– Надежда, не пори горячку. В мою смену никто тут умрет. Сеткина мы вылечим, хочет он того или нет. И артиста Канатова вылечим. Вообще всех вылечим. У нас будет самое здоровое государство в мире.
Сеткин молча привстал с дивана. Чуть не завалившись на бок, он спустил штаны, нагнулся и продемонстрировал Трем Толстушкам свой зад, раздвигая при этом ягодицы руками.
Люба продолжала:
– Девчонки, ну же, не кукситесь! Улыбнитесь! В любой ситуации можно найти что-то положительное! Вот, например… например, очевидно, что у Сеткина нет опрелостей, чирьев и геморроя.
Слова Любы ободрили остальных Толстушек.
– Вылечим! Обязательно вылечим! – восклицали они. – Если у человека такая здоровая попа, то и сам он не может быть безнадежным!
С помощью массажиста Лучшая Подружка, все еще злая и зеленая, увела наркоторговца Сеткина из зала, предварительно вернув его штаны на место.
– Девочки, я только что поняла, что мы забыли о кое-чем, – сказала Вера.
– О чем же? Что такое?
– Мы совершенно забыли о хороших манерах, – Вера назидательно подняла вверх указательный палец. – К нам в гости любезно пришел один из наших верных подданных. А мы его не усадили, не накормили, даже не спросили, как его зовут, и чем он занимается.
"Конец! Сейчас они вытянут из меня все личные данные, и я окажусь у них под колпаком" – решил продавец веселящего газа.
Все взоры устремились на него. Он закрыл глаза. Толстушки весело щебетали.
– Он такой симпатичный!
– Совершенно чудесный! И выглядит абсолютно здоровым!
– Правда, он весь перемазан сливками и фруктовым соком. Должно быть, он кондитер!
– Посмотрите, у него на руках и одежде кровь! Видимо, он еще и мясник!
– Отчего же на нем лишь один ботинок? Скорее всего, он сапожник, и просто еще не успел сделать для себя второй!
Толстушки обступили продавца.
– Что же привело тебя к нам, милый кондитер?
– Как тебя зовут, волшебный мясник?
– И правда ли, что ты сапожник?
– Нам очень интересно! Для нас важен каждый гражданин!
Продавец веселящего газа не выдержал давления и прокричал: "Отстаньте от меня! Идите вы все в жопу! Отлезьте, гниды!".
Любопытные отпрянули. И в этот момент в галерее раздался громкий крик:
– Андроид! Мой андроид!
Три Толстушки взволнованно прислушались.
Крик перешел в плач. В галерее кто-то горестно рыдал.
– Это ведь… – пробормотала Люба. – Это плачет Сонечка!
– Сонечка плачет! – в один голос повторили Надя и Вера.
Все трое побледнели от сильного испуга. Они синхронно бросились к двери, столкнулись и повалились на пол. Снова вскочили на ноги и опять метнулись к выходу, едва не врезавшись во вбежавшее в зал существо, одетое в розовое девчачье платьице. Тряся золотыми кудрями и сверкая лаковыми туфельками, рыдая и выкрикивая отдельные слова, которых никто не понимал, существо отскочило в сторону от Толстушек. Всеобщее внимание было приковано к златокудрой бестии, и никто не заметил, что следом за ней в зал проникло друге существо – изрядно помятое, небольшого роста, зато с огромной бутылью в руках.
"Ребенок… Только этого не хватало! Теперь-то уж точно добра не жди. Все, господа хорошие, хана. Ахтунг, приплыли, сушите весла и сухари" – с мрачной злобой подумал продавец. Едва ли продавец смог бы объяснить, почему появление существа в девчачьем платье натолкнуло его именно на эти размышления. Просто он не любил детей.
Но ребенку не было до продавца никакого дела. Конечно, острый каблучок ее туфельки сорок пятого размера на миг впился в ту ступню продавца, на которой не было ботинка. Но, скорее всего, это произошло совершенно случайно по одному лишь закону подлости.
