III
На окраине Чикаго продавался с аукциона заброшенный ипподром - отличное место для постройки завода, и Джек Оффат попросил Бэббита обделать для него это дельце. Бэббит так переволновался во время сделок с Транспортной компанией и так огорчился из-за Стэнли Грэфа, что ему трудно было сосредоточиться, сидя в конторе. Он заявил своему семейству:
- Слушайте, друзья! Угадайте, кто поскачет в Чикаго на денек-другой - точнее, на конец недели, чтобы не пропускать школу, - угадайте, кто поедет со знаменитым представителем деловых кругов Джорджем Ф. Бэббитом? Сам мистер Теодор Рузвельт Бэббит!
- Уррра! - закричал Тед. - Ну, держись, Чикаго-городок! Зададут там жару господа Бэббиты!
Вдали от привычной домашней обстановки они держались как равные, как мужчина с мужчиной. Молодость Теда проявлялась только в его желании непременно казаться старше, а единственное, в чем Бэббит проявил себя более зрелым и опытным человеком, были тонкости торговли недвижимостью и политические взгляды. Когда все остальные мудрецы ушли из курительного отделения пульмановского вагона и отец с сыном остались вдвоем, Бэббит, не переходя на тот игривый и, в общем, оскорбительный тон, каким обычно разговаривают с детьми, продолжал разговор гудящим внушительным голосом, каким говорил с чужими, и Тед пытался подделать под него свой звонкий тенорок:
- А здорово ты, папа, обрезал этого болвана, когда он расхамился насчет Лиги наций!
- Беда, что они сами не понимают, о чем речь, а туда же, берутся судить… Фактов не признают… Скажи, какого мы мнения о Кене Эскотте?
- Я тебе вот что скажу, папа: по-моему, Кен - славный парень, ничего в нем плохого нет, вот только курит как паровоз. Но канительщик он, не дай бог! Честное слово, если его не подтолкнуть, он никогда в жизни не раскачается, не сделает предложения Роне. Да и она такая же. Канительщица.
- Верно, верно. Оба они тянут канитель. Нет у них нашей с тобой хватки.
- Правильно. Канительщики они оба. Клянусь честью, отец, не понимаю, откуда в нашей семье взялась такая мямля, как Рона. Ты сам наверняка был не таким уж праведником, ручаюсь!
- Да, мямлей я никогда не был!
- Я думаю! Наверно, знал, что к чему.
- Конечно, когда доводилось ухаживать за барышнями, я им не все время рассказывал про забастовки в вязальных цехах.
Оба захохотали, оба закурили сигары.
- Так что же нам с ними делать? - спросил Бэббит.
- Сам не знаю, черт подери! Клянусь, мне иногда хочется отвести Кена в сторонку, тряхнуть его как следует и сказать: "Слушай, друг сердечный, женишься ты на моей сестрице или просто заговоришь ее до смерти? Тебе скоро тридцать стукнет, а ты до сих пор зарабатываешь не то двадцать, не то двадцать пять монет в неделю. Когда ты наконец возьмешься за ум и добьешься прибавки? Если Джордж Ф. или я можем тебе чем-нибудь помочь, так и скажи, только не канителься ты, бога ради!"
- Что ж, может быть, и неплохо бы тебе или мне с ним поговорить, только боюсь, не поймет он нас. Он из этих, из высоколобых. Не умеет смотреть в корень, выкладывать карты на стол и говорить напрямик, как мы с тобой.
- Верно, верно, все они такие, эти высоколобые.
- Правильно, и он такой, как все.
- Факт!
Оба вздохнули и замолчали, счастливые и довольные.
Вошел проводник. Он как-то заходил в контору Бэббита насчет аренды дома.
- Здравствуйте, мистер Бэббит! Едете с нами до самого Чикаго? Ваш паренек?
- Да, это мой сын, Тед.
- Скажите на милость! А я-то был уверен, что вы еще совсем молодой, сорока нет, и вдруг - такой сынище!
- Что ты, братец, как это - сорока нет. Да мне уже все сорок пять стукнуло!
