- И что он ответил? - с нескрываемым любопытством спросил инженер.
- Он, - проговорил Чарлз Гулд, сделав небольшую паузу, - он сказал нечто вроде того, что держаться будем насмерть, а надежды возложим на бога. У меня возникло впечатление, что он немного испугался. Но, - продолжил управляющий рудников Сан Томе, - он ведь, знаете ли, далеко отсюда, а в этой стране, как вам известно, есть пословица: до бога высоко.
Тут инженер расхохотался, и раскаты его смеха были слышны даже с нижних ступенек лестницы, где мадонна с младенцем смотрела из неглубокой ниши на его подрагивающие от хохота широкие плечи.
ГЛАВА 6
В Каса Гулд воцарилась глубокая тишина. Хозяин дома, пройдя по коридору, открыл дверь в свой кабинет и увидел жену, сидевшую в глубоком кресле, - в этом кресле он любил обычно покурить, - которая с задумчивым видом разглядывала свои туфельки. Она не подняла на него глаз, даже когда он вошел.
- Устала? - спросил Чарлз.
- Да, немного, - ответила она. И, по-прежнему не поднимая глаз, звенящим голосом добавила: - Какое-то жуткое чувство нереальности от всего этого.
Чарлз, остановившись перед длинным заваленным бумагами столом, где лежали также охотничий хлыст и шпоры, сочувственно посмотрел на жену:
- Ты измучилась сегодня днем на пристани - ужасная жара и пыль к тому же, - проговорил он тихим, мягким голосом. - Да еще вода блестит под солнцем и слепит глаза.
- Глаза можно закрыть, чтобы их не слепил блеск воды, - сказала миссис Гулд. - Но, Чарли, милый, как ни закрывай глаза, нельзя не видеть наше положение; это ужасно…
Она подняла взгляд и посмотрела ему в лицо, которое уже не выражало сострадания и вообще никаких чувств.
- Почему ты ничего не говоришь? - Ее голос прозвучал почти как стон.
- Я полагал, что с самого начала ты полностью поняла меня, - медленно выговаривая слова, ответил Чарлз. - Я полагал, все, что надо сказать, давно сказано. А теперь больше не о чем говорить. Нужно было действовать. Мы действовали и продолжаем действовать. У нас нет пути назад. Я думаю, что уже в самые первые дни путь назад был нам отрезан. Мало того, мы не имеем даже права остановиться на полпути.
- О, если бы заранее знать, как далеко ты собираешься зайти, - ответила она почти шутливо, хотя сердце замирало у нее в груди.
- До самого конца, конечно, пусть даже очень далеко. - Ответ был произнесен так решительно, что миссис Гулд должна была опять приложить немалые усилия, чтобы скрыть испуг.
Она встала с милой улыбкой, и ее маленькая фигурка показалась еще меньше из-за тяжелой прически и нарядного платья с длинным шлейфом.
- Но всегда к успеху, - сказала она, и в ее голосе послышалось что-то похожее на просьбу.
Чарлз окинул ее взглядом голубых, внимательных, суровых глаз и без колебания ответил:
- Выбора просто нет.
Он произнес это очень уверенно. А что касается слов, то сказал он все, что позволяла ему совесть.
Улыбка слишком долго, пожалуй, задержалась на ее губах. Она сказала еле слышно:
- Я пойду к себе; у меня немного разболелась голова. В самом деле, и жара, и пыль… ты, наверно, уедешь на рудники до рассвета?
- В полночь, - ответил Чарлз. - Завтра мы привезем серебро. А потом возьму три свободных дня и проведу их с тобой в городе.
- Ах, ты едешь встречать конвой. В пять часов я выйду на галерею, чтобы видеть, как ты будешь проезжать. Так до встречи!
Чарлз быстрыми шагами обошел вокруг стола и, схватив ее руки, склонился над ними и прижал их к губам. Прежде чем он выпрямился, она освободила одну руку и, будто ребенка, нежно погладила его по щеке.
