- Внимание, внимание, - заговорил репродуктор, - машина № 28, итальянская "омега", за рулем капитан Марино, прошла первый круг за 12 минут 1 секунду, со средней скоростью 78,3 мили в час. Поставлен новый рекорд скорости.
Новость эта была встречена взрывом аплодисментов, но Адам сказал:
- Что-то я потерял интерес к этим гонкам.
- Понимаете, любезный, - сказал майор, когда все опять успокоилось. - Я тут дал маху. Даже признаваться стыдно в таком идиотстве, но дело в том, что у меня в этой давке стибрили бумажник. Мелочь у меня, конечно, есть, до гостиницы добраться хватит, а там они, само собой, примут мой чек, но мне очень хотелось заключить пари с одними людьми, которых я почти не знаю. Так вот, вы бы не могли дать мне взаймы пятерку? А я ее верну заодно с теми тридцатью пятью тысячами.
- Ну, разумеется, - сказал Адам. - Арчи, дайте мне взаймы пять фунтов.
- Премного благодарен, - сказал майор, запихивая банкноты в боковой карман. - Если вам все равно, может, добавите до десятки?
- Мне очень жаль, - сказал Арчи сухо, - но у меня осталось только-только на дорогу домой.
- Ничего, ничего, любезный. Все понятно. Ни слова больше… Ну, выпьем за всех.
- Я был на ноябрьском гандикапе, - сказал Адам. - По-моему, я вас там видел.
- Жаль, что не встретились, это бы сильно упростило дело, верно? Ну да все хорошо, что хорошо кончается.
- Ваш майор - просто ангел, - сказала мисс Рансибл. Когда они допили шампанское, майор - теперь уже, несомненно, пьяный - поднялся.
- Ну-с, любезный, - сказал он, - мне надо топать. Обещал тут кое с кем повидаться. Спасибо за угощение. Приятно было со всеми вами встретиться. Пока, милашечка.
- Когда же мы теперь увидимся? - спросил Адам.
- Да в любое время. Когда ни заглянете, буду рад. У меня для старых друзей всегда найдется бутылка и закусончик. Привет всей компании.
- А нельзя зайти к вам поскорее? По поводу денег.
- Чем скорее, тем лучше, дорогой. Только насчет денег я что-то не понял.
- Мои тридцать пять тысяч.
- А, да, конечно. Надо же, совсем забыл. Вот что. Вы нынче к вечеру приходите в "Империал", там я вам их и отдам. Я сам не чаю с ними разделаться. В семь часов в американском баре… или чуть раньше.
- Пошли смотреть гонки, - сказал Арчи.
Они спустились с холма, бодрые и беззаботные (как и положено себя чувствовать, когда много выпьешь до второго завтрака). Подходя к будкам, вспомнили, что проголодались. Решили, что снова подниматься в буфет - очень далеко, и съели завтрак механика - ту его часть, которая не пострадала от сигареты мисс Рансибл.
Тут с машиной № 13 случилась беда. Она нерешительно съехала на обочину, за рулем сидел механик. Он объяснил, что приятеля Майлза ударил в плечо гаечный ключ, брошенный из автомобиля Марино, когда они обгоняли его под железнодорожным мостом. Механик помог ему выйти и повел в палатку Красного креста.
- Дело труба, - сказал механик. - Больше он сегодня ни на что не годится. Чего же было и ждать, раз вытянули тринадцатый номер.
Майлз пошел ухаживать за своим приятелем, а мисс Рансибл, Адам и Арчи бессмысленно уставились на машину. Арчи легонько икал, дожевывая яблоко механика.
Вскоре появился инспектор.
- Что тут случилось? - спросил он.
- Водитель убит, - сказал Арчи. - Гаечный ключ. Под железнодорожным мостом. Марино.
- Так вы что, сошли? Кто у вас запасный водитель?
- Не знаю. Вы не знаете, Адам? Запасного водителя тоже могли убить. Очень просто.
- Запасный водитель - это я, - сказала мисс Рансибл. - У меня на рукаве написано.
