Глава пятая
Ночь в лесу. Алисия Райзингэм
Сомнений почти не было: сэр Дэниэл направлялся в замок Мот. Но глубокий снег, поздний час и необходимость обходить стороной большие дороги – все это говорило о том, что до утра ему туда не попасть.
Перед Диком встал выбор: либо продолжать погоню по следу рыцаря и, если получится, напасть на его лагерь уже этой ночью, либо поехать своей дорогой и встретить сэра Дэниэла до того, как тот попадет в замок.
Оба варианта имели серьезные недостатки, и Дик, которому не хотелось, чтобы Джоанна присутствовала при схватке, был все еще в раздумьях, когда они подъехали к лесу.
В этом месте сэр Дэниэл немного свернул налево и нырнул в рощу старых дубов с толстыми стволами. Там его отряд выстроился в цепочку, поэтому след на снегу стал намного глубже. Его было прекрасно видно среди лысых деревьев, он шел прямо и прямо, под узловатыми безлистыми ветвями. Здесь не было слышно ни человека, ни животного. Даже птицы сюда не залетали. А над снежным полем среди переплетения теней просматривалось желтое зимнее солнце.
– Как считаешь, – спросил Дик у одного из своих спутников, – что лучше: ехать по следу или наперерез до Танстолла?
– Сэр Ричард, – ответил воин, – я бы ехал по следу, пока они не разъедутся.
– Да, ты прав, – сказал Дик. – Но мы-то выехали без подготовки. Здесь нет домов, так что ни еды, ни крыши над головой мы не найдем и к утру нам обеспечены отмороженные пальцы и пустые животы. Что скажете, братцы, согласны вы потерпеть немного ради успеха затеи или сворачиваем в Холивуд и поужинаем там за счет святой церкви? Вопрос непростой, и я никого на веревке не потащу. Но если вы доверите мне решать, я выберу первый вариант.
Воины в один голос ответили, что пойдут за сэром Ричардом.
И Дик, пришпорив коня, поехал прямо.
Снег в колее был очень плотно утоптан, что давало преследователям большое преимущество. Они мчались вперед крупной рысью, и перестук двух сотен копыт по снежной мостовой, бряцание оружия и храп лошадей наполняли довольно воинственным шумом молчаливый лес.
Через некоторое время широкая колея, оставленная преследуемыми, вывела на большую наезженную дорогу из Холивуда. Там на какое-то время след пропал из виду, а когда через какое-то расстояние он снова показался на другой стороне, Дик удивился, заметив, что колея сделалась несколько ýже и не такой глубокой. Это означало, что отряд сэра Дэниэла разделился.
Рискуя сделать неправильный выбор, поскольку шансы были одинаковы, Дик продолжил ехать по прямому следу. Проехав по нему примерно час, он оказался в самой гуще леса. И тут след неожиданно разделился на две дюжины разных следов, которые распустившимся цветком расходились в разных направлениях.
В отчаянии Дик натянул поводья. Короткий зимний день подходил к концу, тусклое красно-оранжевое солнце плавало за голыми ветвями деревьев почти над самой землей, тени стелились по снегу чуть ли не на милю, мороз жестоко впивался в кончики пальцев, а дыхание вместе с паром лошадей облаком поднималось вверх.
– Что ж, они перехитрили нас, – признался Дик. – Придется, значит, все-таки ехать в Холивуд, все равно к нему все еще ближе, чем к Танстоллу… По крайней мере, если судить по солнцу.
Итак, они свернули налево, повернувшись спинами к красному солнечному щиту, и направились к аббатству. Но передвигаться было не так легко, как прежде, ибо теперь им приходилось самим прокладывать дорогу. Они шли по глубокому снегу, то и дело утопая в сугробах, и часто останавливались, чтобы обсудить направление. Постепенно солнце скрылось окончательно, зарево над западом угасло, и вскоре они уже брели в полной темноте под морозными звездами.
Каждый неверный шаг в полнейшей темноте мог привести к тому, что они собьются с выбранного направления, поэтому оставалось одно – остановиться, разбить лагерь и ждать появления луны.
