- Глупости, - сердито заявил Энси, боясь, как бы миссис Ривз не дала себя уговорить, так что потом ему, придется выложить, по крайней мере, пятнадцать фунтов из своего кармана. - Ты просто сам не понимаешь, Игги, о чем ты говоришь. Миссис Ривз не хочет никаких фресок, правда, дорогая? И я тоже не хочу фресок. Это хорошо для тебя, Игги, с твоими континентальными взглядами. Согласен, они бывают иногда вполне приемлемыми. Но, уж пожалуйста, не пытайся диктовать мне,, что надо делать в Англии. Я знаю, что я не эксперт, но все-таки я кое-что смыслю в интерьерах.
- Ничего ты в этом не смыслишь, - заявил мистер Самсон, весь залившись краской от такого оскорбления, нанесенного его видению.
- О-о! - в величайшем возмущении взвизгнул Энси и покраснел от досады. - Да как ты смеешь говорить такое? Ты-то знаешь, что это я подал тебе идею, как обставить комнату леди Блейдбоун!
- Если бы я последовал твоей идее, - ядовито заметил мистер Самсон, - получилась бы дикая ерунда.
- О-о! - взвизгнул Энси. - Неблагодарная скотина!
- А ты невежда, - презрительно заявил мистер Самсон.
- Ах ты, шлюха! - взвизгнул Энси, выходя из себя.
- А ты сука! - заявил мистер Самсон, в свою очередь выйдя из себя.
- Держите меня, не то я ему все волосы выдеру! - взвизгнул Энси, делая пробный шаг вперед.
- А я нахлещу тебя по морде! - рявкнул мистер Самсон.
- Эй, вы там! - властным тоном прервал их мистер Ривз, вставая с кресла. - Чтобы этого больше не было. Я здесь не позволю никаких драк. Что это еще за ссоры?
Оба Гомеровых героя стояли друг против друга, красные, взлохмаченные, вытаращив глаза, и выкрикивали оскорбления, непотребные для дамского слуха. Миссис Ривз вскочила на ноги, в ужасе стиснув руки. Мистер Ривз двинулся к ним, чтобы прекратить драку, - а он по наивности полагал, что это будет настоящая драка, какие бывают в Куинсберри. Но он мог этого не опасаться. Энси обладал слишком нежной душой, не способной опуститься до вульгарной жестокости. Лицо его вдруг сморщилось, как у плачущего младенца, и слезы выступили на глазах.
- Игги!
- Энси!
- Не будем ссориться, - патетически воскликнул Энси. - Нельзя, чтобы наша любовь к прекрасному заводила нас так далеко.
- Я был груб, - покаянным тоном произнес мистер Самсон. - Совсем как в Барселоне. А мне вовсе не хочется быть резким и грубым. Я прошу у тебя прощения, Энси.
- Нет, нет, - благородно возразил Энси, - начал все я. Извини меня, Игги. Я сам порядочная сука, но такой уж у меня решительный и буйный нрав. Я всегда боюсь, что в один прекрасный день влезу в какую-нибудь драку и убью кого-нибудь. Это было бы так утомительно. А ведь я же знаю, что ты гений по интерьерам, Игги.
- Нет, - с наигранной скромностью сказал мистер Самсон, - я очень небольшой художник. В этой области ты - мастер.
- Это ты уж слишком, - в восторге от его похвалы, сказал Энси, - я преклоняюсь перед твоим мастерством. Пусть будет фреска, это совершенно великолепная мысль…
- Нет, нет, - великодушно заявил мистер Самсон, - пусть будет китайская зелень и азиатский желток. Это прелестное сочетание в духе Чурригеры .
- А фреска у нас все-таки будет, - безапелляционно заявил Энси.
- Нет, не будет, - сказал мистер Самсон.
- Ну, не будь ты снова сукой, - распаляясь гневом, воскликнул Энси.
- А ты не будь шлюхой, - отпарировал мистер Самсон, в котором вдруг снова стал оживать pistolero.
- Послушайте, - решительно заявил мистер Ривз, - хватит с нас этой перепалки. Садитесь оба. Мамочка, позвони, чтоб принесли чаю. Я пить хочу.
