Когда Джейни вошла в библиотеку, Арчер сердито поднял голову и тотчас вновь склонился над книгой (это был только что опубликованный "Шателяр" Суинберна), словно вовсе не заметил прихода сестры. Она взглянула на заваленный книгами письменный стол, открыла томик "Озорных рассказов", скорчила гримасу при виде архаического французского языка и вздохнула:
- Какие ученые книги ты читаешь!
- Что скажешь? - спросил он сестру, стоявшую перед ним с видом Кассандры.
- Мама очень сердится.
- Сердится? На кого? За что?
- Только что тут была мисс Софи Джексон. Брат просил ее передать, что приедет после обеда. Почти ничего не сообщила, потому что он ей запретил - хочет сам все подробно рассказать. Он сейчас у тети Луизы ван дер Лайден.
- Ради всего святого, Джейни, повтори еще раз. Сам господь бог не поймет, о чем ты толкуешь.
- Сейчас не время богохульствовать, Ньюленд… Мама и так в отчаянии, что ты не ходишь в церковь…
Арчер с тяжким стоном вновь погрузился в книгу.
- Ньюленд! Выслушай меня. Твоя приятельница госпожа Оленская была вчера в гостях у миссис Лемюэл Стразерс, она ездила туда с герцогом и мистером Бофортом.
При последних словах этого известия молодого человека охватила безотчетная ярость. Чтобы ее подавить, он засмеялся.
- Ну и что такого? Я знал, что она туда собирается. Джейни побледнела и вытаращила глаза.
- Ты знал, что она туда собирается, и не попытался ее остановить! Предостеречь?
- Остановить? Предостеречь? - он снова засмеялся. - Я ведь не собираюсь жениться на графине Оленской. - Слова эти показались ему самому какими-то фантастическими.
- Но ты женишься на ее родственнице.
- Ох уж эти родственники! - насмешливо произнес он.
- Ньюленд, неужели тебя не интересуют родственники?
- Ничуть!
- И тебе все равно, что подумает тетя Луиза ван дер Ланден?
- Абсолютно все равно - если она способна заниматься пустяками, словно какая-нибудь старая дева, - отозвался Арчер.
- Мама не старая дева, - поджав губы, объявила его девственная сестрица.
Ньюленда так и подмывало крикнуть ей в ответ: "Вот именно старая дева, и ван дер Лайдены - старые девы, да и мы все - стоит нам хоть чуточку соприкоснуться с реальностью - тоже превращаемся в старых дев", но, заметив, что ее длинное кроткое лицо вот-вот исказится от плача, он устыдился, что напрасно ее обидел.
- К черту графиню Оленскую! Не болтай глупостей, Джейни, я не обязан ее опекать.
- Конечно нет, но ведь ты же сам попросил Велландов поскорее объявить о помолвке, чтоб мы все могли ее поддержать, и, если бы не это, тетя Луиза никогда не пригласила бы ее на обед в честь герцога.
- Не вижу в этом приглашении ничего дурного. Она была там красивее всех, и благодаря ей обед не казался таким заупокойным, как все вандерлайденовские банкеты.
- Но ты же знаешь, что дядя Генри позвал ее только ради тебя, это он уговорил тетю Луизу. А теперь они так расстроились, что завтра возвращаются в Скайтерклифф. Знаешь, Ньюленд, по-моему, тебе надо спуститься к маме. Мне кажется, ты просто не понимаешь, каково ей сейчас.
Ньюленд застал мать в гостиной. Подняв озабоченное лицо от шитья, она спросила:
- Джейни тебе рассказала?
- Да, - он старался говорить таким же спокойным тоном, как и она. - Но я не могу принимать все это всерьез.
- Даже оскорбление, нанесенное кузине Луизе и кузену Генри?
- Неужели их можно оскорбить такой чепухой, как визит графини Оленской к женщине, которую они считают вульгарной?
- Считают!
- Ну да, они правы, но у нее можно послушать хорошую музыку и повеселиться в воскресные вечера, когда весь Нью-Йорк умирает от тоски.
- Хорошую музыку? Сколько мне известно, там была женщина, которая влезла на стол и распевала песенки- из тех, что поют в Париже в известных заведениях. Там курили и пили шампанское.
- Но ведь такие вещи происходят и в других местах, а мир еще не перевернулся.
- Надеюсь, ты не намерен защищать французское воскресенье, друг мой?
- Когда мы были в Лондоне, я частенько слышал, как вы ворчали по поводу английского воскресенья, мама.
- Нью-Йорк - не Париж и не Лондон, - сказала миссис Арчер.
- Разумеется, нет! - простонал ее сын.
