К удивлению мистера Ривза, мистер Роберт крайне решительным образом настоял на том, чтобы самому заплатить за угощение. Мистер Ривз даже рот раскрыл от изумления - это был единственный случай, когда кто-нибудь из светских львов, заарканенных Джейн, проявлял подобное намерение. Все поднялись из-за стола. Миссис Ривз - с явной неохотой.
- Миссис Ривз, - напыщенно произнес мистер Роберт, задерживая протянутую ему на прощание руку, - янамерен просить вас об одолжении. Мне бы очень хотелось… я был бы чрезвычайно польщен, если бы… ваш супруг согласился в следующую пятницу отобедать со мной в небольшой холостяцкой компании. Я хочу познакомить его с двумя замечательными людьми: с знаменитым писателем мистером Гарольдом Филбоем и с его итальянским другом синьором Эрасте Пайдерини, совершенно необыкновенным человеком. Позвольте мне похитить у вас вашего мужа на один вечер. Обещаю вам, что он не будет скучать, и самолично доставлю его обратно в отель в гондоле.
- А миссис Ривз и Марсель отобедают в этот вечер со мной в нашем palazzino , - присовокупила миссис Роберт, скривив свою рыбью физиономию в некоторое подобие улыбки.
- Боюсь, что я… - торопливо начал было мистер Ривз.
- Мне кажется, что это будет просто очаровательно, - перебила его миссис Ривз с наисладчайшей улыбкой на устах. - Мой муж слишком, слишком инертен, он всегда упускает все открывающиеся перед ним возможности. И теперь он уже настолько поправился, что ему ничуть не повредит, если он и засидится с вами до полуночи, раз уж вы позаботитесь о нем.
Мистер Ривз пробормотал вполголоса нечто весьма похожее на довольно крепкое ругательство.
- Спасибо, спасибо, моя до-о-огая. - Мистер Роберт был прямо-таки dix-huitieme . - Итак, я заеду за вашим мужем в пятницу в семь часов в гондоле…
- Зачем тебе понадобилось навязывать мне этот дурацкий обед? - сварливо спросил мистер Ривз, как только они вышли от Флориана.
- Ты получишь огромное удовольствие, душа моя, - нежно сказала миссис Ривз. - Мистер Филбой знаменитый писатель…
- Отродясь не слыхал про такого, - сердито пробормотал мистер Ривз.
- Тем более, значит, пора услышать, - ядовито возразила миссис Ривз. - Все слышали, кроме тебя. Ты же не можешь отказаться, после того как миссис Роберт была так любезна со мной и с Марсель.
Мистер Ривз что-то хмыкнул.
- А зачем, позвольте узнать, распустила ты слух, будто я болен?
- Пожалуйста, не в присутствии ребенка, - отпарировала миссис Ривз.
Так, продолжая пререкаться, они добрались до отеля.
В семь часов, минута в минуту, появилась гондола с мистером Робертом, и мистер Ривз, хотя и вопреки желанию, спустился вниз и неуверенно шагнул в длинную темную лодку. В обществе мистера Роберта он чувствовал себя не в своей тарелке и совершенно не знал, о чем с ним говорить. Впрочем, это не имело особого значения, так как мистер Роберт предпочитал говорить за двоих.
- Как упоительны эти венецианские закаты! - покровительственно заметил мистер Роберт таким тоном, словно, обладая на них исключительным правом собственности, великодушно разрешал полюбоваться ими разочек и мистеру Ривзу. - Вы помните, как оча-а-овательно описаны они у Филбоя в его "Сокровищах Венеции"? Лучше даже, чем у Джона Эддингтона, на мой взгляд.
- Весьма возможно, - равнодушно согласился мистер Ривз, - только мне не довелось читать этой книги.
