С тех пор бедная Мари не смела и заикнуться о том, что ее так радовало и восхищало, хотя можно себе представить, как нелегко забываются такие чудеса, какие они видела! Представь себе также, мой почтенный читатель Фриц, что даже тезка твой Фриц Штальбаум не хотел слушать рассказы Мари о прекрасном королевстве, в котором она была так счастлива, презрительно называя ее глупой девчонкой, и так мало верил тому, что она говорила, что на первом же параде, который устроил для своих войск, не только отменил все наказания, которые назначил гусарам, но даже пожаловал им другие, высшие отличия на шапки в виде султанчиков из гусиных перьев и опять позволил играть их торжественный марш! Этого, признаюсь, зная давно добрый нрав Фрица, я от него даже не ожидал! Что касается нас, то мы-то знаем, как отличились гусары Фрица, испугавшись грязных пятен, которыми мыши испачкали их новые мундиры!
Итак, Мари не смела более говорить о своих приключениях, но образы сказочной страны не оставляли ее, окружая ее каким-то чудным светом и звуча в ушах дивной, очаровательной музыкой. Она, казалось, постоянно жила в нем, и, вместо того чтобы играть, как бывало раньше, она стала от всех удаляться, постоянно находилась в тихой задумчивости, и ее прозвали Маленькой Мечтательницей.
Раз как-то случилось, что крестный Дроссельмейер поправлял часы в доме советника, а Мари, погруженная в свои мечты, сидела возле шкафа и смотрела на Щелкунчика.
– Ах, милый господин Дроссельмейер, – вдруг невольно сорвалось с ее языка, – если б вы жили на самом деле, то поверьте, я не поступила бы с вами, как принцесса Пирлипат, которая отвергла вас за то, что вы из-за меня потеряли вашу красоту!
– Ну-ну, глупые выдумки! – вдруг так громко крикнул крестный, что в ушах у Мари зазвенело и она без памяти свалилась со стула.
Очнувшись, она увидела, что мама хлопочет около нее и говорит:
– Ну можно ли так падать со стула? Ведь ты теперь большая девочка! Вставай скорей, к нам приехал племянник господина Дроссельмейера из Нюрнберга. Ну, будь же умницей и веди себя при нем хорошо.
Взглянув, Мари увидела, что крестный, одетый опять в свой желтый сюртук и с париком на голове, держал за руку очень милого молодого человека, небольшого роста и уже почти совсем взрослого, лицо которого сияло свежестью и здоровьем, – словом, кровь с молоком; на нем был надет красный, вышитый золотом кафтан, белые шелковые чулки и лакированные башмаки, а в петлице торчал прекрасный букет. Молодой человек был тщательно завит и напудрен, а на затылке его висела прекрасная коса; маленькая шпага блестела, как дорогая игрушка, а под мышкой держал он новую шелковую шляпу.
Хорошие и благовоспитанные манеры молодой человек доказал тем, что тотчас же подарил Мари множество хорошеньких вещиц, а между прочими – марципаны и точно такие же фигурки, во всем подобные тем, которые изгрыз когда-то мышиный король. Фрицу же досталась прекрасная сабля. За столом молодой человек щелкал орехи для всех. Самые твердые не могли устоять против его зубов. Правой рукой клал он орехи в рот, левой дергал себя за косу, раздавалось – крак! – и орех рассыпался на кусочки.
Мари покраснела, как маков цвет, едва увидела милого молодого человека, и покраснела еще больше, когда после обеда он учтиво попросил ее пройтись вместе с ним к стеклянному шкафу.
– Забавляйтесь, детки, забавляйтесь, – сказал крестный, – я ничего не имею против; теперь все мои часы в порядке.
