- Алло, это Нина?
- Кто говорит? Мисс Блаунт, кажется, нет дома.
- Мистер Фенвик-Саймз.
- Ой, Адам. А я думала, это Рыжик. Я как проснулась, почувствовала, что просто не выношу его. Он вчера позвонил, как только я вернулась.
- Знаю. Нина, радость моя, случилась ужасная вещь.
- Что?
- Лотти предъявила мне счет.
- Милый, и что же ты сделал?
- Сделал нечто из ряда вон выходящее… Родная, я продал тебя.
- Ой, милый, кому?
- Рыжику. Ты потянула на семьдесят восемь фунтов, шестнадцать шиллингов и два пенса.
- Что?!
- И теперь я никогда больше тебя не увижу.
- Ну знаешь, Адам, это свинство. Я так не хочу, чтобы больше тебя не видеть.
- Мне очень жаль… Прощай, Нина, родная моя.
- Прощай, моя радость. Но какой же ты все-таки негодяй.
На следующий день Лотти сказала Адаму:
- Помните, я говорила, что вас тут один спрашивал?
- Кредитор?
- А он, оказывается, был не кредитор. Я только что вспомнила. Он одно время часто здесь бывал, пока не подрался с каким-то канадцем. Он был здесь в тот вечер, когда эта дурочка Флосси доигралась с люстрой.
- Неужели пьяный майор?
- Вчера он был не пьяный. С виду, во всяком случае, было незаметно. Такой краснолицый дядька с моноклем. Да вы, голубчик, наверно, его помните. Он еще ставил за вас на лошадь в ноябрьском гандикапе.
- Но я немедленно должен с ним связаться. Как его зовут?
- Вот этого не скажу. И знала ведь, да начисто забыла. Он поехал в Манчестер вас искать. Обидно, что вы с ним разминулись.
Адам пошел звонить Нине.
- Знаешь, что, - сказал он, - ты там не спеши с Рыжиком. Возможно, я тебя еще выкуплю обратно. Пьяный майор опять объявился.
- Поздно, милый. Мы с Рыжиком сегодня утром поженились. Я как раз укладываюсь. Мы улетаем в свадебное путешествие на аэроплане.
- Я вижу, Рыжик решил ловить момент. Нина, родная моя, не уезжай.
- Нельзя. Рыжик говорит, что знает "чудесное местечко вблизи Монте-Карло с вполне приличной площадкой для гольфа, на девять лунок".
- Ну и что?
- Да, я знаю… мы туда всего на несколько дней. А потом вернемся и Рождество проведем у папы. Может быть, тогда удастся что-нибудь устроить. Я надеюсь.
- Ну, прощай.
- Прощай.
Рыжик посмотрел в окошко аэроплана.
- Нина, - прокричал он, - тебя в школьные годы не заставляли учить наизусть такие стихи из хрестоматии, что-то такое "Страна величья, трон любимый Марса, какой-то там Эдем"? Ну, знаешь, наверно?
"Счастливейшее племя, в малом - мир,
Роскошный перл в сверкающей оправе…"
"Благословенный край, страна родная,
Отчизна наша, Англия, - она,
Вскормившая на плодоносном лоне,
Взрастившая, как нянька, королей,
Рожденьем знаменитых, силой грозных…"
Дальше забыл. Что-то насчет упрямого еврея. Но ты знаешь, о чем я говорю?
- Это из одной пьесы.
- Нет, из синей хрестоматии.
- Я в ней играла.
- Ну, может быть, их потом вставили в пьесу. Когда я их учил, они были в синей хрестоматии. Но так или иначе, ты знаешь, о чем я?
- Да, а что?
- Я просто хотел сказать - у тебя нет такого чувства, когда вот так летишь и смотришь вниз и там все видно, не появляется у тебя ощущение вроде этого, ну, ты меня понимаешь.
Нина глянула вниз и увидела накренившийся под каким-то странным углом горизонт беспорядочного красного пригорода; заводы - одни работающие, другие бездействующие, брошенные; заросший канал; вдалеке - холмы, усеянные домиками; радиомачты и электрические провода; людей было не разглядеть - одни точки; они там женились и выходили замуж, бегали по магазинам, наживали деньги и рожали детей. Пейзаж опять накренился и подпрыгнул - аэроплан попал в воздушную яму.
- Меня, кажется, сейчас стошнит, - сказала Нина.
- Бедная девочка, - сказал Рыжик. - Вот бумажные пакеты и пригодятся.
Впереди черная дорога была видна на каких-нибудь четверть мили, не больше. Она разматывалась, как кинопленка. По бокам царил хаос; навстречу несся туман; крики "быстрее, быстрее" перекрывали рев мотора. Внезапно дорога пошла вверх, и белая машина, не сбавляя скорости, взлетела на крутой подъем. На верхней точке был поворот. Две машины незаметно подобрались к нему справа и слева - вот-вот столкнутся.
- Быстрее! - крикнула мисс Рансибл. - Быстрее!
- Тише, тише, милая. Так вы всех перебудите. Лежите спокойно, а то никогда не поправитесь. Все хорошо, и волноваться не о чем. Ничего не случилось.
Ее пытались уложить. Разве можно править машиной лежа? Опять поворот, еще страшнее. Автомобиль приподнялся на двух колесах, дернулся вправо, его потащило через дорогу, до обрыва осталось несколько дюймов. На поворотах надо тормозить, но их же не видно, когда лежишь пластом, на спине. На такой скорости не удержать машину - видите, уже заносит.
- Быстрее! Быстрее!
Шприц. Укол.
- Не о чем волноваться, милая. Ничего не случилось… Ничего.
Глава 13
Фильм был закончен, и все уехали - Весли и Уайт-филд, епископ Филпотс и мисс Латуш, мистер Айзеке и его ученики из Национальной Академии Кинематографического Искусства. Парк тонул в снегу, чистый белый ковер, и на нем ни теней, ни пятен, только цепочки крошечных стрелок, проложенные лапками голодных птиц. Звонари усердно готовились к празднику, и воздух полнился колокольным звоном.
В доме, в столовой, мистер Флорин, миссис Флорин и пятнадцатилетняя служаночка Ада украшали ветками остролиста рамы семейных портретов. Мистер Флорин держал корзину, миссис Флорин держала лесенку, Ада пристраивала ветки по местам. Полковник Блаунт пошел к себе наверх - как всегда, соснуть до чая.
Флорин приготовил сюрприз. Это было древнее знамя из белого коленкора с выведенными по нему красной ленточкой словами: "Добро пожаловать!" Он всегда помнил, где оно хранится, и искать не надо было - сверху в черном чемодане, на дальнем чердаке, позади обеих цинковых ванн и футляра от виолончели.
- Его полковникова матушка сшила, - объяснил он, - когда мальчика в первый раз увезли в школу, и вывешивалось оно потом в холле всякий раз, как он и мистер Эрик приезжали домой на каникулы. Он как войдет в дом, первым делом его высматривает, даже когда уже взрослым приезжал, в отпуск. Сразу, бывало, спросит: "А где мое знамя?" Вот мы его и вывесим для мисс Нины… лучше бы сказать, для миссис Литлджон.
Ада спросила, не нужно ли украсить остролистом спальню капитана Литлджона и его супруги.
Миссис Флорин ответила, где это слыхано, чтобы остролистом украшали спальни, и вообще на второй этаж его не носят, примета плохая.
Ада сказала, ну, тогда, может быть, веточку омелы над кроватью?
Миссис Флорин сказала, что Ада еще молода думать о таких вещах, постыдилась бы.
Флорин сказал, что хватит Аде возражать и спорить, пусть лучше идет с ним в холл вешать знамя. Одна веревка крепится на рог носорога, другая - за шею жирафа.
В положенное время сверху спустился полковник Блаунт.
- Камины в большой гостиной затопить, сэр? - спросила его миссис Флорин.
- В большой гостиной? Нет, конечно, с чего это вы вздумали, миссис Флорин?
- В честь капитана Литлджона и его супруги, сэр. Вы, наверно, не забыли, что они нынче приедут к вам на праздники?
- Какой там еще капитан с супругой? Я слыхом о них не слыхал. Интересно, кто это их пригласил сюда. Я, во всяком случае, не приглашал. Понятия не имею, кто такие. Мне они не нужны… Да вот еще, вспомнил, ведь сюда собираются мисс Нина с мужем, что же мне, весь дом превращать в гостиницу? Так что если эти люди приедут, Флорин, вы им скажите, пусть уезжают. Понятно? Мне они не нужны, и кто их пригласил - не знаю, только очень уж много люди себе позволять стали - приглашают гостей ко мне в дом, даже не спросив у меня разрешения.
- Камины в большой гостиной затопить, сэр, в честь мисс Нины и ее мужа?
- Да, да, разумеется. И в спальне у них тоже, конечно, затопите. И еще. Флорин, пойдемте-ка со мной в погреб, я хочу выбрать портвейн… Ключи у меня с собой… Думаю, что Нинин муж придется мне по вкусу, - доверительно продолжал он по дороге в погреб. - Я имею о нем самые хорошие сведения - порядочный, серьезный молодой человек, и доходы солидные. Мисс Нина пишет, что он бывал у нас в детстве. Вы его помните, Флорин? Я, убей бог, не помню. Как его фамилия-то?
- Литлджон, сэр.
- Вот-вот, правильно. Литлджон. Ведь на языке вертелось. Литл-джон. Надо запомнить.
- Отец его жил одно время в Оукшотте, сэр. Очень богатый джентльмен. Кажется, судовладелец. А сын мальчиком ездил с мисс Ниной верхом. Рыженький такой, на обезьянку похожий… кошкам от него житья не было.
- Ну, это у него с годами, вероятно, прошло. Не упадите, Флорин, здесь ступенька выщерблена. Ну-ка, поднимите фонарь повыше. Так мы зачем пришли? Да, за портвейном. Где-то еще оставался разлива 96-го года, всего несколько бутылок. На этом вот ящике что написано? Я не разберу. Поднесите фонарь поближе.
- 96-й год мы допили, сэр, когда здесь жил тот джентльмен, что снимал картину.
- В самом деле? Это мы напрасно, Флорин, не стоило.
- Мистер Айзекс, он насчет вина был очень разборчив, а вы приказали подавать им, чего ни попросят.
- Да, но портвейн 96-го… Ну что ж, ну что ж… Возьмите две бутылки 904-го. Так, а что нам еще нужно? Да, кларет. Кларет, кларет, кларет, кларет. Где у меня кларет, Флорин?
Полковник Блаунт сидел за чаем - уже съел яйцо всмятку и намазывал медом булочку, когда Флорин распахнул дверь библиотеки и доложил:
- Капитан Литлджон с супругой, сэр.
И вошли Адам с Ниной.
Полковник Блаунт отставил булочку и поднялся им навстречу.
- Ну, здравствуй, Нина, давненько ты не навещала старика отца. А это, стало быть, мой зять? Здравствуйте, мой милый. Подсаживайтесь оба к столу, Флорин сейчас принесет еще чашек… Да, - сказал он, внимательно оглядев Адама, - я бы вас, пожалуй, не узнал. С отцом-то вашим я одно время был хорошо знаком. Он тут жил по соседству, в этом, как его… Вы это время, наверно, не помните. А ведь вы у нас бывали, ездили с Ниной верхом. Вам тогда было лет десять-одиннадцать, не больше. Странно, почему-то мне запомнилось, что волосы у вас были рыжие.
- Ты, наверно, слышал, что его называют Рыжик, - сказала Нина, - поэтому так и решил.
- Возможно, возможно, только с чего бы называть его Рыжиком, когда он самый обыкновенный блондин, ну, да все равно, рад вас видеть, очень, очень рад. Вам-то здесь, может быть, покажется скучновато. Гостей у нас теперь бывает мало. Вот тут Флорин, не спросясь у меня, пригласил какого-то капитана с супругой, но я сказал, что не желаю их видеть. С чего это я буду принимать друзей Флорина? Слуги нынче совсем обнаглели, воображают, что раз они у вас некоторое время прожили, так могут делать, что им вздумается. Возьмите хоть эту несчастную - старую леди Грейбридж. Пока она не умерла, так никто и не знал, что ее дворецкий все время сдавал комнаты в северном крыле дома. Она никак не могла взять в толк, почему это фрукты из сада никогда не попадают к ней на стол, а это, оказывается, дворецкий их все съедал со своими жильцами. А когда она заболела и слегла, он устроил в парке площадку для гольфа, просто безобразие. На такое, я думаю, Флорин бы не пошел, а впрочем, кто его знает. Лиха беда начало, а он - видали? - уже приглашает сюда гостей на праздники.
В кухне Флорин сказал:
- Это не тот мистер Литлджон, которого я знавал мальчиком.
Миссис Флорин сказала:
- Это тот молодой джентльмен, что в прошлом месяце здесь завтракал.
Ада сказала:
- У него наружность приятная.
Флорин и миссис Флорин сказали:
- Помолчи, Ада. Ты им в спальню горячей воды поставила? А чемоданы наверх отнесла? И распаковала? А вечерний костюм полковнику почистила? Ты что же думаешь, Флорин и миссис Флорин за тебя всю работу по дому будут делать? И посмотри на свой передник, нескладеха ты этакая, с утра уже второй изгваздала.
Флорин добавил:
- А знамя-то мисс Нина заметила.
В библиотеке полковник Блаунт сказал:
- На вечер у меня припасено для вас кое-что интересное. Я только что получил две последние проявленные пленки моей кинокартины Вот мы их вечером и посмотрим. Смотреть придется у пастора, потому что у него есть электричество, везет человеку. Я его предупредил, что мы будем. Он как будто не очень обрадовался. Стал говорить, что ему завтра читать три проповеди и к ранней обедне надо встать в шесть часов. Совсем не похоже на рождественский дух милосердия. Да еще не хотел заехать за нами на машине. Тут всего-то каких-нибудь четверть мили, для него это пустяк, а нам легко ли идти пешком по снегу со всей аппаратурой? Я ему сказал: "Если бы вы сами поступали по-христиански, мы бы, может быть, охотнее жертвовали на ваши заграничные миссии, и на бойскаутов, и на постройку органа". Ну, это его проняло. Да я сам, черт возьми, предоставил ему место в здешнем приходе, так кто же, как не я, имеет право на его автомобиль?
Когда Нина и Адам ушли к себе переодеваться к обеду, она сказала.
- Вот видишь, я же говорила, что папа тебя не узнает.
Адам сказал:
- Смотри, кто-то повесил у нас над кроватью омелу.
- Флоринов ты, по-моему, сильно удивил.
- Погоди, что еще скажет пастор. Когда я был здесь первый раз, он отвез меня на станцию. Он тогда решил, что я сумасшедший.
- Бедный Рыжик. Я все думаю, очень гадко мы с ним поступили? Но это словно сама судьба велела, чтобы его именно сейчас вызвали в полк.
- Я оставил ему чек в уплату за тебя.
- Милый, ты же знаешь, что это не чек, а фикция.
- Все чеки хороши, пока банк не отказался по ним платить, а завтра Рождество, потом второй день праздника, потом воскресенье. Раньше понедельника он не предъявит его к оплате, а до тех пор мало ли что может случиться. Вдруг еще объявится пьяный майор. А на худой конец я всегда могу отослать тебя ему обратно.
- Скорее всего, этим и кончится… Милый, наше свадебное путешествие - это был такой ужас… холод собачий, а Рыжику непременно нужно было после обеда выхаживать взад вперед по какой-то террасе, любоваться луной над Средиземным морем. Весь день он играл в гольф и заводил знакомства с другими англичанами в нашем отеле. В общем, что-то кошмарное… это же с тоски повеситься можно, как сказала бы бедная Агата.
- Я тебе говорил, что был на ее похоронах? Народу почти никого не было, только Казмы и какие-то тетки. Мы пошли с Вэном, предварительно выпили, и на нас все глазели. По-моему, им казалось, что я отчасти повинен в катастрофе.
- А Майлз не был?
- Ему пришлось уехать из Англии, ты разве не слышала?
- Милый, я ведь только сегодня вернулась из свадебного путешествия. Я ничего не слышала… Выходит, что из нас почти никого не осталось, только мы с тобой.
- И Рыжик.
- Да, и Рыжик.
Нельзя сказать, чтобы просмотр киноленты прошел с успехом. Пастор приехал, когда они кончали обедать, и вошел в столовую, стряхивая снег с воротника пальто.
- Входите, уважаемый, входите. Мы сейчас. Вот вам рюмка портвейну, присаживайтесь. С дочерью моей вы, конечно, знакомы? А это мой новоиспеченный зять.
- С ним я, кажется, тоже имел уже удовольствие познакомиться.
- Вздор, он здесь не бывал с тех пор, как еще пешком под стол ходил, задолго до вас.
Пастор не спеша тянул портвейн и поглядывал на Адама с таким выражением, что Нина чуть не прыскала со смеху. Наконец Адам тоже фыркнул, и пастор утвердился в своих подозрениях. Таким образом, отношения стали натянутыми еще до того, как все сели в машину. Впрочем, полковник, всецело поглощенный перевозкой своей аппаратуры, ничего не заметил.
- Вы здесь впервые? - спросил пастор, ведя машину по глубокому снегу.
- Я жил в этих краях в детстве.
- Да… но ведь вы совсем недавно сюда приезжали, разве нет? Полковник, знаете ли, очень забывчив.
- Нет, нет. Я здесь пятнадцать лет не был.
- Вот как, - сказал пастор и закончил вполголоса: - Невероятно, невероятно и очень печально.
Жена пастора, предвкушая вечер в веселом обществе, заранее приготовила в гостиной кофе с шоколадным печеньем, но полковник живо положил конец этому легкомыслию, погрузив их всех в темноту.
Он вывинтил электрические лампочки и вставил в розетку штепсель своего проектора. Яркий луч прорезал гостиную, выхватив из мрака пастора, шепотом сообщавшего на ухо жене о своем открытии.
- …тот самый молодой человек, о котором я тебе рассказывал, - говорил он. - Явно помешан, бедняга. Даже не помнит, что приезжал сюда. В возрасте полковника такие вещи, может быть, естественны, но когда человек так молод… печальный прогноз для потомства…
Полковник прервал свои приготовления.
- Знаете, уважаемый, что мне пришло в голову. Хорошо бы сюда доставить старика Флорина. Он, пока снимали картину, почти все время пролежал больной. Ему наверняка интересно было бы посмотреть. Будьте другом, съездите за ним на машине, а?
- Право же, полковник, по-моему, это не обязательно. И машину я уже поставил в гараж.
- Я без вас не начну, не беспокойтесь. Мне тут еще есть с чем повозиться. Мы вас подождем. Обещаю.
- Дорогой полковник, на улице валит снег, началась метель. Не окажется ли это плохой услугой - вытащить пожилого человека из дому в такую погоду, чтобы показать ему фильм, который, я не сомневаюсь, скоро будет демонстрироваться по всей стране?
- Ну хорошо, хорошо, уважаемый, будь по-вашему. Я только подумал, что сегодня как никак сочельник… о черт, током дернуло.
Адам с Ниной и пастор с женой терпеливо сидели в темноте. Через некоторое время полковник развернул скатанный в трубку посеребренный экран.
- Ну-ка, кто-нибудь, - сказал он, - помогите мне убрать с камина всю эту мелочь.
Жена пастора бросилась спасать свои безделушки.
- Как думаете, выдержит? - спросил полковник, взбираясь на рояль и проявляя разбуженные волнением поразительные запасы дремавшей энергии. - Так, теперь подайте мне экран. Отлично. Ничего, если я ввинчу вам в стену парочку шурупов? Совсем маленьких.
Вскоре экран был укреплен и линза повернута так, что на него лег небольшой квадрат света.
Публика замерла в ожидании.
- Начинаю, - сказал полковник и запустил проектор.
Послышалось жужжание, и вдруг стало видно, как четыре всадника в военной форме задом скачут по аллее парка.
- Эге, тут что-то не так, - сказал полковник. - Странно. Должно быть, я забыл ее перемотать.
Всадники исчезли, и снова послышалось жужжание - лента перематывалась на другую катушку.