Пусть великие подвиги совершают такие люди, как Руаль Амундсен. Фредрик считал, что люди вовсе не должны быть одинаковыми. Ведь тогда орды героев вечно бороздили бы моря и пересекали ледяные пустыни. Из-за чего в мире было бы еще больше вдов и сирот, потерявших кормильцев. В Нурланде, несомненно, героями считались старший в рыболовецкой артели и хозяин рыбацкого селения, которые умели изощренно браниться. Люди, которые, стоя на одном берегу Вогена в Бергене, могли перекликаться с теми, кто стоял на другом, посылая их к черту и его бабушке.
Еще в сельской школе он на собственном опыте понял, что если ученик хорошо отвечает на вопросы учителя, это еще не значит, что он будет главарем и на переменах. Если ты плохо ходишь на лыжах и у тебя слабая глотка, тебе придется смириться с тем, что на твою долю выпадут самые твердые снежки.
Такой твердый снежок, брошенный Господом Богом, угодил ему в сердце.
Это удивляло Фредрика, потому что с Господом у него не было никаких разногласий. Он не богохульствовал и не сравнивал себя с библейским Иовом, однако перед отъездом попытался заново перечитать Книгу Иова, чтобы понять, насколько ничтожны его собственные страдания. Но он не мог просить Элиду читать ему вслух о страданиях этого несчастного. Из всего, что на Фредрика свалилось, его больше всего мучило ослабевшее зрение. Он держался как мог. Готовился к худшему. Но иногда все-таки упирался в черную стену.
Эрда и Карстен вполголоса, но сердито спорили о каком-то найденном ими журнале. Анни завладела вниманием Агды, играя с ниткой, выдернутой из старой пижамы. Она наматывала ее на пальцы и делала из нее разные узоры.
Элида распаковала корзину с едой. Налила сок. Раздала детям. Смахнула крошки и вытерла капли. Под глазами у нее были черные круги, коса расплелась.
- Удели себе время и займись собой, - тихо сказал ей Фредрик.
- Сейчас?
- Да, я посижу с детьми. Возьми расческу, крем. Тебе надо немного побыть одной.
Она смотрела на него. С удивлением. С отчаянием. И наконец, сердито.
- Не понимаю, чего ты хочешь? Я не могу всегда выглядеть как кукла. - Губы у нее дрожали.
Он понял, что и на этот раз победа на его стороне.
- Я только хочу, чтобы ты немного побыла одна.
Она не ответила, но через несколько минут взяла сумку и вышла из купе. Агда хотела пойти с нею, но Элида решительно посадила ее на колени к Фредрику. Когда она вернулась, прическа была в порядке и все было тихо.
Они сидели рядом, и поезд мчал их через пустынные заснеженные горы, с которых текла вода почему-то цвета мочи. Фредрик заметил ее настороженный взгляд, улыбнулся и взял себя в руки. Потом наклонился к Хельге, которая крутила нитку с надетой на нее пуговицей. Как ни странно, рука вдруг послушалась его и заставила нитку растягиваться, как резинку. Нитка то растягивалась, то сжималась. Растягивалась и сжималась. Фредрик передал нитку с пуговицей Хельге и показал ей, как это делается.
Жизнь была нитью с крутящейся пуговицей. Она то растягивалась, то сжималась. Как долго?
Элида протянула руку отцу, чтобы он помог ей подняться на борт шхуны. