Акела и Маугли, помалкивая, продолжали изо всех сил уплетать рис с карри и лапшу. В подливке карри ничего не было, кроме картошки, но вкус был недурён. Лапша по-китайски тоже была вполне съедобна. Маугли утверждал, что впервые ест лапшу по-китайски, но Акела этого никак не мог взять в толк. Как это ребёнок, выросший в нормальной семье, ни разу не пробовал лапши по-китайски?! Ему было также невдомёк, почему хозяйка сразу узнала в Маугли девочку. Дело было, наверное, не только в волосах. Руки у Маугли вон какие белые. Ногти тонкие и просвечивают розовым. Слишком маленькие, мягкие ручонки. Да и уши, и шея, и вообще всё было слишком чистенькое, нежное. Надо же, даже если такой малыш, можно, оказывается, легко отличить девочку от мальчика! Правда, может быть, если вести такой образ жизни и много дней подряд не мыться, может, от девчонки ничего и не останется. Тонкие брови, аккуратный, немножко вздёрнутый белый носик, будто обсыпанный мукой. Совсем ещё детское личико. Но уже не похожа на мальчишку. Акела вспомнил глупенькое личико Маугли, каким оно было пять лет назад, - тогда в голове у малышки, казалось, было пусто. Маугли поначалу просто показался было ему бестолковым и дерзким малышом, а потом он стал думать, что, может, так оно и должно быть, если у него с мозгами не всё в порядке… Ведь братишка-то у него был слаб на голову. Так может, эта болезнь заразная. Кто их разберёт: нормальный, ненормальный или просто такой наивный?.." Во всяком случае ясно, что, если я не возьму этого малыша под свою защиту, с ним могут приключиться всякие неприятности", - ещё раз сказал себе Акела. Только я, Акела, что бы ни случилось, буду о нём заботиться. Ведь у него, у бедного лягушонка Маугли, нет клыков, и когти у него слабые, и нюха-то никакого нет.
Когда они допили чай после еды, дождь на улицы лил всё с той же силой. Кроме троих мужчин, в столовую зашли переждать дождь ещё четыре женщины. Однако пережидать такую погоду не имело особого смысла: не было никакой гарантии, что через час дождь кончится или хоть станет реже. Прикончив вторую чашку чаю, Акела положил на стол деньги и, сделав Маугли знак глазами, поднялся.
Когда он приоткрыл стеклянную дверь, их сразу же оглушил шум ливня. Вернуться назад уже было невозможно, и они помчались под дождём. Пробежав метров двести, они завидели кондитерскую и нырнули под навес над входом. Маугли бежал сзади, тяжело дыша.
- Ну и ливень! Там, впереди, по-моему, крытые торговые ряды. Давай попробуем туда добраться. Ты как, ничего? - спросил Акела.
Утирая лицо и с трудом переводя дыхание, Маугли ответил:
- Ничего… Просто я слишком много съел - тяжеловато…
- Смотри-ка! Видишь, там башня с часами? Какая странная! На замок похожа. Классная башня! А вон там, смотри: там вроде книжный магазин, а рядом гостиница - ну вообще! Красота!.. А вон какие клёвые дома, тяжеловесные такие, приземистые!
Маугли поднял голову и посмотрел на ряды магазинов, теснившихся по обе стороны улицы в торговом квартале. Сквозь сетку дождя уже на расстоянии одного метра ничего нельзя было толком рассмотреть. Строения поодаль и вовсе едва виднелись смутными силуэтами. Башня с часами, о которой говорил Акела, тоже зыбко колыхалась сквозь пелену дождя над крышей второго этажа. Маугли только было подумал, что хорошо бы рассмотреть её получше, как контур башни и вовсе растворился в дождевых струях. "Может, у Акелы зрение какое-то особенное", - усомнился про себя Маугли. Книжный магазин и гостиницу с правой стороны он всё-таки сумел и сам разглядеть. В отличие от того торгового квартала, где Маугли любил бывать в Токио, здесь здания все были солидные, приземистые, отчего казалось, будто переносишься куда-то в прошлое. Из-за дождя мелочей в отделке было не видно, что, вероятно, ещё усиливало ощущение старины.
