Алексей. Минутку, господа. Что же в самом деле, в насмешку мы ему дались, что ли? Полгода он ломал эту чертову комедию с украинизацией, сам развел всю эту мразь с хвостами на головах, а когда эти хвосты кинулись на него самого… когда немцы начали вилять хвостами, так он, изволите ли видеть, бросился за помощью к русским офицерам. Чуть что - чуть где… конечно, русский офицер - выручай. Ладно-с, будем выручать. Нам не впервой. Дали полковнику Турбину дивизион. Скорей, скорей! Петлюра идет! Формируй, лети, ступай! Глянул я вчера на них, и в первый раз, даю вам слово чести - дрогнуло мое сердце.
Мышлаевский. Алеша, командирчик ты мой. Артиллерийское у тебя сердце. Пью здоровье!
Алексей. Дрогнуло потому, что на сто человек юнкеров, сто двадцать студентов и держат они винтовку, как лопату. Я много видел, уверяю вас, а тут, знаете, на плацу… снег идет, туман вдали и померещилось мне, знаете, гроб.
Елена. Алеша, зачем ты говоришь такие мрачные вещи? Алеша, не смей!
Николка. Господин командир, не извольте расстраиваться. Мы не выдадим.
Шервинский. Елена, Лена…
Алексей. Вот я сижу среди вас… смотрю… и все одна неотвязная мысль… Думаю, что мне ваш Петлюра?.. Вижу я более грозные времена. Вижу я… Ну не удержим Петлюру. Он ненадолго придет, а вот за ним придет Троцкий. Из-за этого я и иду. На рожон - но пойдем, потому что, когда придется нам встретиться с Троцким, дело пойдет веселей. Или мы его закопаем, или, вернее, он нас.
Лариосик зарыдал.
Елена. Алеша! Лариосик - что с вами?
Николка. Ларион.
Лариосик(пьян). Я испугался.
Мышлаевский(пьян). Троцкого? Ах, Троцкого. Мы ему сейчас покажем. (Вынимает маузер.)
Елена. Виктор, что ты делаешь?
Мышлаевский. В комиссаров буду стрелять. (В зрительный зал.) Который из вас Троцкий?
Шервинский. Маузер заряжен.
Студзинский. Капитан, сядь сию минуту!
Елена. Господа, отнимите от него! (Офицеры отнимают.)
Алексей. Что ты, с ума сошел? Сядь сию минуту! Это я виноват.
Мышлаевский. Стало быть, я в компанию большевиков попал. Очень приятно. Здравствуйте, товарищи… Выпьем за здоровье Троцкого… Он симпатичный.
Елена. Виктор, не пей больше.
Мышлаевский. Молчи, комиссарша!
Шервинский. Боже, как нализался!
Алексей. Господа, это я виноват. Не слушайте того, что я сказал. Просто у меня расстроены нервы.
Студзинский. Господин полковник. Мы понимаем и, поверьте, мы разделяем все, что вы сказали. Империю Российскую мы будем защищать всегда.
Николка. Да здравствует Россия!
Елена. Тише! Тише!
Шервинский. Господа, позвольте слово. Вы меня не поняли… Гетман так и сделает, как вы предлагаете. Когда нам удастся отбиться от Петлюры, союзники помогут нам разбить большевиков - гетман положит Украину к стопам Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича.
Мышлаевский. Какого… Александровича?.. А говорит - я нализался!
Николка. Император убит.
Шервинский. Виноват. Известие о смерти Его Императорского Величества…
Мышлаевский. Несколько преувеличено…
Студзинский. Виктор, ты офицер!
Елена. Дайте же сказать ему.
Шервинский. Вымышлено большевиками. Вы знаете, что произошло во дворце императора Вильгельма, когда ему представилась свита гетмана. Император Вильгельм сказал: "а о дальнейшем с вами будет говорить"… портьера раздвинулась, и вышел наш государь.
Мышлаевский. Тьфу!
Шервинский. Он сказал: "Поезжайте, господа офицеры, на Украину и формируйте ваши части, когда же настанет время, я лично поведу вас в сердце России, в Москву". И прослезился.
Студзинский. Убит он.
Елена. Шервинский, это правда?
Шервинский. Елена Васильевна!
Алексей. Поручик, это легенда.
Николка. Все равно. Если даже Император мертв, да здравствует Император. Ура!
Студзинский, Шервинский, Мышлаевский, Лариосик. Ура!