- Неужели? Никогда бы не подумал!
- Да, сударь мой, сразу видно, что ты - старик, когда с тобой такой вот молодец!
- Верно! - Проводник обратился к Теду: - Вы, наверно, уже в университете?
Тед, гордо:
- Нет, поступлю не раньше осени. Пока что выбираю - какой колледж лучше!
Проводник пошел дальше, заботливо оглядывая пассажиров и позвякивая огромной цепочкой для часов, болтавшейся на его синей тужурке, а Бэббит и Тед всерьез заговорили о колледжах.
В Чикаго они приехали поздно вечером и утром долго лежали в постели, радуясь: "А хорошо, что не надо вставать и торопиться к завтраку!" Остановились они в скромном отеле "Иден", потому что дельцы из Зенита всегда останавливались в "Идене", но зато обедали в золотом и хрустальном зале ресторана "Версаль", при отеле "Принц-регент". Бэббит заказал устрицы с Блю-Пойнта под винным соусом, гигантский бифштекс с гигантской порцией жареного картофеля, две чашки кофе, яблочный торт с мороженым для обоих и порцию сладкого пирога специально для Теда.
- Вот это харч! Да, братец, поели! - восхищенно сказал Тед.
- Еще бы! Ты только держись за меня, старичина, не прогадаешь!
Они пошли в музыкальную комедию и подталкивали друг друга локтем при особо рискованных шутках насчет жен и сухого закона. Рука об руку они гуляли по фойе в антрактах, и Тед, радуясь, что исчезло стеснение, которое так отчуждает отцов и сыновей, сказал, посмеиваясь:
- Папа, слыхал анекдот про трех модисточек и судью?
Но на другой день Тед уехал в Зенит, и Бэббита охватило одиночество. Так как ему приходилось налаживать сотрудничество между Джеком Оффатом и некими посредниками в Милуоки, которые тоже были заинтересованы в покупке ипподрома, он все время ждал телефонных звонков.
Он подолгу сидел на краю кровати, держа на коленях переносный аппарат, и устало повторял: "Мистер Сеген пришел? А он не просил мне что-нибудь передать? Хорошо, я жду". В ожидании он рассматривал пятно на стенке, в двадцатый раз с тоской замечая, что оно похоже на башмак. Потом закуривал сигарету и, не смея отойти от телефона, сидел без пепельницы, размышлял, куда девать горящий окурок, и боясь, как бы что-нибудь не загорелось, пытался зашвырнуть его на кафельный пол ванной. Наконец зазвонил телефон. "Ничего? Хорошо, я позвоню еще раз".
Однажды днем он забрел на заснеженные улицы, о которых никогда раньше и не слыхал, на улицы, застроенные небольшими зданиями, двухквартирными домами и заброшенными особнячками. И вдруг он понял, что ему нечего делать, что ему ничего и не хочется делать. Одиночество давило его и вечером, когда он обедал один в отеле "Принц-регент". Потом он сидел в холле, на плюшевом кресле с вытканным гербом принцев Саксен-Кобургских, закуривая сигару и глазами отыскивая кого-нибудь, кто развеселил бы его, помог уйти от унылых мыслей. В соседнем кресле (уже с литовским гербом) сидел какой-то смутно знакомый человек, толстый, краснолицый, с глазами навыкате и жидкими желтыми усами. С виду он был человек добрый, смирный и такой же одинокий, как Бэббит. На нем был твидовый костюм и отвратительный оранжевый галстук.
И вдруг Бэббита точно динамитом подбросило. Меланхолический незнакомец - сам сэр Джеральд Доук!
Бэббит невольно вскочил с места, забормотал:
- Здравствуйте, сэр Джеральд! Помните, мы встречались в Зените, нас познакомил Чарли Мак-Келви? Бэббит моя фамилия, - недвижимое имущество.
- Оу! Как поживаете? - И сэр Джеральд вяло пожал ему руку.