- Попробуй отдохнуть часок-другой, - сказала она тихо, покосившись на висевший в дальнем конце комнаты гамак. Ее длинный трен чуть слышно скользнул по красным плиткам пола. На пороге она обернулась.
Две большие лампы в круглых матовых абажурах освещали мягким светом стены, на которых отчетливо виднелись застекленная полка с оружием, бронзовый эфес кавалерийской сабли Генри Гулда на фоне бархатного коврика и акварельный эскиз ущелья Сан Томе. И, взглянув на эскиз в черной деревянной рамке, миссис Гулд со вздохом сказала:
- Лучше б нам не трогать его, Чарли.
- Нет, - ответил Чарлз угрюмо. - Не трогать его мы не могли.
- Может быть, - задумчиво произнесла миссис Гулд. Ее губы дрогнули, но она улыбнулась с милой, трогательной напускной отвагой. - Уж очень много змей мы растревожили в нашей "райской обители", верно, Чарли?
- А… я помню, - ответил Чарлз, - это дон Пепе говорил, что ущелье Сан Томе настоящий рай для змей. Мы несомненно потревожили множество змей. Но ты же знаешь, милая, сейчас там все иначе, чем когда ты писала этот этюд. - Он указал на акварель, которая одиноко висела на огромной пустой стене. - Змеи там больше не живут. Мы привели туда людей и уже не вправе бросить их на произвол судьбы: поищите, мол, себе еще какое-нибудь место, где вы начнете новую жизнь.
Тут он посмотрел жене в глаза твердым, даже жестким взглядом, и миссис Гулд, собрав все свое мужество, бесстрашно встретила этот взгляд, а затем вышла, тихо притворив за собой дверь.
После белой, ярко освещенной комнаты полутемная галерея, вдоль перил которой тянулась сплошная стена растений - переплетенные стебли, листья, - казалась мирной и таинственной лесной прогалиной. В полосках света, падавших из распахнутых дверей гостиных, ожили и засверкали как под жаркими лучами солнца белые, красные, лиловые цветы; и фигура миссис Гулд, проходившей мимо этих открытых дверей, обрисовывалась так же четко, как люди в бликах солнца, пестреющих там и сям на сумрачных лесных полянах. Остановившись у дверей большой гостиной, она прижала ко лбу руку, и в свете ламп блеснули драгоценные камни в кольцах.
- Кто тут? - испуганно спросила она. - Это вы, Басилио?
Она заглянула в гостиную и увидела Мартина Декуда, который бродил среди столов и стульев с таким видом, будто что-то искал.
- Антония оставила здесь веер, - сказал Декуд каким-то странным, растерянным тоном. - Я вернулся за ним.
Но он прекратил поиски, прежде чем успел договорить, и стремительно подошел к миссис Гулд, которая смотрела на него растерянно и удивленно.
- Сеньора, - заговорил он, понизив голос.
- Что, дон Мартин? - спросила она. И, почувствовав, что вопрос прозвучал чересчур возбужденно, пояснила со смешком; - Я ужасно нервничаю сегодня.
- Непосредственная опасность пока нам не грозит, - сказал Декуд, уже не пытаясь скрыть, что он и сам взволнован. - Ради бога не пугайтесь. Я уверяю вас, пугаться нет причин.
Миссис Гулд, устремив на него взгляд широко открытых бесхитростных глаз и даже заставив себя улыбнуться, ухватилась за косяк, чтобы не пошатнуться.
- Вы, наверное, не представляете себе, какое ощущение тревоги вызываете, так неожиданно появившись…
- Я вызываю ощущение тревоги! - перебил он с неподдельным удивлением и досадой. - Клянусь, я сам нисколько не тревожусь. Потерялся веер; он, конечно, найдется. Но мне кажется, в гостиной его нет. Я уже все тут осмотрел. Не понимаю, как могла Антония… Ну, что слышно? Вы нашли его, приятель?
- Нет, сеньор, - раздался за спиною миссис Гулд тихий голос Басилио, дворецкого Каса Гулд. - Я думаю, сеньорита потеряла его не в этом доме.
