- Скверная, черт побери, получается история! - сказал майор, снова принимаясь расхаживать по комнате. - Этот старик и его красавчик сын способны на все. Боюсь, Лавиния взглянула на вещи слишком легко. И вместе с тем трудно вообразить себе, чтобы у кого-нибудь поднялась рука убить эту милую девушку. Черт побери, Баумсер, да у меня при одной мысли кровь закипает в жилах!
- Это кипение может быть очень полезно для вашей крови, дорогой мой друг, - сказал фон Баумсер, - но что-то не вижу я, какой нам от того толк. Давайте-ка подойдем к делу практически и подумаем, что нам предпринять.
- Я должен сейчас же разыскать молодого Димсдейла. Ему следует знать все.
- Да, я полагаю, его найти надо. И туда, в это аббатство, вы должны вместе с ним немедленно отправиться. Я этого молодчика знаю. Никакая сила его здесь не удержит, когда он услышит, что там происходит. А вы должны поехать туда, чтобы помешать ему натворить разных безумств. Ну, и еще потому, что добрая мадам Скэлли выразила такое желание в своем письме.
- Разумеется. Мы отправимся туда вместе. Один из нас должен во что бы то ни стало найти способ увидеться с мисс Харстон и узнать, не требуется ли ей наша помощь. И если да, то она ее получит, черт побери, и плевал я на всех опекунов! Пусть меня разрубят на куски, если мы ее не вызволим оттуда в два счета!
- Только вам надо держать в голове, - предостерег его Баумсер, - что эти Гердлстоны - отчаянный народ. Если они задумали убить женщину, так почему бы им еще и мужчину одного-второго не прикончить. И вы же не знаете, сколько их там может быть. Гердлстон, и его сын там есть, и еще этот одноглазый. Ну, а больше мадам Скэлли откуда известно, кто там есть в доме. И притом учтите, полиция не на вашей стороне будет, а скорее совсем напротив, ведь пока никаких доказательств нет, что там затевается убийство. Вы подумайте хорошенько и, верно, согласитесь со мной, что вам бы неплохо прихватить туда еще двух-трех надежных людей, которые пойдут за вами… это самое… в огонь и в воду.
Майор был так поглощен сборами, что только молча кивнул. Однако через некоторое время он спросил:
- А где я возьму таких людей?
- Во-первых, вы возьмете меня, - сказал немец, загибая один толстый красный палец, - а затем в нашем кружке найдется еще кое-кто для такого дела, и вы на них можете положиться. Ну, хотя бы Фриц Бюлов из Киля. Потом еще один русский… вот имя его я все забываю… но это очень надежный человек. Он нигилист из Одессы, приговорен к смерти, и его обязательно казнят, надо только сперва поймать. У нас и еще хорошие люди есть, но сейчас их уже не успеть разыскать. А этих двоих раздобыть легко. Они живут вместе и совсем свободны, потому что ничем не заняты.
- Тогда тащите их, - сказал майор, - берите извозчика и поезжайте прямо на вокзал Ватерлоо. Оттуда отходят поезда на Бедсворт. А я разыщу Димсдейла, и мы присоединимся к вам на вокзале. Времени терять нельзя, я так считаю.
Майор был уже в полной готовности, и фон Баумсер тоже надел пальто и шляпу и взял из угла свою толстую палку.
- Она может нам пригодиться, - заметил он.
- Я прихватил свой пистолет, - сказал майор.
Они вместе вышли из дому, и фон Баумсер направился в сторону Ист-Энда, где проживали его политические единомышленники, а майор крикнул извозчика и покатил на Филлимор-Гарденс, однако того, кто был ему нужен, там не нашел. Тогда он бросился бежать по Стрэнду, решил сесть на ближайший поезд и поехать без Тома, но - как уже было описано в одной из предыдущих глав неподалеку от вокзала Ватерлоо наткнулся прямехонько на него самого.
Письмо миссис Скэлли поразило Тома, как гром. Даже в самых мрачных своих предположениях он никогда не заходил так далеко. Он опрометью бросился обратно на вокзал. Бедный майор, пыхтя и отдуваясь, едва поспевал за ним, но тем не менее мужественно старался не отставать и по дороге услышал от Тома о всех его злоключениях в то утро и о том, что Эзра Гердлстон уже успел отбыть куда-то вместе со своим рыжебородым приятелем. При этом сообщении лицо майора совсем потемнело от тревоги.
- Хоть бы нам не опоздать! - задыхаясь, прохрипел он.
ГЛАВА XLI
ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
Кэт Харстон, поведав доброй вдове все свои тревоги и заручившись ее обещанием помочь ей в беде, почувствовала, что у нее точно камень с души свалился, и спрыгнула с крыши сарая на землю уже снова возрожденная к жизни. Все эти ужасные недели, проведенные в мрачном старом аббатстве, скоро останутся позади, как страшный сон, думала Кэт. Она не сомневалась, что либо Том, либо майор еще сегодня дадут ей о себе знать. И при мысли об этом сердце ее затрепетало от радости, щеки порозовели, и, направляясь через парк к дому, она даже запела - так легко стало у нее на душе.
Миссис Джоррокс и Ребекка заметили происшедшую с Кэт перемену и немало ей подивились. Кэт хотела было даже помочь миссис Джоррокс по хозяйству, но старая карга отказалась от ее помощи и грубо прогнала ее от себя. Ребекка тоже не поддержала попытки Кэт побеседовать с ней и поглядывала на девушку весьма недружелюбно.
- Ночью вы вроде натерпелись всяких страхов, - заметила горничная, - с чего же это вы теперь распелись?
- Ах, не вспоминай об этом, - сказала Кэт. - Я, верно, очень всех напугала. Может быть, этот ужасный монах мне просто почудился, я очень плохо чувствовала себя накануне. Но тогда, ночью, мне, право же, показалось, что я вижу его так же отчетливо, как сейчас тебя.
- О чем это она? - спросила миссис Джоррокс, приставив ладонь к уху.
- Она говорит, что видела ночью привидение, так же, дескать, ясно видела, как вот вас сейчас.
- Вранье! - проворчала старуха, разгребая кочергой угли в камине. - Ее тут еще и в помине не было, когда я жила одна-одинешенька во всем доме, и что-то никаких привидений не объявлялось. Не знает уж, что выдумать! Привидение увидала!
- Нет, нет, я ни на что не жалуюсь, - весело сказала Кэт. - Право же, я всем довольна.
- Вот, вот, теперь будет все говорить наперекор, - сердито прохрипела миссис Джоррокс. - Она же всегда говорит наперекор.
- По-моему, вы сегодня не в духе, - сказала Кэт и поднялась к себе наверх, прыгая, совсем как прежде, через две ступеньки.
Ребекка последовала за ней и, наблюдая все эти перемены, истолковала их на свой лад.
- Ишь как вы сегодня развеселились, - сказала она, остановившись в дверях спальни Кэт и с недоброй улыбкой заглядывая в комнату. - Верно, потому что завтра суббота. Вот чему вы радуетесь.
- Потому что завтра суббота? - как эхо, удивленно повторила Кэт.
- А то как же. Будто вы не знаете, о чем я говорю. Бросьте притворяться-то.
Служанка произнесла это с такой злобой, что Кэт удивилась еще больше.
- Не имею ни малейшего представления, что ты имеешь в виду, - отвечала она.
- Ну да, рассказывайте! - подбоченясь, крикнула Ребекка с издевкой. - Она, видите ли, не знает, что я хочу сказать! Она не знает, что ее молодчик припожалует сюда в субботу. Она знать не знает о том, что мистер Эзра таскается сюда по субботам из самого Лондона, чтобы повидать ее! Значит, не поэтому вы сегодня так развеселились, нет? Эх вы, притворщица! - Смазливое личико горничной было искажено злобой, руки безотчетно сжались в кулаки.
- Ребекка! - вне себя воскликнула Кэт. - В жизни я не видела такой идиотки, как ты! Должна тебе напомнить, что я - твоя хозяйка, а ты - моя горничная. Как смеешь ты разговаривать со мной подобным образом? Изволь немедленно удалиться из моей комнаты.
Служанка не шевельнулась; она нахально смотрела на Кэт в упор и, казалось, готова была постоять за себя, но в голосе Кэт прозвучало такое искреннее негодование и она с таким достоинством шагнула вперед, что Ребекка все же попятилась, отвела свой наглый взор и, что-то пробормотав себе под нос, выскользнула из комнаты. Кэт заперла за ней дверь и, когда смехотворность положения одержала верх над ее гневом, громко расхохоталась впервые за все время своего пребывания в аббатстве. Это уж было чересчур! Казалось невероятным, чтобы даже самый отпетый дурак мог вообразить себе, что она жаждет свидания с Эзрой Гердлстоном! Но мысль о нем тотчас положила конец ее веселью, потому что как-никак, а в одном служанка была права: завтра настанет суббота, и снова появится Эзра. Но, быть может, ее друзья опередят его. Дай-то бог!
День выдался прохладный, но ясный. За окном на темной синеве залива белели паруса рыбачьих лодок. Среди них - словно горделивый лебедь среди уток - парусный трехмачтовик стремил против ветра свой бег, держа курс на Портсмут или Саутгемптон. Далеко вправо, за каймой белой пены, лежал Уиннер-Сэндс. Уже начался прилив, и наносы ила исчезли под водой, лишь кое-где их тускло-серые, округлые вершины выглядывали на поверхность, словно спины спящих левиафанов. Широким треугольником распластавшись в небе, большая стая диких гусей улетала на юг. Кэт смотрела в окно, и все, что она видела, живило ее душу, вселяло в нее бодрость. Она снова готова была радоваться жизни, снова была исполнена надежд, и ей даже не верилось, что это она еще сегодня утром отшвырнула от себя пузырек с ядом, ибо знала в глубине души, что может последовать зловещим советам опекуна. Однако это было, было на самом деле: на некрашеном полу поблескивали кое-где кусочки разбитого стекла, и тошнотворный запах ядовитого снадобья еще не выветрился, хотя Кэт и открыла окно, чтобы избавиться от него. И все же сейчас, когда она вспомнила утреннюю сцену, все представлялось ей каким-то чудовищным, нелепым кошмаром.
Кэт и сама не знала, чего именно ждет от своих друзей, что могут они предпринять, но ни на секунду не сомневалась: они спасут ее, и притом очень скоро. Нужно только терпеливо ждать, и тогда все уладится. Завтра вечером, уж никак не позднее, всем ее бедам и страхам придет конец.
Именно так думал и Джон Гердлстон, задумчиво глядя из-под косматых бровей на тлеющие угли камина. Завтра вечером все должно решиться, решиться раз и навсегда. В пять часов приедут Эзра и Бурт, и это будет началом конца. Дальнейшая судьба самого Бурта не занимала Джона Гердлстона. Бурт был конченый человек. Если давать ему напиваться вдоволь, ему долго не протянуть, и он быстро перестанет обременять их своей особой. А если донесет на них, то ничего не выиграет, а только все потеряет. И уж на самый худой конец, разве может бред сумасшедшего повредить такому человеку, как известный коммерсант Джон Гердлстон, ведущий торговлю с Африкой? Нет, все было обдумано, все предусмотрено, хитрый старик не упустил из виду ничего. А самое главное - изобретенный им план делал для него неопасным даже судебное следствие; благодаря этому плану он мог ничего не страшиться.
Сидя в большой комнате, служившей одновременно и столовой и кухней, он поманил к себе миссис Джоррокс.
- Когда прибывает завтра последний поезд? - спросил он.
- Есть один какой-то, что приходит в Бедсворт без четверти десять.
- Значит, тут, мимо дома, он проходит, верно, без двадцати минут десять?
- Да, да, я всегда проверяю по этому поезду часы.
- Так. А где мисс Харстон?
- У себя. Прибежала домой, развеселая, заливается, хохочет! И послушали бы вы, как она нахально разговаривает со старыми людьми, у которых уже сгорбило спину, когда ее еще и на свете-то не было.
- Хохочет? - переспросил Гердлстон, приподняв брови. - Сегодня утром, по-моему, ей было совсем не до смеха. Может быть, она потеряла рассудок? Вы ничего не заметили такого?
- А почем я знаю. Вот Ребекка пришла вся в слезах, потому что она выставила ее за дверь. Да она тут распоряжается, как хозяйка, право слово. Скоро она нас всех отсюда повыгоняет.
Гердлстон погрузился в молчание. Видно было, что сообщение миссис Джоррокс несколько его озадачило.
В эту ночь Кэт спала крепко, без сновидений. В таком возрасте все тревоги и заботы спадают с души, как капля дождя с крыла птицы. Дни уныния и мрака остались позади, впереди забрезжила заря более счастливых дней. Кэт проснулась веселая, на сердце у нее было легко. И она почувствовала, что как только ей будет снова дана свобода, она все забудет и все им простит и опекуну, и Ребекке, и остальным… даже Эзре. Да, как только этот ужас останется позади, она никогда и не вспомнит о нем.
Она провела все утро, стараясь представить себе, как будут разворачиваться события в Лондоне, и гадая, скоро ли придет какая-нибудь весточка от ее друзей. Если миссис Скэлли послала телеграмму, они должны бы получить ее еще вчера вечером. Возможно, что, помимо телеграммы, миссис Скэлли написала и письмо, чтобы рассказать обо всем поподробнее. Почту разносят часов около девяти, прикидывала Кэт. После этого майору понадобится еще какое-то время, чтобы разыскать Тома. Потом они, конечно, начнут совещаться, как им лучше поступить, и, быть может, найдут нужным пойти посоветоваться с доктором Димсдейлом. На это, пожалуй, уйдет не только утро, но и половина дня. Значит, они едва ли доберутся сюда раньше вечера.
К тому времени Эзра будет уже здесь. Прошлую субботу еще не было шести, когда он приехал. При мысли, что ей предстоит встретиться с молодым коммерсантом снова, Кэт обуял великий страх. Но это была лишь инстинктивная, чисто женская боязнь всякой грубости и жестокости. Кэт не предчувствовала грозящей ей опасности, не догадывалась о том, что означал для нее этот приезд Эзры.
В это утро во время завтрака ее опекун был с ней более любезен, чем обычно. Казалось, он стремился изгладить из ее памяти все, что наговорил ей накануне, - все свои страшные намеки и угрозы. Даже прислуживавшая за столом Ребекка была поражена елейностью его тона. Джон Гердлстон был человеком действия, и, когда время действовать настало, это взбодрило его, влило в него новые силы, и даже его манеры приобрели большую живость, стали менее тяжеловесны и неуклюжи.
- Вам неплохо бы заняться ботаникой, пока мы живем здесь, - благожелательно посоветовал он Кэт. - Поверьте мне, в молодости можно преуспеть во всем. А изучение естественных наук помогает нам постичь чудесную гармонию мироздания и облагораживает ум и душу.
- Я бы с удовольствием познакомилась с этой областью науки, - отвечала Кэт. - Не знаю только, хватит ли у меня на это способностей.
- Парк здесь полон чудес. Самый крошечный грибок так же примечателен и достоин изучения, как самый древний дуб. Кстати, ваш отец отличался большой любовью к растениям и животным.
- Да, я помню, - сказала Кэт, и лицо ее затуманилось, когда воспоминания унесли ее в прошлое. Что сказал бы отец, промелькнула у нее мысль, узнай он, как обращается с ней этот человек, который сидит сейчас напротив нее? А, впрочем, стоит ли об этом думать, ведь она скоро вырвется из плена!
- Помню, когда мы с ним, еще учениками, снимали вместе комнату в Сити над конторой, - сказал Гердлстон, задумчиво помешивая ложечкой чай в стакане, - он держал дома соню и очень был к ней привязан. Каждую свободную минуту ухаживал за этим созданием, чистил его клетку. По-моему, это было его единственным удовольствием и развлечением. Как-то раз вечером зверек бежал по полу, и я наступил на него.
- О, бедный папа! - воскликнула Кэт.
- Я сделал это намеренно. "Ты посвящаешь слишком много времени животному, - сказал я. - Возвысь свои мысли над мелочами!" Он сначала очень расстроился и рассердился на меня, а потом был мне благодарен. Я дал ему полезный урок.
Этот рассказ так ошеломил Кэт, что несколько минут она сидела молча.
- Сколько лет было вам тогда? - спросила она наконец.
- Около шестнадцати.
- Значит, вы всегда отличались такими… такими наклонностями? - Смягчить резкость тона Кэт было нелегко.
- Да, я почувствовал свое призвание еще в ранней юности. И в самом раннем возрасте был уже причислен к избранным.
- А кто такие эти избранные? - сдержанно спросила Кэт.
- Члены общины тринитариев. Во всяком случае, те из них, кто посещает часовню на Пербрук-стрит. Я бывал в других молельнях и убедился, что проповедники там искажают слово божье и не ведут свою паству по верному пути.
- Значит, - сказала Кэт, - в рай попадут только те, кто посещает молельню на Пербрук-стрит?
- Да, и те не все. О, нет, один из десяти, не больше, - доверительно и не без самодовольства заверил ее старый коммерсант.
- Должно быть, в раю очень мало места, - заметила Кэт, поднимаясь из-за стола.
- Куда вы теперь направляетесь?
- Я хотела прогуляться по парку.
- Во время прогулки повторяйте про себя слова Священного писания. Ничего не может быть лучше, как начинать с этого день.
- Какие же слова вы мне посоветуете вспомнить? - с улыбкой спросила Кэт, стоя на пороге, вся в ореоле солнечных лучей, лившихся в растворенную дверь.
- "В расцвете жизни мы уже на краю могилы", - торжественно изрек опекун.
Голос его звучал столь сурово и глухо, что у девушки сжалось сердце. Впрочем, она тут же стряхнула с себя уныние. День был так ясен, ветерок так свеж, что предаваться меланхолии было невозможно. Да и час освобождения приближался! Нет, в это утро она не позволит себе терзаться смутной тревогой и темными предчувствиями. А перемена в обращении с ней опекуна облегчала эту задачу, и Кэт почти убедила себя, что она неправильно истолковала накануне его слова и намерения.
Она прогулялась по аллее до ворот и перекинулась несколькими фразами со своим стражем. И он тоже не вызывал в ней сегодня досады, - его странности и чудачества скорее даже позабавили ее. А Стивенс был весьма не в духе из-за некоторых осложнений домашнего характера. Жена налетела на него и задала ему трепку.
- Прежде, бывало, она побранит сначала, а потом уж хватается за кочергу, - сокрушенно пожаловался он. - А теперь сразу в ход идет кочерга, брани даже и не слышно.
Кэт поглядела на мощный торс и свирепое лицо и подумала, что его жена, должно быть, очень храбрая женщина.
- А все почему? Потому что мне от здешних рыбачек покою нет, - осклабившись, продолжал Стивенс. - А ей это не по нутру, чтоб мне пропасть, если вру! А я чем виноват? Женщины всегда липли ко мне, как мухи.
- Вы отправили мое письмо? - спросила Кэт.
- А как же, ясное дело, отправил, - отвечал страж. - Оно уже в Лондоне, небось. - И его единственный глаз так плутовато забегал по сторонам, что Кэт сразу заподозрила обман, и еще жарче возблагодарила судьбу за то, что ей не пришлось возлагать все свои надежды только на посулы этого негодяя.
На дороге ничего не было видно, кроме единственной телеги, рядом с которой шагал простоватого вида парень. Но после воскресной встречи с двумя деревенскими хулиганами Кэт стала уже опасаться местных жителей и поспешно отошла от ворот. Пройдя через парк, она снова забралась на крышу сарая. По ту сторону ограды стоял мальчик в ливрее. Он стоял так неподвижно, что его можно было принять за восковую фигуру из паноптикума, если бы не его взгляд, рыскавший во всех направлениях и в конце концов остановившийся на Кэт.
- Доброе утро, мисс, - произнес этот персонаж.
- Доброе утро, - отвечала Кэт. - Я, кажется, видела тебя вчера с миссис Скэлли?
- Верно, мисс. А теперь хозяйка велела мне ожидать здесь и не сходить с места, пока я не увижу вас. Вы, мол, непременно сюда придете. Вот я уже почитай что час вас жду.