- Запасный водитель - она. Вон, на рукаве написано.
- Ну, так вы как, хотите сойти с круга?
- Не надо сходить с круга, Агата.
- Нет, я не хочу сходить с круга.
- Отлично. Как ваше имя?
- Агата. Я - запасный водитель. У меня на рукаве.
- Вижу. Ладно, можете садиться и ехать.
- Агата, - твердо повторила мисс Рансибл, забираясь в машину. - Вон, на рукаве.
- Послушайте, Агата, - сказал Адам. - Вы в себе вполне уверены?
- На рукаве, - сказала мисс Рансибл строго.
- Я хочу сказать, вы вполне уверены, что это безопасно?
- Не совсем безопасно, раз они швыряют гаечные ключи. Но я сначала поеду медленно, а потом привыкну. Вот увидите. Вы со мной?
- Я останусь здесь и буду махать флажком, - сказал Адам.
- Хорошо. До свиданья… Ой, как страшно, это же умереть можно.
Машина пулей вылетела на середину дорожки, чудом не задела другую и с ревом скрылась за поворотом.
- Арчи, послушайте, а это ничего, если на гонках за рулем и в нетрезвом виде? Ее не арестуют?
- Ничего, ничего. Они тут все пьяные.
- Правда?
- Правда.
- Все?
- Все до единого. В стельку.
- Ну, тогда ничего. Пойдем выпьем. И они опять поднялись на холм и прошли сквозь бойскаутов в буфет.
Вести о мисс Рансибл не замедлили последовать.
- Внимание, - заговорил репродуктор, - № 13, английская "планкет-бауз", за рулем мисс Агата, столкнулась на Чертовом повороте с № 28, итальянской машиной "омега", за рулем капитан Марино. № 13 выправилась и продолжает путь. № 28 перевернулась и вышла из гонок.
- Молодец Агата! - сказал Арчи.
Несколько минут спустя:
- Внимание! № 13, английская "планкет-бауз", за рулем мисс Агата, прошла круг за 9 минут 41 секунду. Это рекорд скорости.
Раздались возгласы патриотического восторга. Во всех концах буфета пили за здоровье мисс Рансибл.
Несколько минут спустя:
- Внимание! Вынужден опровергнуть последнее сообщение, будто № 13, английская "планкет-бауз", за рулем мисс Агата, установила рекорд. Только что поступило сообщение, что № 13 сошла с трека сразу после железнодорожного переезда и пять миль шла без дороги, а на трек вернулась только у поворота "Красный лев". Судьи этот этап не зачли.
Несколько минут спустя:
- Внимание! № 13, английская "планкет-бауз", за рулем мисс Агата, вышла из гонок. Некоторое время назад она покинула трек, свернув у Церковного угла не вправо, а влево. В последний раз замечена на объездном шоссе, по которому шла на юг, судя по всему потеряв управление.
- Ну, деточки, мне повезло, - сказал подоспевший Майлз. - Только второй день работаю в газете, и пожалуйста, сенсация. Уж если за такое в "Эксцессе" не похвалят… опять же деньги… - И он побежал в палатку связи - одно из удобств, предусмотренных устроителями гонок, - диктовать длинную корреспонденцию о несчастье, постигшем мисс Рансибл.
Адам пошел с ним и отправил Нине телеграмму: "Пьяный майор в буфете не фикция тридцать пять тысяч поженимся завтра все чудесно Агата пропала целую Адам".
- Как будто все ясно, - сказал он.
Потом они пошли в санитарную палатку - тоже одно из удобств, предусмотренных организаторами, - навестить приятеля Майлза. Он жаловался на боль в плече и тревожился за свою машину.
- Какая бессердечность, - сказал Адам. - По-моему, ему бы следовало тревожиться за Агату.
- Автомобилисты вообще бессердечные, - сказал Майлз со вздохом.
В палатку внесли на носилках капитана Марино. Когда его проносили мимо приятеля Майлза, он с громким стоном повернулся на бок и плюнул ему в лицо. Еще он плюнул в лицо врачу, который делал ему перевязку, и укусил одну из сестер.