- Вы не читали Филбоя? - В возгласе мистера Роберта прозвучала нотка подлинного ужаса. - Но, мой до-огой, Филбой это же неотъемлемая часть современной культу-у-ы. Нельзя безнаказанно пренебрегать такими явлениями, как Филбой. Вы должны немедленно прочесть "Сокровища Венеции". Я вам завидую - какое наслаждение предстоит вам испытать. Я положительно завидую вам. Какое счастье открыть для себя Филбоя! Разрешите мне послать вам его книгу.
- Да я могу достать и сам, - сказал мистер Ривз, - хотя, конечно, буду вам очень признателен.
- Пустяки, пустяки, - сказал мистер Роберт. - Я попрошу у Филбоя автограф для вас и пришлю книгу вам в отель.
Пока мистер Ривз продолжал вяло протестовать, гондола грациозно скользнула в rio , ведущий к "Заттере". Вода стояла невысоко, и всякий раз, как гондольер баламутил веслом грязь, столетиями оседавшую под арками мостов, в воздух поднималось омерзительное зловоние.
- Эти узкие ответвления венецианских каналов зача-а-овывают меня, - сказал мистер Роберт. - Они переносят нас в восемнадцатое столетие. Вот проплывает Гольдони в аккуратно завитом парике и па-а-човом жилете. Или Казанова в маске, благоухая духами, соблазняет красавицу в полумаске…
- Да, без духов ему бы тут худо пришлось, - заметил мистер Ривз, прижимая платок к носу.
На этот раз мистер Роберт слегка опешил и переменил тему разговора.
- Я везу вас в типичный маленький венецианский ресторанчик, - сказал он. - Это открытие Филбоя и Пайдерини. Вам там понравится. Он совершенно уникален.
Мистер Ривз невольно подумал о том, какое неисчислимое количество разнообразных вещей являются уникальными к глазах мистера Роберта и его супруги. Возможно (и по счастью), подумал он, все уникальное достается на их долю.
- Вы будете оча-а-ованы Филбоем и Пайдерини, - торжественно продолжал мистер Роберт. - Должен вам сказать, что завязать с ними знакомство почти невозможно. Но они - мои старинные друзья, старинные друзья… Филбой - знаменитость, но это не должно вас пугать. У него широкая натура, он очень общительный человек и к тому же необычайно привязан ко мне, необычайно…
Они причалили к fondamenta , прошли в какую-то дверь в высокой стене, и мистера Ривза ослепил яркий свет незатененных абажурами электрических ламп. Перед ними было нечто среднее между двором и садом. Утрамбованная площадка была посыпана щебнем, кое-где на равных промежутках друг от друга стояли аккуратно подстриженные липы, а между липами вились виноградные лозы. Под деревьями на столиках, покрытых белыми скатертями, были расставлены сложенные треугольником крахмальные салфетки. В глубине двора мистер Ривз различил основное помещение ресторана: просторную довольно пустую комнату, беленные известкой стены и небольшое количество посетителей… Двое мужчин, сидевших за одним из столиков снаружи, поманили к себе мистера Роберта.
- А вот и они, вот и они, - пояснил мистер Роберт без особой на то нужды, - вон и наш великий Филбой.
После обычной в подобных случаях небольшой общей неловкости и замешательства, возникающих при представлении друг другу незнакомых людей, мистер Ривз опустился на стул и с невинным любопытством огляделся вокруг. На столике стояла большая бутыль белого вина и два стакана. Мистер Филбой уловил легкое удивление, отразившееся во взгляде мистера Ривза.
- Вот пробовали вино, поджидая вас, - грубовато и светски-развязно сказал он. - Не хотелось угощать вас той дрянью, которую тут обычно подают. Стоит выпить глоток, и вам точно гвоздь в печень загнали. А вот это неплохое. Попробуйте-ка.
Мистер Филбой схватил стакан с соседнего столика и щедро наполнил его почти до краев.
- Пейте, пейте, - воззвал он. - Не стесняйтесь. Роберт платит. Ха, ха!