Бэббит стоял смущенный, не зная, как бы ему ретироваться, и бормотал:
- Вы, должно быть, отлично попутешествовали после нашего Зенита.
- М-да. Британская Колумбия, Калифорния, везде, - сказал тот вяло, глядя на Бэббита тусклыми глазами.
- Как деловая жизнь в Британской Колумбии? Впрочем, вы, вероятно, этим не интересовались. Больше по части спорта, природы и все такое?
- Природы? О, природа великолепная! Но дела… Знаете, мистер Бэббит, там почти такая же безработица, как у нас. - Сэр Джеральд несколько оживился.
- Вот как? Значит, дела там неважные?
- Да, дела там много хуже, чем я предполагал.
- Скверно, а?
- Да-a, можно сказать, скверно.
- Жаль, черт побери. Ну-с… вы, вероятно, кого-нибудь ждете, собираетесь пойти на какое-нибудь пиршество?
- Пиршество? Ах, да, пиршество… Нет, по правде сказать, я сидел и думал - какого черта я сегодня буду делать весь вечер? Ни души знакомых в Тшикаго. Скажите, вы случайно не знаете - есть в этом городе хороший театр?
- Хороший театр? О да, у них тут великолепная опера! Я уверен, вам понравится!
- Как? Как вы сказали? О, я был в опере, в Лондоне. В Ковент-Гардене как будто! Ужас! Нет, я спрашиваю, нет ли здесь хороших кинотеатров - кино!
Бэббит сразу сел, пододвинул свое кресло к сэру Джеральду.
- Кино? - крикнул он. - Слушайте, сэр Джеральд, я-то думал, что вас ждет целый выводок дам, чтобы потащить вас на какое-нибудь суарэ…
- Упаси бог!
- …но если вас никто не ждет, давайте-ка вместе сходим в киношку! В "Грентеме" идет фильм - пальчики оближешь! Билл Харт в роли бандита!
- Превосходно! Погодите, я возьму пальто!
Раздувшись от собственного величия, слегка побаиваясь, как бы благородный отпрыск ноттингемских лордов не бросил его на ближайшем перекрестке, Бэббит торжественно привел сэра Джеральда Доука в кинодворец и в молчаливом блаженстве уселся рядом с ним, стараясь не слишком проявлять свой восторг по поводу картины, чтобы знатный рыцарь, чего доброго, не начал презирать его за восхищение шестизарядными револьверами и наездниками. Но под конец сэр Джеральд пробормотал:
- Отличный фильм, честное слово! Очень мило, что вы взяли меня с собой. Давно так не веселился. Все эти хозяйки там, где я гостил, ни разу меня не пустили в кино!
- Да что вы мне заливаете! - Бэббит уже говорил своим прежним, естественным и добродушным тоном: куда девалась вся утонченность произношения, весь английский выговор, которому он старался подражать! - Ей-богу, я до чертиков рад, что вам нравится, сэр Джеральд!
Они пробрались мимо коленок толстых дам к выходу и долго махали руками в гардеробной, помогая друг другу надеть пальто. Бэббит нерешительно спросил:
- А не закусить ли нам немножко! Я знаю местечко, где подают великолепное рагу, может, удастся раздобыть рюмку-другую, - конечно, если вы это дело потребляете!
- Еще бы! Но не лучше ли нам подняться ко мне в номер? У меня есть виски - очень недурная марка!
- Ну, зачем же я буду вас грабить! Спасибо большое, но вам, вероятно, пора спать?
Но сэра Джеральда словно подменили. Он умоляюще пробасил:
- Слушайте, как вам не совестно! Я так давно не проводил вечер по-хорошему! Вечно эти танцы! Даже не поговоришь о делах, о всяком таком. Будьте другом, пойдемте ко мне! Согласны?
- Я-то?! Еще бы! Я только подумал… но, честное благородное, надо же человеку посидеть спокойно, поговорить о делах после того, как он столько ходил на всякие эти балы, маскарады, банкеты, на все эти светские приемы! Я это по себе чувствую у нас, в Зените. Нет, я буду рад зайти к вам!