Они расставили часовых, очистили от снега небольшую площадку, и вскоре посередине, после нескольких неудачных попыток, загорелся славный костер. Воины уселись вокруг костра и стали делиться провизией. Пошла по кругу и фляга с вином. Дик, отобрав лучшие куски из грубого и скудного воинского харча, принес их племяннице лорда Райзингэма, которая сидела одна в стороне от солдат, прислонившись к дереву.
Укутавшись в попону, она смотрела прямо перед собой на освещенную огнем площадку. Когда Дик предложил ей еду, она вздрогнула, точно пробудившись ото сна, и молча отвернулась.
– Сударыня, – сказал Дик, – умоляю вас, не будьте со мной столь жестоки. Я не знаю, чем обидел вас. Да, я увез вас, но только лишь ради вашего блага. Если я заставляю вас ночевать в лесу, то поверьте, только из-за того, что в основе моей спешки лежит спасение той, которая так же, как и вы, хрупка и тоже страдает от неприятного ей общества. Сударыня, по крайней мере, пожалейте себя. Поешьте, хотя бы не из-за голода, а чтобы набраться сил.
– Я не приму ничего из рук убийцы моего родственника, – ответила она.
– Сударыня! – воскликнул Дик. – Я клянусь распятием, что пальцем его не трогал!
– Поклянитесь, что он еще жив, – потребовала она.
– Я не собираюсь выкручиваться, – ответил Дик. – Сострадание заставляет меня огорчить вас. Я считаю, что он мертв.
– И вы предлагаете мне еду! – вскричала она. – И вас еще называют "сэр"! Вы заслужили свои рыцарские шпоры убийством моего дяди. Если бы я не была дурой и предательницей и не спасла вас в доме вашего врага, вы бы сами умерли, а он… он, который стоил десяти таких, как вы, был бы сейчас жив.
– Я, как и ваш родственник, все делаю в интересах своей партии, – ответил Дик. – Если бы он был еще жив, – как бы я хотел, чтобы это было так, клянусь Небом! – он убедил бы вас не винить меня.
– Сэр Дэниэл сказал мне, – ответила она, – что заметил вас на баррикаде. Благодаря вам их партия победила. Это вы одержали победу в битве, и, значит, вы виновны в смерти моего доброго лорда Райзингэма не меньше, чем если бы задушили его своими собственными руками! И вы хотите, чтобы я разделила с вами еду… когда на ваших руках еще не остыла кровь? Но сэр Дэниэл поклялся, что убьет вас. Он отомстит за меня!
Несчастный Дик погрузился в мрачные раздумья. Ему снова вспомнился старик Арбластер, и он громко застонал.
– Неужели вы действительно считаете меня виновным? – произнес он. – Вы, которая защищала меня… Вы, подруга Джоанны!
– Каким образом вы оказались на той баррикаде? – с упреком спросила она. – Вы не стоите ни за одну партию… Вы всего лишь мальчишка… Всего только тело, руки и ноги, не управляемые разумом. Зачем вы сражались? Может, вам нравится насилие?
– Не знаю, – воскликнул Дик. – Но в Английском королевстве заведено так, что если джентльмен не сражается за одну сторону, значит, он должен сражаться за другую. Он не может быть сам по себе и стоять в стороне. Это неестественно.
– Те, кто не имеют своих убеждений, не должны обнажать меч, – ответила юная леди. – Если вы убиваете ни за что, чем вы отличаетесь от мясника? Война благородна, если имеет причину, вы же обесчестили ее.
– Сударыня, – промолвил несчастный Дик. – Я признаю, что в чем-то ошибался. Я слишком поторопился. В моем возрасте, может быть, еще рано жить такой жизнью. Я уже украл корабль (но, клянусь, был убежден, что поступаю так во имя добра), и это стало причиной гибели множества невинных людей и сделало несчастным бедного старика, чей горестный лик до сих пор режет мое сердце и душу. Еще только сегодня утром я решил добиваться победы и славы только для того, чтобы жениться. И я стал причиной гибели вашего дорогого родственника, который был добр ко мне. Что еще? Я не знаю. Потому что – увы! – помогая посадить на трон Йорка, я могу поступать неправильно, ибо это может обернуться злом для Англии. О, сударыня, я вижу, в чем мой грех. Я не создан для этой жизни. Я попытаюсь избежать еще большего зла. Когда все это закончится, я уйду в монастырь. Я отрекусь от Джоанны и от военного дела! Я уйду в монахи и буду молиться за вашего доброго дядю до конца своих дней.
