хрип и дым повалил из ноздрей. Теперь адский посланник разозлился не на шутку.
Перестав выискивать способ выпить кровь жертвы, просто захотел убить преподобного
Уэнсли, потому что, тот зацепил нечто грандиозное – струну, которая удерживала его в
этом теле, и теперь струна рвалась и бес должен был покинуть тело. Уэнсли одной рукой
держал впереди себя нательный крест, другой – пытался нащупать дверную ручку. Удача!
Вожделенный предмет послушно закрутился в его руке, рывок, вылет, хлопок и
демоническая сущность по ту сторону двери. Уэнсли едва сдерживает монстра, что рвется
к нему. Драматизма сцене добавляет кромешная тьма, священник читает молитвы, ответом
ему служит разъяренный рык бесовской силы. Сцена в театральной пьесе приукрашена
была бы органной музыкой, стуком по железу и завыванием дворовой собаки. Из-под
двери клубнями бы сочился дым и вспыхивал красный свет. Но в этот момент рядом не
плясали переодетые и воображаемые черти, а то, что рвалось к Фраю, не произносило
грозных речей, оно определенно гадко выло. Пастор терял надежду, взывал к небесной
помощи. Если б разверзлись небеса в тот самый момент, он бы не удивился, а только
обрадовался, – и строй величественных ангелов трубил в небесные трубы, выступив из
тьмы – не обомлел бы от подобного благодеяния, а лишь возблагодарил за помощь. Но
ночную пелену не разрывал чудодейственный искристый свет, не пели псалмы. Все, что
было здесь – это жуткое нечто, разъяренное и увеличивающее силы. Старые створки уже
не выдерживали напора того, что их рвало. Мгновенье, и сам Фрай отлетел в сторону,
дверь швырнуло об стенку в нескольких шагах от него. Во тьме снова загорелись красные
огоньки, из пасти вырвался рык. Пастор не мог увидеть, как обезображено лицо
привратника, но нарисовал в голове достаточно убедительный образ. Чудовище двинулось
мерным шагом, путь жертве отсечен, куда ей деваться, а Фрай тоже постарался подняться
на ноги и в последний раз заговорить с чудовищем:
– Мистер Хопкинс, если ваша душа захвачена бесом, умоляю, не поддавайтесь. А ты,
нечистый – изойди из тела страждущего, ибо на то воля Божья…
Его нога за что-то зацепилась – это кочерга, да-да, а ведь он ее бросил еще в той
комнате. Быстро подняв с пола нужный предмет, пастор опять взмолился к Богу:
–…К тебе, Боже, милостивый обращаюсь, раб твой покорный, если телу суждено
умереть в сей час, позаботься о душе, ибо верую в Тебя и преклоняюсь пред твоим
величием, – на мгновенье новоиспеченный священник закрыл глаза, пытаясь опомниться.
Тварь приблизилась вплотную, облизала клыки змеиным языком, попыталась
когтистыми руками вцепиться пастору в шею. И вот Фрай, схваченный за горло, безвольно
повис в воздухе на уровне морды нечисти, а тот, вкушая каждую минуту страха,
сценически растопырив пасть пошире и с адским хохотом вознамерился размозжить
пастора, как желе. И тут Фрай вспомнил про кочергу, будто это ритуальный нож, другой
мысли в его голове просто не было
– Изойди, нечистый… – хрипел он, и тяжелый металлический предмет вонзился в
нечисть сбоку. Бесовское отродье на миг потерялось, всматриваясь в железяку, торчащую в
боку, потом отбросило Фрая так, что тот перелетел почти весь коридор, и попыталось эту
самую кочергу из себя вытащить. Не получалось. Оно заревело, подобно раненому зверю,
аж уши заложило, и ветер погнал пыль на пастора. Тот поднялся, опираясь об стену, все
тело болело, шея ныла, левое запястье тоже. Фрай отступал назад, опираясь, убежать он не
мог из боязни и от бессилия, язык ему не повиновался, в горле пересохло, жажда мучила,
будто он в пустыне побывал. Да и тьма не позволяла ничего увидеть, кроме страшных
огоньков в другом конце коридора. Нечисть снова схватилась за кочергу, как-то сильно она
вошла в нее. Уэнсли подивился своей силе, подступающую слабость он разорвал словами,
которые лились через ватный рот:
– Изойди дух нечистый, из раба божьего Хопкинса, ибо его тело тебе не принадлежит.
Вернись в пекло, ибо только там твое место. – Эти слова звучали шепотом, сипло, а потом
сморенный пастор присел, а в другой стороне коридора, наступила тишина. Занавес
опущен.
ГЛАВА 3. Рассказывает о посетителях
Солнце не могло озарить темный коридор через узенькое окошко первого этажа, в
холле и предполагаемой гостиной так же стоял полумрак. Неподалеку послышался звон
колоколов, что находились близ ратуши. Отбивали девять раз. Это были своеобразные
часы, звонить начинали с шести утра и до девяти вечера каждый день в любую погоду.
Этим занимался особый человек, живущий поблизости и постоянно сверяющий время.
Площадь потихоньку наполнялась людьми, как актерами на сцене. Пока что они
суетились, создавая атмосферу городской жизни: разговаривали, делились новостями.
Главной новостью было прибытие нового священника в пасторский домик, вот только его
приезд видели пару запоздалых зевак, а больше никто. Да и где остановился на ночлег
святой отец, неужели в приходском доме – невероятно!?
– Может и вовсе не приезжал, – говорила одна дородная, просто одетая женщина с
румяными щеками, другой. Это были две кумушки, вышедшие на промысел. – Видит Бог,
здесь такие вещи происходят.
– Да, только Харли его видел, карету и поклажу…
– Старый пьянчуга, как всегда, ползет домой в сумерках. А кто ж встречал святого
отца?
– Да Бог его знает, я в такое время не выхожу…
В нескольких шагах от товарок – что так бесцеремонно, уперев руки в бока, громко
разговаривали – шли и беседовали пожилые дамы:
– Ох, проклятое тут место, Анна. Мой благоверный присматривается снять дом в
соседнем городке. Я же его упрашиваю свозить меня к морю, низинный туман плохо
действует на мои легкие…
– Ох, миссис Баркли, коли б мой супруг мог тоже отсюда уехать…
Неподалеку от них разговаривали господа, жаловались на повышение цены на табак,
проклятых спекулянтов, удушливые налоги и на владельца таверны, что так подло
повысил цены на пиво и что благородный напиток больше смахивает на пойло для скота.
Тот джентльмен, что был одет посолидней, да и возрастом опережал собеседника,
обреченно заметил:
– Поговаривают, к нам приехал новый священник?
– Почитай, каждый год приезжают, да никто не задерживается: кто съехал, кто разума
лишился, а кто и грех на душу взял.
– Да Грег, что-то нехорошее живет в нашем краю, мы ведь и сами боимся по ночам
выходить, да соль у порогов сыпем, а святые отцы, они ведь больно образованные, в
приметы не верят…
– Да, мистер Стоксон, жутко ученые, вот и страдают…
Но, какая же площадь без торговцев едой, а те рады стараться, да свой съестной
товар покупателям предлагать, да еще и зычно зазывать. А вот и кофейная лавочка
подъехала, вернее, тележка оббитая деревом, уложенная разными тряпками, чтобы дольше
тепло сохранять. Две товарки сразу достали то, с чем сюда явились: яблоки моченные, да
пирожки с ливером; благородные дамы пошли выпить кофе, господа и дальше жалуясь на
несносных торговцев, пошли покупать табак, а шустрый мальчишка-газетчик громко
провозглашал самые свежие на свете новости:
– В городе появился новый священник, таинственно приехав ночью, покупайте
"Утренний вестник Дарквудса"; ужасные новости – пропал Свилфордский всадник!
На этот возглас мальчишки откликнулся тот, кто обитал в приходском доме. Фрай
открыл глаза, вокруг него еще стоял полумрак, свет лился только через пыльное окошко.
Молодой священник боялся пошевелиться, боялся взглянуть в глаза ужаса минувшей ночи.
Но ему, так или иначе, придется выйти на улицу, не сидеть же здесь в ожидании новых
призраков? Но любопытство возобладало в молодом человеке – хоть бы глазком взглянуть
на тело привратника Хопкинса. В том, что тот мертв, пастор уже не сомневался, а иначе
сейчас бы предстал на суд Божий. Джентльмен осторожно поднялся и пошел по коридору,
проснулись боль в теле и неимоверная жажда, сумрак мешал оглядеться дальше своего
носа, страх боролся с любопытством, как сражаются два отважных рыцаря – один в белых
латах, другой – чернее воронова крыла. Он подошел ближе, как ему показалось, на то
место, где вчера у него произошла драка с нечистью. Вот валяются щепки от разбитой
двери и его кочерга, значится, тварь сумела вытащить из себя оружие, вот только нет
следов отступления, лежит грудка пепла на ковровой дорожке и все, кстати, откуда она
взялась? Постепенно комната залилась дневным светом, все в ней напоминало о борьбе:
вещи разбросаны, мебель опрокинута, книги плавают в луже. Фрай с ужасом осматривал
свое жилище, его эмоциональное состояние не позволяло сейчас стать таким как прежде.
Кроме того, горло драла непередаваемая жажда, и какое же счастье увидеть целым графин
с водой, который чудом уцелел. Он бросился к нему и прижался, будто не пил уже целую
вечность, его внешний вид, чего таится, отпугивал приличных людей, да и манеры
подрастерялись.
– Что же тут такое было? – задался он вопросом. Реальность происходящего
противоречила его взглядам о жизни и вечности, сознание не принимало всей той
чертовщины, что творилась накануне. Это ж надо такое – обычный человек,
приветствующий его в дневные часы, нападает на вас, будто хищный зверь. И это не
помутнение рассудка – все происходящее реальность, такая же, как и боль ушибленного
запястья. Но время для долгих рассуждений о бытие резко отняли, кто-то постучался в
дверь.
Поначалу, Уэнсли решил никому ничего не открывать, как знать о планах нечисти,
она ведь и в дневные часы может напасть, но если так – он скоро сойдет с ума никому
никогда не доверяя, сомнения в душе закрались в потайные уголки, но храбрость решила
взять верх. Меж тем, пока в душе пастора соперничали противоположные чувства, стук
повторился, в этот раз настойчивее. Фрай поднялся и пошел открывать, не отдавая отчета
себе, в каком виде предстанет перед посетителем. Дверь широко открылась и на пороге
показалась первая посетительница – рыжая девица в светлом наряде и соломенной
шляпке. Стоило удивляться только ее неподходящей одежде – слишком легко одета для
прохладного весеннего утра, даже накинутый плащ показался тонюсеньким. Ее красивые,
зеленые глаза прищурились, стоило только взглянуть на священника. Фрай осознал,
наконец, в каком наряде предстал перед дамой, он ведь даже не накинул халат, так и стоял
в рубахе и нательных подштанниках, да еще и растрепанный, будто провел ночь в каком-то
сарае.
– Здравствуйте, – молвил пастор, когда уже было поздно смущаться.
– О-у, здравствуйте, вы наш новый священник?
– Да, мисс…
– Мисс Фрейлин, можете меня так называть.
– Просто мисс Фрейлин? Это ваша фамилия?
– Нет, имя.
– Такое странное имя, а фамилия какая?
– Святая простота, – улыбнулась девушка. – Но это все, чем я располагаю.
Фрай недоверчиво хмыкнул, ох уж этот городок и горожане, может не поздно
написать епископу о переводе, только тогда самому придется искать приход, подключать
отца, дело может потерпеть неудачу.
– Да, новый приход найти нынче сложно, – заметила дама.
Уэнсли смерил девушку изучающим взглядом, откуда она взяла такие
умозаключения, будто мысли прочла, ибо он не произносил ничего вслух. Мисс Фрейлин,
слегка стрельнув понимающим взглядом, прошла в гостиную, ну не будет же она стоять у
дверей, пока джентльмен разложит все по полкам в своей голове. У сего джентльмена,
между прочим, сейчас именно плясали кузнечики вместо мыслей. Только зажглась заря
наступившего дня, а жизнь подкидывает следующую загадку. Вот и желудок проснулся,
предательски подал о себе знать, после таких приключений, силы нужно пополнить.
– Невеселая ночка? – заметила дама. – Вам досталось прилично, но ваш подвиг
вдохновляет и вселяет надежду…
Если она не прекратит говорить загадками, ему придется ее выставить, хотя это
серьезнейшее нарушение правил этикета, но определенно, дама сейчас загоняет
джентльмена в тупик. Извечная проблема мужчин – опасаться умных женщин.
– Я понимаю, вы растеряны, все еще пытаетесь объясниться с собой. Но скажу вам
честно, как человек, что преклоняется перед самоотверженным мужеством – такое
постичь не каждому дано. А то, что вы увидели, а главное – сделали, свидетельствует о
том, что наш край давно на вас ожидал – героя чистого сердцем и душою.
Девушка замолчала, она и так высказалась довольно горячо, теперь же пришлось
унимать все порывы души. Но Фрай только смотрел, для него это был определенно какой-
то бред, откуда ей – незнакомке – все это известно, не могла же она это подглядеть в окно.
– Да, я смотрела на вас с чердачного окна, ближе боялась…
Вот теперь не помешал бы стул, да еще пару глотков воды, унять волнение, эта
девица не просто так зашла в гости, она прямо пытается уничтожить крохи
восстановления равновесия мыслей в его голове, да еще и мысли читает. Фрай отошел от
не прошенной гостьи на несколько шагов, чтобы лучше ее рассмотреть, да она и не
противилась такой вольности, наоборот, загадочно улыбнулась в ответ, деликатно и
кокетливо опустив густые ресницы.
– Кто вы такая, мисс? – поинтересовался Уэнсли, когда его воображение сдалось на
милость победителя.
– Мисс Фрейлин, – повторила девица.
– Нет, я не имя ваше спрашиваю, а кто вы на самом деле?
– Вот как, вас интересует, что я из себя представляю?
Фрай развел руками, намекая, что его интересует абсолютно все.
– Предсказательница прошлого, – ответила девица, изучая помещение, – вам бы тут не
помешала помощь в обустройстве.
– Предсказательница прошлого?! – удивился Уэнсли, не обращая внимания на
замечание дамы.
– Да, а что? Вполне себе серьезная должность.
– Я думал, предсказывают только будущее, знаете, сидят шарлатанки в темных
задрапированных комнатах и колдуют над шарами…
– Тише вы, – возмутилась дама, – не гневите высшие силы. Конечно, есть
предсказатели будущего, но это сильные ведуны, они ведь могут вплетать в судьбу
различные нити фатума, надобно ли вам с этим связываться?
– Да я вообще не знаю, с чем уже сумел связаться?
– В первую очередь, вы связались с этим городком. Вас же предупредили, что
местность необычная.
– Нет, меня никто ни о чем не предупреждал.
– Странно, сколько священников здесь перебывало, и никто ничего не сказал?
– Нет! – даже сам себе удивился молодой человек, а ведь он был в полном неведенье.
Неужели епископу известно было о дурной славе этого края, но он не счел нужным
предупреждать новых пасторов, с чем тем придется столкнуться. Поэтому, с легкой руки
предложил прибыльный приход первому попавшемуся простофиле без надежных связей.
И дело удачи не в уважаемой родословной, просто так совпали обстоятельства.
– Ну что, теперь вы перестанете искать рациональное зерно, там, где его нет?
– Я не перестану размышлять о происходящем, ибо такова моя натура. Сейчас я
расцениваю свои возможности, и поверьте, такого со мной никогда не случалось.
– Потому что вы ограничили свой мир четырьмя неприступными стенами – столько
сомнений, неуверенности, взвешиваний. Как можно жить с таким грузом в душе?
– Ну, это вас не касается. Я есть тот, кем являюсь. И если вы умеете заглядывать в
душу, прошу вас, перестаньте подобное делать – это очень нетактично.
– Но, вы же рассматривали меня, изучали.
– Но я делал это общедоступным способом, вы тоже можете меня рассматривать, но я
не врываюсь в ваши думы. И как вы представляете мою реакцию на ваш внезапный
приход – должен же я составить о вас первое впечатление. Да и ваши загадочные
недомолвки, ваше заявление, что вы являетесь свидетелем моей ночной схватки с
нечистым…
– Я не вламывалась к вам в дверь, постучалась, вы открылись.
– А что, мне по вашему суждению, теперь запрещено принимать посетителей?
– Нет, в дневное время суток вы в безопасности и можете принимать гостей, но по
вечерам желательно запирать ставни понадежней. Мало ли кого в такое время суток
принесет нечистый, о, кстати, к вам сейчас гость…
В дверь снова постучались, Фрай удивленно взглянул в лицо девицы и пошел
открывать. Теперь в дверях стоял мужчина, одетый в шерстяной костюм по погоде, без
лишнего лоска, что свидетельствовало о его незначительном социальном статусе.
– Здравствуйте, вы, наверное, наш новый священник? А вот я решил к вам заглянуть,
жаль не встретил вас вчера, только ж вы без весточки приехали, да и епископ ничего не
написал…
– Кто вы? – первым делом поинтересовался Фрай, сказано было довольно грубо, но в
целях предосторожности воспитание отходило на второй план.
– Я привратник, приглядываю за церковью и пасторским домом, правда, не живу тут
на постоянной основе, как большинство, но бываю каждый день.
– Привратник? А где же делся мистер Хопкинс, он ведь тоже привратник?
– Дык, помер Хопкинс, еще семь лет назад. А я – Грег Хэнкинс, занимаю эту
должность после его смерти.
Фрай выдохнул, унял немного разыгравшийся страх и повернулся в ту сторону, где в
последний раз стояла его посетительница, только ее и след простыл:
– Где она? – ошарашено, прошелся по комнате Уэнсли.
– Кто, сэр? – поинтересовался у него Грег Хэнкинс.
– Дама, что была здесь?
– Дама? Я никого не видел.
Да, мир действительно изменился, то давно умершие помощники у дома встречают,
причем, они материальны и выглядят живо, то девушки в воздухе растворяются, будто их
вовсе не было, чего прикажите ожидать этой ночью?
– Сэр, я вижу, вам нужна помощь в обустройстве? Могу посоветовать
добросовестных работниц, мигом дом вычистят, если надобно что починить – так я знаю
хорошего столяра.
– Мне нужна помощь, – честно ответил Фрай. – Всех зовите – и убраться, и починить.
Хочу сегодня же оказаться в нормальном доме.
– Хорошо, сэр. Сейчас я мигом.
Уэнсли остался один, только оглядываясь в поисках пропавшей дамы, может она в
соседнюю комнату вошла? Так не было ее нигде. Тут на пути попалось маленькое