Елена. Господа! Ради Бога!
Николка. Гимн! (Поет.) Боже, царя храни!..
Мышлаевский, Лариосик, Николка, Студзинский, Шервинский поют.
Сильный, державный,
Царствуй на…
Алексей, Елена. Господа, что вы! Не нужно это.
Свет гаснет.
КАРТИНА 4-Я
Появляется квартира Василисы. Василиса и Ванда в ужасе просыпаются на постели.
Василиса. Что ж это такое делается? Два часа ночи. Я жаловаться, наконец, буду. Я им от квартиры откажу.
Ванда. Это какие-то разбойники. Вася, постой, ты слышишь, что они поют?
Василиса. Боже мой! (Замерли. Из квартиры Турбиных глухое пение. "Царь православный… Боже, царя храни".) Нет, они душевнобольные! Ведь они нас под такую беду подвести могут, что не расхлебаешь потом. Все слышно, все! Слышно! (Глухой крик "Ура". Стихает.)
Ванда. Вася, завтра нужно с ними решительно поговорить.
Василиса. Какие-то бандиты, честное слово.
Свет гаснет.
КАРТИНА 5-Я
Появляется квартира Турбиных. Лариосик спит, положив голову на стол.
Мышлаевский(плачет). Алешка, разве это народ? Ведь сукины дети. Профессиональный союз цареубийц… Петр Третий… Ну, что он им сделал?.. Что? Орут - войны не надо. Отлично… Он же прекратил войну. И кто? Собственный дворянин царя по морде бутылкой, хлоп! Где царь? Нет царя. Павла Петровича князь портсигаром по уху…
Елена. Господа, уложите его, ради Бога.
Алексей. Эх, недоглядел я.
Мышлаевский. А этот… забыл, как его… с бакенбардами, симпатичный, дай, думает, мужикам приятное сделаю - освобожу их, чертей полосатых. Так его бомбой за это… Пороть их надо, негодяев. Алешка, ох, мне что-то плохо, братцы.
Елена. Ему плохо.
Николка. Капитану плохо.
Алексей. Черт возьми, недоглядел. Господа, поднимайте его. В ванну. (Студзинский, Николка и Алексей поднимают Мышлаевского и выносят.) Николка, нашатырный спирт приготовь.
Елена. Боже мой, Боже мой… Я пойду, посмотрю, что с ним.
Шервинский(загородив дорогу). Не надо, Лена. Он придет в себя.
Елена. А Лариосик-то. Боже, и этот. Кошмар. Лариосик!
Шервинский. Что вы, что вы, не будите его. Он проспится, и все.
Елена. Я сама из-за вас напилась. Боже, ноги не ходят.
Шервинский. Сюда, сюда. Можно мне сесть рядом?
Елена. Садитесь… Чем все это кончится, Шервинский? А? Я видела дурной сон. Вообще, кругом, за последнее время все хуже и хуже.
Шервинский. Елена Васильевна - все будет благополучно. А снам не верьте. Какой вы сон видели?
Елена. Нет, нет… Мой сон вещий… Будто мы все ехали на корабле в Америку и сидим в трюме, и вот шторм. Ветер воет, холодно, холодно. Волны. А мы в трюме. Волны к нам плещут, подбираются к самым ногам - а мы в трюме… Влезаем на какие-то нары. А вода все выше и выше… и, главное, крысы. Омерзительные, быстрые такие, огромные, и лезут прямо по чулкам. Бр… Царапаются, так… До того страшно, что я проснулась.
Шервинский. А вы знаете что, Елена Васильевна, он не вернется.
Елена. Кто?
Шервинский. Ваш муж.
Елена. Леонид Юрьевич - это нахальство. Какое вам дело? Вернется, не вернется.
Шервинский. Мне-то большое дело. Я вас люблю.
Елена. Ну, и любите про себя.
Шервинский. Не хочу, мне надоело.
Елена. Постойте, постойте. Почему вы заговорили о моем муже, когда я сказала про крыс?
Шервинский. Потому что он на крысу похож.
Елена. Какая вы свинья, все-таки, Леонид. Во-первых - вовсе не похож.
Шервинский. Как две капли. В пенсне, носик острый.
Елена. Очень, очень красиво. Про отсутствующего человека гадости говорить, да еще его жене.
Шервинский. Какая вы ему жена?
Елена. То есть как?