- Еще раз поглядите, нет ли его во внутреннем дворике. Ступайте, друг мой; поищите на лестнице, возле двери; пол осмотрите, каждую плиту; словом, ищите, пока я к вам не спущусь… Этот малый, - добавил он по-английски, обращаясь к миссис Гулд, - имеет скверную привычку подкрадываться незаметно, благо ходит босиком. Как только я пришел, я тотчас же отправил его искать этот веер, чтобы объяснить, почему я возвратился так внезапно и поспешно.
Он замолчал, и миссис Гулд с искренней теплотой сказала:
- Мы всегда вам рады. - Она немного помолчала. - Однако мне не терпится узнать причину вашего возвращения.
Тут Декуд сделал вид, что нисколько не встревожен, напротив.
- Терпеть не могу, когда за мной шпионят. Да, вы спрашиваете о причине? Как же, как же, причина есть: пропал не только любимый веер Антонии, исчезло еще кое-что. Когда, проводив дона Хосе и Антонию, я возвращался домой, мне повстречался капатас каргадоров на своей знаменитой кобыле и заговорил со мной.
- Что-то случилось в семье Виолы? - спросила миссис Гулд.
- Виолы? Вы имеете в виду старика гарибальдийца, который держит гостиницу, где живут инженеры? Нет, у них все в порядке. Капатас мне ничего о них не говорил, зато сказал, что видел на площади телеграфиста, который шел без шляпы и разыскивал меня. Получены известия из центральной части страны, миссис Гулд. Отголоски известий, вернее сказать.
- Хорошие известия? - тихо спросила миссис Гулд.
- Бесценные, на мой взгляд. Но если требуется более точное определение, я бы их назвал дурными. Заключаются они в том, что под Санта Мартой в течение двух дней происходила битва и рибьеристы потерпели поражение. Случилось это, вероятно, несколько дней назад… возможно, неделю. Слух только что достиг Каиты, и тамошний телеграфист немедля передал это известие своему коллеге в Сулако. Выходит, мы с тем же успехом могли бы и не снаряжать генерала Барриоса.
- Что же нам делать? - прошептала миссис Гулд.
- Теперь уже ничего. Он отбыл, и воинство тоже. Доберется до Каиты денька через два, там и узнает новости. Что он будет делать дальше, трудно сказать. Отстаивать Каиту? А может быть, сдастся на милость Монтеро? Или распустит армию - это вероятнее всего - и уплывет на одном из пароходов компании ОПН на север либо на юг - в Вальпарайсо либо в Сан-Франциско, совершенно неважно куда. У нашего Барриоса огромный опыт по части репатриаций и изгнаний за пределы республики, знаменующих поворотные пункты в политической игре.
Декуд пристально посмотрел в глаза миссис Гулд, которая ответила ему таким же взглядом, и добавил, с любопытством ожидая, каков будет отклик:
- И все же, если бы Барриос с двумя тысячами этих усовершенствованных винтовок оказался сейчас здесь, мы смогли бы кое-что сделать.
- Нет, Монтеро непобедим, непобедим! - безнадежно прошептала миссис Гулд.
- Может, это утка? В смутные времена появляются целые выводки подобных птичек. И даже если правда? Так и быть, допустим самое скверное, допустим, что это правда.
- Если так, то все погибло, - сказала она со спокойствием отчаяния. - Все потеряно!
Неожиданно, словно прозрев, она поняла, что за личиной напускной беспечности Декуд скрывает жгучее беспокойство. Да, она могла прочесть это теперь в его глазах, смотревших с вызовом и в то же время настороженно, в дерзком и презрительном изгибе губ. И внезапно у него вырвалась фраза, французская фраза, словно этот костагуанский бульвардье был способен выражать свои мысли лишь на этом языке:
- Non, madame. Rien n’est perdu.
Услыхав эти слова, миссис Гулд очнулась от оцепенения и с живостью спросила:
- Что вы намерены делать?
Он ответил ей сразу же, но сквозь сдерживаемое волнение уже снова пробивалась присущая ему ирония.