Златовласое существо, бегая по залу кругами, продолжало плакать.
– В чем дело, солнышко? – гонясь за ним, на бегу спрашивала Вера.
– Почему ты плачешь, Сонечка? – отдуваясь, но не отставая от Веры, произнесла Люба.
Надя сделала обманное движение, после чего бросилась наперерез и, наконец, схватила Соню.
Софье было четырнадцать лет. Она родилась мальчиков, но воспитывалась во Дворце Трех Толстушек как их родная дочь. Толстушки всегда мечтали о девочке-наследнице (мужчин они недолюбливали, хоть никогда и не признавались в этом). Но однажды они обнаружили в парке возле своего Дворца младенца-подкидыша мужского пола. Толстушки решили, что один ребенок не слишком помешает им управлять государством, и его можно оставить на воспитание. Вера, Надя и Люба были уверены, что их материнские инстинкты не должны пропасть даром. Вопрос, стать ли мальчику девочкой, был решен тремя фразами.
"Я верю, что так будет лучше" – сказала Вера.
"Надеюсь, что он… то есть, она поймет, почему мы приняли такое решение", – сказала Надежда.
"Я уже люблю эту славную девчоночку" – сказала Любовь.
Слезы наследницы Сони внушили Толстушкам больше беспокойства, нежели демарш наркоторговца Сеткина.
В ласковых руках Нади Соня хлюпала носом, под которым уже пробились кривоватые пегие волоски, размахивала руками и топала ногами. Не было предела ее гневу и обиде.
Никто не знал причины.
В конце концов, немного успокоившись, наследница рассказала, в чем дело.
– Мой андроид, мой чудесный робот сломался!.. Моего андроида испортили. Сеткин втыкал свой пенис прямо в него! И совсем не туда, куда полагается!
Соня опять зарыдала. Крупными кулаками, успевшими стать узловатыми, она терла глаза и размазывала по щекам несмываемую тушь.
– Что? – охнули Толстушки.
– Как пенис?! В смысле…
– Сеткин?
– Своим?
– Членом?
– При РЕБЕНКЕ?!
Продавцу веселящего газа было отнюдь не весело. Он совершенно не мог сообразить, что ему делать. Чувствуя себя абсолютно лишним персонажем, которым воспользовались лишь для того, что направить взор читателя на жизнь внутри Дворца Трех Толстушек, продавец воскликнул:
– Этого не может быть! Ребенок плачет! О, какой ужас! Куда катится этот мир, если в нем ПЛАЧУТ ДЕТИ!
В зал вернулась Лучшая Подружка Трех Толстушек. Она держалась за голову, но вовсе не из-за всеобщих криков. Ей было невыносимо горько от поступка наркоторговца Сеткина. Дело в том, что она прониклась к нему более нежными чувствами, чем полагается феминистке, в качестве которой Лучшая Подружка себя позиционировала. Еще в прошлом году ее покорила верность Сеткина человеку-пицце и двухголовому зайцу – о них обдолбанный в хлам Сеткин рассказал Лучшей Подружке в баре, где она заливала вермутом преждевременную менопаузу. Увидев, что мужчина может помнить что-то дольше пары секунд, Лучшая Подружка пересмотрела свои взгляды. По ее инициативе между ними завязался роман настолько бурный, насколько позволяла нестабильная эрекция Сеткина. Решив, что ее долг помочь этому великому мужчине воплотить в жизнь свою мечту расхерачить все нахер, Лучшая Подруга разработала план мятежа. Ради достижения цели и привлечения к активным действиям наибольшего числа бездельных граждан она даже переспала с артистом Канатовым. И что она получила взамен? Сеткина, не убивающего Толстушек, а сношающегося! И не с ней, а с роботом на глазах наследницы Сони, человека-пиццы и двухголового зайца.
Тот же продавец веселящего газа, пользуясь тем, что его никто не слушает, продолжал кричать:
– Андроид! Гребаный андроид! Он и до того был гребанутым, а теперь стал натурально гребаным! Праздник на яблочной улице!