- По-видимому, ты хочешь сказать, что здешнее общество не столь блестяще. Ты, конечно, прав, но мы принадлежим к этому обществу, и те, кто к нам приезжает, Должны уважать наши обычаи. Особенно Эллен Оленская - ведь она вернулась сюда именно для того, чтобы уйти от той жизни, какую ведут в блестящем обществе.
Ньюленд ничего не ответил, и миссис Арчер продолжала:
- Я собиралась надеть шляпу и просить тебя съездить со мною на минутку к кузине Луизе. - Видя, что Арчер нахмурился, она заметила: - Мне кажется, ты мог бы объяснить ей, что, как ты сам сейчас говорил, за границей общество не такое, как у нас… Публика там менее разборчива, и госпожа Оленская, возможно, не понимает, как мы смотрим на подобные вещи. Ты ведь и сам знаешь, что это было бы лишь в интересах госпожи Оленской, - с невинным лукавством добавила она.
- Милая мама, я, право, не вижу, какое нам до всего этого дело. Герцог ездил с госпожою Оленской к миссис Стразерс, он даже сам привез миссис Стразерс с ней познакомиться. Когда они приехали, я как раз был там. Если ван дер Лайдены хотят с кем-нибудь поссориться, то настоящий виновник пребывает под их же собственной крышей.
- Поссориться? Ньюленд, ты хоть раз слышал, чтобы кузен Генри с кем-нибудь ссорился? Герцог - их гость, к тому же иностранец. Иностранцы совершенно не разбираются в тонкостях - да и где бы они могли этому научиться? Но графиня Оленская родилась в Нью-Йорке, и ей следовало бы уважать чувства ньюйоркцев.
- Ну, если им необходима жертва, я разрешаю вам бросить им на растерзание госпожу Оленскую, - с досадой воскликнул Арчер. - Я не понимаю, почему мы с вами должны искупать ее грехи.
- О, разумеется, ты рассуждаешь с точки зрения Минготтов, - возразила его мать обиженным тоном, который обыкновенно означал, что она вот-вот рассердится.
Печальный дворецкий раздвинул портьеры гостиной и объявил:
- Мистер Генри ван дер Лайден.
Миссис Арчер уронила иголку и дрожащей рукою отодвинула назад свой стул.
- Еще одну лампу! - крикнула она вслед удаляющемуся слуге, а Джейни тем временем наклонилась к матери, чтобы поправить ей чепец.
На пороге появилась фигура мистера ван дер Лайдена, и Ньюленд Арчер поспешил навстречу дяде.
- Мы только что говорили о вас, сэр, - сказал он. Мистер ван дер Лайден, казалось, был изумлен этим известием. Он снял перчатку, чтобы пожать руки дамам, и, пока Джейни подвигала ему кресло, застенчиво поглаживал свой цилиндр.
- И о графине Оленской, - добавил Арчер. Миссис Арчер побледнела.
- Ах, она очаровательная женщина. Я только что от нее, - сказал мистер ван дер Лайден, и на чело его вновь снизошло безмятежное спокойствие. Он опустился в кресло, по старинному обычаю положил на пол рядом с собою цилиндр и перчатки и продолжал - У нее просто дар расставлять цветы. Я послал ей гвоздики из Скайтерклиффа и был поражен. Вместо огромных букетов, какие делает наш садовник, она разбросала их по несколько штук тут и там. Я даже не могу объяснить, как именно. Я узнал об этом от герцога. Он сказал: "Съезди посмотри, с каким вкусом она обставила свою гостиную". И в самом деле. Я бы с удовольствием отвез к ней Луизу, если бы все вокруг не было таким… таким неприятным.
Мертвая тишина была ответом на этот совершенно не свойственный мистеру ван дер Лайдену поток слов. Миссис Арчер достала свое вышивание из корзинки, куда она перед тем нервно его сунула, а Ньюленд, который, прислонясь к камину, теребил рукою ширму из перьев колибри, при свете внесенной в комнату второй лампы увидел застывшую от изумления физиономию Джейни.
- Дело в том, - продолжал мистер ван дер Лайден, поглаживая свою длинную ногу бескровной рукою, отягощенной огромным кольцом с печаткой пэтруна, - дело в том, что я заехал поблагодарить ее за прелестную записку, которую она прислала мне по поводу цветов, а также - но это, разумеется, только между нами - дружески предостеречь ее, чтобы она не разрешала герцогу возить ее с собой в гости. Не знаю, слышали ли вы…
Миссис Арчер изобразила снисходительную улыбку.
- Разве герцог возит ее в гости?
