Авиам резко ответил ей:
- Я не требую, чтобы Ифтаха приглашали твои сыновья. Пусть к нему идут бородачи из Маханаима - его друзья.
Так они и сделали.
II
Ифтах не поднимал шум по поводу своей победы над Башаном. Поэтому у принца Гудеа не было причин рассказывать всем о своем приключении. Несмотря на это, слава Ифтаха гремела громче труб, возвещавших о славе великого царя в Заиорданье. Для своих людей он стал героем, полубогом.
Наступила зима. Седьмая зима Ифтаха в пустыне - долгая и жестокая. Однако Ифтах не торопился. Со злобным удовлетворением он ждал событий, которые должна была принести весна.
Прежде всего, она принесла Ифтаху знамя, созданное художником Латараком. Честный Латарак за тысячу шекелей постарался выполнить работу на совесть. И Ифтах, быстрее, чем ожидал, получил свинцовое изображение. На нем из облака полыхала молния Господа - яркая, прекрасная, внушающая страх. Оно наполнило сердце Ифтаха жгучей радостью. Долго, с зелёными искорками во взгляде, он рассматривал произведение художника. Теперь он видел, что Господь - его Бог. Он принадлежит Богу, а Бог принадлежит ему.
Он держит его в руках, он добился его, пожертвовав многим, и заплатил за него много денег. С тех пор как между ним и Башаном был заключен договор, он уже не скрывал свое местопребывание. Он приказал повсюду, где бы он ни находился, водружать знамя - даже в пустыне перед его палаткой или пещерой. Он никогда не был трусливым, но теперь под защитой своего Бога чувствовал себя уверенным и гордым вдвойне.
Этой же счастливой весной пришли с юга люди и принесли весть о нападении аммонитов на Гилеад. Ифтах выслушал сообщение в своей палатке в присутствии Ктуры.
Ночью Ктура сказала:
- Не могу спать в предвкушении счастья. Я думаю о Мицпе, о госпоже Зилпе. Она наверняка тоже не спит - но не от счастья, от горя. Eё сердце гложет стыд.
Теперь дни Ктуры наполнились страстным ожиданием, а серые глаза на смуглом, худощавом лице сияли счастьем.
Наконец появились отцы семейств из Маханаима. Они не нашли Ифтаха в стране Тоб. Он, и, может быть, это была шутка, поехал в город Афек. Они приехали в Афек, но опять его не застали. Нашли там только его коней и боевые повозки. Увидев снаряжение Ифтаха, они сказали друг другу:
- Неужели человек, которому все это принадлежит - наш Ифтах, сын Гилеада, который ушел к бродягам? Это же царь северных стран…
Ифтах, когда они, наконец, появились перед его темно-коричневым шатром, сердечно приветствовал их.
- Тот прощальный праздник нашего союза был прекрасен, - произнес он, предавшись воспоминаниям. - Вы скучали по мне хоть немного?.. Как идут дела под началом моего сводного брата Елека? Наверное, он вместе с потом выжимает из вас последний шекель?
- Он умеет считать, твой брат Елек, - ответили старейшины. - Вырвет из-под ног последнюю рогожу, если не будешь начеку. Но с ним можно договориться. Надо отдать ему должное - он знает толк в рытье колодцев, строительстве домов, в разведении овец и крупного рогатого скота… Но мы пришли не из-за Маханаима. У нас - беда. Весь род Гилеада в опасности. На нас напали дети Аммона.
Ифтах задумчиво, с напускной любезностью сказал:
- Я слышал, что царь Нахаш захватил Иокбеху и Язер. Он действительно разрушил город Язер и уничтожил нивы и виноградники?! Правда ли, что он начал осаду Элеале?
- Правда, - горестно вздохнули бородачи. - И, может быть, сейчас, пока мы говорим с тобой, Элеале уже взят. Неужели ты хочешь увидеть, как будет захвачен Мицпе, как Аммон будет властвовать в стране вместо Гилеада? У нас с тобой союз, Ифтах…
- Да, у меня союз с Маханаимом, который находится далеко на севере. Думаю, аммониты вынудят вашего судью Шамгара подписать мирный договор задолго до того, как появится угроза Маханаиму.