В этот миг наивысшего унижения и покаяния Дику вдруг показалось, что юная леди рассмеялась.
Подняв голову, в свете костра он увидел, что она смотрит на него с каким-то непонятным, но не лишенным доброты выражением.
– Сударыня! – воскликнул он, думая, что смех девушки ему почудился, но ее переменившийся взгляд позволил ему надеяться, что он тронул ее сердце. – Сударыня, это удовлетворит вас? Я откажусь от всего, чтобы исправить свои ошибки. Я своими молитвами открою лорду Райзингэму ворота в рай. Что же за день, когда я заслужил рыцарские шпоры и считал себя самым счастливым человеком в мире!
– О мальчик, – промолвила она. – Добрый мальчик!
А потом, к неимоверному удивлению Дика, она очень нежно вытерла слезы на его щеках и вдруг, точно поддавшись какому-то порыву, обвила обеими руками его шею, притянула его к себе и поцеловала.
– Но погодите, – весело сказала она, – ведь вы же командир. Вы должны есть. Отчего вы ничего не едите?
– Дорогая госпожа Райзингэм, – ответил Дик. – Я сначала хотел накормить мою пленницу, но, сказать по правде, раскаяние мешает мне смотреть на пищу. Отныне мне больше подобает поститься и молиться.
– Зовите меня Алисией, – сказала она. – Мы ведь старые друзья! А теперь давайте поедим вместе, разделим пополам каждый кусочек. И если вы не будете есть, то и я не стану, но если вы съедите много, то и я наемся, как пахарь.
Не мешкая более ни секунды, она принялась за принесенную Диком снедь, и сам Дик, у которого был прекрасный аппетит, присоединился к ней сначала с неохотой, а потом, постепенно войдя во вкус, с усердием и большим удовольствием, пока наконец, даже позабыв о той, которая служила ему примером, не восстановил все силы, потраченные за день, полный трудов и волнений.
– Укротитель львов, – со смехом произнесла она, – разве вам не нравятся девицы в мужском облачении?
Луна поднялась. И теперь они лишь дожидались, пока отдохнут усталые лошади. В лунном свете все еще кающийся, но уже сытый Ричард заметил, что Алисия смотрит на него с некоторым кокетством.
– Сударыня… – твердым тоном произнес он, немного удивленный неожиданной переменой в ее настроении.
– Нет-нет, – прервала она его. – Не отпирайтесь. Джоанна рассказала мне. Но посмотрите на меня, сэр укротитель львов. Я некрасивая?
Ее глаза лукаво загорелись.
– Ну, вы не очень вышли ростом… – неуверенно произнес Дик.
И она снова прервала его, на этот раз звонким смехом, который окончательно сбил его с толку и озадачил.
– Не вышла ростом! – продолжая смеяться, сказала она. – Ну нет, будьте откровенны так же, как храбры. Да я настоящая карлица! Ну, или почти. И все-таки… несмотря на это… я хоть чуточку красивая? Хоть чуть-чуть?
– Сударыня, вы настоящая красавица, – произнес совсем стушевавшийся рыцарь, отчаянно пытаясь скрыть свою робость.
– И любой мужчина может захотеть жениться на мне?
– О сударыня, любой мужчина был бы счастлив иметь такую супругу, как вы! – согласился он.
– Зовите меня Алисией, – снова сказала она.
– Алисия, – повторил сэр Ричард.
– Что ж, хорошо, укротитель львов, – продолжила она. – Поскольку вы убили моего дядю и оставили меня без дома, честь должна велеть вам возместить это, не так ли?
– Совершенно верно, сударыня, – сказал Дик. – Хотя я все же продолжаю считать, что на моей совести лишь часть вины в смерти этого благородного рыцаря.
