный.
- Ты дурилка прекращай этой херней страдать. У тебя такой срочище еще впереди! Загонят в гарем, годами дальняки будешь чистить. На всю жизнь заклеймят. А узнают еще что баланду раздаешь, и на флейте тут же играешь, еще и кости переломают, перед тем как человек десять тебе очко в капусту порвет!
- Мине, знаишь, днюха биль. Четырнадцать лет. Дядя анаша курить даваль. Хороший анаша дядя куриль. А потом я уснул на айвон… То ли спилю, то ли не спилю…
Как дядя преподал пухлому Улугбеку первый урок греческой любви узнать мне в тот день было не суждено. В хату ворвался злой "как сабака" и голодный Марс. Похоже он проигрался в пух и прах:
- Как меж собой играть сядут, тут нет, ни катит фуфло! А как с "непутем" - от тут все можно. Ну рассамахи позорные. Одно слово - рассамахи!
Так и закончился мой первый длинный как вечность день в роли баландера на ташкенском централе. Когда событий мало - я жалуюсь на жизнь. Когда слишком много - тоже скулю. Такой вот я вечно недовольный жизнью ворчливый сукин сын.
* * *
Следующие три дня я погрузился в новую баландную рутину, с Улугбеком старался не говорить, а взглядов его всячески избегал. Странно это было все как-то. Хотелось поскорее забыть, а не подвергать морфологическому разбору.
А на четвертый меня выдернули прямо с середины раздачи завтрака из самого спецподвала.
Конвоирам, видимо изрядно пришлось побегать разыскивая меня по всему второму аулу. Кто же мог подумать, что почти свободного человека в спецподвал нелегкая забросит.
Недовольны конвоиры были до жути - "покупатели ждать не любят" - в отместку протянули даже разок по спине дубинкой, да и не пустили в баландерскую, собрать мой скромный скарб. Погнали на вокзальчик без вещей и почти бегом. Зря копил сигареты на эту колонку самую.
Пока я сидел на вокзальчике и докуривал милостиво оставленную каким-то путешествующим этапником маленькую скрутку махры, кормушка с неожиданным лязгом открылась и в нее втолкнули мой старый кеширок.
Потом в кормушку заглянул пухлый Улугбек:
- Пусть хранить тебя Аллах!
Сунул мне быстро что-то в руку и убежал.
Когда я разжал ладонь, то увидел фотку актрисы кино Татьяны Друбич и маленькую вышитую трехугольную узбекскую ладанку, такие, кажется, называются "кузмунчок"…
1. 2
Вот и на моей улице нынче праздник - приехали за мной покупатели с того самого колон-поселения. И снова - этап. Теперь, надеюсь, последний.
Везут, однако, волки, воронком. Совсем одного. Класс VIP. Как чикатиллу какую везут. Ну что за хрень-то, ведь выпустят же через полчаса. Расконвоируйте уже наконец. Сколько же можно?
Или боитесь меня вдруг хватит после четырёх с половиной лет удар, если почувствую отсутствие конвоя? А может, и в самом деле в обморок бухнусь? А?
Сколько ждал, предвкушал этот момент. Считал дни, потом часы. А сейчас все выглядит как-то обыденно, не торжественно. Ладно. Откройте, откройте вот только мне дверь! И я вам покажу, что именно имел в виду Хемингуэй, когда написал: "и сразу же после этого фиеста взорвалась".
Делать в воронке, кроме как смотреть в щёлочку особо нечего. В голове крутятся одни и те же мысли.
"Покупатели" за мной приехали, дожился вот в двадцать первом-то веке - превратился в товар. Как же там в старой негритянской песне поётся: "Масса хочет нас продать".
А настроение у меня в этом последнем рейсе на воронке все равно бодрое. Перемены могут быть только к лучшему.
Меня запродали в маленький город с загадочным названием - Ахангаран. Я знаю - город будет! Я знаю, саду цвесть! Там, в Ахангаране этом должны жить целые выводки красивых, доступных и сговорчивых девушек.
Ах-ан - га- ран. Прикольное слово. Звонкое. Экзотическое. Ангара, арахис, потом архары в этом слове звучат, и ещё, какие-то гараны. Что, не знаете, что за животные такие - "гараны"? Ну, так включайте, включайте фантазию.
Гараны, они такие - в виде седла дикой козы. А может гараны - это гигантские птицы? На юг летящие, очей печальные гараны… под звуки струн гитарных встрепенутся вдруг…
Водятся гараны однако исключительно в центре Ахангаранского тумана.
Ах, да! Забыл сказать вам, - туман это по-узбекски это "район", а по-вашему, наверное, волость.
Волости, губернии, туманы и вилояты.
Отстал я от вас с вашей модернизацией, сидел, видишь ли, пока вы тут таблички переклеивали с места на место. Надеялись, если туману напустить, то и жизнь сразу наладится. Мне по душе ваш оптимизм.
Еду к моему новому массе в колонку. Песни негритянские пою. Думаю теперь, всё сложиться в жизни как нельзя лучше. Прогресс уже на лицо - в воронке везут меня одного. Так, наверное, возили самого Лаврентия Павловича и несчастного завмага Беркутова.
Что так долго везут-то, сатрапы? Говорили вроде близко Ахангаран этот. А вот все никак не приедем.
И щёлок нормальных нет, новёхонький воронок совсем.
Интересно, а вот воронки молодое независимое государство все ещё из метрополии получает или уже свои собирать сподобились? С такими потоками зыка - им надо бы регулярно обновлять автопарк.
Кажись ворота. Не? Точно, точно КПП. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки двигателей. Приехали!