- Неужели ты хочешь, чтобы твой меч дремал, в то время как страну Гилеад завоевывает бог Мильком и изгоняет Господа? - увещевали Ифтаха старейшины.
Проявляя нетерпение, он ответил:
- Если Маханаиму будет грозить опасность, я приду и помогу, как обещал. Но с родом Гилеад у меня нет союза. Род Гилеад, как вам известно, изгнал меня. Вы здесь не у одного из князей Гилеада. Вам известно, что я и мои люди - анашим реким, пустые, опальные, бродячие, никчемные люди.
Старейшины снова вздохнули:
- Не издевайся над нами, Ифтах, сын наш и брат! - сказал один из них. - Вспомни, как горела у нас земля под ногами, когда те из Мицпе так плохо поступили с тобой! Ты - умен и прекрасно знаешь, как обстоят дела с Гилеадом. Только пожелай: хочу снова владеть своим домом и пашнями в Маханаиме, и на межевых камнях опять вырежут твое имя.
- Это похоже на моих законнорожденных братьев, - добродушно заключил Ифтах. - Когда приходит нужда, являюсь я с людьми, конями и повозками и прогоняю для них врага, а когда наступает хорошее время, они пожирают жир, а меня прогоняют прочь.
Он от души рассмеялся. За ним засмеялись его люди и, наконец, засмеялись и отцы семейств из Маханаима.
- Мы приехали не просто поболтать с тобой, Ифтах, - вновь обратился к нему бородач. - Нас прислали твои братья. Они призывают Господа в свидетели, что впредь будут считать тебя законным наследником Гилеада.
- Ешьте и пейте, мои дорогие друзья из Маханаима! - насмешливо, но твердо проговорил Ифтах. - Я устрою для вас трапезу, насколько позволит пустыня. А затем возвращайтесь к сыновьям Зилпы, которые прогнали меня, и скажите им: если хотят вернуть меня, пусть собираются в дорогу. Первосвященник Авиам и госпожа Зилпа могут остаться дома, если для их старых костей дорога покажется трудной. Но мои братья должны явиться сюда. И скажите им: разговор будет резким. Если они не хотят заплатить настоящую цену, пусть лучше остаются дома…
Зилпа и eё сыновья мрачно выслушали людей из Маханаима, передавших им устное послание Ифтаха, и с трудом заставили себя выдавить слова благодарности. Они послали за Авиамом, чтобы получить дельный совет.
Первосвященник пришел. Проследовал через широкие ворота. Пересек двор. Елек приказал основательно перестроить и расширить дом отца. Вокруг большого двора теперь стояли три строения. В одном из новых домов жил Гадиель, в другом - Елек. К крыше главного здания, оставленного матери и семье Шамгара, вела красивая наружная лестница, защищенная, как и вся крыша, перилами. Первосвященник, поддерживаемый Шамгаром, поднялся по лестнице.
И вот на плоской крыше сидели Авиам, Зилпа и eё сыновья. Стоял ясный вечер. Они любовались своим красивым двором - как долго ещё он будет им принадлежать? И видели перед городом шатры сыновей Гилеада. А дальше, до самого горизонта виднелись лишь палатки Аммона. Царь Нахаш взял древнюю столицу Элеале, разрушил eё и теперь раскинул лагерь у холмов Мицпе.
- Боюсь, братья мои, что нам нужно брать ноги в руки и отправляться в страну Тоб… - нарушил общее молчание рассудительный Елек.
Однако Зилпа тихо, но упрямо, оборвала его речь:
- Неужели вы хотите вторично унизиться?! Идолопоклонник издевается над вами. Он предупредил, что плата будет очень высока. И потребует цену, которую заплатить невозможно… Не ходите к нему! Доверьтесь Господу, сыновья мои! Веди свои тысячи в бой, Гадиель, как сделал бы твой отец Гилеад! А ты, Авиам, вытащи из шатра Господа святой ларь, доверь его судье Шамгару, чтобы Бог сопровождал наших людей в бой и оказал помощь там, где у нас мало воинов.
Страстность Зилпы тронула Гадиеля и Шамгара. Они ощутили искушение последовать зову матери. Однако Авиам воспротивился.