- О, как это мило с вашей стороны!
Всю дорогу они сияли.
- Слушайте, старина, вы мне не можете объяснить: неужто во всех американских городах такая лихорадочная жизнь? Везде эти роскошные вечера и прочее…
- Да ну, бросьте шутить! Вы-то, с вашими придворными балами, с приемами…
- Да что вы, старина! Мы с хозяйкой… я хотел сказать, с леди Доук, обычно играем партию в безик и ложимся спать в десять часов. Клянусь честью, я бы долго не выдержал эту вашу светскую суету! А эти разговоры! Ваши американские дамы столько знают - про культуру и всякое такое. Эта миссис Мак-Келви - ваша приятельница…
- А, да, наша Люсиль! Славная девочка!
- …так она меня спрашивает, какая галерея во Флоренции - или, кажется, она сказала "в Фиренце"? - мне понравилась больше всего. А я никогда в жизни не был в Италии! И еще - "примитивы". Люблю ли я "примитивы"? Вы-то знаете, что эта за чертовщина такая - "примитивы"?
- Я? Понятия не имею! Зато я знаю, что такое кредит и дебет!
- Верно! И я тоже, клянусь честью! Но примитивы!
- Го-го!.. Примитивы!
И они захохотали, совсем как на завтраке в клубе Толкачей.
Сэр Джеральд занимал точно такой же номер, как и Джордж Ф. Бэббит, только его английские чемоданы были добротнее и тяжелее. И точно так же, как делал это мистер Бэббит, он вытащил огромную бутылку виски и, гордясь своим гостеприимством, радушно проворчал:
- Скажите, когда хватит, старина!
После третьего стакана сэр Джеральд провозгласил:
- Но почему вы, янки, вообразили, что эта писательская братия, вроде Бертрана Шоу и этого, как его, Уэллса, представляет наш народ? Настоящая деловая Англия, то есть мы все - мы все, - мы считаем их просто перебежчиками. Конечно, и у вас, и у нас есть эта смешная старая аристократия - знаете, старинные семьи, с их поместьями, охотой и всякой такой штукой, и у нас есть профсоюзные лидеры, но и у нас, и у вас есть крепкий костяк - деловые люди, которые всем заправляют!
- Верно сказано! За здоровье настоящих людей!
- Согласен! За наше здоровье!
После четвертого стакана сэр Джеральд робко спросил:
- Как ваше мнение о закладных по Северной Дакоте? - но только после пятого Бэббит стал называть его "Джерри" и сэр Джеральд без всяких обиняков спросил: "Не возражаете, если я сниму башмаки?" - и с наслаждением вытянул свои титулованные ноги, свои бедные, усталые, натертые и распухшие ноги, на кровати.
После шестого стакана Бэббит, пошатываясь, встал:
- Ну, мне пора и восвояси. Джерри, вы - настоящий друг! И какого дьявола мы с вами не познакомились поближе в Зените! Слушайте-ка! А вы не можете вернуться, погостить у меня хоть немного?
- Мне так жаль, но нельзя! Завтра надо ехать в Нью-Йорк. Ужасно досадно, старина! Ни разу за все пребывание у вас в Штатах я так приятно не проводил вечер. И разговор настоящий. Не то что вся эта светская чепуха. Да я бы отказался от этого дурацкого титула, если б знал, что придется болтать с женщинами про поло и примитивы. Хотя получить титул в Ноттингеме - хорошая штука. Мэр наш из себя выходит, ну а моей хозяйке, конечно, приятно! Но меня уж никто теперь не зовет "Джерри"… - он чуть не прослезился, - а тут в Штатах никто до сегодняшнего вечера мне не был таким другом, как вы! До свидания, старина, до свидания! Благодарю вас за все! За все!
- Бросьте, Джерри! И не забывайте: когда бы вы ни приехали в Зенит - двери у нас нараспашку!
- А вы, старина, не забывайте, если попадете в Ноттингем, мы с женой будем от всего сердца рады вам. Непременно расскажу всем приятелям в Ноттингеме о ваших мыслях насчет Прозорливости и Настоящего Человека на следующем же завтраке в Ротарианском клубе.