- Да, Ямагата, похоже, город богатеев. Бараков, как у нас в Токио, здесь совсем нет, - со вздохом покачал головой Акела. - И немудрено: Токио почти весь дотла сожгли во время бомбардировок. Потому там теперь столько бараков. И американские модульные сборные казармы. И пустырей полно, где развалины после бомбёжек так и остались. Там до сих пор бездомные по щелям живут, в амбарах разных и разрушенных складах. Вообще ужас!
- Ага, у нас даже на крыше школы три сборных казарменных домика стоит. Сейчас уже вроде бы их как склад используют.
- Там раньше, наверное, люди жили. Американцы от своих щедрот погорельцам такие домики отдавали. Я, правда, точно не знаю, как оно тогда было. Бомбёжек, например, совсем не помню. Когда при мне об этом заводят разговоры, я вроде бы представляю, как во время бомбёжки всё вокруг пылало, а я ревел во весь голос и искал маму посреди пожара, но на самом деле не помню ничего. А тут уж точно ничего от бомбёжек не сгорело. Значит, и таких беспризорников вроде меня тут нет.
- И таких, как я, тоже нет, - добавил Маугли. - Я, правда, родилась уже после войны. Но, если бы мы жили в Ямагате, наверное, и отец, и Тон-тян были бы ещё живы, и мама была бы тогда добрее и улыбчивее. И тогда мы бы, ну… мы бы с тобой, Акела, ни в какое путешествие не поехали.
- Хм… Может, и так, - нахмурился Акела и отвернулся. - Ладно, до крытых рядов ещё одна перебежка.
Доберёмся туда - а там уж найдём магазин, где ножницы продаются. И закусочная какая-нибудь там должна быть. А то под дождём-то замёрзнем! Ну, побежали!
Сгорбившись, Акела рванулся из-под навеса. Маугли припустился за ним. Широко открыть глаза было невозможно, смотреть приходилось только прямо перед собой, и впечатление было такое, будто бежишь по дну бассейна. Все звуки заглушал шум ливня. Конечно же и голова, и ноги были мокрые насквозь, а в туфлях противно хлюпала вода. Когда добежали до крытых торговых рядов, выяснилось, что они остановились прямо у входа в универмаг.
- Ничего себе! Вон там тоже универмаг. Да тут полным-полно универмагов! - воскликнул Акела, помотав головой, чтобы стряхнуть воду.
Маугли, сняв свою бейсболку, тоже помотал головой и ладонями стёр капли с лица.
- Ага, и вправду универмаг! Тут, наверное, и ножницы продают, и вообще всё что угодно.
- Видишь, сколько тут народищу-то! Я нутром чую! Мы с тобой в самый центр притопали!
Акела с восхищением созерцал здание, возвышавшееся на другой стороне перекрёстка. Правда, верхняя часть большого универмага всё равно оставалась не видна за нависавшим сводчатым потолком галереи.
- Ну что, пойдём в универмаг? В который из них? Я и не думала, что здесь универмаги есть.
Немного поколебавшись, Акела сказал:
- Нечего опять под дождь лезть! Пойдём в этот, который ближе. Всё равно небось разница невелика.
Ну и вымокли же мы с тобой!.. Кстати, ты опять стала говорить как девчонка. Так не пойдёт! Пока ты говоришь по-девчачьи, за мальчишку тебя выдавать не получится.
Маугли со смущённым выражением на лице неуверенно кивнул.
- Ладно, я всё равно там, в универмаге, буду молчать. Честное слово!
Они направились ко входу в универмаг, пробираясь сквозь густую толпу. Народу тут и впрямь было полно. Некоторые просто пережидали дождь. Многие шли по делам или за покупками. У входа в магазин спала большая коричневая собака - должно быть, поджидала хозяина. В несколько рядов стояли велосипеды. По улице перед галереей ходили автобусы. Толкнув стеклянную дверь-вертушку, они вошли в универмаг. Здесь звучала мелодия скрипки, было светло и уютно. Отдел, в котором продавали косметику и дамские сумочки, не отличался от токийских универмагов. Там и сям были красиво расставлены розовые искусственные цветы.