- Господь ещё не выдал нас Аммону, - сказал он. - В своей милости Он отдает нас в руки Ифтаха, который и в пустыне остается сыном Гилеада. Собирайтесь, Гадиель, Елек и Шамгар в пустыню, в страну Тоб, и привезите сюда вашего брата.
В сопровождении одного слуги сыновья Зилпы выехали в страну Тоб. Путешествие было трудным. Северные дороги ещё не высохли, полноводные реки выходили из берегов. Слишком мало было мест, где можно было их пересечь. Лошади ступали осторожно, нащупывая почву под ногами. Но братья не думали возвращаться. Они спешили добраться до пункта назначения.
Когда они появились, Ифтах, казалось, был один в своем тёмно-коричневом шатре. Часть шатра отделялась занавесом. Ктура стояла за ним, прислушиваясь к разговору.
- Мир тебе, Ифтах! - приветствовали хозяина сыновья Зилпы.
- Теперь вы заговорили о мире, - съязвил Ифтах. - А раньше, признайтесь, надеялись больше не увидеть меня. Разве не вы отсекли меня от рода, чтобы я засох, как отрубленная ветвь?
- Все было не так, - степенно промолвил Елек. - Мы не выгоняли тебя. Ты сам принял решение покинуть Гилеад.
- Да, я принял такое решение, - ответил Ифтах. - А ваше - привело вас сюда.
- Давай не будем спорить, - попросил его Елек. - Мы попали в беду. Ты знаешь об этом. И я подтверждаю: нас пригнало сюда несчастье, и помочь нам можешь только ты.
Ифтах наслаждался унижением Елека. То же самое ощущала и Ктура, стоя за занавесом.
И он продолжал издеваться.
- Ах так, братья мои! Вы оказались в беде? Почему бы вам не поступить также, как я… У меня только семь владений по ту сторону Ярмука, а у царя Башана - семь раз по семь. Я заключил дружеский союз, и царь Абир вынужден был поклясться своим богом Баалем. И вот теперь я прочно сижу в своих владениях. Почему же вы не хотите заключить договор со своим царем из Аммона?
Братья угрюмо молчали. А Ифтах, не переставая, дразнил их:
- Теперь вы видите, кого благословил Господь, вас, законнорожденных, или меня, бастарда? Должен сказать вам, что я расширил границы Израиля. Семь городов в Башане принадлежат мне и Израилю. А вы не можете удержать без меня страну Гилеад, и Аммон господствует на востоке и юге. Господь отвернул от вас свой лик.
Шамгара огорчали насмешки брата, но он был тронут силой его слов и гордостью, которая в них звучала.
- Не таи на нас злобу, Ифтах, - примирительно сказал он. - Я никогда не был твоим врагом и искренне сожалею, что мы оскорбили тебя. Но мы сделали это по велению Господа, потому что ты не хотел отказаться от чужих богов. Тебе дали время раскаяться и вернуться, но ты не захотел остаться с нами.
Елека раздосадовало проявление слабоволия брата, и он вмешался, чтобы тот окончательно все не испортил.
- Не сотрясай понапрасну воздух, Шамгар! - обратился к нему Елек. Нам не устоять против ярости этого человека, которая копилась в нем семь долгих лет… А ты, Ифтах… Хочешь усладить свои уши и сердце? Так вот, я повторяю: мы нуждаемся в тебе, очень нуждаемся. Предоставляю тебе право назвать свои условия. Ты потребуешь от нас, может быть, больше, чем стоит твоя услуга. Что ж, требуй!..
- Хочу, чтобы под мое командование перешли все тысячи Гилеада, сказал Ифтах.
Гадиель стиснул зубы, чтобы сдержать крик возмущения. Однако Елек спокойно ответил:
- Ты сказал, мы услышали… Да, это слишком много. Но будет так, как ты хочешь.
Ифтах был вполне удовлетворен. Негромко, но четко отчеканивая каждое слово, он произнес:
- Если я, придя в Мишей, сумею отбросить от города войско царя Аммона, я буду претендовать на судейское кресло нашего отца Гилеада…
Гадиель уже не мог сдерживаться, но Елек приказал ему молчать.