Едва молодой Дроссельмейер остался с Мари один, как тотчас же встал перед ней на одно колено и сказал:
– О милая, дорогая фрейлейн Штальбаум! Примите благодарность молодого Дроссельмейера здесь, на том самом месте, где вы спасли ему жизнь. Вы сказали, что никогда не поступили бы со мною, как злая принцесса Пирлипат, за которую я пострадал. Смотрите теперь, я перестал быть гадким уродливым Щелкунчиком и приобрел свою прежнюю, не лишенную приятности внешность! О милая фрейлейн! Осчастливьте меня вашей рукой! Разделите со мной венец мой и царство, в котором я теперь король, и будьте владетельницей Марципанового замка!
Мари заставила молодого человека встать и сказала тихо:
– Милый господин Дроссельмейер! Я знаю, что вы хороший, скромный молодой человек, и так как вы, кроме того, царствуете в прекрасной, населенной милым, веселым народом стране, то я охотно соглашаюсь быть вашей невестой!
Тут же было решено, что Мари выходит замуж за молодого Дроссельмейера.
Через год была свадьба, и молодой муж, как уверяют, увез Мари к себе на золотой карете, запряженной серебряными лошадками. На свадьбе танцевали двадцать две тысячи прелестнейших, украшенных жемчугом и бриллиантами куколок, а Мари, как говорят, до сих пор царствует в прекрасной стране со сверкающими рощами, прозрачными марципановыми замками – словом, со всеми теми чудесами, которые может увидеть только тот, кто одарен зрением, способным видеть такие вещи.
Вот вам сказка про Щелкунчика и мышиного короля.
Томас Майн Рид
Рождество в охотничьем домике
Зимой 18… года я получил короткий отпуск с корабля, чтобы провести Рождество в доме отца на западном берегу Ирландии. Сам же отец отправился на рождественский прием в Дублин, и из всех членов семьи в доме оставалась только моя сестра Кейт. Мне показалось, что рождественский обед будет достаточно скучным. Отца вызвали неожиданно, и в нашем доме не готовили никакого приема. Поскольку об отъезде никому из соседей известно не было – ближайший сосед жил в семи милях от нас, – нас тоже никуда не пригласили.
Но в этот миг мне пришла в голову мысль, которая могла избавить нас с сестрой от удручающей необходимости обедать вдвоем в большом зале. Мы решили, что проведем Рождество в охотничьем домике – к счастью, в отцовских владениях был такой уютный домик.
Я рассказал об этой задумке сестре, и она не только поддержала ее, но и искренне обрадовалась. Я ее понимал: такое редкое и такое оригинальное развлечение! Нечто подобное пикнику в середине зимы!
Однако же, после некоторого размышления, мною овладели определенные опасения – сейчас объясню, что их побудило. Охотничий домик, о котором идет речь, расположен в шести милях от нашего дома в сердце дикой горной местности, отрога хребта Сливениш, далеко от берега. Здесь нашей семье принадлежат немалые земли. Домик стоит в месте, куда почти невозможно добраться в экипаже на колесах; если бы не изобилие дичи вокруг, никто, кроме отъявленных отшельников, не согласился бы там жить. Впрочем, у домика были и привлекательные черты: он стоит в чрезвычайно живописном месте – ущелье тянется между высоких хребтов и заканчивается тупиком, на языке местного племени оно называется "пакоун", то есть "козья дыра". В ущелье растет несколько искривленных деревьев, жители называют их "сказочными колючками", деревья окружают зеленый луг – газон перед домиком. Возле домика разбиты сад и огород, есть место и для небольшой конюшни. Такую райскую поляну окружают голые и мрачные горы, на фоне которых это местечко кажется еще более уютным и удобным.
Домик был одноэтажным с крышей, крытой соломой, и состоял всего из нескольких комнат – гостиной, трех спален и кухни. Гостиная в передней части, кухня сбоку, а спальни между ними. В задней части, над кухней, некое подобие чердака, с маленьким окошком, выходящим на конюшенный двор. Все окна в доме маленькие и хорошо укрепленные – они отлично приспособлены для защиты от сильных ветров, которые с шумом прорываются с моря прямо по ущелью. Шум этот напоминает звук тысячи труб.