- Вы же знаете, каковы эти английские вельможи. Все они одинаковы. Мы с Луизой очень любим нашего кузена, но от людей, привыкших вращаться при европейских дворах, напрасно ожидать внимания к нашим маленьким республиканским тонкостям. Герцог ездит туда, где ему весело, - мистер ван дер Лайден умолк, но никто ничего не сказал. - Да, кажется, вчера он ездил с нею к миссис Лемюэл Стразерс. Силлертон Джексон только что рассказал нам эту глупую историю, и Луиза очень огорчилась. Я решил, что проще всего поехать прямо к графине Оленской и объяснить - вы, разумеется, понимаете, - всего лишь тончайшим намеком объяснить, как мы в Нью-Йорке смотрим на некоторые вещи. Я подумал, что мог бы сделать это очень деликатно… потому что в тот вечер, когда она у нас обедала, она отчасти высказала пожелание… отчасти дала мне понять, что была бы благодарна за советы. Так оно и оказалось.
Мистер ван дер Лайден обвел взглядом комнату с выражением, которое - будь на челе его хотя бы малейший признак низменных страстей - можно было бы назвать самодовольным. Но в его чертах запечатлелась лишь мягкая доброжелательность, которую почтительно отразило лицо миссис Арчер.
- Ах, какие вы оба милые, дорогой Генри! Всегда! Ньюленд особенно ценит ваш поступок - ведь это касается нашей славной Мэй и его новой родни.
Она бросила предостерегающий взгляд на сына, который сказал:
- Да, сэр, в высшей степени. Но я был уверен, что госпожа Оленская вам понравится.
Мистер ван дер Лайден с бесконечной кротостью на него посмотрел.
- Я никогда не приглашаю в свой дом людей, которые мне не нравятся, мой милый Ньюленд, - произнес он. - Именно это я только что сказал Силлертону Джексону. - Взглянув на часы, он встал и добавил: - Однако меня ждет Луиза. Мы сегодня рано обедаем, так как едем с герцогом в оперу.
Когда за гостем торжественно задвинулись портьеры, семейство Арчер погрузилось в молчание.
- О, боже, как романтично! - не выдержала наконец Джейни. Никто в точности не знал, к чему относятся ее отрывочные комментарии, и родные давно оставили всякие попытки их разгадать.
Миссис Арчер со вздохом покачала головой.
- Только бы все это хорошо кончилось, - произнесла она тоном человека, которому доподлинно известно, что ничего подобного не будет. - Ньюленд, сегодня вечером ты должен остаться дома и принять Силлертона Джексона - я просто не знаю, что ему сказать.
- Бедная мамочка! Но он не приедет, - засмеялся Арчер, наклоняясь, чтобы поцелуем стереть морщины с ее нахмуренного чела.
11
Недели через две, когда Ньюленд Арчер рассеянно предавался безделью в отведенном ему кабинете адвокатской конторы "Леттерблер, Лэмсон и Лоу", его вызвал к себе глава фирмы.
Старый мистер Леттерблер, неизменный поверенный трех поколений нью-йоркской знати, в явной растерянности восседал за письменным столом красного дерева. Покуда он приглаживал коротко остриженные белоснежные бакенбарды и ерошил рукою растрепанные седые кудри над выпуклым лбом, его непочтительный подчиненный думал, как он похож на домашнего врача, который недоволен больным, чья болезнь никак не поддается определению.
- Милостивый государь, - (он всегда обращался к Арчеру таким образом), - я послал за вами с целью поручить вам небольшое дело, дело, о котором я в настоящий момент предпочел бы не говорить ни мистеру Скипуорту, ни мистеру Редвуду.
Джентльмены, которых он назвал, были двумя другими старшими компаньонами фирмы, ибо, как издавна повелось в старинных юридических учреждениях Нью-Йорка, все компаньоны, чьи имена значились на фирменных бланках, давно умерли, и мистер Леттерблер, выражаясь профессиональным языком, был, так сказать, своим собственным внуком.
Откинувшись на спинку кресла, он нахмурился и продолжал:
- По семейным обстоятельствам… Арчер поднял глаза.
- Речь идет о семействе Минготт, - с улыбкой и поклоном пояснил мистер Леттерблер. - Вчера меня пригласила к себе миссис Мэнсон Минготт. Ее внучка, графиня Оленская, желает возбудить дело о разводе со своим супругом. Мне были переданы кое-какие бумаги. - Он умолк и забарабанил пальцами по столу. - Ввиду того, что вы в ближайшем будущем породнитесь с этим семейством, я хотел бы посоветоваться с вами… рассмотреть совместно с вами это дело, прежде чем предпринять дальнейшие шаги.
Арчер почувствовал, как кровь приливает к вискам. После визита к графине Оленской он виделся с нею всего один раз, да и то в ложе Минготтов в опере. За это время ее образ заметно потускнел и стал постепенно отступать на задний план, тогда как Мэй Велланд вновь заняла законное место в его мыслях. После того как Джейни однажды случайно упомянула о разводе графини Оленской, Арчер больше ничего о нем не слышал и отмахнулся от этой истории, как от необоснованной сплетни. Теоретически самое понятие развода претило ему не меньше, чем его матери, и он был недоволен, что мистер Леттерблер (явно по наущению старой Кэтрин Минготт) столь откровенно намеревается втянуть его в это дело. В конце концов, у Минготтов достаточно мужчин, которые могли бы им заняться, а он еще даже не вошел в их семью.