- Сейчас речь идет о войне, - сказал он Ифтаху. - В военное время твое слово в Гилеаде - закон. О том, что будет дальше, поговорим позднее.
Ифтах рассмеялся.
- В коварных устах моего законнорожденного брата это предложение звучит справедливо. Позже!.. Это - когда враг будет побежден… В таком случае, я не буду помогать вам. Не хочу, оказав помощь, снова стать бастардом и изгнанником.
Теперь вместо Елека ему ответил Шамгар:
- Я не хотел принимать должность судьи. Каждый подтвердит тебе это. С облегчением вздохну, когда Господь снимет с меня этот груз. Но именно Он, Господь, не человек, должен сделать это.
Ифтах сочувственно усмехнулся.
- Благочестивый, задумчивый брат…
И, обратившись к остальным, твердо сказал:
- Я пойду в Мицпе! Без меня Гилеад не спасти. Но я возьму с собой только две сотни. Лишь после того, как вы и первосвященник поклянетесь в шатре Господа, что выполните мои условия, я призову в Мицпе всех своих воинов.
Елек колебался.
- По-твоему, Аммон будет ждать так долго?.. Исполненный гордости и уверенности в себе, Ифтах вспылил:
- Когда царь Нахаш услышит, что приближается Ифтах, он ещё подумает, нападать ему или нет… Впрочем, хватит болтать. Или вы скажете "да" в ответ на мои требования, или - убирайтесь восвояси, и сами справляйтесь с Аммоном!
- Именно этого мы и хотим! - выкрикнул Гадиель и двинулся к выходу из палатки. Однако Елек приказал:
- Успокойся, Гадиель!
И с горечью констатировал, обернувшись к Ифтаху:
- Мы у тебя под пятой.
Но Ифтах уже пришел в себя, и он сказал спокойно:
- А разве вы не переступили через меня тогда, мои братья?
Ктура засмеялась за занавесом.
III
Ифтах передал командование войском и управление своими северными владениями Пару и в сопровождении Эмина отправился на юг. Старый Тола настоял на своем - его он тоже взял с собой.
Ифтах приказал высоко нести впереди своего небольшого отряда знамя с изображением сверкающей из-за облаков молнии. Как и собирался, он повел за собой на юг всего две сотни воинов.
Повсюду его встречали с ликованием и почетом. Старейшины городов выходили ему навстречу, дорогу устилали ветками и цветами, и воздух наполнялся громкими приветственными криками.
Так, героем и победителем, он проехал страну Гилеад. Когда он прибыл в Маханаим, старейшины предложили ему переночевать в доме Гилеада, в котором он провел большую часть своего детства и юности. Этот дом снова принадлежал ему. Но Ифтах отказался. Он не хотел слишком откладывать свой приезд в Мицпе. Однако он осмотрел дом и с насмешливым удовлетворением заметил, что Елек предусмотрительно и со вкусом его расширил.
Тола опять стал старшим слугой и сразу же вступил в свою должность. Осмотрел дом, семеня мелкими старческими шажками, приговаривая:
- Там, где нет хозяйского глаза, крошится камень. Но ничего не раскрошилось и не было в запустении.
Тола огорчился. Он проворчал что-то на вавилонском языке, проглатывая звук "х", и отругал дураков, которые его не поняли.
Тем временем Ифтах со своими двумя сотнями проехал по дороге, по которой шел после унижения на рыночной площади Мицпе и в шатре Господа. На подступах к городу его приветливо встретили отцы семейств Мицпе.
- О, Ифтах, сын Гилеада, ты жил в стране Тоб, но на самом деле ты все это время пребывал в наших сердцах, - говорили они.
Старейший из старейших, древний старик Менаше, тоже вышел ему навстречу и сказал прерывающимся, едва слышным голосом:
- Я удостоился дожить до этого момента! Разве не я повторял, что ты очень - удачный сын?.. Теперь я готов спуститься в пещеру и сообщить моему другу Гилеаду, что он может не беспокоиться за любимого сына, на лбу которого сияет благословение Господа.