– Вы увиливаете! – воскликнула она.
– Нет, сударыня. Я уже говорил: если вы желаете, я даже готов стать монахом.
– Тогда по чести вы принадлежите мне, – заключила она.
– По чести, сударыня, я думаю… – начал молодой человек.
– Перестаньте! – не дала ему договорить она. – У вас все сплошные отговорки. По чести вы принадлежите мне, пока не отплатите зло, верно?
– По чести да, – согласился Дик.
– Так слушайте, – продолжила она. – Я думаю, из вас вышел бы плохой монах. И поскольку я вольна располагать вами по своему усмотрению, я желаю, чтобы вы стали моим супругом. Нет, ничего не говорите! – воскликнула она. – Слова вам не помогут. Ведь подумайте, насколько это справедливо. Вы лишили меня дома, значит, должны дать мне другой дом. А что до Джоанны, поверьте мне, она будет только рада этой перемене, поскольку, в конце концов, раз мы с ней близкие подруги, какая разница, на ком из нас вы женитесь? Никакой!
– Сударыня, – промолвил Дик. – Только прикажите, и я уйду в монастырь. Но жениться ни на ком другом в этом мире, кроме Джоанны Сэдли, меня не заставит ни мужская сила, ни желание угодить даме. Простите, если я свои простые мысли высказываю слишком простым языком, но, когда девушка смела, бедному мужчине приходится быть еще смелее.
– Дик, – сказала она, – милый мальчик. Вы должны подойти и поцеловать меня за эти слова. Нет, не бойтесь, целуя меня, вы будете целовать Джоанну. Когда мы с ней встретимся, я передам ей ваш поцелуй и скажу, что выманила его у вас. Что же касается того, чего вы лишили меня… В той великой битве не вы один участвовали, и, даже если Йорк окажется на троне, не вы посадите его туда. Но у вас доброе, милое, честное сердце, Дик. И если я когда-нибудь смогла бы в чем-то позавидовать Джоанне, я позавидовала бы вашей любви к ней.
Глава шестая
В лесу. Дик и Джоанна (окончание)
К этому времени лошади уже покончили со скудным запасом корма и отдохнули. По команде Дика костер забросали снегом, и, когда его люди устало уселись в седла, он, вспомнив, хоть и несколько поздно, о предосторожностях, которые следует соблюдать в лесу, выбрал дуб повыше и ловко вскарабкался на верхнюю ветку. Оттуда ему открылся широкий вид на залитый луной и заснеженный лес. На юго-западе на фоне горизонта темнел покрытый вереском холм, на котором они с Джоанной пережили жуткую встречу с "прокаженным". И на нем внимание Дика привлекло какое-то яркое красноватое пятнышко, размером с игольное ушко.
Он посетовал на свою непредусмотрительность. Если это действительно то, что кажется, – костер в лагере сэра Дэниэла, ему давно уже следовало было заметить его и отправиться к нему. Но еще хуже то, что им ни в коем случае нельзя выдавать свое присутствие, разжигая свой костер. Нет, он больше не станет тратить драгоценное время. Напрямую до холма было мили две, но путь этот проходил через очень глубокие, обрывистые лощины, непроходимые для всадников. Поэтому, чтобы не терять скорости, Дику показалось разумным оставить лошадей и отправиться туда пешком.
Десять человек они оставили охранять лошадей и, договорившись об условных сигналах, с помощью которых при необходимости можно будет общаться, выступили. Дик возглавил отряд, Алисия Райзингэм мужественно держалась рядом.
Воины сняли с себя тяжелые доспехи и оставили пики. Теперь они весело вышагивали по замерзшему снегу под бодрящим сиянием луны. Молча и не нарушая строя, они спустились в овраг, на дне которого через снег и лед с трудом пробивался ручеек. На другой стороне, откуда до того места, где Дик увидел мерцание костра, оставалось около полумили, решено было остановиться, чтобы передохнуть перед атакой.