ДЕСЯТЬ
Идеи редко и медленно возникали у мистера Ривза. Будучи человеком деловым, он привык не доверять им: никакой выгоды. Не доверял он и своим оценкам - как собственных поступков, так и поступков других людей, В делах, не уставал твердить мистер Ривз Бейзилу, нельзя быть разборчивым и нельзя допускать чванства. Делами надо заниматься каждый день и весь день, хочется тебе или не хочется; и надо поддерживать добрые отношения с самыми разными людьми. Нельзя быть чересчур обидчивым и нервным. А вот Бейзил, отмечал мистер Ривз, слишком склонен судить людей в зависимости от того, нравятся они ему или не нравятся, а не в зависимости от того, могут они быть ему полезны или нет. Скверное качество для дельца.
В то же время в ходе этих ценных бесед с Бейзилом мистер Ривз любил мимоходом подчеркнуть тайное богатство и чувствительность своей натуры. Мистер Ривз намекал, что где-то там, за семью печатями, наложенными в интересах этого удивительно ревнивого бога - Сити таятся несказанные сокровища его внутреннего мира. Возможно, они там и таились, только никто никогда их не замечал. Внешне же все выглядело так, будто он находился всецело под влиянием своего окружения, с каждым годом все меньше и меньше думал, а чувства его и вовсе почти умерли.
Если же мистер Ривз и размышлял, то только ранним утром - как, например, в тот день, когда он поймал себя на том, что раздумывает над понятием времени.
В это же утро желание поразмыслить возникло у него в ванне, и он сказал себе, что все ему надоело. Мысль была не очень приятная, и он постарался тут же ее прогнать. Но она не оставляла его. Мистер Ривз с ужасом обнаружил, что он не хочет бродить по Мэрвуду, не хочет ждать, пока какой-нибудь незадачливый игрок, сжалившись, согласится сыграть с ним в гольф, не хочет ждать обеда, не хочет ждать Джо Саймонса после обеда, даже не хочет ждать, когда принесут "Телеграф" с очередным кроссвордом. А еще меньше хочет он продолжать "светскую" жизнь, которую с такой заботой и бескорыстием изобрела для него миссис Ривз. Если Мэрвуд был стоячим болотом, то светское общество - сущим наказанием. Мистер Ривз не желал больше ходить на коктейли и ленчи за сценой, посещать студии и квартиры с образцовыми интерьерами, проводить уик-энды с пианистами-ударниками, свиньями и профессорами, тратить деньги на поощрение искусств, которые были ему ни к чему, и художников, которые ему вовсе не нравились. Он не желал больше видеть ни Энси и Игги, ни Бекки, Берти и Питера, ни мистера и миссис Фэддимен-Фишей, ни кого-либо другого из них. Ему не очень хотелось видеть даже Марджел, хотя она была лучше всех остальных.
А чего же ему хотелось? Мистер Ривз слегка отвернул кран с горячей водой, чтобы не остывала ванна, и продолжал задумчиво полеживать. Маленький домик. в деревне, "вдали от всей этой суеты"? Мистер Ривз ясно представил себе этот домик, и выглядел он так же заманчиво, как на рекламном щите застройщика. В девятьсот шестьдесят пятый раз мистер Ривз перепланировал его. Он добавил индеек и цесарок в птичник: приятно всегда иметь под рукой хорошую птицу. Но рассудительный чертенок, сидевший в нем и так безжалостно открывший ему всю глубину его неудовлетворенности, подверг теперь критике его золотую мечту. Тогда, подумал он, ты уже не сможешь проводить вечера и воскресные дни с приятелями в гольф-клубе, не будет Джо Саймонса, не будет поблизости кино, нельзя будет удрать в город, чтобы спокойно позавтракать со старыми друзьями или поговорить по душам с Марджел. Даже детей, которых он и в Мэрвуде-то не слишком часто видел, - и тех не будет…
Раздался стук в дверь, и голос миссис Ривз спросил, сколько еще он намерен занимать ванную.
- Сейчас выхожу, - виновато откликнулся мистер Ривз и поспешно, но нехотя вылез из горячей ванны. В эту минуту ему больше всего хотелось бы лениво понежиться в теплой воде. К счастью, его ждал завтрак…
Как всегда, Марсель еще не спускалась к завтраку. Мистер Ривз решил махнуть на это рукой. Получались одни неприятности и скандалы; к тому же Джейн это давало лишнюю возможность проявить отзывчивость к детям. За кашей мистер Ривз просмотрел свою почту. Ничего интересного, по большей части - проспекты, приглашение на просмотр фильма, призыв пожертвовать на открытие больничной койки, еще один призыв - помочь политически дискриминируемым индусам, несколько строк от Бейзила, содержащих осторожный намек на переживаемые им денежные затруднения. Мистер Ривз занялся колбасой, яйцами и "Телеграфом". События в Испании принимали нешуточный оборот: начали ставить препоны торговле. Тут уже нельзя молчать.
Подсознательное чувство беспокойства, появляющееся у человека всякий раз, когда на него смотрят, заставило мистера Ривза перенести свое внимание с бедственного положения злосчастной Испании на жену. Она пристально смотрела на него полными слез глазами, со смесью горя и возмущения, гнева и страха.
- Джон! - с величайшим трагизмом воскликнула она.
- Что случилось? - с тревогой спросил мистер Ривз, окинув взглядом столовую, словно в ней могла находиться живая его Беда, и потом недоуменно уставившись на расстроенную супругу: - Что случилось? В чем еще дело?
- Джон! Как ты мог?
- Что - как я мог? - досадливо спросил мистер Ривз.
Ответом было мрачное молчание миссис Ривз.
- Ну-с, - сказал мистер Ривз, нервно встряхивая газету, ибо во всей этой ситуации было явно что-то зловещее. - Если ты не скажешь мне, в чем дело, как же я это узнаю? Кто-нибудь умер?
- Джон! - в третий раз воззвала миссис Ривз. - Кто такая Марджел?
Мистер Ривз слегка вздрогнул - от великого удивления и, пожалуй, немножко от сознания своей вины, которую миссис Ривз тотчас сочла великой.
- Марджел? - переспросил он, стараясь говорить небрежным тоном, каким говорят о тривиальном эпизоде, простом знакомстве. - Ты же знаешь ее. Это леди Стоун. Жена моего приятеля из Сити. Мы познакомились с ней на одном из этих чертовых коктейлей.
- А почему она пишет тебе письма? - спросила миссис Ривз все тем же глухим трагическим голосом.
- В жизни не получал от нее ни одного письма, - убежденно сказал мистер Ривз, ибо это было чистейшей правдой.
- Только не лги в довершение ко всему! - вскричала миссис Ривз, давая волю гневу. - Вот от нее письмо.
- Какого черта ты вскрываешь мои письма? - не без дрожи в голосе спросил мистер Ривз.
- Оно адресовано мне, видимо, для того, чтобы оскорбить меня, - сказала миссис Ривз, пуская слезу. - Вот, возьми. И подумать только, что ты связался именно с этой женщиной.
Озадаченный мистер Ривз взял конверт, надписанный незнакомой женской рукой. "М-р Джон М. Ривз" значилось на нем. Буква "р" была нацарапана так небрежно, что ее вполне можно было принять за "с". Отсюда и ошибка Эстер, сортировавшей письма.
Мистер Ривз вынул письмо и прочел:
"Дорогой Джон,
на этот раз никак не смогу быть. Джерри по каким-то там делам едет за город и хочет, чтоб я тоже тащилась с ним, так что, боюсь, придется. Очень это обидно, потому что мне так хотелось встретиться с Вами. Ну, да ничего: я вернусь на будущей неделе, и тогда уж мы наверстаем упущенное.
Надеюсь, миссис Ривз не очень Вас донимает и Вам не приходится торчать на всех этих дурацких вечерах.
Искренне Ваша
Марджел".
У мистера Ривза кровь застыла в жилах, когда он прочел это безыскусное послание. Он-то, конечно, понимал, что оно было вполне невинно, но выглядело оно, конечно, двусмысленно. И это примечание насчет миссис Ривз неудачно, весьма неудачно. Мистер Ривз ругнул себя за то, что пожаловался на свою жену посторонней женщине. Никогда не надо этого делать, - того и гляди, попадешь впросак.
И это предложение наверстать упущенное - более чем неудачно, прямо-таки преступная неосторожность, из-за которой все в доме может пойти кувырком. И мистер Ривз с праведным возмущением подумал о том, что он ведь ни разу даже не поцеловал этой женщины, ни разу, сидя в кино, не взял ее за руку, ни разу не сказал ей ничего такого, что не могла бы слышать его жена или ее муж, - если не считать его жалоб на Джейн. Кой черт надоумил Марджел написать такое письмо? Вот что получается, когда свяжешься с титулованной хористкой…
Мистер Ривз поднял взор и увидел перед собой все те же полные слез, осуждающие глаза, смотревшие на него испепеляющим взглядом.
- Ну? - звенящим голосом спросила миссис Ривз.
- А что, собственно, случилось? - нетерпеливо спросил мистер Ривз. - Мы собирались вместе позавтракать, а теперь она просит, чтобы мы этот завтрак перенесли.
Все очень просто.
- Совсем не так просто, - сказала миссис Ривз с мягкой, но ядовитой иронией. - Почему она пишет: "На этот раз"?
- Очевидно, потому, что мы уже завтракали вместе, - еле слышно, но чистосердечно признался мистер Ривз.
- Ага! - услышав это признание, обрушилась на супруга миссис Ривз. - Значит, даже ты не можешь отрицать, что вы регулярно встречаетесь!
- Нет, я это отрицаю, - заявил мистер Ривз. - Мы раза два или три завтракали вместе - вот и все. Черт побери, ты сама втянула меня в эту светскую жизнь. Ты сама потащила меня к этой леди Как-Бишь-Ее, где я познакомился с Мардж… с леди Стоун. Могу же я выбрать, с кем мне хочется быть знакомым, или уж не могу?
Миссис Ривз, тяжело дыша, гневно смотрела на супруга.
- Быть знакомым - одно дело, - свирепо заявила она. - А завести интрижку с замужней женщиной - совсем другое.
- Но, черт побери! - возмущенно воскликнул мистер Ривз, в волнении швыряя "Телеграф" на пол. - Нет у меня ни с кем интрижки.
- В таком случае, - замогильным голосом произнесла миссис Ривз, - почему она говорит, что вы еще наверстаете упущенное?
- Будь я проклят, если я знаю, что она имеет в виду, - откровенно признался мистер Ривз. - Глупость какая-то.
- Ты не знаешь, потому что не можешь придумать, как соврать, - возразила миссис Ривз.
- Потише, потише, - решительно остановил ее мистер Ривз, - не такой уж я лгун. Между мной и Мард… леди Стоун ничего не было сказано или совершено такого, чего ты не могла бы видеть или слышать.
- Вот как! - саркастически заявила миссис Ривз. - Весьма убедительно. А чем же это я тебя "донимаю", позволь спросить? Должно быть, по американским понятиям недостойно, когда жена печется о муже?
- Вот тут я виноват, - чистосердечно признался мистер Ривз. - Боюсь, я действительно говорил, что мне начинает надоедать эта светская жизнь, которой ты так увлечена. Но ничего другого…
- Чего же ты хочешь? - с ледяным спокойствием спросила миссис Ривз. - Чтобы я развелась с тобой?
Мистер Ривз принадлежал к той большой и интеллигентной части общества, для которой "развод" означает нечто мрачное и зловещее, среднее между проказой и воровством. Не донеся до рта кусок колбасы, нанизанный на острие вилки, он с ужасом уставился на жену, пораженный не столько нелепостью, сколько скандальностью ее предложения. Он не мог найти слов, достаточно энергичных, чтобы отвести от себя столь нежелательную угрозу.
- Ты, видно, с ума сошла… - горячо начал было он и в смущении умолк, заметив Марсель, с томным видом явившуюся наконец к завтраку. Она с удивлением и любопытством посмотрела сначала на него, потом на миссис Ривз.
- Привет! Что тут у вас происходит? - небрежным тоном спросила она.
