Абсолютно ясно: старый козел хочет столкнуть меня с Ниддри и Тоулом и таким образом выбить из числа претендентов на должность детектива-инспектора. Какой же предсказуемый этот недоумок. Пожалуй, есть смысл подыграть.
- Ты прав, Гас. Какого хуя? Что еще за дерьмо? Я сейчас же позвоню Ниддри. Собери остальных ребят и скажи: ни хрена никуда не пойдем без федерального представителя. Они просто хотят найти крайнего. Им надо наказать кого-то для примера, потому из-за этих чертовых бумаг и сладкоголосых сучек дело об убийстве черномазого так ни хера и не движется.
- Верно, - говорит Гас.
Я сажусь и стараюсь собраться с мыслями. Потом снимаю трубку и звоню этому хрену Маршаллу из гребаного Форума по правам черножопых или как их там. Как же он меня достал!
- Здравствуйте, мистер Маршалл? Это детектив-сержант Робертсон.
- Я никак не могу связаться с вами, чтобы договориться о встрече…
- Да, похоже, мы с вами как корабли в ночи. Два часа пополудни вас устроят?
- Да, вполне. Мне приехать к вам?
- Нет, это вовсе не обязательно. Я заставил вас ждать, так что я к вам и приеду.
Довольный собой, кладу трубку. Потом звоню Ниддри и делаю знак Гасу, чтобы поставил чайник.
- Детектив-сержант Робертсон. По поводу вашего распоряжения. Меня не устраивает назначенное время. Я договорился о встрече и не могу ее отменить.
- Отмените. Порядок есть порядок, - резко говорит Ниддри.
Он просто бесится, когда я звоню непосредственно ему. Все должно идти через Тоула. Ниддри твердо верит в незыблемые принципы иерархической структуры организации. Жесткая вертикаль. Никаких обращений через голову. Перед новичками распинается о том, что "моя дверь всегда открыта", но горе тому, кто по глупости попытается переступить его порог.
Но против Ниддри у меня есть верная карта. Я знаю, что хуеплеты из новых лейбористов, получившие большинство в городском управлении, еще никак не опомнятся после своей победы и мнят из себя хрен знает кого. У них зуб на Ниддри и компанию, и один из этих павлинов спит и видит себя на его месте.
- Я встречаюсь с людьми из Форума по расовому равенству и межобщинным отношениям.
На другом конце провода повисает тишина.
- Черт… послушайте… вам надо туда пойти. Перенесем собеседование на четверг. В три тридцать.
Ниддри кладет трубку, Я же продолжаю держать свою у уха и незаметно для Гаса, который возится с кофе, набираю номер Тоула.
- Брюс Робертсон, - шепчу я. - Ниддри назначил мне другое время для собеседования. Я собираюсь на встречу с людьми из Форума. Ставлю вас в известность как своего прямого начальника. - Я повышаю голос, чтобы слышал Гас. - Пойду, но захвачу с собой федерального представителя, Драйсдейла из южного отдела.
Гас поднимает брови и ставит передо мной чашку с эмблемой "Хартс". Чашка не моя, а Инглиса. Хоть что то оторвал от этого мудака.
- Думаю, Роббо, вы неправильно поняли распоряжение, - говорит Тоул.
- То есть?
- Это обычное собеседование. Речь в данный момент не идет о каких-то дисциплинарных мерах в отношении отдельных лиц.
- То есть вы хотите сказать, что дисциплинарные меры могут последовать?
- Нет… не обязательно. Речь идет об открытой дискуссии без каких-либо выводов.
- Значит, это консультативное мероприятие?
- Э… да… но это консультативное мероприятие может иметь отношение и к дисциплинарной системе Эдинбурга.
- Мое присутствие обязательно?
- Присутствовать должен каждый.
- Это приказ или пожелание?
- Роббо, все, чего я жду от вас, это добровольного сотрудничества. Если не получится, тогда мне придется ввести в действие дисциплинарный элемент.
- Понятно…
Намеренно затягиваю паузу.
Наконец Тоул не выдерживает.
- У меня нет времени на такую ерунду. Увидимся в кабинете Ниддри в назначенное время. Все прочее отмените.
Разговор окончен. Итак, Тоул повесил все на меня! Кем он, мать его, себя возомнил? Мальчиком на посылках для Ниддри, вот кем.
- У меня нет времени на всю эту чушь, Ниддри! - кричу я в трубку. - У нас на шее убийство!
Я швыряю трубку на рычаг.
Гас поднимает брови.
- Ну, Роббо, ты и задал Ниддри жару!
- С этими разъебаями только так и надо, - говорю я. - По-другому они не понимают. - Поворачиваюсь и вижу, что в комнату входит Соня, одна из тех штатских, что работают в канцелярии. - Извини, Соня. Производственный жаргон.
- Ничего, все в порядке, - бормочет Соня. - Но я Хейзел.
- Конечно… конечно… Хейзел.
Уверен, она принимает во все дырки. Немного молода для меня. Хотя, если у нее уже течет…
- Думаю, Хейзел слышала и кое-что похлеще, - смеется Гас.
Смех у него неприятный, с хрипотцой, и девчонка нервно улыбается.
- Вот что, Хейзел, ты можешь кое-что для меня сделать. Позвони в Форум. Я договорился о встрече завтра в два. Скажи, что я не могу, но заеду к ним в другое время.
- Хорошо… я… Вам кто-то звонил, когда вас не было, - говорит она. - Какая-то женщина.
- Ого! - со смехом восклицает Гас. - Да ты становишься популярным!
- Мне? Что?
- Она не назвалась и номера телефона тоже не оставила. Сказала, что вы знаете.
- Точно…
Твою же мать! Наверняка это Кэрол. Поняла, что надо вернуться. Вечером оставлю сообщение на автоответчике.
Тоул и Ниддри, козлы, испортили мне праздник. Из-за них я пропускаю все важные звонки. Чертовка Кэрол. Уж лучше бы я остался в Австралии. Что бы сейчас делали эти недоумки? Или можно было бы не уезжать из Лондона. Был бы уже старшим констеблем. Снова начинает чесаться задница. Трусы сбились и натирают расчесанное место. Так потеть нельзя. Стресс, как сказал доктор Росси, вся причина в стрессе. А стресс из-за недоделков, которые ни хрена не соображают в полицейской работе. Все, что они умеют, это сосать собственные хуи да облизывать задницы.
Решаю сходить в столовую на ленч. Хотя нет, до обеда еще далеко. Слишком поздно для завтрака и слишком рано для ленча. Я называю это время временем Брюса Робертсона. Айна дает мне бутерброды с беконом, и тут я слышу за спиной вкрадчивые голоса. Оборачиваюсь - какие-то мудаки в костюмах, и один из них тот наглец Конрад Доналдсон, адвокат, тратящий денежки налогоплательщиков на то, чтобы защищать ту самую шваль, которую мы с риском для жизни пытаемся убрать за решетку: насильников, убийц, педофилов и всяких прочих.
- Практикуете каннибализм, Брюс?
Он кивает на тарелку и улыбается.
Я твердо смотрю ему в глаза. С каким удовольствием я бы поимел этого ублюдка. Все, что мне нужно, это двадцать минут наедине с ним в комнате для допросов.
- Привет, Конрад.
Я вымученно улыбаюсь.
Мне хочется смять его физиономию, бросить его на пол и втоптать эту наглую, жирную, самодовольную харю в землю. Я бы бил по ней каблуком, бил до тех пор, пока череп не треснул и содержимое не расплылось по линолеуму. А потом я бы съел обед и даже не поперхнулся. Серьезно.
Он улыбается и поворачивается к своим приятелям.
- Позвольте представить: детектив-сержант Брюс Робертсон. Один из главных реакционеров в полицейских силах. Насколько я знаю, из шахтерской семьи.
- Плохо знаете, - мягко говорю я, твердо глядя ему в глаза. - Должно быть, спутали меня с кем-то.
- Хм, - бормочет Доналдсон, поднимая брови.
Я отхожу, сжимая поднос побелевшими от напряжения пальцами. Сквозь звон в ушах до меня доносится миролюбивый голос Доналдсона. Меня тошнит, у меня кружится голова. Я сажусь в углу и остервенело поедаю бутерброды, разрывая жилистое мясо острыми зубами, представляя, что это костлявая шея мерзкого адвоката. Восходящая звезда новых лейбористов, Конрад Доналдсон.
Наверх я возвращаюсь уже почти успокоившись, но стоит только подумать о Доналдсоне и ему подобным, как грудь распирает от дикой ярости. В какой-то момент меня даже начинает колотить. Зубы стучат. Надо выпить, и я ухожу пораньше. Отправляюсь в расположенный внизу клуб. Уже одно ощущение толстого ковра под ногами действует успокаивающе. Приятная перемена после служебных помещений с их дешевым тонким ковролином. Сам бар ничем особым не поражает. Не то что раньше. Когда он только открылся, здесь было до хрена всякой всячины вроде недешевых безделушек и античных ваз, но вещи постоянно пропадали, так что пришлось менять декор на более функциональный. Пара сопляков играют в бильярд, но я замечаю Боба Херли.
- Вижу, как раз вовремя, - улыбаюсь я.
- Ладно, Роббо. - Он поворачивается к бармену. - Еще пинту легкого и немного бренди.
- Давай уж побольше и того и другого, раз этот хуй английский угощает.
Я подмигиваю бармену. Херли немного бледнеет. Расовая принадлежность - всего лишь одна из карт в колоде, и если играешь всерьез, то пользуйся всей колодой как и когда сочтешь нужным. Я всего лишь напомнил Херли о том, кто он здесь: гость, которого лишь терпят, и не только в этой стране, но и в этой жизни.
Мы с Херли плотно садимся в уголке. Спустя какое-то время заявляется - надо же! - Тоул, но я делаю вид, что не замечаю мудака. Он устраивается в соседней кабинке и разворачивает "Ивнинг ньюс". Жалкий засранец, ни друзей, ни повеселиться. Только пытается заигрывать с ребятами, когда ему что-то от них надо. Меня больше интересует Херли.
Он разосрался с женой и все еще пребывает в меланхолии.
- Мы с Крисси разошлись из-за ее семьи. Ты же знаешь, каково это: быть полицейским.
Голос у придурка жалобный, как у Тони Ньюли, и слово "полиция" звучит у него смешно.
Это он-то полицейский? Тупица.
- Ты рассказываешь им все, ее друзьям, родственникам, соседям. Рассказываешь, чем зарабатываешь на жизнь, а они начинают относиться к тебе, как к прокаженному. Сидят у тебя в доме и молчат, как будто попали на допрос. Разговора не получается, постоянно возникают какие-то паузы, а родственнички цепляются за любой повод, чтобы поскорее уйти. Приглашаешь - не приходят. С тобой обращаются… - Он вздыхает, резко, как от боли, и повторяет: - С тобой обращаются, как с прокаженным.
- Точно.
Херли прочищает пальцем ухо и вытирает его о нижний край сиденья.
- Одно время я даже рассказывал всем, что работаю сантехником или продаю страховки. Вот тогда они готовы были выложить о себе все. Ты вроде как признаешься, что делаешь что-то незаконное. Они все в это замешаны. Все. - Он гневно повышает голос. - Каждый из них - долбаная Джеки Трент. Они все, все - Джеки Трент.
Краем глаза замечаю, что Тоул встает и уходит. Мудак.
- Вот именно, - говорю я. - А ведь ты служитель закона.
- Точно. И именно она не в состоянии понять. Когда действуешь так, как должен действовать служитель закона, когда достаешь свисток и останавливаешь этих ублюдков, она поворачивается и говорит: "Это моя семья. Я ухожу".
- Таковы женщины, - замечаю я, опрокидывая виски.
Если пьешь виски - никакие глисты не заведутся.
Ничего в ней особенного, в этой Крисси. Перед видеокамерой не смущалась, но когда я достал вибратор, немного завелась. Пришлось плести всякую любовную чушь, чтобы удержать тупую корову от истерики.
- Мне иногда трудно переключиться. Все дело в том, что, будучи полицейским, привыкаешь видеть вещи под определенным углом: выискиваешь то, что не так, обращаешь внимание на то, как люди себя ведут, становишься подозрительным. Ничего не могу с собой поделать, меня так и тянет устроить им проверку. Вот это ее и задевало: то, что я задавал вопросы ее родственникам. А получалось как-то само по себе, я и сам не замечал, что проверяю их. Не в силах выйти из роли, не в силах переключиться. Ты просто не можешь по-другому, вот в чем загвоздка, Роббо.
- Тут уж либо да, либо нет, приятель, - с улыбкой говорю я.
И не сомневайся, придурок, с твоей женой у меня всегда будет "да".
- Верно. - Он снова вздыхает на манер Тони Ньюли. - Вот она и ушла. Все кончено. На этот раз навсегда.
- Ты женился на службе, приятель. Да пребудет с тобой сила, ибо эта сучка уже не вернется.
- Ты у нас счастливчик, Роббо, - говорит он таким тоном, словно обвиняет меня в чем-то.
- Это точно, у нас с Кэрол все в порядке. Она особенная. Таких мало. Представь, сегодня в меню стейк!
- Она еще и готовит! - Херли качает головой. - Есть ли на свете что-то, чего не умеет эта женщина?
Ишь, на сладкое потянуло. Хочет, чтобы я рассказал, как у нас с Кэрол в постели. Неудивительно, что его жена подставляет каждому встречному. Хуй разговорами не заменишь.
- Это вопрос ценностей, - говорю я, допивая виски.
Заваливает Гас Бэйн, и мы делаем новый заход. Я стараюсь держать себя в рамках, но старый хрыч любит приложиться к стакану после работы. Херли отваливает, возвращается к своим ста несчастьям. В полиции его недолюбливают, я уж не знаю почему. В этом недоделке есть что-то такое, что вызывает отвращение, что-то, что заставляет смаковать его неудачи, которым несть конца. В нашей игре быстро распознаешь неудачника. Самые худшие из них те, которые считают себя фаворитами, и им приходится напоминать об обратном. К таковым, например, относится юный джентльмен по имени Рэй Леннокс.
- Молодой Леннокс не очень-то открывал рот на семинаре, - говорю я Гасу.
- Да, в тихом омуте…
Гас добродушно улыбается.
- Послушай, Гас. - Я понижаю голос. - Не пойми меня неправильно, но я бы посоветовал тебе поменьше трепаться, когда рядом Рэй. Заметь, сам я против парня ничего не имею. Он мне даже нравится. Только не болтай лишнего.
- Что ты имеешь в виду, Роббо? - встревоженно спрашивает Гас.
- А ты разве не знаешь, какие они сейчас, эти молодые? Готовы сдать тебя не задумываясь, если только им есть от этого какая-то польза. Все они такие; без году неделя в полиции, а уже хотят быть старшими констеблями. И Рэй такой же. Думает, что все знает. Эти молодые, они совершенно безжалостны и готовы воткнуть нож тебе в спину, чтобы получить свое.
- Нет, Рэй на такое не способен… хороший парень… - неуверенно бормочет Гас.
В его возражении я чувствую сомнение. Значит, пора нажать покрепче.
- Послушай, Гас, где сейчас Рэй Леннокс? Его же нет здесь, с нами, верно? Нет. Ставлю три к одному, нет, четыре к одному, что он пьет с этими сучками в каком-нибудь баре в городе. Как тогда, после семинара.
- Но это же его дело… они молодые, какая им радость торчать тут со стариками.
- Все верно, Гас. Я и сам ничего не имею против. Ветер ему в парус. Надеюсь, он выебет обеих, сделает из них бутербродец. Беленькая снизу, желтая сверху, а наш молодчик посередке.
- Ты страшный человек, Брюс, - ухмыляется Гас.
- Дело-то в другом. Как думаешь, о чем идет речь в их миленькой компании? О нас с тобой. А потом эти разговорчики против нас же и обернутся.
- Хм-м-м, - задумчиво тянет Гас. - Я понимаю, к чему ты клонишь. По-твоему, юный мистер Леннокс играет на две стороны? И нашим, и вашим?
- По большей части не нашим, и так будет до тех пор, пока он не перестанет трепать лишнее.
- Буду за ним присматривать, - кивает Гас, дотрагиваясь пальцем до глаза.
Хорошо хоть в Ложе сегодня большая ночь. Мы допиваем что осталось и отправляемся к Стокбриджу. К вечеру подморозило, на дорогах скользко. Едва ползущее такси безуспешно пытается свернуть в переулок, соскальзывает к тротуару и натыкается боком на фонарный столб. Машина останавливается, из нее вылезает недовольный водитель и начинает прикидывать, на сколько он влетел.
- Мать твою!.. - бросает он и резко распахивает дверцу.
Я киваю Гасу. Из такси выползают две шлюшки. Вот этот козел и подбросит нас до Шрабхилла.
Первой выходит молоденькая киска. Точнее, пытается выйти. У водилы перекошенная физиономия, и ему не до пассажиров. Он просто придерживает дверцу и нетерпеливо спрашивает, все ли в порядке. У девчонки нога в гипсе, костыли елозят по льду, и встать у нее никак не получается.
Как будто… а, хуй с ними…
Я быстро подхожу и беру девицу за руку.
- Держитесь… вот так. Сможете встать?
- Спасибо…
Помогаю ей выйти из машины, Гас подбирает костыли. Чувствую аромат духов. Стою рядом с девицей и ощущаю ее тепло. Я могу стоять так вечно…
Боже, я вспоминаю… как давно это было…
А потом… В моих штанах распрямляется пружина, и приходится согнуться, как танцору перед последним танцем, чтобы скрыть предательскую выпуклость.
- Вам далеко? На тротуаре так скользко…
- Нет, мне бы только дойти до подъезда. - Девица кивает на ближайшую дверь.
- Я помогу подняться по ступенькам, - улыбаюсь я и беру ее за руку.
- Большое спасибо, вы очень добры, - говорит она, когда мы доходим до двери.
- Не за что. Вы уверены, что сможете идти по лестнице?
Я хочу, чтобы она сказала "нет", хочу, чтобы пригласила меня подняться вместе с ней, предложила кофе. К черту старикашку Гаса с его сморщенной рожей и дурацким масонским дерьмом, пойдем со мной, обними меня, как когда-то…
…Хрен там. Времена теперь другие.
- Спасибо, все хорошо. Честно. Еще раз спасибо.
Она улыбается.
- Ну что ж…
Это не она. Это и не могла быть она. Но мне так хотелось, чтобы это была она.
Ха!
Чушь! Дерьмо собачье! Чего мне хотелось, так это опрокинуть еще пинту пива!
- Пошли, Гас, нам пора. Хватит и того, что мы помогаем всяким недоумкам в рабочее время.
Я вваливаюсь в такси.
- Ты в порядке, Брюс? Чем-то расстроен?
Гас садится рядом и заглядывает мне в глаза.
- Буду в порядке, когда мы доберемся туда, где должны быть. Эдинбургский масонский клуб, - кричу я водиле. - Гони на Шрабхилл. Рядом с автопарком.
Мы молча мчимся по обледенелым улицам.
ЖЕСТКИЙ РАЗГОВОР
Ребята в клубе тужатся показать, какой у них сегодня великий день. День посвящения. Новобранцы заметно нервничают, как и положено. Парочка юнцов из полиции, других я не знаю.
Чувствую себя хреново - как-никак целый день не ел, - поэтому решаю немного переждать, пока закончится вся эта нудная хрень, а уж потом подзаряжусь, когда начнется главное.
Приходится утом(00есть000000000000)ительный ритуал облачения Элфи O(есть0000000есть0000)Великий Магистр Билл Кроузьер по(0000я ем.0000000000000)жимает руку.
Мальчишка вы(есть00есть0000есть00)из Освенцима или откуда-то из друг(есть00есть0000есть я ем.)
Рукопожатия(Ем через кожу и)тарик Тед с паркинсоновой бо(удерживаюсь челюстями.)зык, как воспаленный конец (Медленно00000 очень)см.