Мне хотелось спрятаться в тень. Я сел на пол и ногами вперед проскользнул под кроватью на другую сторону. Пол я здесь основательно вымыл накануне, перед тем как привезли Хьюго, и теперь проехался по нему без задержки, как шайба по льду. Затем я сел, привалился к стене и подтянул колени. Я был совершенно спокоен.
Глаза Хьюго нашли меня в темноте. Я улыбнулся и склонил голову в поклоне.
- Это уж слишком, - сказал Хьюго. - Я как раз уснул.
- Говорите потише, не то ночная сестра услышит.
Хьюго понизил голос до шепота.
- Что вы меня повсюду преследуете?
Это меня задело.
- Я вас не преследую, - отвечал я тоже шепотом. - Я здесь работаю. Для меня полная неожиданность, что вас сюда привезли.
- Вы здесь работаете? - переспросил Хьюго. - Что же вы делаете?
- Я санитар.
- Боже милостивый! И все равно, вы могли бы подождать до завтра.
- Днем я на работе, мне было бы очень трудно вас увидеть.
- Так, значит, сейчас вы не на работе?
- Нет.
- Значит, вы все-таки меня преследуете.
- А, подите вы к черту! - сказал я. - Слушайте, Хьюго, мне нужно с вами о многом поговорить.
- Что ж, на этот раз мне труднее от вас уйти.
Он лег на подушки, и мы посмотрели друг на друга так, как смотрят люди, когда не видят глаз собеседника.
- Чем вы так расстроены, Джейк? - спросил Хьюго. - Я это почувствовал еще на студии. Годами вы даже не пытаетесь меня увидеть, а потом вдруг начинаете гоняться за мной как сумасшедший.
Говорить можно было только правду.
- Я видел Сэди и Анну, это напомнило мне о вас.
Я почувствовал, что Хьюго закрывается, как морской анемон.
- Что вас опять свело с этими сестрицами? - спросил он опасливо.
Говорить можно было только всю неприкрытую правду.
- Женщина, у которой я жил, выгнала меня, тогда я разыскал Анну, а она послала меня к Сэди.
Хьюго весь передернулся.
- Сэди вам говорила что-нибудь обо мне?
- Ничего особенного. - Это была первая ложь. - А вот от Анны я кое-что о вас узнал. - Мне хотелось перевести разговор на Анну.
- Да, - сказал Хьюго. - Анна говорила мне, что видела вас. Вы как-то вечером заходили в театр, ведь так? Я хотел вас повидать, очень жалел, когда Анна сказала, что вы уехали. В то время вы, очевидно, не так уж стремились меня видеть.
На подробный ответ я был неспособен.
- Я боялся с вами встретиться, Хьюго.
- Не понимаю я вас, Джейк. Я вообще не понимаю, как меня можно бояться. Я так и не понял, почему вы тогда исчезли. А мне тогда очень хотелось с вами поговорить. Ни с кем у меня не бывало таких интересных споров. Мы могли бы обсудить эту вашу вещицу.
- Какую вещицу?
- Да вашу книгу. Я не помню точно, когда она вышла, но, вероятно, уже после того, как вы переехали из Бэттерси, иначе мы бы о ней потолковали, а я, по-моему, не обсуждал ее с вами.
Я крепко прижался затылком к стене, точно борясь с пьяным бредом.
- Вы это про "Молчальника"?
- Ну да. Местами, конечно, книга показалась мне ужасно трудной. Откуда вы взяли все эти мысли?
- От вас, Хьюго, - пролепетал я.
- Я, конечно, заметил, что отчасти это темы наших разговоров. Но звучало все совсем по-другому.
- Знаю.
- В том смысле, что гораздо лучше. Я уж не помню толком, о чем мы тогда говорили, но путаница была ужасная, правда? А у вас все так четко. Я узнал из этой книги много нового.
Я широко раскрыл глаза. Забинтованная голова Хьюго вырисовывалась на фоне освещенного окошка; выражения его лица не было видно.
- Я очень стыдился этой книги, - сказал я.
- Того, что пишешь, потом, наверно, всегда стыдишься. Я так и не набрался храбрости что-нибудь написать. Надеюсь, вы на ней хотя бы заработали. Она хорошо раскупалась?
- Не очень. - У меня мелькнула мысль, что он надо мной смеется, но нет, Хьюго на это был неспособен.
- Вероятно, показалась слишком интеллектуальной. Публику отпугивает все самобытное. Но вас это, надеюсь, не остановило? Вы пишете сейчас какой-нибудь новый диалог?
- Нет! - чуть не крикнул я и добавил, чтобы не молчать, пока собираюсь с мыслями: - Как раз недавно мне захотелось перечитать ее и развить кое-какие положения, но я нигде не мог ее найти.
- Как жаль! Могли бы взять у меня. Я держу ее в ящике стола и время от времени в нее заглядываю. Она мне напоминает наши беседы. Я получал от них огромное удовольствие. С тех пор мозги у меня совсем заржавели.
- На прошлой неделе я заходил к вам домой, - сказал я. - Вы тогда оставили записку: "Ушел в кабак", и я искал вас по всем кабакам.
- Плохо искали. Я был совсем близко - знаете такое заведение "Король Лудд"?
- А я пошел в противоположную сторону, на восток. В тот вечер я познакомился с Лефти Тоддом.
- Да, вы ведь знакомы с Лефти. Я его видел сегодня на митинге, прежде чем мне угодили в голову кирпичом.
- А кстати, как ваша голова?
- Ничего страшного. Только болит как проклятая. Если б не вы, она хоть болела бы во сне. Но вы не сказали мне, Джейк, почему вы тогда исчезли. Я чем-нибудь вас обидел?
- Нет, - сказал я терпеливо. - Это я вас обидел. Но теперь вижу, что произошло недоразумение. Оставим это.
Я чувствовал, что Хьюго внимательно на меня смотрит. От бинтов голова его казалась огромной.
- Ваша беда в том, Джейк, - сказал он, - что вы слишком подпадаете под чужое влияние. Вы и под мое влияние тогда подпали.
Я удивился.
- Верно. Но я не знал, что это вам известно.
- Каждый должен идти своей дорогой, Джейк, - сказал Хьюго. - Вы придаете всему слишком большое значение.
Я вдруг обозлился.
- Не знаю, что вы имеете в виду. Кой-чему вы тоже, надо полагать, придаете значение, иначе не стали бы возиться с этим театром в Хэммерсмите.
- Ах, это… - Хьюго на минуту умолк. - Это я сделал ради Анны. Но это была глупая затея.
Я затаил дыхание. Теперь, чтобы выудить у него признание, которое я так жаждал услышать, нужно было действовать крайне осторожно; я сделал глубокий вдох, будто пробуя мысли Хьюго на запах.
- Вы хотите сказать, что ей это не доставило удовольствия? - спросил я вкрадчиво.
- Да нет, удовольствие это ей доставило, да что толку? Ложью ничего не добьешься. Не то чтобы это была настоящая ложь, ведь ситуация нам обоим была ясна. Но в каком-то смысле это все же была ложь.
Я почувствовал, что не могу уследить за его мыслью.
- Вы хотите сказать, что театр ее недостаточно увлек, что она оказалась там в некотором роде пленницей?
- Нет, ее-то он увлек, - сказал Хьюго. - Это я не увлекся. И потом, она внесла в него столько всякой восточной чепухи - где она только ее нахваталась!
- У вас и нахваталась, - сказал я, вложив в свой ответ всю язвительность, какую только можно выразить шепотом.
- Ничего подобного! Какие-то смутные идеи она могла у меня почерпнуть, но до такого я бы никогда не додумался.
- Так зачем же вы участвовали в пантомиме, если считали, что все это никуда не годится?
- Правильно, этого не следовало делать. Но мне не хотелось обижать ее. К тому же у нее как будто что-то получалось.
- Да, - сказал я. - У Анны есть творческая жилка.
- Она у обоих у вас есть - и у вас, и у Анны, - сказал Хьюго.
- Почему вы сказали это таким тоном? - спросил я.
- Просто пришло в голову. А вот я ничего в жизни не создал.
- Почему вы ликвидировали театр?
- Я его не ликвидировал. Это Анна. Она вдруг решила, что все это ни к чему, и уехала!
- Бедный Хьюго! И тогда вы отдали его ННСП?
- Да, им очень нужно было помещение, я и подумал, почему не отдать.
Мне стало жаль его. Я представил себе, как он стоит в театре, совсем один, а той, что была душой этого дома, больше нет.
- Я не знал, что у вас есть политические убеждения, - сказал я. Наверно, они родились уже после того, как мы перестали встречаться.
- В сущности, никаких политических убеждений у меня нет. Просто идеи Лефти кажутся мне честными. - В устах Хьюго это была очень высокая похвала.
- Вы с ним работаете?
- Боже упаси! Этого я не умею. Я просто даю ему деньги, вот и все.
- Завод ваш, надо полагать, по-прежнему процветает? Я случайно узнал, что парижский муниципалитет тоже в числе ваших клиентов.
- Завод? Я его продал, разве вы не знали?
- Не знал. А почему?
- Да как вам сказать, не верю я в частное предпринимательство. По-видимому, не верю. Вообще я плохо разбираюсь в этих вещах. А если сомневаешься в своем деле, то лучше бросить, вы со мной согласны? Кроме того, пока у меня был завод, я поневоле наживал деньги, а я этого не хочу. Я хочу путешествовать налегке. Иначе никогда ничего не поймешь.
- Я всю жизнь путешествую налегке, - сказал я, - но мне это никогда не помогало что-нибудь понять. А как же кино? Или это совсем другое?
- Из кино я тоже ухожу. Сейчас создается одна новая англо-французская компания, "Баунти - Белфаундер" в нее вольется. Желаю им удачи.
- Понятно, - сказал я, глубоко взволнованный, и добавил: - Но вы все равно останетесь богатым человеком, Хьюго.
- Очевидно, так. Не хочется об этом думать. Как-нибудь да разделаюсь с этими деньгами. Большую сумму дам Лефти. Вам тоже могу дать, если хотите.
- Странный вы человек, Хьюго. Откуда это внезапное стремление обнищать?
- Оно не внезапное. Раньше я просто трусил, да и руки не доходили. Я бы и сейчас, наверно, ни на что не решился, если бы не запутал свою жизнь до такой степени, что даже сам не могу это не замечать.
Я подумал об Анне.
- Вы очень измучились?
- Да, конечно. Чуть с ума не сошел. Но это не оправдывает моего безобразного поведения. Кстати, простите меня, ради бога, что я бросил трубку в тот день, когда звонил на Уэлбек-стрит. Я так удивился, услышав ваш голос, и мне стало ужасно стыдно.
Этого я не понял.
- Почему вам стало стыдно?
- Ну, знаете, я много чего натворил и еще собирался натворить. Вы обо мне слишком хорошего мнения, Джейк. Вы фантазер!
- Ш-ш! - прошипел я, и мы оба умолкли.
В коридоре послышались шаги. Я с ужасом вспомнил, где нахожусь. Тихие шаги приближались. Возможно, нас услышали, когда мы, увлекшись разговором, повысили голос. Я придвинулся вплотную к кровати, чтобы меня нельзя было увидеть от двери. А может, нас и не услышали, просто это ночная сестра делает очередной обход. Шаги замерли возле двери Хьюго, квадрат окошка потемнел. Я вдавился лицом в красное одеяло и затаил дыхание. Мне вдруг подумалось: а что, если Хьюго выдаст меня ночной сестре? Минуту я верил, что он на это способен. Но Хьюго лежал как пласт, дышал глубоко и ровно. Через минуту-другую лицо в окошке исчезло, и шаги медленно протопали к следующей двери. Я перевел дух и поднял глаза на Хьюго, собираясь с мыслями.
Я чувствовал, что мне идет хорошая карта. Хьюго настроен общительно. Теперь надо только выбрать нужные слова, и он мне все расскажет.
Нарушив молчание, я прошептал еле слышно:
- Анна бросила петь.
Хьюго помолчал, потом сухо отозвался:
- Ну и бог с ней.
Видимо, я сделал неправильный ход. Я решил выбрать более прямую дорогу.
- Хьюго, почему вам стало стыдно, когда вы позвонили туда, а я подошел к телефону?
Хьюго ответил не сразу. Он теребил свои бинты и смотрел мимо меня.