Шервинский. Вы посмотрите на себя в зеркало. Вы - красивая, умная, как говорится - интеллектуально развитая. Вообще, женщина на ять. Аккомпанируете прекрасно… А он, рядом с вами - вешалка, карьерист, штабной момент.
Елена. За глаза-то, - отлично! (Зажимает ему рот.)
Шервинский. Да я ему это в глаза скажу. Давно хотел… Скажу и вызову на дуэль. Вы с ним несчастливы.
Елена. С кем же я буду счастлива?
Шервинский. Со мной.
Елена. Вы не годитесь.
Шервинский. Почему это я не гожусь? Ого…
Елена. Что в вас есть хорошего?
Шервинский. Да вы всмотритесь.
Елена. Ну, побрякушки адъютантские. Смазлив, как херувим, и больше ничего. И голос…
Шервинский. Так я и знал. Что за несчастье. Все твердят одно и то же: Шервинский - адъютант, Шервинский - певец, то, другое… А что у Шервинского есть душа - этого никто не замечает. Никто. И живет Шервинский как бездомная собака. Без всякого участия. И не к кому ему на грудь голову склонить!
Елена(отталкивает его голову). Вот гнусный ловелас. Мне известны ваши похождения, - всем одно и то же говорите. И этой вашей длинной, фу… Губы накрашенные…
Шервинский. Она не длинная - это меццо-сопрано, Елена Васильевна. Ей-богу, ничего подобного я ей не говорил и не скажу. Нехорошо с вашей стороны, Лена, как нехорошо с твоей стороны.
Елена. Я вам не Лена.
Шервинский. Нехорошо с твоей стороны, Елена Васильевна. Значит, у вас нет никакого чувства ко мне?
Елена. К несчастью, вы мне очень нравитесь.
Шервинский. Ага, нравлюсь, а мужа своего вы не любите.
Елена. Нет, люблю.
Шервинский. Лена, не лги. У женщины, которая любит мужа, не такие глаза. О женские глаза! В них все видно.
Елена. Ну да, вы опытны, конечно!
Шервинский. Как он уехал!
Елена. И вы бы так сделали.
Шервинский. Что? Я, никогда! Это позорно. Сознайтесь, что вы его не любите.
Елена. Ну, хорошо, не люблю и не уважаю, не уважаю. Довольны? Но из этого ничего не следует. Уберите руки.
Шервинский. А зачем вы тогда поцеловались со мной?
Елена. Лжешь ты. Никогда я с тобой не целовалась. Лгун с аксельбантами.
Шервинский. Я лгу? Нет… У рояля я пел "Бога всесильного", и мы были одни. И даже скажу когда - восьмого ноября. Мы одни - и ты меня поцеловала в губы.
Елена. Я тебя поцеловала за голос - понял. За голос. Матерински поцеловала. Потому что голос у тебя замечательный. И больше ничего.
Шервинский. Ничего?
Елена. Это мученье, честное слово! Нашел время когда объясняться. Дым коромыслом, посуда грязная. Эти пьяные. Муж куда-то уехал. Кругом свет…
Шервинский. Свет мы уберем. (Тушит верхний свет.) Так хорошо. Слушай, Лена. Я тебя очень люблю. Я ведь тебя все равно не выпущу. Ты будешь моей женой.
Елена. Пристал как змея, как змея.
Шервинский. Какая же я змея? Лена, ты посмотри на меня.
Елена. Пользуется каждым случаем и смущает меня и соблазняет. Ничего не добьешься. Ничего. Какой бы он ни был, не стану я ломать свою жизнь. Может быть, ты еще хуже окажешься. Все вы на один лад и покрой. Оставь меня в покое.
Шервинский. Лена, до чего ты хороша!
Елена. Уйди, я пьяна. Это ты сам меня напоил нарочно. Ты известный негодяй. Вся жизнь наша рушится, все кругом пропадает, валится…
Шервинский. Елена, ты не бойся. Я тебя не покину в такую минуту. Я возле тебя буду, Лена.
Елена. Выпусти меня. Я боюсь бросить тень на фамилию Тальберг.
Шервинский. Лена, ты брось его совсем и выходи за меня, Лена. (Целуются.) Разведешься?
Елена. Ах, пропади пропадом. (Целуются.)
Лариосик(проснувшись, внезапно). Не целуйтесь, а то меня тошнит.
Елена. Пустите меня. Боже мой. (Убегает.)