Но Ифтах сам хотел поговорить с отцом. Прежде чем объявиться перед стенами Мицпе, он с несколькими людьми спустился к пещере Обот, приказал отодвинуть камни, запиравшие вход, и вошел в царство мертвых. В сумеречном свете, вдыхая прохладный, с неприятным запахом, воздух, он пробрался к тому месту, где его отец обрел вечный покой. Он решил вести себя смиренно; ему хотелось увериться в благосклонности отца, получить его благословение перед тем, что ожидало его впереди. Однако ему не удалось усмирить свою гордыню, которая распирала его грудь, когда он заговорил с покойным:
- Я не буду поступать, как ты, отец мой и господин, - тихо, но с триумфом произнес он. - Я не позволю диким страстям овладеть моим разумом. Я обуздаю себя. Смотри, чего я достиг, потому что умел ждать и не удовлетворять свои потребности, когда мне хотелось. Посмотри на меня, мой покойный отец и господин, и благослови своей костлявой рукой. Я был изгнанником; твои злые сыновья, жаждавшие власти и богатства и бедные духом, прогнали меня, твоего любимого сына, самого младшего, к пустым людям. Однако я собрал вокруг себя хорошее войско, и оно стало частью меня - моей ногой и рукой. Я поднялся на огненную гору, где живет Бааль из Башана, объявил ему войну и отобрал у него семь больших, красивых городов вместе с окрестностями. Я перехитрил и принудил к миру гордого царя Башана, заставил злую Зилпу и моих недостойных сводных братьев вызвать меня назад, чтобы я поправил дела, в которых они запутались. Кажется, что между моим отъездом и приездом прошла вечность, но на самом деле это всего семь лет. И ты увидишь, мой любимый отец и господин, что последующие семь лет будут ещё лучше. Имя, которое ты мне дал: "Господь открывает", должно обрести подлинный смысл. Когда я сяду в твое судейское кресло, начнется новое время. Время и годы будут измерять по делам твоего сына Ифтаха. Люди будут говорить: "Это произошло на пятом году судейства Ифтаха в Израиле".
Поговорив с отцом, Ифтах отправился в Мицпе. У городских стен его ждали братья. Они поцеловали его в бороду и спросили, как поживают жена и дочь.
- Вы скучаете по моей Ктуре? - ответил он. - Что ж, вам придется немного подождать. Жена и ребенок только тогда приедут в Мицпе, когда подступы к нему очистятся от врагов.
Ифтаха окружил ликующий народ. Каждый старался дотронуться до благословенного. Ему предложили жить в доме отца, но он опять отказался. Он предпочел разбить лагерь перед стенами города и расположиться в нем вместе с двумя сотнями своих воинов и жителями Гилеада, способными носить оружие. Перед его шатром сверкало, развивалось на ветру знамя, которое впредь должно было стать знаменем Гилеада.
Прежде всего Ифтах собирался побеседовать с первосвященником Авиамом и заключить клятвенный союз с братьями.
Когда Ифтах вошел, Авиам извинился, что не встал с ложа, не вышел встретить его. Священник остался в памяти Ифтаха маленьким и дряхлым, но был потрясен, когда увидел перед собой кусок старого, сморщенного мяса.
- Наклонись ко мне, Ифтах, сын мой, - сказалстарик, и его голос по-прежнему прозвучал громко и звонко, - чтобы я мог поприветствовать тебя…
Ифтах наклонился. Большие, внимательные глаза священника не утратили своего блеска. Авиам подмигнул ему, и Ифтах впервые за долгое время почувствовал себя неуверенно.
Авиам был готов к этому разговору. Все семь лет, что Ифтах прожил на севере, он часто в душе спорил с ним. Тогда он блестяще обрисовал перед этим диким человеком священный план объединения Израиля. Казалось, тот его понял. Однако, едва оставив шатер Господа, вместо великих дел выбрал жену-аммонитку. Господь отказал Ифтаху в высшей милости - в знании, а он, Авиам, много познавший, мог чувствовать себя сильней собеседника. Однако когда Ифтах нагнулся к нему и священник физически почувствовал его близость, его превосходство словно растаяло. В этом Ифтахе присутствовала какая-то двойственность, которая запутывала священника.
- Признаюсь тебе, - заговорил Авиам, - я обманул тебя тогда. Ты был прав. Господь подал знак, что признает тебя законным сыном Гилеада…