- Я дурно вел себя по отношению к ней.
- В каком смысле? - Я выдохнул этот вопрос, стараясь свести свое присутствие до минимума. Я хотел услышать монолог. Вдали передо мной мелькнула ускользающая фигура Анны.
- Приставал к ней просто безобразно, - сказал Хьюго.
- Она вас любила? - шепнул я, чувствуя, как самый воздух дрожит мелкой дрожью.
- О нет, это было безнадежное дело. Вы знаете, - добавил Хьюго, иногда мне казалось, что она неравнодушна к вам.
Все мускулы моего тела расслабились один за другим, как засыпающие зверюшки; я вытянул ноги. Задумавшись над картиной, которую вызвали к жизни слова Хьюго, я от души его пожалел. Но задумываться было некогда. Мне нужны были факты, а для раздумий потом времени хватит. Сейчас я ощущал в себе почти научную объективность.
- Почему вам так казалось? Ну, что она ко мне неравнодушна?
- Она много о вас говорила, расспрашивала меня о вас.
- Не завидую, - сказал я и мысленно улыбнулся. Хуже нет, как выслушивать от объекта своих симпатий расспросы об объекте ее симпатий, если только это не вы сами.
- Меня радовало, что я мог быть ей полезен, - сказал Хьюго до противности смиренным тоном.
Внезапно меня резануло подозрение - уж не притворяется ли он.
- Когда вы ее теперь увидите? - спросил я. - Это правда, что она уезжает?
- Не знаю. Я понятия не имею о ее планах. Она как погода. Разве можно предсказать, что сделает завтра Сэди?
- Да, только вы имеете в виду Анну, - сказал я.
- Я имею в виду Сэди! - сказал Хьюго.
Имена обеих женщин прозвучали, как зов охотничьего рога, что эхом отзывается по всему лесу. Четкий узор в моем мозгу внезапно раскололся, и осколки разлетались во все стороны, как вспугнутые птицы.
Я встал на одно колено и придвинулся лицом к лицу Хьюго.
- О ком мы сейчас говорили?
- О Сэди, конечно. А то о ком же?
Я впился пальцами в одеяло. Мысль, повернутая в обратную сторону, уже рисовала мне совершенно новую картину.
- Хьюго, - сказал я, - ради бога, выясним все до конца.
- Тише! - сказал Хьюго. - Вы бы еще закричали.
- Кого вы любите? Которую из них?
- Сэди, - сказал Хьюго.
- Вы уверены?
- О черт! Мне ли не знать. Из-за этой женщины я терплю все муки ада! Но я думал, вы это знаете.
- Она мне говорила, - сказал я. - Да, говорила. Но я, конечно, ей не поверил. - Я отодвинулся от кровати и сжал голову руками.
- Почему "конечно"? - спросил Хьюго. - Ведь она даже пригласила вас специально для защиты от меня. Только вы сбежали. - В голосе его была горечь.
- Она заперла меня в квартире. Этого я не мог стерпеть.
- О господи! Если б она меня заперла в своей квартире!
- Я не мог ей поверить, просто не мог.
- Она говорила вам, что я вел себя по-свински?
- Да что-то упоминала о том, что с вас станется к ней ворваться.
- Если это все, что она говорила, значит, она добрая женщина. Я черт знает что вытворял. Один раз вломился к ней ночью, в другой раз проник в квартиру днем, когда она была в студии, искал писем, кое-что унес. Я просто с ума по ней сходил. Говорю вам, Джейк, я целый год жил в каком-то безумии. Потому-то мне и необходимо из всего этого выпутаться и начать сначала.
- Но, Хьюго, это же невозможно! Не может быть, чтобы вы любили Сэди!
- Это почему? - Хьюго был рассержен.
Я растерялся. Объяснить, почему это невозможно, я был не в силах и, когда невозможное стало фактом, мог только лепетать что-то бессвязное. Я чуть не сказал: "Она этого не стоит", но удержался. Да и не в этом было дело.
- Но вы же знали Анну, - сказал я. - Как можно было, зная Анну, предпочесть Сэди?
- А я вам скажу. - В голосе Хьюго послышалась ярость. - Сэди умнее.