IV
Утром Бэббит долго лежал в постели, представляя себе, как его спросят в зенитском Спортивном клубе: "Ну, как провел время в Чикаго?" - и он ответит: "Неплохо, много бывал с сэром Джеральдом Доуком", - или воображал, что он встретит Люсиль Мак-Келви и начнет выговаривать ей: "Вообще-то вы ничего, миссис Мак, только не напускайте на себя эту интеллигентскую блажь. Мне Джеральд Доук так и говорил в Чикаго, да, Джерри - мой старый приятель, мы с женой собираемся в будущем году съездить в Англию, погостить в замке у Джерри, - значит, он мне говорил: "Джорджи, старина, нравится мне Люсиль, это верно, но мы с вами, Джорджи, должны отучить ее выкидывать всякие такие штучки!"
Но в тот же вечер случилось одно происшествие, которое отравило всю его радость.
V
У табачного киоска отеля "Принц-регент" Бэббит познакомился с комиссионером по продаже роялей, и они вместе пошли обедать. Бэббит был в превосходнейшем, благодушнейшем настроении. Он наслаждался роскошью ресторана: хрустальными канделябрами, парчовыми занавесями, портретами французских королей на золоченых дубовых панелях. Он наслаждался видом обедающих: столько хорошеньких женщин, столько славных, солидных мужчин, "широко" тратящих деньги.
И вдруг он обомлел. Он вгляделся, отвернулся, потом снова стал вглядываться. За три столика от него с женщиной весьма сомнительного вида, кокетливой и вместе с тем потрепанной, сидел Поль Рислинг - а все считали, что Поль уехал в Экрон продавать толь. Женщина гладила его руку, строила ему глазки и хихикала. Бэббит почувствовал, что попал в запутанную и нехорошую историю. Поль говорил горячо и торопливо, с видом человека, который жалуется на свои невзгоды. Он не сводил глаз с увядшего лица женщины. Один раз он сжал ей руку, а потом, не обращая внимания на посетителей ресторана, вытянул губы трубочкой, как будто собрался ее поцеловать. Бэббиту так хотелось заговорить с Полем, что он чувствовал, как все его мышцы напрягаются, даже плечи дрожат, но он в отчаянии подумал, что тут нужен дипломатический подход, и, лишь увидев, что Поль платит по счету, бросил своему соседу: "Ого, там мой приятель - простите, я на минутку, - только поздороваюсь с ним!"
Он тронул Поля за плечо и крикнул:
- Когда же это ты явился?
Поль сердито взглянул на Бэббита, и лицо его потемнело.
- А, здорово, Джордж, я думал, ты уже уехал в Зенит. - Со своей спутницей он его не познакомил. Бэббит покосился на нее - довольно хорошенькая, пухлая и кокетливая особа лет сорока двух - сорока трех, в ужасающей шляпке с цветами. Она была густо и неумело нарумянена.
- Где остановился, Полибус?
Женщина отвернулась, зевнула и стала разглядывать свои ногти. Очевидно, она привыкла, что ее не знакомят с друзьями.
- Отель "Кэмбл", Южная сторона, - проворчал Поль.
- Один? - В вопросе слышался намек.
- Да! К сожалению! - Поль резко обернулся к своей даме и с нежностью, от которой Бэббиту стало тошно, проговорил: - Мэй! Разрешите вас познакомить! Миссис Арнольд, это мой старый… м-мм… знакомый, Джордж Бэббит.
- Очень рад! - буркнул Бэббит, когда она заворковала:
- Ах, я так счастлива познакомиться с приятелем мистера Рислинга!
Бэббит не отставал:
- Будешь у себя попозже вечером, Поль? Я заеду к тебе, надо повидаться.
- Нет, лучше… давай лучше позавтракаем вместе!
- Хорошо, но сегодня вечером я к тебе зайду, Поль! Приду в гостиницу и подожду тебя!