В лесной глуши любой, даже самый тихий звук был слышен очень далеко, и Алисия, обладавшая прекрасным слухом, предостерегающе поднесла палец к губам и внимательно прислушалась. Все последовали ее примеру, но, кроме шума задыхающегося ручья в соседней лощине и отдаленного лая лисицы, пробегавшей по лесу в нескольких милях от них, никто ничего не услышал.
– Но я точно слышала лязг оружия, – прошептала Алисия.
– Сударыня, – сказал Дик, который этой маленькой девушки боялся больше, чем десяти рослых воинов, – я не хочу сказать, что вы ошиблись, но звук этот вполне мог прийти из нашего или из их лагеря.
– Нет, звук донесся с запада, – заявила она.
– Пусть это будет что угодно, – сказал Дик. – Как Небо решит, так и будет. Но нам нельзя терять время. Поспешим. Встаем, ребята, хватит отдыхать!
И они продолжили путь. На снегу встречалось все больше и больше следов копыт, и стало понятно, что они приближаются к лагерю крупного отряда всадников. Наконец они увидели красноватый снизу дым, поднимающийся в ночное небо из деревьев в окружении ярких мятущихся искр.
Здесь по сигналу Дика его люди начали беззвучно расходиться, чтобы окружить со всех сторон лагерь противников. Сам он, укрыв Алисию за стволом, стал подкрадываться прямо к костру.
Наконец между стволами деревьев он увидел вражеский стан. Языки неистового пламени большого костра, сооруженного на покрытом вереском и окруженном с трех сторон чащей земляном холме, с ревом поднимались вверх. Вокруг костра сидело около дюжины тепло одетых людей, однако, несмотря на то что снег по соседству с лагерем был весь истоптан подкованными копытами, как будто здесь стоял целый полк кавалерии, самих лошадей Дик так и не заметил. У него появилось страшное подозрение, что его перехитрили. В то же время в высоком человеке в стальном шлеме, гревшем руки у огня, он узнал своего старого друга и все еще доброго врага Беннета Хэтча. А в двух других, сидевших чуть дальше, он, хоть они и были в мужском облачении, узнал Джоанну Сэдли и супругу сэра Дэниэла.
"Что ж, – подумал он, – пусть даже я потеряю лошадей, зато я получу свою Джоанну. Так на что же мне жаловаться?"
И тут с противоположной стороны лагеря послышался тихий свист, означавший, что его человек увидел соседа, то есть линия окружения замкнулась.
Услышав свист, Беннет вскочил, но не успел и рукой пошевелить, как Дик окликнул его.
– Беннет, – сказал он. – Беннет, старый друг, сдавайся. Ты только погубишь человеческие жизни, если будешь сопротивляться.
– А это никак мастер Шелтон, клянусь святой Варварой! – воскликнул Хэтч. – Мне сдаваться? Вы слишком много просите. Какие у вас силы?
– Поверь, нас гораздо больше, чем вас, и вы окружены, – сказал Дик. – Цезарь и Карл Великий на твоем месте молили бы о пощаде. Мне стоит только свистнуть, и отзовутся сорок человек. Нам достаточно одного залпа стрел, чтобы перестрелять вас всех.
– Мастер Дик, – сказал Беннет. – Мне это не по душе, но я обязан выполнить свой долг. Да помогут нам святые! – с этими словами он поднес к губам небольшой рожок и затрубил.
После этого наступило некоторое замешательство, потому что Дик, боясь зацепить стрелами женщин, все не давал команду стрелять, и небольшой отряд Хэтча вскочил, взялся за оружие и выстроил круговую оборону, приготовившись отчаянно защищаться. В суматохе Джоанна вскочила с места и помчалась, как стрела, к своему возлюбленному.
– Дик! – воскликнула он, хватая его за руки.
Но Дик все так же стоял в нерешительности. Он был еще слишком молод и не привык еще к жестоким неизбежностям войны, и мысль о леди Брэкли не давала команде слететь с его языка. Его люди начали проявлять беспокойство. Кто-то стал звать его по имени, кто-то выстрелил без команды, и после первого же выстрела бедный Беннет упал замертво, пронзенный стрелой. И тут Дик точно проснулся.
– Стреляйте, стреляйте, ребята! И оставайтесь в укрытии. Англия и Йорк!