Громче продавца вопила Люба:
– Прекратить! Все прекратить и отложить! Никаких лимузинов! Никаких примирений! К черту площадь Благоденствия! Чрезвычайная ситуация! Были нарушены права РЕБЕНКА! Собрать Совет! Срочно собрать всех детских психологов, педиатров и омбудсменов!
Поднялся переполох. Через минуту дворцовые шоферы поскакали во все стороны. Через пять минут со всех сторон мчались к Дворцу психологи, врачи и детские омбудсмены. Толпа, ожидавшая на площади Благоденствия раздачи лимузинов, заскучала. Чтобы хоть как-то развлечься, люди принялись бить окна домов и витрины близстоящих магазинов, поджигать припаркованные автомобили и попутно чистить хари друг другу. Конферансье, взойдя на сцену, сообщил этой толпе, что для бесчинств нет никакого повода: – "Господа и дамы – иных не вижу здесь! Прошу вас сохранять очень важную вещь на букву "эс"! Сиськи? Ха, остроумно! Сучек? Нет! Спирт? Почти что в точку! Спокойствие! Сохраняйте спокойствие! Примирение переносится на завтра по причине событий государственной важности. Во Дворце Трех Толстушек плачет ребенок! А ведь еще Вильям Шекспир говорил, что весь мир не стоит единой детской слезинки! Вот и я сейчас хочу пригласить на эту сцену популярного артиста Веревкина, который хочет подарить вам свою песню под названием "Одна слезинка – еще не слёз"!"
Тем временем продавца веселящего газа, вопящего "ПЕ-ЛЕ-МЕНЬ ТРЕБУЮТ НАШИ СЕРДЦА!" вычеркнули из текста, чтобы он больше в нем не появлялся и не портил и без того кромешный аутентизм происходящего.
Все обступили наследницу Софью и слушали ее басовитый голосок, норовящий дать петуха.
– Я сидела на траве. В смысле, на той траве, которая растет на газоне в садике. И сидела в том смысле, что попой. А андроид сидел рядом со мной. Мы хотели, чтобы сделалось солнечное затмение, и мы могли бы пожениться, пока нас никто не видит. Это очень интересно. Вчера я читала в книге, что когда люди женятся, у них в головах происходит затмение. А затмение, это когда, днем становится как у негра в попе. А я подумала, что если бы случилось затмение и мы с андроидом бы поженились, то он бы стал негром, а я…
Она набила слезами полный рот и не могла говорить. И тут произошло невероятное. Низенькое помятое существо, на появление которого никто не обратил внимания, оказалось говорящим! Оно представилось случайным прохожим и очевидцем, радеющим за государство, и сообщило о добровольной готовности рассказать всю историю, так огорчившую Наследницу. Случайный прохожий, впрочем, тоже говорил с трудом, потому что был изрядно пьян.
– Я находился невдалеке от наследницы Сони и ее робота. Я сидел на солнце, подняв к небу бутылку. У меня в бутылке было пивишко, и я думал, что солнечные лучи помогут ему повысить градусы хотя бы до винишка. И вдруг появились Сеткины. Их было двенадцать человек, или трое, но точно больше восьми. Они возбужденно о чем-то говорили, и вид у них был очень возбужденный. Поравнявшись с нами – со мной и моим уже полупивишком и полувинишком, и еще этой вот малолеткой, они остановились. Наркоторговцы Сеткины имели угрожающий вид. Я вообще наркотики ни-ни, поэтому вот. Один из Сеткиных сказал, указывая на свой причиндал: "Вот стоит стручок. Пора искать лючок". Увы! Я ни шиша не понял, что означали эти слова.
– Хм, стручок и лючок. Стручок – это сухой многосемянный паракарпный плод, вскрывающийся двумя створками. А лючок – это маленький люк, который, как правило, является сооружением для доступа к подземным коммуникациям. Что же это все может значить? – спросила Вера.
Надя и Люба густо покраснели. Тогда покраснела и Вера.
– Я поняла! – воскликнула она. – Люк – это не только закрывающееся крышкой отверстие для проникновения вниз или внутрь чего-либо! Люк еще и мужское имя! Что если нашу милую Сонечку, когда она была еще… ну, вы понимаете. Что если тогда ее нарекли именем Люк? А Сеткин – его, то есть, ее отец! На это прямо намекает его многосемянный стручок! Раз он у него есть, то он, в принципе, может быть отцом!
– Многосемянный? Не смешите меня, – фыркнула Лучшая Подружка.
– Сеткины обступили ребятенка, а некоторые из них даже летали над ним в небе, как коршуны, – продолжал пьяный свидетель. – Они прямо вот каркали – человечьим голосом это не назовешь. Прямо как свиньи каркали: "Ах, стручок-стручок-стручок! Ах, лючок-лючок-лючок!". "Сонька, – спрашивали они, – а стручок-то твой еще не отсох? Или оттяпали его тебе, а? Да отпилили ему свистульку. Он должен расти бабой. Четвертой Толстухой".
– Почему же вы не прекратили этих ужасных речей? – закричала Люба. – Разве вы не догадались, что стручок и свистулька – это слова, которые ни в коем случае нельзя произносить при детях? Услышав хотя бы раз любое из этих слов, ребенок получает урон психике, равный бульдозеру, помноженному на землетрясение!
Прохожему было все равно. Он просто любил поговорить:
– Да мне вообще фиолетово, но я этих чертовых Сеткиных поостерегся. Они были очень возбуждены. А у меня не имелось никакого оружия, кроме этой крошки… – пьяница тряхнул пятилитровой бутылью из толстого стекла. – Сеткины вытащили из штанов свои шланги – у каждого был такой канатище, будто хищная анаконда, сорвавшаяся с цепи! Ну, то есть, если бы кто-то сперва посадил гигантскую анаконду на цепь, а ей бы это жутко не понравилась, и она бы сумела освободиться!
– Анаконда у Сеткина? – закатила глаза Лучшая Подружка. – Божечки, если бы в этом была хоть сотая доля истины.
– Сеткины держали свои корявые пульсирующие стволы, обхватив их обеими руками. Они явно были готовы ко всему. "Вы только гляньте, какая прелесть, – сказал один из Сеткиных, – наш маленький трансвестит играется с куколкой. Да только, видать, ему не показывали, как сделать игру по-настоящему веселой". Тогда другой закричал: "Уж я-то знаю толк в веселье! И этот миленький андроид с приветливым ротиком сейчас подтвердит, что я не вру". Крича все разом, Сеткины, стукаясь лбами и головками, начали кричать и наступать на робота вашего гомункула… Как бишь там его, Соника, да? Я думал, что Соник ручищами своими всех Сеткиных на конфетти порвет. Но девчонка только расплакалась, как баба. Тут один из Сеткиных ткнул робота своей дубиной, покрытой сеткой вздутых вен, прямо в рот. Бац! – и челюсть на сторону! Другие Сеткины стащили с робота панталончики и…
В этом месте рассказа Соня залилась слезами.
– …"Вот так хорошо! Да! Да! Нравится, сучечка? Кто твой папа? Ну же, кто твой папа! Я, мать твою! – говорил этот ужасный Сеткин. Он что, правда мой папа?"
– Нет, конечно! – вспыхнула Люба.
– То есть, вероятно, что, скорее всего, нет, – неуверенно добавила Вера.
– Это просто неслыханно! Как можно было ожидать от наркоторговца такого аморального поведения! На что вообще можно надеяться, если даже раскаявшиеся наркоторговцы на следующий же день норовят вонзить тебе нож в спину! – причитала Надя.
– Я, видимо, забыл упомянуть, – снова заговорил подвыпивший прохожий, любивший поговорить. – Ножей у Сеткиных не было – не-не-не. Они вонзили совсем и вовсе не нож, и не совсем в спину… Да, и, к тому же, не вам, ваше Толстушечество. Хотя я, простите за откровенность, не отказался бы от такого зрелища. Понимаете, в моей жизни не так уж много радостей. Одна из них – выпивка, но ведь и о культуре не стоит забывать – о впечатляющих зрелищах, пробуждающих в мужчине, даже если он и человек, самые…
– Где этот Сеткин? – сурово поджав губы, спросила Люба.
– Они бросили андроида, когда в него уже сложно было что-нибудь воткнуть, и уснули тут же рядом с ним. Во сне каждый из Сеткиных бормотал: "Расхерачу их всех нахер ко всем херам. Вот увидишь, зайчуля, во все свои четыре глаза. Эй, человек-пицца, передай-ка мне пивка".
– Отчего же никто не потребовал, чтобы Сеткин удалился в свои покои? – возмутилась Вера. – Спать на голой земле очень опасно – от этого может случиться пневмония, а у мужчин еще и воспаление предстательной железы.
И тогда прохожий сообщил страшную вещь:
– Увы, все Сеткины погибли. Они были обречены – ни один не выжил. Каждый из них сражался храбро, как лев, но силы оказались неравны. Рогатые демоны выскакивали прямо из-под земли и утаскивали их в кипящие недра преисподней. В то же время крылатые ангелы пикировали на них сверху, норовя приголубить их лирой прямо по макушке. А лиры у них о-го-го – бронзовые.
– Это правда? – Надя побледнела вот уже в который раз за день.
– Признаться, я немного присочинил. Знаете, мне не каждый день выпадает столько внимания. Обычно мне сразу говорят "заткни хлеборезку, урод". А я считаю это совсем несправедливым. Вы же успели убедиться, насколько я талантливый рассказчик, да?
Предельно вежливо попросив прохожего прекратить разговаривать и в максимально сжатые сроки покинуть территорию Дворца навечно, Три Толстушки приступили к полномасштабной панике.
Шурша юбками, они бегали по дворцу, всплескивали руками, выкрикивали слова "ребенок", "примирение", "вылечим" и "совсем не осталось времени на рукоделие".
Во время этой бессистемной беготни они нашли Сониного андроида. Он не дождался солнечного затмения, и ни свадьба, ни смена расы на негроидную теперь ему не грозили. Робот был безнадежно испорчен. Виновник же этого события, целый и невредимый, беззаботно спал в траве рядом, хихикая во сне.
Наследница Соня никак не могла успокоиться. Она обнимала поломанного андроида и рыдала. Робот имел вид мальчика. Сделан андроид был весьма искусно – на его глуповатом лице алели, белели и бугрились прыщи, в сальных волосах виднелись хлопья перхоти, скованный брекетами прикус был изрядно кривым. В целом игрушка ничем по виду не отличалась от живого подростка.
Теперь его тело было растерзано и изорвано, а из черных проломов сочилось гидравлическое масло, смешанное с семенем Сеткина.
Еще час тому назад он умел хорошо лежать, кривовато сидеть, кое-как стоять, отвратительно ходить и говорить фразы "ваще отстой", "все дебилы", "мой внутренний мир", "типа того" и "все такое". Теперь робот стал просто грудой кибернетических материалов, которым волею злой судьбы довелось сыграть роль использованного презерватива.
– Он умер, – жаловалась наследница Софья. – Полный отстой! Он умер, и никто кроме меня так и не понял его!
– Этого робота нужно исправить, – сказала Лучшая Подружка. Она хотела потом тыкать этим андроидом в нос Сеткину, напоминая ему о позорном факте совокупления с игрушечным мальчиком. – Горе маленькой Сонечки не имеет границ. Вообще, я подозреваю, что оно настолько велико, что уже заполнило собой бОльшую часть вселенной. Вы хотите жить во вселенной, заполненной детским горем? Лично я – нет!
– Нужно раздобыть другого андроида, – предложила Надя.
– Соня не хочет другого. Она считает, что именно у этого есть внутренний мир, хочет, чтобы робот воскрес.
– Но Александр Иванович на больничном. Кто же сможет исправить такие э… повреждения?