- А каких поступков вы можете ожидать от истого костагуанца? Новой революции, конечно. Клянусь честью, миссис Гулд, я настоящий hijo del país, сын своей родины, что бы там ни говорил обо мне падре Корбелан. И не такой уж я скептик, чтобы не верить в свои собственные идеи, и в свои собственные стремления, и в те средства, которыми я намерен их осуществить.
- Да, - с сомнением произнесла миссис Гулд.
- По-моему, я вас не убедил, - снова по-французски продолжал Декуд. - Тогда скажем так: в свои страсти.
Миссис Гулд невозмутимо выслушала и этот новый довод. Она прекрасно поняла, о чем идет речь, и Декуду вовсе незачем было торопливым шепотом ее уверять:
- Ради Антонии я пойду на что угодно. Я что угодно смогу вынести ради нее. Я готов подвергнуться любой опасности.
Казалось, он черпает все новую и новую отвагу, высказывая свои мысли вслух:
- Вы не поверите, если я стану утверждать, что любовь к родине побуждает меня…
Она безнадежно махнула рукой, словно говоря, что этого побуждения теперь уже ни от кого не ожидает.
- Революция в Сулако, - продолжал Декуд, приглушенно и в то же время с жаром. - Великое дело мы осуществим именно там, где оно начиналось, там, где оно родилось, миссис Гулд.
Нахмурившись, в раздумье прикусив губу, она отступила от двери.
- Вы расскажете это вашему мужу? - встревоженно остановил ее Декуд.
- Но ведь вам понадобится его помощь?
- Несомненно, - подтвердил он не задумываясь. - Разве можно миновать рудники Сан Томе? Но я бы предпочел, чтобы пока мистер Гулд ничего не знал о моих… надеждах.
Увидев, что она озадачена, Декуд приблизился к миссис Гулд и доверительно пояснил:
- Поймите, он такой идеалист.
Миссис Гулд вспыхнула, и глаза ее потемнели.
- Чарли идеалист! - изумленно проговорила она. - Как вам такое пришло в голову?
- И впрямь, - согласился Декуд. - Когда буквально на глазах у нас возникли рудники, а это величайшее событие в масштабах всей Южной Америки, слово "идеалист" звучит, конечно, странно. Но возьмем те же рудники, ведь он до такой степени возвел их в идеал… - Он мгновенье помолчал. - Миссис Гулд, вы знаете, до какой степени возведены вашим супругом в идеал существование, значение, важность рудников Сам Томе? Известно это вам?
Без сомнения, он говорил с полным знанием дела. И его слова произвели желаемое действие. Миссис Гулд, готовая вспылить, вдруг смирилась с тихим вздохом, похожим на стон.
- Что вам известно? - спросила она еле слышно.
- Мне ничего неизвестно, - твердо ответил Декуд. - Но он англичанин, не так ли?
- Что из этого следует?
- Только то, что он не может действовать и существовать, не идеализируя самое простое чувство, желание, поступок. Он не поверит даже себе, пока не ощутит, что его побуждения достойны волшебной сказки. Боюсь, земля недостаточно хороша для него. Вы простите мою откровенность? Кроме того, пусть вы меня и не простите, такова правда жизни, которая больно бьет по… как это именуется у вас? - по англосаксонской чувствительности, а я в настоящий момент не склонен рассматривать всерьез отношение вашего мужа к житейским делам и - да будет мне позволено это сказать - даже ваше.
Миссис Гулд не выглядела оскорбленной, ничуть:
- Я думаю, Антония вас полностью понимает?
- Понимает? Да, она понимает меня. Но не уверен, что одобряет. Впрочем, это безразлично. Как видите, я настолько честен, что признаюсь вам в этом, миссис Гулд.
- Вы, конечно, предлагаете отделиться, - сказала она.
- Конечно, отделиться, - подтвердил Декуд. - Да. Полностью отсечь всю Западную провинцию от взбунтовавшейся страны. Но что гораздо важнее, у меня есть намерение, мое единственное серьезное намерение, не быть отделенным от Антонии.