Он ждал, когда старший компаньон заговорит снова. Мистер Леттеблер отпер ящик и вынул какой-то пакет.
- Если вы просмотрите эти бумаги… Арчер нахмурился.
- Прошу прощения, сэр, но именно ввиду будущего родства я предпочел бы, чтобы вы посоветовались с мистером Скипуортом или с мистером Редвудом.
Мистер Леттерблер казался удивленным и даже немного обиженным. Подчиненные обыкновенно не отклоняют подобных предложений.
- Я уважаю ваши сомнения, сэр, но мне кажется, что в данном случае истинная деликатность требует, чтобы вы выполнили мою просьбу. Более того, это предложение исходит не от меня, а от миссис Мэнсон Минготт и ее сына. Я виделся с Лазелом Минготтом, а также с мистером Велландом. Все они назвали вас.
Арчер почувствовал, как в нем закипает гнев. Последние две недели он как бы безвольно плыл по течению, между тем как красота и светлая натура Мэй смягчали беззастенчивые притязания Минготтов. Однако последний приказ старой миссис Минготт раскрыл ему глаза, на требования, которые клан считал себя вправе предъявлять будущему зятю, и навязываемая ему роль глубоко его возмутила.
- Этим делом следовало бы заняться ее дядюшкам, - сказал он.
- Они им и занимались. Вопрос уже обсуждался в кругу семьи. Они не одобряют намерений графини, но она твердо стоит на своем и желает получить юридический совет.
Молодой человек молчал, все еще держа в руке нераспечатанный пакет.
- Она хочет снова вступить в брак?
- Полагаю, что да, но она это отрицает.
- В таком случае…
- Не откажите в любезности сначала просмотреть эти бумаги, мистер Арчер. Позже, когда мы обсудим дело, я изложу вам свое мнение.
Арчер неохотно удалился, унося с собою неприятные документы. Со дня последней встречи с госпожою Оленской он полубессознательно покорился событиям, чтобы сбросить с себя бремя этой женщины. За тот час, что он провел наедине с нею у камина, между ними возникла Мимолетная близость, которую весьма кстати нарушило вторжение герцога Сент-Острей и миссис Лемюэл Стразерс. Два дня спустя Арчер участвовал в комедии возвращения графини в милость ван дер Лайденов и не без иронии отметил, что дама, которая умеет с такой выгодой для себя благодарить всемогущих пожилых джентльменов за букет цветов, не нуждается ни в конфиденциальных утешениях, ни в публичной поддержке со стороны молодого человека с весьма ограниченными возможностями, какими располагает он. Такая точка зрения значительно упростила его собственную позицию, а все потускневшие домашние добродетели засверкали на удивление ярко. Он не мог себе представить, чтобы Мэй даже при самых крайних обстоятельствах стала бы жаловаться на свои затруднения или расточать свои признания посторонним мужчинам, и никогда еще она не казалась ему более благородной и прекрасной, чем в следующую неделю. Он даже покорился ее желанию не спешить со свадьбой, ибо она сумела найти тот единственный аргумент, который окончательно его обезоружил.
- Вы ведь знаете, что в конечном счете ваши родители всегда разрешали вам поступать так, как вам хотелось, с тех пор как вы были еще совсем маленькой девочкой, - сказал он и, глядя на него своими ясными глазами, Мэй ответила:
- Да, и именно потому мне так трудно отказать им в последней просьбе, с которой они обращаются ко мне как к маленькой девочке.
Это был голос старого Нью-Йорка, это был такой ответ, какой он всегда хотел бы слышать от своей Жены. Человеку, привыкшему дышать кристально чистым воздухом Нью-Йорка, порою кажется удушливым чтобы то ни было менее прозрачное.
Чтение полученных Арчером бумаг не столько обогатило его фактическими сведениями, сколько погрузило в атмосферу, в которой он начал захлебываться и задыхаться. Они состояли главным образом из переписки поверенных графа Оленского с французской юридической фирмой, которой графиня поручила уладить ее финансовое положение. Среди них находилось также короткое письмо графа к супруге, и, прочитав его, Арчер встал, засунул бумаги обратно в конверт и возвратился в кабинет мистера Леттерблера.
- Вот эти письма, сэр. Если вам угодно, я повидаюсь с госпожою Оленской, - сдавленным голосом произнес он.
- Благодарю, благодарю вас, мистер Арчер. Если вы сегодня вечером свободны, приезжайте ко мне обедать, а потом мы с вами поговорим об этом деле - если вы желаете посетить нашу клиентку завтра.