У меня возникло смутное ощущение, точно между нами вырастает грозная стена, Хьюго тоже это почувствовал и поспешил добавить:
- Джейк, но это же глупо. Вы же знаете, каждый может полюбить кого угодно и предпочесть его кому угодно.
Мы помолчали. Я все еще не выпускал одеяла, Хьюго приподнялся на постели. Его напряженно вытянутые ноги были возле моей руки.
- И все-таки я не понимаю, - сказал я наконец. - Я не то что вообще считал это невозможным. Просто вся картина рисовалась мне по-другому. Зачем вам тогда было возиться с театром?
- Я же вам говорил. Чтобы сделать приятное Анне.
- Но зачем, зачем? - Я не мог свыкнуться с этой мыслью.
- Да не знаю, - раздраженно ответил Хьюго. - Наверно, зря. Ни к чему эти уступки не ведут. Только лжешь раз за разом.
Слова его не вызвали отклика в моем сознании. А потом меня вдруг озарило. Я встал.
- Анна вас любит.
- Ну конечно, - сказал Хьюго. - Сходит по мне с ума так же, как я по Сэди. Но я думал, вам это известно, Джейк!
- Так оно и есть. Я все знал. Только я все понял наоборот.
Я подошел к двери, выглянул в окошечко. Увидел ряд белых дверей и красный пол. Потом оглянулся на Хьюго и только теперь ясно увидел его лицо. Он все еще был очень бледен, и, когда он, напряженно сощурившись, внимательно и тревожно взглянул на меня из-под бинтов, что-то в нем напомнило мне Рембрандта.
Я снова обошел кровать - мне не хотелось, чтобы его лицо было на свету.
- Да, я все перепутал, - сказал я, садясь. - Не то, вероятно, вел бы себя по-другому.
В чем это могло бы выразиться, я и сам не знал; я только чувствовал, что мне нанесен удар, от которого сдвинулось с места и прошлое, и настоящее, и будущее. Хьюго пристально смотрел на меня, и я предоставил ему мое лицо, но не глаза. Если он сумеет прочесть на нем правду, что ж, дай ему бог. Сам-то я еще не скоро до нее доберусь.
- Скажите мне еще что-нибудь про Анну, Хьюго, - попросил я. - Первое, что придет в голову. Мне все может пригодиться, чтобы лучше понять.
- Да я не знаю, что сказать, Джейк. Ужасно все это грустно. Вот как бывает в жизни, а? Я люблю Сэди, которая влюблена в вас, а вы любите Анну, которая влюблена в меня. Прямо как назло.
- Ну же, Хьюго, скажите что-нибудь про Анну. Расскажите, когда все это началось.
- Давно. Я познакомился с ней через Сэди, и она сразу сделала стойку я имею в виду Анну.
- Насчет местоимений не тревожьтесь, теперь уж я не спутаю.
- Сперва она за мной гонялась, - сказал Хьюго. - Бросила все свои дела и гонялась за мной. Я пробовал уезжать из Лондона, удирал в гостиницу она везде меня настигала. Я был вне себя.
- Мне трудно в это поверить. Я не хочу сказать, что вы это выдумали, но просто мне трудно поверить.
- Постарайтесь, - сказал Хьюго.
Я пытался узнать в этой исступленной менаде ту Анну, которую знал, холодноватую, нежную Анну, так мягко, почти по-матерински беспристрастно умевшую согласовать притязания своих поклонников. Мне было очень больно.
- Вы сказали "сперва". А потом что случилось?
- Не случилось, в сущности, ничего. Она написала мне сотни писем. Очень красивых писем. Некоторые я сохранил. Потом она немножко образумилась, и мы стали видеться чаще. - Меня бросило в дрожь. - Мне приятно было с ней встречаться, - сказал Хьюго, - потому что я мог говорить с ней о Сэди.
- Бедная Анна! - сказал я.
- Знаю. Я с обеими поступил по-свински. Но теперь я отстраняюсь. И вам советую.
- Не знаю, что вы хотите сказать, только я и не подумаю.
- Есть ситуации, которые нельзя распутать, - сказал Хьюго. - Можно только уйти. Ваша беда в том, Джейк, что вы все хотите понять и осмыслить. Это невыполнимо. Нужно просто идти напролом. В этом и есть истина.