Я даю столь подробное описание домика и его окрестностей, потому что это будет иметь значение дальше, когда я стану рассказывать о происшествии, которое произошло в то Рождество. Еще осталось объяснить причину, по которой мое предложение сестре можно было назвать не самым благоразумным. Вся страна кипела от возбуждения, говорили только о предстоящей высадке фениев, твердили, что они находятся в пути из Соединенных Штатов. Напомню, что фениями называло себя тайное общество, поставившее своей целью освобождение Ирландии от английского владычества.
Побережье наше, самое дикое на западе Ирландии, не охранялось, поэтому такая высадка была вполне возможна. Ближайшая воинская часть, пехотный отряд, размещалась в пятнадцати милях отсюда – в центральном, пусть и небольшом городке графства. Правда, в пяти милях от домика располагался полицейский участок. Но плохо, что в участке служили только сержант и несколько полицейских, к тому же к участку ведет крутая и почти непроходимая горная дорога.
Я еще раз объяснил все это сестре и намекнул на возможную опасность, но услышал в ответ только взрыв смеха и слова:
– Если есть опасность, так будет еще интереснее. Мне нравится мысль о приключениях в диких горах. Когда мы в следующий раз приедем в Дублин, будет о чем подругам рассказать.
– Но, Кейт, моя дорогая…
– Но, мой дорогой Морис, – прервала она меня, – возражать уже бесполезно. Ты уговорил меня провести Рождество в охотничьем домике, и я проведу его там – с тобой или без тебя. Ты повстречал множество приключений в чужих странах, и более чем эгоистично с твоей стороны лишать меня маленького приключения в горах Сливениш.
После такого выстрела батареи – я увидел, что она приготовилась к новому залпу, – пришлось сдаться. Сестра, тем не менее, выстрелила снова, заметив:
– К тому же с нами будет Элен Кросби, мне кажется. Дом Хиллвью стоит недалеко от нашего охотничьего домика. Если ее никто не пригласил на Рождество, я уверена, что она присоединится к нам. Решено. Я напишу и приглашу ее.
Это был неотразимый аргумент: Элен Кросби – красавица, известная на всем побережье. Поэтому я не стал больше сопротивляться. Приняв окончательное решение, мы занялись подготовкой к переезду в охотничий домик в компании изрядного количества припасов. Не забыли мы и о выпивке.
В конце концов нам нечего было так уж опасаться фениев. Они отчего-то считали, что наше семейство благосклонно относится к их движению: думаю, не оттого, что мы как-то участвовали в их борьбе, но просто оттого, что мы принадлежали к "старому доброму ирландскому роду", как они выражаются. Они, должно быть, полагали, что уже от одного этого мы должны им сочувствовать. Кажется, сестра им сочувствовала; думаю, что сегодня, если брак, конечно, не изменил ее, она сочувствует гомрулю , их последователям, и ратует за ограниченное самоуправление Ирландии.
– Мой дорогой Морис, нам с тобой грозит не бóльшая опасность от этих людей, чем от стада горных овец – их нам стоит опасаться не более, чем ягнят, если хочешь. А если ты им не доверяешь, есть еще капитан Уотерсон, командир береговой стражи. Ты говорил, кажется, что он твой друг? Почему бы тебе не пригласить его отобедать с нами, прихватив с собой с полдюжины солдат? Пусть домик маленький, но уверена, что старушка Пегги без труда сумеет разместить их на кухне.
Это была совсем неплохая мысль – я велел оседлать лошадь и отправился на станцию береговой стражи.
Капитан Уотерсон, как уже упоминалось, командовал станцией и был моим давним другом: мы вместе плавали на "Стиксе". Я передал приглашение сестры и рассказал ему о нашем предложении. Он приглашение принял и ответил:
– Если вы намерены провести Рождество в охотничьем домике, то считаю разумным предпринять некоторые предосторожности. Правительство от фениев ожидает неприятностей: сюда из Шеннона был направлен броненосец "Уорриор" с двумя пушками. И только что он прибыл.