- Ничего, тебя это никак не касается, детка, - мягко, дрожащим от слез голосом, сказала миссис Ривз. - Просто твой отeц…
- А-а! - Дальнейшее уже не интересовало Марсель.
Мистер Ривз хотел было возразить против такого предрешения событий, потом передумал, издал: "Хм", - и, намазав хлеб джемом, укрылся за газетой.
Грустные дни настали для мистера Ривза. Ему очень хотелось наладить свои отношения с Джейн, но он не имел ни малейшего представления, как к этому подступиться. Ведь в первую голову необходимо было доказать миссис Ривз беспочвенность ее несправедливых подозрений, но это он уже пытался сделать, и ему не поверили. Мистер Ривз слишком хорошо знал Джейн: она цепко держалась своих заблуждений. А в этом последнем заблуждении она была столь тверда, что мистер Ривз робко бродил по собственному дому, как затравленный преступник. Миссис Ривз наблюдала за его появлениями и исчезновениями с кротким, но оскорбительным смирением. Если он с самыми невинными намерениями отправлялся в клуб, полные слез глаза миссис Ривз укоряли его в том, что он спешит на свидание с этой безнравственной женщиной. Миссис Ривз перехватывала адресованные ему письма и обшаривала в его отсутствие ящики его письменного стола. Если же он позволял себе то или иное замечание по этому поводу, она либо оставляла его слова без ответа, - в то время как глаза ее вновь наполнялись слезами, - либо произносила что-нибудь с видом оскорбленной добродетели, и мистеру Ривзу иной раз уже начинало мерещиться, будто он и в самом деле в чем-то перед ней провинился, хотя здравый смысл и подсказывал ему, что никакой вины на нем нет… иной же раз у него возникало непреодолимое желание запустить в жену чем попало.
В этом состоянии душевного смятения мистер Ривз позвонил по телефону Джо Саймонсу и условился позавтракать с ним в одной из закусочных в Сити. Попав в привычную обстановку, мистер Ривз несколько воспрял духом. Приятно было смотреть на этих солидных добропорядочных людей, поглощавших солидную добропорядочную пищу, на проворных официантов, на мальчишек-подручных, снующих туда и сюда с подносами, заставленными пивными кружками, приятно было слушать громкий гул голосов и снова чувствовать себя в гуще существенных вещей и событий. Да, здесь была настоящая жизнь.
- А, вот теперь другое дело! - Мистер Ривз с особенным смаком произнес свое ритуальное заклинание, сделав первый глоток первого по-настоящему хорошего пива за последние несколько недель.
- За твое здоровье, - сказал Джо, поднимая свою кружку.
- Пришел спросить у тебя совета, - сказал мистер Ривз, разворачивая салфетку и готовясь раскрыть перед приятелем душу и отправить в рот изрядное количество жареного на вертеле мяса. - Я, признаться, попал в довольно-таки затруднительное положение.
- Неужто погорели какие-нибудь вклады? - встревоженно спросил мистер Саймонс.
- Нет, до этого пока еще не дошло. У меня нелады с моей хозяйкой.
- О! - с явным облегчением протянул Джо. Он уже привык к тому, что у многих мужчин бывают нелады с их хозяйками. - Ну, что там теперь у вас?
Мистер Ривз ответил не сразу. Он так расчудесно чувствовал себя здесь - снова в обществе своего Джо за добротным завтраком, - что все его неурядицы, казалось, разом отступили куда-то. Теперь, когда нужно было облечь свои горести в слова, они почему-то выглядели несколько комично.
- Ну, ты ведь знаешь женщин, Джо, - начал мистер Ривз, осторожно нащупывая почву. - Они все малость истеричны.
- Болезненная слабость их пола, - с серьезным видом подтвердил мистер Саймонс. - Так уж они устроены.
- Я знаю. - Мистер Ривз глубокомысленно кивнул. - Но Джейн - это особенно тяжелый случай. Вбила себе в голову какую-то чушь, и теперь никакими силами ее оттуда не выбьешь.
- Ну, знаешь, - сказал Саймонс, продолжая безмятежно поглощать сочный бифштекс с жареным картофелем, - у всех это бывает. Оставь ее в покое, Джек, у нее это пройдет. А что у вас там такое?