- И больше ничего? - спросила миссис Гулд.
- Абсолютно. Я не обманываю себя относительно моих побуждений. Антония не оставит ради меня Сулако, зато Сулако способен оставить республику на произвол судьбы. Что может быть яснее? Я люблю, чтобы ситуация была обрисована ясно. Я не могу расстаться с Антонией, а потому единая и неделимая республика Костагуана должна расстаться с одной из своих провинций. К счастью, с политической точки зрения это тоже разумно. Самая богатая, самая плодородная часть страны не будет ввергнута в анархию. Мне самому все это крайне безразлично; однако я не могу отрицать, что приход Монтеро к власти означает для меня смертный приговор. Я еще не видел ни одного воззвания, в которых он сулит прощение всем своим противникам, перечисляя их, где в списке значилась бы и моя фамилия; она всегда отсутствует, наряду с несколькими, весьма немногими. Братцы меня ненавидят, вы отлично это знаете, миссис Гулд; а тут внезапно возникает слух, будто они выиграли битву. Вы скажете, что, если слух подтвердится, я вполне успею убежать.
Миссис Гулд упавшим голосом произнесла, что ему не следует так клеветать на себя, и он умолк на мгновение, устремив на нее полный мрачной решимости взгляд.
- Я сбежал бы, миссис Гулд. Непременно сбежал бы, если бы это способствовало исполнению моего единственного в настоящее время желания. У меня хватает мужества в этом признаться, хватило бы и выполнить это. Но женщины, даже наши женщины, идеалистки. Не я, а Антония не захочет бежать. Новейший вид тщеславия.
- Вы называете это тщеславием? - с возмущением сказала миссис Гулд.
- Назовите гордостью, если угодно, и отец Корбелан разъяснит вам, что гордыня смертный грех. Но я не горд. Я просто очень сильно влюблен и поэтому не убегу. В то же время я намерен остаться в живых. Любовь ведь для живых, а не для мертвых. А посему необходимо, чтобы Сулако не признал Монтеро своим властителем.
- И вы полагаете, мой муж окажет вам поддержку?
- Думаю, окажет, ибо, как только найдется апеллирующий к его чувствам повод, он, подобно всем идеалистам, не сможет бездействовать. Но я не стану с ним говорить. Голые факты не смогут повлиять на его чувства. Пусть уж убеждает себя на свой лад, и, откровенно говоря, я, вероятно, и не смог бы сейчас с должным почтением обсуждать с ним его сентиментальные соображения и, пожалуй, ваши тоже, миссис Гулд.
Миссис Гулд несомненно решила ни в коем случае не обижаться. С рассеянной улыбкой она думала об известиях, сообщенных Декудом. Антония, насколько можно судить по ее полупризнаниям, отлично понимает, что представляет собой этот молодой человек. Его план несомненно сулит спасение, хотя пока это скорее просто идея, а не план. И даже если идея эта неверна, вреда она принести не может. Да к тому же, вполне вероятно, дурные слухи не подтвердятся.
- Вы уже знаете, как нужно действовать? - спросила она.
- Очень просто. Барриос отбыл, и прекрасно; он будет удерживать в своих руках Каиту, а Каита это дверь, через которую можно морем проникнуть в Сулако. Переправить через горы крупные силы им не удастся. С теми отрядами, которые они пошлют, справится даже шайка Эрнандеса. А мы тем временем организуем ополчение. И тогда тот же Эрнандес пригодится. Он наносил поражение регулярным войскам будучи разбойником; без сомнения, он сумеет это осуществить, если мы сделаем его полковником или даже генералом. Вы однажды утверждали, что этот злосчастный бандит являет собою животрепещущий пример того, как жестокость, несправедливость, невежество и самовластие не только отнимают у людей имущество, но и губят их души. Ну, а если этот человек станет вдруг причиной гибели тех зол, которые толкнули честного ранчеро на преступную стезю, в этом есть поэзия возмездия, не так ли? Отличная идея, вы со мной согласны?
Декуд легко перешел на английский, на котором говорил очень правильно и чисто.