Мистер Роберт выдавил из себя улыбку снисхождения к этим причудам гения и протянул мистеру Ривзу поданное официантом меню. Оно было неразборчиво нацарапано по-итальянски, и мистер Ривз с таким же успехом мог бы трудиться над санскритскими надписями.
- Выберите мне сами что-нибудь, - сказал он, протягивая меню обратно.
Тотчас, словно скаковые лошади, взявшие барьер, все трое с жаром принялись обсуждать, что они будут есть. Время от времени мистер Филбой и синьор Пайдерини выстреливали друг в друга короткими итальянскими фразами Особенно часто мелькали слова "scampi" и "piccione" . Мистер Ривз осторожно отхлебнул немного вина, затем сделал более уверенный глоток: не могло быть никаких сомнений - вино оказалось несравненно лучше всех прочих итальянских вин, которые ему до сих пор подавали в Италии; весьма, весьма недурное винцо. Он внимательнее пригляделся к своим новым знакомым.
Мистер Филбой казался примерно одного с ним возраста: у него были пышные темные волосы и красивое, несколько апоплексического вида лицо с резкими чертами, отмеченное печатью беззаботности и распутства. Холеные руки и белоснежное белье мистера Филбоя сверкали чистотой, однако в его облике не было ничего изнеженного. На шее у него на широкой черной ленте висели очки в блестящей черной оправе, но пользовался он ими, судя по всему, скорее для внешнего эффекта, чемпо необходимости. От всего его облика веяло странной недюжинной силой. Мистер Ривз, который, как все прочие смертные, привык судить о людях, исходя из собственного жизненного опыта, определил бы его в разряд директоров какой-либо торговой компании с не слишком устойчивым балансом - крупного акционерного общества по перевозке грузов, например. Мистеру Ривзу казалось маловероятным, чтобы человек такого склада мог удовольствоваться столь пустым времяпрепровождением, как сочинительство.
Синьор Пайдерини был значительно моложе и - с чисто физической стороны - производил еще более внушительное впечатление. Белокурый, типичный венецианец: голубые глаза, густые волнистые волосы, длинный, как у фавна, нос, весьма характерный для итальянцев, могучие плечи, необъятной широты грудная клетка и начинающий округляться и принимать почтенные размеры живот. Словом, высокий, крепкий мужчина. Мистеру Ривзу, не лишенному классовых и национальных предрассудков, хотелось бы представить себе синьора Пайдерини в виде тощего южанина, даго с шарманкой. Увы, это было невозможно. По всем внешним данным этот здоровенный детина мог бы уложить мистера Ривза одной левой. Тем не менее он сидел здесь за столиком и дружелюбно, хотя и несколько назойливо, лопотал что-то насчет еды на вполне сносном английском языке, возражая мистеру Филбою, а порой даже и мистеру Роберту. Мистеру Ривзу казалось странным, почему мистер Филбой якшается с этим итальянцем, - он еще не понимал, что утонченных интеллектуалов ничто не влечет к себе так, как не тронутые цивилизацией, примитивные натуры…
Наконец затянувшаяся дискуссия по поводу меню закончилась, и официант, благодарение богу, удалился, все еще напутствуемый предостережениями мистера Филбоя о том, что все должно быть самого лучшего качества и изготовлено с величайшим старанием.
- С этим народом держи ухо востро, - сказал мистер Филбой, обращаясь к мистеру Ривзу. - За ними нужен глаз да глаз, они ведь на ходу подметки режут. Способны стянуть последний медяк из-под подушки умирающей матери. Мерзкий народ.
- Зачем же вы живете здесь? - наивно спросил мистер Ривз. - В Англии у вас не было бы этих забот.
- В Италии, - грубо вмешался синьор Пайдерини, - есть много такого, какого нет у вас в Англии. Все приходит из Италии, все. Вся ваша цивилизация уворована в Италии. А что дала ваша Англия? Пшик-пшик.