Войдя в универмаг вслед за Маугли, Акела шепнул:
- Первым делом надо пойти в туалет. Разденемся, выжмем одежду, а то так ужасно противно. Тут-то раздеваться нельзя.
Маугли улыбнулся и весело кивнул. Мокрую бейсболку он всё ещё держал в руках.
- Только где же тут туалет? Спрашивать вроде неловко… Поднимемся, что ли, в лифте на последний этаж. Обычно на последнем этаже бывают всякие столовые и рестораны. Ну, где-то при них и туалет должен быть.
Маугли снова молча кивнул. Акеле стало немного не по себе от того, что Маугли так упорно молчит. Однако не мог же он сейчас сам отменить собственный приказ на людях не раскрывать рта. Оглянувшись вокруг, Акела попробовал определить, где лифт. Ему бросилась в глаза дама в шляпке с густым слоем косметики на лице, которая как будто бы стояла в ожидании возле ниши. Там, наверное, и находился лифт.
- Да ну! Этой мерзкой размалёванной обезьяне небось наша компания не понравится. И на эскалаторе тоже размалёванные обезьяны будут на нас пялиться. Тут ведь и лестница наверняка есть. Давай-ка поднимемся по лестнице.
Они прошли через отдел косметики и направились к лестнице. За исключением трёх стариков, присевших отдохнуть на широкие ступеньки, там не было ни души. Акела быстро шёл вверх, шагая через две ступеньки. Маугли, глядя ему в спину, старался не отставать. Второй этаж они проскочили, даже не заглянув в торговый зал, и вскоре оказались на третьем. Там тоже сидели на ступеньках старик и женщина с ребёнком. Мелодия скрипки лилась вослед Акеле и Маугли, пока они поднимались. Иногда в мелодию скрипки вклинивались обращения по сети внутренней трансляции. "Благодарим вас за посещение нашего магазина"… Всё было совсем как в Токио. Пока добрались до четвёртого этажа, оба устали и остановились передохнуть немного на лестничной площадке. Потом пошли дальше.
На пятом этаже лестница кончалась. Там находился большой зал - видимо, для свадебных церемоний. Желанный туалет тоже имелся неподалёку. Где были кафе и рестораны, оставалось неясным. Акела первым делом отправил Маугли в женскую уборную. Он немного поколебался, не взять ли его с собой в мужскую уборную, но решил, раз никого вокруг нет, и никто не видит, пока зазря малыша не подвергать таким испытаниям. Зайдя в мужскую уборную, он справил нужду, разулся около умывальника, отжал носки и вылил воду из кед. Подошвы он проложил туалетной бумагой, которую оторвал от рулона в кабинке. Затем протёр голову, снял джемпер и тоже хорошенько выжал. Рубашка тоже намокла, но не настолько, чтобы надо было её выжимать. Брюки он снимать не стал, только отжал понизу штанины. После быстрого подъёма по лестнице тело разогрелось, и от тёплой влажной одежды пахло как от старой, застоявшейся воды в ванне. Было не очень-то приятно, но по крайней мере так одежда могла хоть слегка просохнуть. В узелке у него была одна смена белья, рубашка, но Акела считал, что для полной перемены одежды время ещё не пришло. Если сейчас переодеться в чистое, скоро неминуемо появится проблема стирки. Узел с вещами снаружи тоже промок, но содержимое его неожиданно оказалось совсем сухим. Может быть, ткань платка была такая плотная?
И заветная картонная прокладка с газетной заметкой была цела. Вырезка на всякий случай была завёрнута в промасленную бумагу от коробок с бэнто и к тому же ещё укутана в майку. Когда он вышел из туалета, Маугли уже стоял в фойе у окна. Бейсболку он всё ещё держал в руках.
- Что-то ты больно быстро, - заметил Акела.
Маугли кивнул.
- Носки-то выжал?
Маугли с серьёзным видом снова утвердительно качнул головой.
- А пиджак?
Маугли отрицательно повёл головой из стороны в сторону.
- Небось и брюки понизу тоже не выжал? Понимаешь, если их не выжать сейчас, они никогда не высохнут.
С этими словами Акела присел и стал выжимать на Маугли одну штанину за другой, скручивая их от самого низа и постепенно переходя выше, к колену. Потом он развернул Маугли спиной к себе и проделал ту же операцию. Тонкие струйки воды стекали на пол. Он потрогал носки на Маугли.