Лариосик. Ох…
Шервинский. Молодой человек, вы ничего не видели.
Лариосик(мутно). Нет, видал.
Шервинский. То есть как?
Лариосик. Если у тебя король, ходи королем, а дам не трогай. Не трогай. Ой…
Шервинский. Я с вами не играл.
Лариосик. Нет, ты играл.
Шервинский. Боже, как нарезался.
Лариосик. Вот посмотрим, что мама вам скажет, когда я умру. Я говорил, что я человек не военный, мне водки столько нельзя. Мне нехорошо. (Падает на грудь Шервинского. Часы бьют три, играет менуэт.)
Шервинский. Николка, Николка!
Занавес
АКТ ВТОРОЙ
КАРТИНА 1-Я
Вестибюль Александровской гимназии. Гигантская лестница. Портрет Александра I наверху. Сумеречный день. За сценой грохот; дивизион подходит по коридорам к вестибюлю.
Николка(за сценой запевает на нелепый мотив солдатскую песню).
Дышала ночь восторгом сладострастья,
Неясных дум и трепета полна,
Я вас ждала с безумной жаждой счастья. (Свист.)
Я вас ждала и млела у окна.
Дивизион(поет оглушительно).
Наш уголок я убрала цветами,
К вам одному неслись мечты мои,
Мгновенья мне казалися часами…
Я вас ждала, а вы… вы все не шли. (Свист)
Студзинский(на площадке лестницы). Дивизион, стой…
Мышлаевский(за сценой). Первая батарея, стой!
1-й офицер(за сценой). Вторая батарея, стой!
Дивизион останавливается за сценой.
Юнкер(подбегает к Студзинскому). Командир дивизиона.
Студзинский встречает
Алексей(входя). Здравствуйте, капитан.
Студзинский. Здравья желаю, господин полковник.
Алексей. Одеты?
Студзинский. Так точно. Одеты и вооружены. Все приказания исполнены.
Алексей. Ну, как?
Студзинский. Драться будут.
Алексей. Трудно.
Студзинский. Трудновато.
Алексей. Мышлаевский?
Студзинский. Днем опохмелился. Ожил. Прекрасный офицер.
Алексей. Ну вот что. На орудия внимания ноль. Снарядов не будет. Имейте в виду. Лошадей тоже. Возможно, что придется идти в пешем строю. Стало быть, стрельба из винтовок. Стрельба и стрельба. Сейчас же после моего смотра - разведите их по классам и пораньше спать. Накормите. Караулы - всех опытных юнкеров. Понятно-с?
Студзинский. Так точно. Господин полковник, разрешите спросить…
Алексей (хмуро). Можете не спрашивать. Погано-с. Бывает хуже, но редко… Ночь будет скверная, подозрительная…
Студзинский. Эх…
Алексей. Капитан Студзинский, вас унылым я еще никогда не видал.
Студзинский. Слушаю, г-н полковник.
Алексей. Ладно. Не будем времени терять. Валите к дивизиону. А я отсюда с ними буду говорить.
Студзинский. Смирно… Господа офицеры.
Тишина.
Алексей(с площадки). Здравствуйте артиллеристы.
Дивизион(за сценой). Здравья желаем, господин полковник.
Алексей. Бесподобно. Артиллеристы, слов тратить не буду, говорить не умею, потому что на митингах никогда не выступал. Скажу коротко: на наш город наступает Петлюра. И мы его будем, сукина сына, встречать. Среди вас юнкера лучших и славных артиллерийских училищ. Орлы их еще ни разу не видали сраму от них. А многие из вас - воспитанники этой гимназии. Старые ее стены смотрят на вас. Артиллеристы мортирного дивизиона! Отстоим город. Встретим бандита штыками. А когда подошлют снаряды, мы обкатаем милого президента Украины шестидюймовыми так, что небо покажется ему величиною в его собственные подштанники. Постарайтесь, артиллеристы.
Дивизион. Рады стараться, г-н полковник!
Алексей. Вольно! Действуйте, капитан.
Студзинский(за сценой). Господа офицеры, караулы - к орудиям, в цейхгауз и на выход. (Гул, движение, офицерские выкрики. Труба за сценой.)
1-й офицер(проходит с тремя юнкерами). За мной, сюда.
2-й офицер(за ним три юнкера с пулеметом). За мной.
Студзинский(за сценой). Третий взвод, ко мне.
3-й офицер(за сценой). Тулупы оденьте. (Движение).