- Не мели вздора, Эрасте, - внушительно сказал мистер Филбой. - Ты почерпнул свои представления об Англии, торгуя тряпьем на Старо-шотландском рынке. Англия создала больше, чем тебе могло привидеться во сне после очередного обжорства раз в две недели.
Синьор Пайдерини сник и, чтобы скрыть смущение, единым духом осушил стакан вина. Напряженную международную обстановку, по счастью, разрядило своевременное появление официанта, принесшего огромную миску с minestrone , и мистер Филбой принялся щедро разливать суп по тарелкам - сначала мистеру Роберту, затем его гостям.
- Послушай, что я сегодня видел на Пьяццетте, Гарольд! - сказал синьор Пайдерини, полными ложками хлебая суп. - Какая-то старуха англичанка, по виду старая дева, приехала с Лидо в гондоле. Только она, понимаешь, выходит, уцепившись за руку гондольера, как тут, откуда ни возьмись, несется piroscafo , и - бац! - старуха кувырк в воду, а юбки у нее летят вверх, и она визжит, как ненормальная, а гондола - бац! - бац! - и стукает ее два раза по башке…
- Господи помилуй! - в ужасе произнес мистер Ривз, - Насмерть или жива осталась? - с интересом осведомился мистер Филбой.
- Не знаю, - сказал синьор Пайдерини, со смаком глотая последнюю ложку супа и с сожалением отрываясь от тарелки. Думаю, насмерть. Гондольер выудил старуху из воды, а потом пришли карабинеры и уволокли ее. Посмотрел бы ты, как у нее задрались юбки, вот смеху-то было, и как она - плюх! Шмякнулась прямо в воду…
- Не везет мне, - с искренним возмущением и досадой заметил мистер Филбой. - Никогда не удается поглядеть на что-нибудь по-настоящему интересное. Сегодня утром не меньше получаса торчал на Пьяццетте - и ничего, кроме обовшивевших нищих.
Мистер Ривз отодвинул свою тарелку с супом.
- Позвольте налить вам еще, - вкрадчиво спросил мистер Филбой, берясь за разливную ложку. - Кушайте, кушайте. Полезная штука. Лучшего minestrone не готовят нигде в Венеции.
- Нет, благодарствую, - брезгливо ответил мистер Ривз. - У меня теперь аппетит уже не тот, что прежде.
- Мистер Ривз еще не вполне оправился от болезни, - сказал мистер Роберт, великодушно приходя ему на выручку.
- От болезни! - оглушительно воскликнул мистер Филбой. - Какие могут быть болезни в его возрасте! Он же еще мальчишка, младенец, сосунок! У него материнское молоко на губах не обсохло, а он, изволите видеть, позволяет себе болеть. - Наклонившись к мистеру Ривзу, он добродушно осклабился и погрозил ему пальцем. - Я знаю, в чем дело. Стоило мне взглянуть на вас, как я уже поставил диагноз. Едите мало, пьете мало, а потом жалуетесь на запоры. Роковое заблуждение всех людей нашей национальности. Отсюда - прямо пропорциональное количество старых дев. Болезнь желчного пузыря, вызванная недоеданием. Ну-ка, еще стаканчик…
За супом последовали жареные креветки, которые - с удовлетворением отметил про себя мистер Ривз - были превосходны; креветок сменили тушеные голуби - очень нежные и сочные, с зеленым горошком. Из уст синьора Пайдерини и мистера Филбоя нескончаемым потоком лились двусмысленные анекдоты вперемежку с аморальными сентенциями, казавшимися мистеру Ривзу мерзкими и чудовищными. Мистер Роберт время от времени нашептывал ему в ухо:
- Филбой сегодня не в форме, что-то его тревожит.
Мистер Ривз ощутил подлинный ужас при мысли о том, что можно было бы услышать от мистера Филбоя, будь он, не приведи господь, в форме…
- Закажем еще бутылочку? - спросил синьор Пайдерини, с грустью стряхая последние капли вина в свой стакан.