- И носки ещё мокрые насквозь. Снимай-ка, я сам выжму. Что ж ты, Маугли, совсем не знаешь, как надо бельё выжимать? Видно, пол мыть или влажную уборку дома делать тебе не приходилось.
Маугли поспешно стянул белые носочки, перепачканные грязью, в подтёках от мокрой кожи туфель, и, слегка склонив голову, протянул их Акеле. Тот сгрёб оба носка и выжал изо всех сил. Вода полилась на пол.
- Погоди-ка. Если теперь надеть твои кожаные туфли на босу ногу, будет неприятно.
Вернув Маугли выжатые носки, Акела вернулся в мужскую уборную, снял со стенки рулон туалетной бумаги и вышел с ним в коридор. Там он протёр насухо внутренность туфель Маугли и сделал бумажные стельки.
- Теперь всё о'кей. Немного погодя можно ещё раз стельки поменять.
Маугли, уже натянувший носки, осторожно надел туфли. Акела ещё напихал туалетной бумаги в каждый носок вокруг ноги.
- Бумаги у нас много - не жалко. Если не хватит, ещё в сортире возьмём, - пробурчал Акела и стал вытирать туалетной бумагой волосы Маугли.
- Вон, ещё мокрые совсем!
Акела оторвал от рулона здоровенную полосу длиной не меньше метра и стал промокать шевелюру Маугли прядь за прядью, бросая мокрые ошмётки бумаги на пол.
Не в силах больше сдерживаться, Маугли расхохотался во весь голос.
- Чего смешного?! - сердито бросил Акела. - Сам-то ничего не умеешь. А ну, снимай-ка пиджак. Смотри, и рубашка у тебя вся мокрая. Ну, тут мы её отжимать не будем…
Маугли продолжал покатываться со смеху, и скоро Акела, заразившись от него, тоже уже посмеивался, выжимая и выкручивая пиджак. Ткань была толстая, так что над ней приходилось попотеть, чтобы как следует выжать.
Возвратив Маугли пиджак, Акела сказал тоном строгого дядюшки:
- А теперь собери разбросанные бумажки и протри хорошенько пол. Потом всё выкинь в женский туалет.
Маугли, всё ещё прыская от смеха, принялся послушно выполнять приказ.
Акела тем временем с сознанием выполненного долга достал из кармана брюк сигареты и собрался закурить, но выяснилось, что спички отсырели и большая часть сигарет тоже. "Значит, придётся теперь покупать и ножницы, и сигареты, - сказал он себе. Без зонтика он надеялся обойтись. - Ещё, наверное, придётся купить Маугли смену белья. - Впрочем, Акела сразу же отогнал от себя эти невесёлые мысли. - Может, и моим бельём перебьёмся, - рассуждал он. - Там ведь всего по две пары. И носки запасные есть. Постирать - и опять всё как новенькое. Главное, чтобы чистое всё было. "Лоснящаяся шкура говорит о силе охотника". А уж каких формы и размера - это дело десятое".
Привыкнув в детском доме ухаживать за малышами, Акела и на Маугли теперь смотрел так же. Поскольку Маугли оказался неумейкой, его только так и возможно было воспринимать. Когда о нём заботишься, на душе легче становится. Для Акелы не было никакой разницы: что малышки-девочки, что малыши-мальчики. Он их всех любил одинаково. У них у всех и волосы были подстрижены одинаково, и одёжка была на всех одинаковая. И говорили они одинаково. И уборная у малышей была общая для мальчиков и девочек. Малыши ведь! Хлопот с ними всегда много, но зато они такие милые! Когда идут в школу, они уже перестают быть просто малышами, делятся на мальчиков и девочек. Девочки начинают употреблять разные чудные словечки. Однако для Акелы это было неважно. Он, Акела, конечно, был мальчиком, но ему всегда хотелось превратиться в какое-то другое существо, не похожее на человека. Чтобы в жизни его было больше чистоты, больше гордости. Вот он и хотел, чтобы Маугли тоже приобщился к такой жизни. Чтобы не рос в этой убогой действительности, превращаясь в серую обезьяну.
Выйдя из женского туалета, Маугли присел на пластиковую скамеечку у окна. Акела сел рядом и широко зевнул.
- Что-то я от этой сырости спать захотел. Вообще-то мы ведь с тобой спали совсем мало… Ладно уж, всё равно вокруг никого нет, так что можешь поговорить немножко.
Маугли молча кивнул и чуть погодя сказал:
- Я сама… то есть сам спать хочу. Наверное, ничего, если мы здесь поспим - никто ругаться не будет.
С этими словами Маугли зевнул, так что слёзы выступили на глаза, и зажмурился.
- А ты чего, правда никогда раньше лапшу по-китайски не пробовал?
- Да, первый раз… Очень было вкусно. Может, даже вкуснее, чем твой рис с карри. Ты, Акела, добрый. Я тогда засмеялась так не очень прилично, потому что ты говорил ну прямо как моя мама. Нет, как бабушка. Хотя я вообще-то не знаю ничего насчёт бабушки… А тебя, Акела, я как будто всю жизнь знала.
Маугли бормотал сонным голосом, сидя с закрытыми глазами. Положив руку ему на плечо, Акела сказал:
- Ты давай спи, а голову клади мне на колени. Так-то удобней будет.
Маугли послушался: улёгся, поджав ноги, на лавке и положил влажную ещё голову Акеле на колени. Акела снял джемпер, прикрыл Маугли спину и тоже закрыл глаза. Правая его рука лежала у Маугли на плече, а левой он поддерживал малышу голову - чтобы не соскользнула с колен. Такое хрупкое маленькое тельце было у Маугли. Обеими руками Акела чувствовал его тепло. Почему-то сердце у него забилось чаще. Он глубоко вздохнул и, чтобы поскорее заснуть, стал вспоминать звук ветра на кладбище, запахи прелой листвы и камней, шорох ветвей, птичий щебет. Дух холодных, твёрдых камней… Сухие листья с шелестом взметаются под порывом ветра и кружат по земле. Жёлтые листья, бурые листья. Алых листьев среди них немного.
Под листьями сверкают льдинки… Сердце Акелы стало биться ровнее, и он вслед за Маугли погрузился в глубокий сон. Оба они спали без сновидений, чередуя вдохи и выдохи в мерном ритме.
Внезапно откуда-то донеслись жалобные обезьяньи вопли вместе с пронзительным верещанием и грохотом отбойного молотка. Акела и Маугли одновременно проснулись и подняли головы. Прямо перед ними плакал навзрыд малыш, лёжа на спине: он, видно, споткнулся и растянулся на полу. Рядом мальчик постарше со страшным стрёкотом расстреливал всех веером из игрушечного автомата. Ещё один мальчик молча катал по полу игрушечный автобус. Напротив, в углу фойе, сидели четверо мамаш-обезьян, пересмеиваясь и переговариваясь громкими голосами. Одна кормила грудью младенца. Видя, что Акела и Маугли проснулись, все четверо мамаш-обезьян уставились на них, скаля зубы в улыбках. Своими ехидными улыбочками они будто хотели сказать: "Поспали - и будет! А теперь дайте-ка нам попользоваться скамейкой". Не хотелось делать приятное этим макакам, но фойе было уже всё засижено обезьянами, так что оставаться здесь тоже не имело смысла. Посмотрев на всё, что творилось вокруг, Акела неторопливо потянулся и встал, прихватив свой узелок. Маугли тоже поднялся как ни в чём не бывало, всё ещё закутанный в джемпер Акелы. Акела хотел бы кое-что сказать этим мамашам-обезьянам в дешёвых одёжках и их детёнышам, но не мог же он, вожак и царь зверей, снизойти до этих ничтожеств: увлекая за собой Маугли, он зашагал к лестнице. Отойдя на некоторое расстояние, где они уже были недоступны взорам мамаш-обезьян, Акела достал из нагрудного кармана рубашки дамские часики и выяснил, сколько времени. Часы показывали начало первого.
- И сколько же, получается, мы спали? В общем, как ни крути, очень даже недолго… Но зато я спал крепко. А ты?
Маугли, всё ещё не в силах открыть слипающиеся глаза, только молча кивнул.