В санитарной палатке сложилось мнение, что капитан Марино - не джентльмен.
Арчи выяснил, что до конца гонок уехать невозможно, а гонки продлятся еще не меньше двух часов. Машины все носились и носились по кругу. Время от времени бойскауты наклеивали против какого-нибудь номера большую красную букву В , тем отмечая очередную жертву неполадок в моторе, столкновения или Чертова поворота. По гребню холма к дверям палатки-столовой тянулась длинная очередь. И пошел дождь.
Ничего не оставалось, как снова идти в бар.
Последняя машина финишировала уже в сумерках. Победителю вручили серебряный позолоченный приз. Репродуктор передал "Боже, храни короля" и бодрым голосом распрощался с публикой. Стоявшим в очереди перед столовой вежливо сообщили, что обедов больше не отпускают. Буфетчицы в баре затянули: "Стаканы, леди и джентльмены, просим сдавать стаканы". Санитарные машины в последний раз пустились по трассе - подбирать уцелевших. Только тогда Адам, Майлз и Арчи Шверт пошли разыскивать свою машину.
На обратном пути стемнело. До города ехали час. Адам, Майлз и Арчи Шверт почти не разговаривали. Опьянение их достигло той второй стадии, красочно описанной во всех брошюрах о вреде пьянства, когда мимолетная иллюзия довольства и душевного подъема сменяется меланхолией, расстройством желудка и моральным распадом. Адам пытался сосредоточить мысли на своем внезапном обогащении, но они, казалось, неспособны были держаться на столь высоком уровне и всякий раз, как он подтягивал их вверх, бессильно соскальзывали обратно, к его жалкому физическому самочувствию.
Ленивый поток машин, в котором они двигались, вынес их наконец в центр города, к неярко освещенному фасаду отеля "Империал". У его вращающихся дверей крутился бурный водоворот энтузиастов автомобильного спорта.
- Я просто падаю от голода, - сказал Майлз. - Давайте сначала поедим, а потом уж займемся Агатой.
Но управляющий "Империала", игнорируя и превосходство сил противника и необходимость, мужественно отстаивал нерушимый режим британских отелей. Чай, объяснил он, подастся ежедневно в Пальмовом саду от четырех до шести часов, по четвергам и субботам играет оркестр. Табльдот - в ресторане от половины восьмого до девяти. Во втором зале в эти же часы можно пообедать à lа сагtе. Сейчас двадцать минут седьмого. Если джентльменам угодно вернуться через час и десять минут, он сделает для них все, что в его силах, но резервировать для них столик не берется. Публики сегодня особенно много, объяснил он, - вблизи города проходили автомобильные гонки.
Портье оказался более отзывчивым, он сказал, что немного дальше по Главной улице, рядом с кинематографом, есть кафе под названием "Королевское". Однако он, видимо, давал те же сведения всем, кто к нему обращался, - "Королевское кафе" было полно до краев. Все сердились и ворчали, но столики доставались только самым язвительным и надменным, а еда - самым скандальным и грубым. После этого Адам, Майлз и Арчи Шверт попытали счастья еще в двух кафе (одно из них содержали дамы-благотворительницы, и называлось оно "Честный индеец"), в рабочей столовой и в лавчонке, где торговали жареной рыбой. В конце концов они купили в кооперативной лавке пакет печенья "Смесь" и разъели его в угрюмом молчании в Пальмовом саду "Империала".
Шел уже восьмой час, когда Адам вспомнил о свидании в американском баре. Здесь тоже, разумеется, была давка. Сюда заглядывали и гонщики - розовые после ванны, в смокингах и белых крахмальных рубашках, каждый со своей свитой поклонников. Адам протолкался к стойке.
- Вы тут не видели пьяного майора? - спросил он.
- Еще чего, - фыркнула буфетчица. - А и увидела бы, так не стала бы обслуживать. В моем баре таким не место. Выдумали тоже!
- Сейчас-то он, может быть, не пьяный. Но скажите, вы здесь не видели такого толстого краснолицего мужчину с моноклем и усы подкручены вверх?
- Был тут недавно такой. Он что, ваш приятель?
- Мне необходимо с ним повидаться.
- Так я вам вот что скажу - вы приглядывайте за ним получше и больше его сюда не водите. Что он тут только вытворял - страшное дело. Два стакана разбил, к посетителям цеплялся. В руке у него было три, не то четыре фунтовых бумажки. Он все махал ими и приговаривал: "Каков анекдот? Я нынче встретил одного остолопа. Я ему должен тридцать пять тысяч, а он меня ссудил пятеркой". Ну разве можно так говорить при посторонних, а? Он минут десять как ушел. Я рада-радешенька была, что наконец убрался, - честное слово.
- Он в самом деле так сказал - что встретил одного остолопа?
- Сто раз повторил, пока здесь околачивался, даже надоело.
Но Адам, едва выйдя из бара, увидел майора, появившегося из мужской уборной. Он шел не спеша и смотрел на Адама пустым, остекленелым взглядом.
- Эй! - крикнул Адам. - Эй!
- Здравия желаю, - холодно отозвался пьяный майор.
- Ну как? - сказал Адам. - Относительно моих тридцати пяти тысяч?
Пьяный майор остановился и поправил монокль.
- Тридцать пять тысяч и пять фунтов, - сказал он. - Что именно вас интересует?
- Ну, хотя бы где они?
- Место надежное. Английское Объединение Национальных и Провинциальных банков. Компания безупречно честная и платежеспособная. Я бы им и больше доверил, если б имел. Я бы им миллион доверил, клянусь честью. Понимаете, любезный, одна из этих старых почтенных фирм. Теперь таких не делают. Этому банку я бы доверил жену и детей… Вы не думайте, дорогой, что я вложил ваши деньги куда попало… Пора бы вам меня знать…
- Ну конечно, конечно. Вы страшно добры, что так о них позаботились… и вы обещали сегодня вечером дать мне чек. Неужели не помните?
Пьяный майор поглядел на него хитрым взглядом.
- Э-э, - сказал он, - это вопрос другой. Кому-то я обещал дать чек. Но откуда мне знать, что это были вы?… Мне, знаете ли, приходится соблюдать осторожность. А вдруг вы - переодетый мошенник? Имейте в виду, я этого не утверждаю, ну а вдруг? Хорош я тогда буду. В таких делах нужно обе стороны принимать в расчет.
- О господи… Со мной здесь двое друзей, они вам под присягой подтвердят, что я - Адам Саймз. Этого вам довольно?
- А может, у вас шайка. Кроме того, мне-то не известно, что того малого, который дал мне тысячу, звали Адам как бишь вы сказали? Это я только с ваших слов знаю. Я вам вот что скажу, - продолжал майор, усаживаясь в глубокое кресло. - Я тут сосну. Так, совсем немножко. А когда проснусь, сообщу вам свое решение. Вы не сочтите меня подозрительным, дорогой, просто я должен действовать осторожно… чужие деньги, сами понимаете… - И он уснул.
Адам протискался сквозь толпу в Пальмовый сад, где оставил Майлза и Арчи. Только что поступили новости о машине № 13. Ее нашли в большой деревне, милях в пятнадцати от города, разбившуюся о каменный крест на рыночной площади (и нанесшую непоправимый ущерб памятнику древности, уже включенному в список взятых под охрану). Но мисс Рансибл исчезла бесследно.
- Наверно, нам надо что-то предпринять, - сказал Майлз. - Просто не упомню такого несчастного дня. Ну что, получили свое состояние?
- Майор был так пьян, что не узнал меня. Он только что уснул.
- Ну и ну.
- Придется ехать в эту злосчастную деревню искать Агату.
- Я не могу оставить майора. Он, наверно, скоро проснется и отдаст мое состояние первому встречному.
- Пойдем к нему сейчас и будем трясти его до тех пор, пока он не отдаст нам деньги, - сказал Майлз.
Но это оказалось невыполнимым: когда они добрались до кресла, в котором Адам оставил пьяного майора, там уже никого не было.
Швейцар хорошо помнил, что майор вышел из отеля. Он сунул ему фунтовую бумажку со словами: "Встретил одного остолопа", сел в такси и велел везти себя на вокзал.
- Сдается мне, - сказал Адам, - что я никогда не получу этих денег.
- Что ж, по-моему, жаловаться вам особенно не на что, - сказал Арчи. - Вы с чем были, с тем и остались. Мне хуже - я потерял пятерку и цену пяти бутылок шампанского.
- Это-то верно, - сказал Адам и немного утешился.
Они сели в машину и под дождем покатили в деревню, где был обнаружен "планкет-бауз". Там он и стоял в кольце восхищенных зрителей, почти неузнаваемый и еще слегка дымясь. Полицейский в непромокаемом плаще пытался оградить его от налетов охотников за сувенирами, уже собравших с земли все мелкие обломки.
Свидетелей катастрофы не нашлось. Младшие жители деревни были в то время на гонках, старшие отдыхали после обеда. Одному помнилось, что он слышал какой-то грохот.
Из расспросов на ближайшей железнодорожной станции выяснилось, однако, что в тот день, часа в три, у кассы появилась неизвестная молодая женщина весьма растерзанного вида и с повязкой на рукаве и спросила, где она находится. Выслушав ответ, она сказала, что это очень обидно, потому что кто-то оставил посреди дороги огромный каменный гаечный ключ. Она призналась, что чувствует себя неважно. Начальник станции предложил ей посидеть в помещении и выпить глоток бренди. Она сказала: "Нет, хватит с меня бренди" - и купила билет первого класса до Лондона. Уехала поездом 3.25.
- Значит, все в порядке, - сказал Адам.
Они выбрались из деревни на Большую Северную дорогу и скоро нашли гостиницу, где пообедали и переночевали. В Лондон они приехали на следующий день около часа и узнали, что рано утром мисс Рансибл была обнаружена в зале ожидания на Юстонском вокзале, где она, не отрываясь, смотрела на модель паровоза. В ответ на тактичные расспросы она ответила, что, насколько ей известно, имени у нее нет, и как бы в доказательство этого ткнула в повязку на рукаве. Она объяснила, что приехала в машине, которая не желала останавливаться. Машина была полна клопов, которых она пыталась убить, капая на них лосьоном. Один из клопов швырнул гаечный ключ. На дороге торчало что-то каменное. Ни к чему ставить среди дороги такие символы, правда ведь? Или нет?
Ее увезли в больницу на Уимпол-стрит и некоторое время держали в комнате со спущенными шторами.
Глава 11
Адам позвонил Нине.
- Милый, я так обрадовалась твоей телеграмме. Это правда?
- Нет.
- Майор все-таки фикция?
- Да.
- Денег у тебя нет?
- Нет.
- И мы сегодня не поженимся?
- Нет.
- Понятно.
- Что?
- Я говорю - понятно.
- Это все?
- Да, Адам, все.
- Мне очень жаль.
- Мне тоже. До свиданья.
Позже Нина позвонила Адаму.
- Милый, это ты? Мне надо сказать тебе что-то ужасное.
- Да?
- Ты страшно рассердишься.
- Ну?
- Я выхожу замуж.
- За кого?
- Просто не знаю, как тебе сказать.
- За кого?
- Адам, а ты не устроишь сцену?
- Кто он?
- Рыжик.
- Не верю.
- Я не шучу. В общем, это все.
- Ты выходишь замуж за Рыжика?
- Да.
- Понятно.
- Что?
- Я говорю - понятно.
- И это все?
- Да, Нина, все.
- Когда я тебя увижу?
- Я больше не хочу тебя видеть.
- Понятно.
- Что?
- Я говорю - понятно.
- Ну, прощай.
- Прощай… Мне очень жаль, Адам.