– "Уорриор"! Рад это слышать. Ведь "Уорриор" ходит под командой нашего старого друга Кокрейна, верно?
– Да. Командует Кокрейн.
– Это отличная новость. Надо пригласить его на Рождество в охотничий домик, я напишу ему.
– Я как раз собираюсь отправить ему несколько сообщений. Если передадите мне письмо сейчас, я отправлю его вместе с моими бумагами.
– Очень хорошо.
Приглашение Кокрейну было отправлено немедленно, Вернувшись домой, я рассказал сестре об этой удаче.
Я радовался предстоящей встрече со своим старым другом. Мы учились в одной школе, потом, много лет назад, были вместе гардемаринами, и тогда же дали друг другу слово, что, если оба окажемся вблизи отцовских домов – мой находился в Ирландии, а его – в Шотландии, то обязательно познакомим друг друга со своими семьями. Впервые за все это время появилась возможность выполнить обещание: к счастью, я был дома и мог познакомить Кокрейна со своей семьей.
В то утро, когда мы с сестрой собирались отправиться в охотничий домик, я получил его ответ: он был готов приехать. Однако был вынужден приехать только на один день и не мог остаться на праздничную ночь – никому из офицеров корабля не разрешалось ночевать на берегу. Он добавил, что не ожидают опасности от фениев, но правительство считает необходимым быть готовым ко всему. Именно поэтому "Уорриор" и прислали.
Прочитав письмо Кокрейна, мы с сестрой и моим слугой Коном, родом из Уайтчепела, в должное время добрались до охотничьего домика. Как я уже говорил, он находится в шести милях от дома отца – шесть миль по прямой, но по горным дорогам приходилось преодолевать все десять.
– Добро пожаловать, ваша милость! – встретила нас старая Пегги, хозяйка домика. – Как я рада вас видеть, капитан, дорогой, и красивую леди – вашу сестру.
– Спасибо, Пег, спасибо! Я уж думал, ты меня не узнаешь, после стольких лет отсутствия.
Тогда я только что вернулся из четырехлетнего плавания по Тихому океану.
– Не узнаю вас, мистер Морис? Да я вас и через сто лет узнаю! Разве не старая Пегги держала вас на руках, когда вы были маленьким улыбающимся мальчиком?
– Послушай, Пегги, – вмешалась моя сестра, – я собираюсь тебя сместить. На одни сутки я стану хозяйкой. К тому же мы ожидаем гостей, так что подготовь свое кухонное оборудование.
– Ну, мисс, не самое удобное место для приема гостей, но я постараюсь; хотя, конечно, мы не сможем сделать все, что можно было бы сделать в Большом доме.
Пегги – известная кухарка, именно ею она была много лет в Большом доме. Но состарилась, вышла на пенсию, и ей отвели охотничий домик в качестве постоянного жилища. К тому же все равно кому-то нужно было за ним присматривать.
Кейт и кухарка занялись приготовлениями к празднику, а мы с Коном и Шоном, нашим лесничим, его в округе прозвали Джек-собачник, отправились на конюшню, чтобы присмотреть за собаками.
Приведя в порядок свое охотничье снаряжение, я принялся прочесывать окружающие горные склоны. Там нашлось немало тетеревов и бекасов, и в лесу развелись зайцы. Ходил я недолго. Охотничья добыча должна была стать частью рождественского обеда, и мы с Джеком-собачником раздобыли ее на удивление быстро. Принесли с собой достаточно пушистых и пернатых обитателей гор и передали их на кухню Пегги и сестре, ставшей на сегодня ее помощницей.
Вскоре появился и Кокрейн – и с ним был один из офицеров корабля, молодой шотландец Сеймур. Он тоже оказался моим старым знакомым: на фрегате ее величества, на котором я служил лейтенантом, он был гардемарином.
На Рождество собралось отличное общество – не хватало только одного человека, чтобы я почувствовал себя счастливым. Нужно ли говорить, что этим человеком была Элен Кросби; но, как позже оказалось, к счастью, она была занята в другом месте.