- Конечно, выпьем еще, - громко сказал мистер Филбой. - Cameriere, cameriere!
Мистер Филбой распорядился подать еще бутыль вина.
- Отличное распределение труда, - цинично заметил он. - Роберт платит, а мы пьем. Ха, ха!
Мистер Роберт криво усмехнулся.
Вокруг таинственного блюда, именуемого zambaglione, которое почему-то полюбилось синьору Пайдерини, разгорелся жаркий спор. Мистер Филбой веско заявил, что это навоз, и заказал сыр. На столе появились фрукты, но к ним никто не притронулся, кроме мистера Ривза, который из гигиенических соображений скушал яблоко. Мистер Филбой тотчас поднял на смех этот трезвый поступок, утверждая, что польза яблок слишком переоценивается, и вообще яблоки - опасный продукт, породивший эту идиотскую, будь она проклята, легенду об Адаме и Еве, и он еще не видел ни одного кретина, которому потом не пришлось бы приглашать к себе доктора, если у него не хватило ума воздержаться от этой пакости. Подали кофе и к нему крепкий и довольно приятный ликер или - как сообщили мистеру Ривзу, который никогда его не пробовал, - "граппу".
- Дерьмо, - лаконично заявил мистер Филбой. - Однако довольно крепкое дерьмо.
Крепость его была бесспорна. Мистер Ривз вскоре убедился в этом сам, обнаружив как бы легкую пелену, застилавшую ему глаза, небольшой туман в голове и возросшую словоохотливость Филбоя и Пайдерини. Анекдоты становились все чудовищней, и каждый из них давал мистеру Филбою пищу для разнообразных парадоксальных умозаключений, которые и смешили и шокировали мистера Ривза. Синьор Пайдерини с большим смаком рассказал историю одного убийства, не попавшую в газеты. Мистер Филбой взорвался:
- И ты называешь это убийством? Так колют свиней на бойне, да, свиней на бойне! Это не убийство, а примитивное варварство. Обыкновенное кровопускание, не представляющее собой ни малейшего психологического интереса, не более занятное, чем анналы abattoire . Просто неуклюжее пресечение жизненного процесса какого-то ничем не примечательного бюргера, которому так или иначе положено умереть. Если ты хочешь заинтересовать меня убийством, изволь отыскать что-нибудь позанятнее. В убийстве должен быть стиль. Либо пусть это будет хладнокровное, бесстрастное убийство, совершенное маньяком, который получает от него наслаждение, считая, что это - искусство ради искусства и, так сказать, оставляет свою неповторимую подпись под каждым своим преступлением; либо пусть убийцей движет страсть. Подлинная кровавая вендетта уже в третьем, к примеру, поколении, или, скажем, кульминационный взрыв какой-нибудь фантастической ревности или извращенной похоти. Но где теперь найдете вы такие страсти! Люди стали ручными, как кролики, и если совершают убийства, то лишь с такими почтенными, благовидными целями, как деньги, или политические интриги. А вот если взять шестнадцатый век…
Мистер Филбой взялся за шестнадцатый век и вывернул наизнанку все исторические события так, чтобы они могли служить нужным ему целям, а внимавшему ему мистеру Ривзу казалось, что его морально, так сказать, поджаривают на медленном огне. Когда мистер Роберт осмелился подвергнуть сомнениям оценку преступлений Борджа, данную мистером Филбоем, тот нокаутировал его Грегоровиусом, хотя отлично понимал, что ученый немец был бы целиком на стороне мистера Роберта, - просто мистер Филбой сделал ставку на то, что мистер Роберт не читал его книги, в чем и не ошибся. Мистер Ривз, как в дурмане, дивился про себя, о чем это они спорят.
Снова вперед вырвался синьор Пайдерини, пустившись с омерзительными подробностями и преувеличениями пересказывать скандальную газетную хронику современной Венеции и заставляя мистера Ривза содрогаться в нравственных корчах. Но мистер Филбой остался невозмутим: