Тишина. Издалека доносится звон, это стада возвращаются с поля. Гордубал вскочил с кровати и натянул штаны. Надо отворить ворота коровам. Голова у Юрая кружится, - видно, от долгого лежанья.
Он ощупью пробирается во двор и распахивает ворота. В голове шумит, дышится тяжело, - однако ж, слава богу, удалось выбраться на воздух. Звон близится, нарастает, ширится, как река. Все полно звоном этих колокольцев. Юраю хочется стать на колени, перезвон колокольцев звучит для него неслыханным великим праздничным благовестом. Степенно покачивая головами, во двор входят две коровы с полным выменем.
Юрай прислоняется к воротам. Ему хорошо, спокойно, как на молитве.
Во двор поспешно вбегает раскрасневшаяся от быстрой ходьбы Полана.
- Ты уже встал, Юрай? - восклицает она. - А где Гафья?
- Да, встал, - виновато оправдывается Гордубал. - Мне уже легче.
- Иди, иди, полежи, - настаивает Полана. - Утром будешь совсем здоров.
- Как хочешь, голубушка, как хочешь, - послушно и ласково отзывается Гордубал. - Я мешать тебе не стану.
Он закрывает ворота, закладывает засов и медленно идет в избу.
Когда ему приносят ужин, он уже спит.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
- Юрая Гордубала убили!
Староста Герич быстро натягивает рубаху.
- Беги, парень, за полицией, - торопливо говорит он. Скажи, чтобы шли к Гордубаловым.
На Гордубаловом дворе, ломая руки, мечется Полана.
- Ах, господи, господи! - голосит она. - Кто же это его? У-били хозяина, убили!
Испуганная Гафья забилась в угол; через забор глядят соседки; кучка мужчин теснится у калитки.
Староста идет прямо к Полане, кладет ей руку на плечо.
- Перестаньте, хозяйка, что с ним такое? Куда он ранен?
- Н-н-е знаю... - трясется Полана. - Я там не была, я не могу...
Староста пристально глядит на нее. Полана бледна, взволнована; она принуждает себя метаться и причитать.
- А кто его видел?
Полана поджимает губы.
А во двор уже входят полицейские и закрывают калитку перед носом у любопытных. Полицейских двое: старый толстяк Гельпаи без оружия и в расстегнутом мундире и Бигл, новый служака, - этот сияет новехонькой формой и исполнен усердия.
- Где он? - вполголоса спрашивает Гельнай.
Полана кивает на избу и причитает.
"Американец" Гордубал лежит на постели и как будто спит.
Гельнай снимает каску, утирает пот. Староста Герич, помрачнев, остается в дверях. Только Бигл деловито идет к постели и наклоняется над трупом.
- Посмотрите на грудь, - говорит он, - крови совсем мало. Похоже, что его закололи.
- Домашняя работа! - бурчит староста.
Гельнай не спеша оборачивается.
- Что вы хотите этим сказать, Герич?
- Да так, ничего. - Староста качает головой.
"Бедняга Юрай!" - думает он.
Гельнай чешет в затылке.
- Смотрите, Карел, окно-то разбито!
Но Карел Бигл, расстегнув рубашку на груди убитого, рассматривает рану.
- Странно, - цедит он сквозь зубы, - видимо, не ножом. И крови мало...
- Взгляните на окно, Бигл, - повторяет Гельнай. - Это небезынтересно для вас.
Бигл оборачивается к окну. Окно заперто, только в одном квадрате выдавлено стекло.
- Ага! - не без удовольствия замечает Бигл. - Здесь? Но в эту дыру никто не пролезет, Гельнай. А вот на стекле царапины от алмаза, но они сделаны изнутри! Очень занятно!
Герич на цыпочках подходит к кровати. Бедняга Юрай. как он осунулся! А глаза закрыты, точно спит...
Бигл аккуратно открывает окно и выглядывает наружу.
- Так я и думал! - самоуверенно возглашает он. - Осколки-то снаружи, Гельнай...
Гельнай засопел.
- Значит, домашняя работа, а, староста? - говорит он в раздумье. - А где, кстати, Штепан Манья?
- Верно, у себя дома, в Рыбарах, - неохотно отзывается староста.
Бигл тем временем сует нос во все углы. Вещи не разбросаны, нигде ни следа взлома...
- Не нравится мне это, Карлуша, - говорит Гельнай.
Бигл ухмыляется.
- Слишком глупо, да? Погодите, я все приведу в порядок. Я, Гельнай, люблю ясные случаи.
Толстый, осанистый Гельнай расхаживает по двору.
- Подойдите сюда, Гордубалова. Кто был в эту ночь дома?
- Одна я да Гафья - дочка.
- Где вы спали?
- В клети, с Гафьей.
- Дверь во двор была заперта, так ведь?
- Понятно, заперта.
- А утром тоже заперта? Кто ее открыл?
- Я, как рассвело.
- А кто первый увидел труп?
Молчание. Полана поджимает губы.
- Где ваш батрак? - внезапно вставляет Бигл.
- Дома, в Рыбарах.
- Откуда вы знаете?
- Ну... я думаю...
- Я не спрашиваю, что вы думаете. Откуда вы знаете, что он в Рыбарах?
- Я... не знаю.
- Когда он был тут последний раз?
- Дней десять назад... Получал расчет.
- Когда вы его видели последний раз?
- Десять дней назад.
- Лжете! - беспощадно отрезает Бигл. - Вы виделись с ним вчера, нам все известно.
- Неправда! - испуганно восклицает Полана.
- Признайтесь, Гордубалова, - настаивает Гельнай.
- Нет... Да... Вчера мы встретились...
- Где? - нажимает Бигл.
- Не дома.
- Где "не дома"?
Полана прячет глаза.
- За деревней.
- Что вы там делали? Ну, живее!
Полана молчит.
- У вас было свидание с ним, вот что, - вмешивается Гельнай.
- Нет, видит бог! Случайно попался мне...
- Где? - повторяет Бигл.
Измученные глаза Поланы останавливаются на Гельнае.
- Случайно встретились... Он спросил, когда ему прийти за вещами. У него тут одежда осталась в конюшне.
- Видать, впопыхах отсюда убрался. Да? За что его выгнал хозяин?
- Поссорились.
- Когда он хотел прийти за вещами?
- Сегодня... Сегодня утром.
- И не пришел?
- Нет, не пришел.
- Потому что был ночью! - восклицает Бигл.
- Не был, не был он здесь. Дома ночевал.
- Откуда вы знаете?
Полана кусает губы.
- Я не знаю.
- Идите за мной, Гордубалова, - резко приказывает Бигл. Там, около убитого, у вас развяжется язык.
Полана пошатнулась.
- Оставьте ее, - бормочет староста Герич. - Она брюхатая.
II
Гельнай сидит на дворе, предоставив Биглу обыскивать дом. Тот все ищет и ищет, глаза прямо, горят от усердия. Он обшарил конюшню, хлев, все перерыл, теперь полез на чердак. Доволен он и оживлен чрезвычайно.
"Ну и дела! - думает Гельнай. - Но с меня хватит возни с цыганами да поддержания общественного порядка. Пусть себе Карел потешится".
Из избы выходит доктор и направляется к колонке вымыть руки. Бигл тут как туг и полон нетерпения.
- Ну что, ну как?
- Все выяснится на вскрытии, - изрекает доктор. - Но, по-моему, удар был нанесен гвоздем или чем-то в этом роде. Несколько капель крови... Странно.
Полана подает ему полотенце.
- Спасибо, хозяюшка. Послушайте, ваш муж ничем не хворал?
- Вчера лежал, лихорадило его.
- Ага. А когда вы ждете ребенка?
Полана краснеет.
- К весне, ваша милость.
- К весне? Ну, нет, мамаша, к новому году, вот когда.
Бигл радостно смотрит вслед уходящей Полане.
- Вот вам и причина, Гельнай. Гордубал-то ведь вернулся из Америки только в июле.
Гельнай засопел.
- Гордубалова считает, что кто-то забрался снаружи. Дескать, с неделю назад ее муж подрался в корчме с Феделешем Гейзой. Разбил ему голову. Гейза-драчун, и будто бы он отомстил. Вот вам еще одна замечательная версия, Карлуша.
Доктор тоже смотрит вслед Полане и говорит рассеянно:
- Экая жалость! Вы ее арестуете, и мне не удастся видеть роды. Тут редко приходится бывать при родах. Бабы рожают, как кошки... А у этой роды будут трудные.
- Почему?
- Стара, худа, лет сорок, верно?
- Что вы! - говорит Гельнай, - едва ли тридцать.
- Так вы говорите, Гордубал болел перед смертью? Как это можно определить по мертвецу?
- Тайна медицины, Гельнай! Впрочем, вам я скажу: под кроватью был полный ночной горшок.
- А я и не заметил! - с завистью восклицает Бигл.
- Так, всего хорошего, господа, - говорит доктор, переминаясь с ноги на ногу. - А о дне вскрытия дадите мне знать, ладно?
- Я еще раз пройдусь по дому, - бормочет Бигл. - А потом можно и в Рыбары.
- Что это вы, Карел, все ищете? Еще какую-нибудь версию?
- Улики, - сухо говорит Бигл. - И орудие преступления.
- Ara! Желаю удачи!
Гельнай вразвалку направляется к забору и завязывает разговор с соседкой. Он зубоскалит с ней так долго, что наконец получает тряпкой по голове и цветочек на память.
В уголке у сарая жмется перепуганная Гафья.
Гельнай строит ей рожк и скалится так страшно, что Гафья сперва пугается, а потом начинает передразнивать его.
Спустя некоторое время Бигл вылезает откуда-то из-за амбара. Гафья сидит на коленях у полицейского Гельная и рассказывает ему, что у нее будет клетка для кроликов.
- Ничего не нашел! - с досадой сообщает Бигл. - Но я еще сюда вернусь. Не может быть, чтобы... Вы велели Геричу приготовить подводу в Рыбары?
- Уже ждет, - отвечает Гельнай и легким шлепком отпускает Гафью.
- Что вы, Гельнай, обо всем этом думаете?
- Видите ли, Бигл, - серьезно начинает Гельнай. - Я об этом вообще не собираюсь думать. Хватит, за двадцать пять лет я много передумал. Осточертело.
- Но убийство - это ведь не шутки! - авторитетно изрекает Бигл.
- Вот именно, не шутки, Карлуша, - отвечает Гельнай, покачав головой. - Но только знайте, к убийству в деревне нужен совсем другой подход. Вы - человек городской, во всем этом не разбираетесь. Будь это убийство с целью грабежа, я бы сам шарил да вынюхивал, как и вы. Но убийство по семейным обстоятельствам... И я вам скажу, Бигл, - нисколько не удивительно, что Гордубала убили.
- Почему?
- Такая несчастливая у него была планида. Это у него, голубчик, на носу написано.
- Черта с два - на носу! - усмехается Бигл. - В его постели спал молодой батрак, вот вам и вся история. Все очень ясно, милый Гельнай!
- Как же! - ворчит Гельнай. - Нет, такие случаи никогда не бывают ясными. Вот увидите, Карел. Зарезать человека ради денег - это простое дело; раз, два - и готово. А вы тут рассудите; дни и недели таить в себе замысел, дни и ночи обдумывать... Это, знаете ли, Бигл, все равно, что заглянуть в пекло. Вам все ясно, потому что вы здесь новичок, а я всех знаю, Карлуша, всех троих. Э, да что говорить, едем-ка в Рыбары,
III
- Штепан дома?
- Нету, ушел в город.
Бигл отталкивает Михала Манью и вбегает в дом.
Гельнай тем временем пускается со старым Маньей и Михалом в разговор о погоде, о зайцах и о том, почему у них жижа из выгребной ямы течет на дорогу.
Бигл возвращается. С ним - Штепан, бледный, упирается, весь в сене.
- А вы сказали, что его нет дома, - накидывается Бигл на Михала.
- Он с утра говорил, что пойдет в город, - бормочет Михал. - Сторож я ему, что ли!
- А он спрятался на сеновале. Вы зачем прятались? А?
- Я не прятался, - насупясь, отвечает Штепан. - С чего бы мне прятаться? Спал - и все тут.
- Видно, ночью не выспались?
- Выспался, почему не выспался?
- Так почему же вы сейчас спали?
- Потому что... нечего делать, вот почему. Хватит, намаялся в батраках.
- Вчера он работал, ей-богу, работал, целый день пахал поле, - торопливо вступается старый Манья,
- Я вас не спрашиваю! - огрызается Бигл. - Марш в избу, быстро. И вы, Михал, тоже.
- Oxo-xo-xo! - вздыхает Гельнай. - Так что вы скажете! Штепан, насчет того, что случилось с Гордубалом?
- Я здесь ни при чем! - вырывается у Штепана.
- Значит, вы уже знаете, что он убит? - торжествующе кричит Бигл. - Откуда вам это известно?
- Ниоткуда. А просто я как увидел полицейских, сразу смекнул, что с Гордубалом неладно.
- Почему именно с Гордубалом?
- Потому что, потому что... мы с ним поссорились. - Штепан стискивает кулаки и зубы. - Выгнал меня из дому, пес этакий!
Бигл слегка разочарован.
- Смотрите, Манья, вы, значит, признаетесь, что поссорились с Гордубалом?
Штепан злобно усмехается.
- Это всякий знает.
- И вы хотели ему отомстить?
Штепан фыркает.
- Повстречайся он мне... не знаю, что бы я ему сделал!
Бигл с минуту размышляет. Штепана голыми руками не возьмешь.
- Где вы провели эту ночь? - режет он напрямик.
- Дома был, здесь. Спал.
- Это мы еще проверим. Свидетели есть?
- Есть. Михал, Дьюла, старик мой, их спросите.
- Вы меня не учите, кого спрашивать, - накидывается на него Бигл. - Вчера днем вы говорили с Гордубаловой. О чем?
- Не говорил я с ней, - заявляет Штепан твердо и категорически. - И не видел даже.
- Лжете! Она сама призналась, что ходила на свиданье с вами. И вы спрашивали ее, когда приходить за вещами,
- Я ее десять дней не видел, - настаивает Штепан. - Как ушел от них, так и не был в Кривой. И хозяйку не видел.
Бигл свирепеет.
- Погодите, я вас научу говорить правду! Идемте, покажите, где вы ночевали сегодня.
Штепан, пожав плечами, ведет Бигла в избу. Гельнай стучит в окошко.
- Эй, старик, подите-ка сюда.
Старик Манья выходит, опасливо помаргивая.
- Сделайте милость, скажите, что случилось?
Гельнай машет рукой.
- Да Гордубала этой ночью избили, досталось ему палкой по морде. Слушайте, папаша, это не Штепан ли постарался?
Старик качает головой.
- Вот уж нет, с вашего позволенья. Штепан не мог, Штепан дома был, спал. Эй, Михал, поди-ка сюда. Скажи, где был Штепан этой ночью?
Михал сначала молчит, потом говорит не спеша:
- Где же ему быть? Спал наверху, со мной и с Дьюлой.
- Так, так, - кивает головой Гельнай. - Я так и думал. А Гордубала не любили в деревне? Разбогател, приехал из Америки и даже соседей не угостил.
Старый Манья поднимает руку.
- Ох, и разбогател. На шее носил мешочек с долларами...
- Вы видели?
Ну, конечно, старый Манья видел, ведь Гордубал приезжал к нему покупать усадьбу и деньги показывал. Больше семисот долларов, изволите ли видеть. А в деревне, - что верно то верно, - его не любили. У гордого человека нет друзей.
Гельнай серьезно кивает.
- Что это у вас дверь вся исколота, Манья?
- От шила это. Шило сюда втыкаем, которым плетем корзины. Круглый год тут торчит.
- Покажите-ка, какое оно, - интересуется Гельнай. - Первый раз слышу, что корзины делают шилом.
- Прутья вот этак сплетают. - Манья чертит рукой в воздухе. - Еще вчера здесь было шило, - сердится он. - Куда оно запропастилось, а, Михал?
- А ну его, - равнодушно отмахивается Гельнай. - Другой раз буду здесь, погляжу. А вот жижа у вас течет на дорогу, это не годится, Манья. Дорога казенная.
- Прошу прощенья, как будем навозить поле, все вывезем...
- Надо, чтобы была настоящая яма, цементная. Небось денег не хватает в хозяйстве?
- Ох, не хватает! - усмехается старик. - Амбар надо ставить новый. Михал - глупый парень. Штепан куда толковей, вот бы кому быть хозяином.
С поля едет Дьюла, в телеге у него охапка сена, но шуму столько, словно гром везет.
- Подойди-ка сюда, парень, - по-отечески зовет его Гельнай. - Допрошу и тебя для порядка. Где был Штепан сегодня ночью?
Дьюла, разинув рот, вопросительно глядит на старика и на Михала. Но никто и бровью не повел.
- Здесь был, - ворчит Дьюла, - со мной и с Михалом спал на чердаке.
- Молодец! - хвалит Гельнай. - А что, хотел бы ты поступить в кавалерию?
Подросток блеснул зубами.
- Еще бы!
Бигл выходит из избы, тихонько ругаясь.
- Пойдите сюда, Гельнай. Штепана я хватил немного по морде и запер в избе.
- Этого не полагается, - замечает Гельнай. - Неприкосновенность личности и всякое такое.
Бигл непочтительно ухмыляется.
- Плевать мне на неприкосновенность личности! Хуже то, что я ничего не нашел. А как вы?
- Алиби, хоть умри. Карел. Всю ночь дрых на сеновале, как примерный мальчик.
- Врут! - восклицает Бигл.
- Ясно, врут. Это у них в крови, друг мой.
- На суде заговорят, - злится Бигл.
- Плохо вы их знаете. Откажутся от показаний или будут ложно присягать. Как ни в чем не бывало. В деревне, Карел, это нечто вроде народного обычая.
- Так что же нам делать? - хмурится Бигл. - Арестовать нам сейчас Штепана, как вы думаете, Гельнай, а? Можно головой ручаться, что это он...
Гельнай кивнул головой.
- Ясно. Только смотрите, Бигл...
Он не докончил. Где-то слабо звякнуло стекло.
- Стой! - ревет Бигл и бросается за угол дома.
Гельнай отправляется за ним. На земле барахтаются два человека, в конце концов Бигл оказывается сверху.
- Давайте, я его подержу, Карел, - предлагает Гельнай.
Бигл поднимается и тащит за собой Штепана, выворачивая ему руку.
- Пошевеливайся! - хрипит он. - Вставай! Я тебе покажу, как от меня бегать!
Штепан, тяжело дыша, морщится от боли.
- Пустите, - хрипло бормочет он. - Я только хотел в Кривую... за вещами.
Дьюла кидается между ними.
- Пустите его! - кричит он. - А то я...
Гельнай берет Дьюлу за плечо.
- Легче, легче, малыш! А вы, Михал, не вмешивайтесь не в свое дело. Штепан Манья, вы арестованы именем закона. Ну, иди, дурень, иди.
Штепана Манью везут в город. Уже не на коне он, не скачет с гордо поднятой головой, и все же люди останавливаются поглядеть на него. По бокам его - полицейские, с ружьями между колен. Не сдвинута у Штепана шапка на затылок, не смотрит он на долину - там вон река, там пасутся кони, виднеется болото за камышом... Молча сидит Штепан, уперся взглядом в рыжую лошадиную спину.
Гельнай расстегивает мундир и заводит со Штепаном дружескую беседу. О Гордубале ни слова, все о хозяйстве, о доме в Рыбарах, о лошадях. Штепан сперва дичится, полом увлекается разговором.
Да, да, хорош был жеребчик. Зря его продал хозяин, бог весть кому и зачем. Восемь тысяч можно было бы за него взять, продать на конный завод, а перед тем пустить его на ту черную кобылу. Эх, сударь, хотел бы я поглядеть на них... У Маньи загораются глаза. Такого коня продал хозяин - грех, да и только! Мерина надо было продать или кобылу, вот что. А не жеребца... - Штепан искренне взволнован.
"С арестованными говорить не полагается, разве что вполне официально!" - огорченно думает Бигл.
- Вот вез бы нас тот жеребец, - говорит Штепан точно про себя, - я сам бы взял вожжи... То-то бы прокатились, эх!
IV