Мужчины, служившие вместе и расставшиеся надолго, склонны к общению. Вспоминать о старых временах – огромное удовольствие. Это могут подтвердить и одноклассники, и солдаты, и моряки.
Хотя, мне кажется, больше всего это свойственно именно морякам. Мир лежит и перед ним, и за ним, он бывал во множестве стран и видел самые необычные сцены – одним словом, мозг его стал чем-то вроде склада или калейдоскопа: в нем люди и предметы между полюсами и экватором, от холодной Арктики до теплых островов Индийского океана.
Кейт встретила моих друзей с обычным радушием, я увидел, как восхищенно заблестели глаза Фрэнка Сеймура при первом же взгляде на нее. Могу добавить, что сестра моя не только энергична и весела, она еще очень красивая девушка – именно такая способна пленить сердце моряка.
Теперь мы ждали только Уотерсона; но, прежде чем садиться за стол, я получил записку от капитана береговой стражи: он просил прощения, что не сможет составить нам компании и объяснял это каким-то неотложным делом. Однако пообещал приехать и выпить с нами стакан вина, как только появится малейшая возможность. Пришлось начинать без него.
Еда оказалась даже лучше, чем я ожидал: Пегги продемонстрировала все свое поварское искусство.
Мы уже перешли к вину и каштанам и ожидали, что вот-вот к нашему обществу присоединятся солдаты береговой охраны. Но тут в комнату вошел мой слуга Кон и прошептал на ухо, что какой-то человек хочет поговорить со мной по очень важному делу.
Выйдя, я узнал одного из работников отца.
– Что вас привело сюда, Мик? – спросил я.
– Слава Богу, я успел вовремя, – ответил он, с трудом переводя дыхание.
– Вовремя? О чем это вы, Мик?
– Опасность, ваша честь. Фении высадились в Балливурни и следуют прямо в погоне за английскими офицерами, которые нынче празднуют у вас в доме.
– Фении? Это правда?
– Клянусь Святой Девой, хозяин!
Я не сомневался, что этот человек говорит правду. Как ни неприятна эта новость, было необходимо, чтобы гости ее узнали – причем немедленно.
– Ну что ж… – заметил Кокрейн, услышав мое сообщение. – Старина, боюсь, мы принесли вам неприятности.
– Вовсе нет, дорогой Кокрейн. Это я принес вам неприятности и сожалею об этом. Как мне ни хотелось вас видеть, не следовало все же приглашать вас сюда.
– Вздор, – ответил он. – Нам следовало лучше вас знать о положении вещей. Если кто-то и допустил ошибку, то это мы.
– Морис, что же нам делать? – нетерпеливо прошептала сестра. – Быть может, капитану Кокрейну и лейтенанту Сеймуру следует немедленно исчезнуть? Они могут уйти по горной дороге за домом, если ты отправишься проводником с ними. Нам с Пегги нечего опасаться. Не думаю, чтобы фении причинят нам вред.
– Ни в коем случае, мисс Френч, – вмешался Сеймур, услышав ее слова. – Мы и не подумаем так уходить. Кто знает, на что способны эти негодяи?
В это время в комнату вбежал Джек-собачник и принес еще более тревожную новость.
Он возвращался домой, но его остановили на дороге какие-то люди – это оказались настоящие фении – и велели отправиться к нам в охотничий домик. Они и сами идут сюда, а его послали с сообщением, что им нужны два английских офицера. Ни "мастеру Морису", ни "мисс Кейт" вреда они не желают.
– Они рассказали, ваша честь, – добавил лесничий, – что нескольких их товарищей расстреляли солдаты и они хотят выместить зло на офицерах.
– Сколько их? – спросил я.
– Человек двадцать; быть может, две дюжины.
– Вооружены?
– О нет, ваша честь! Откуда им оружие взять?
– Как ты думаешь, поблизости есть еще такие же?
– Я знаю, что есть, видел, что еще одна группа отправилась в дом лорда Барнхема, чтобы забрать оружие там.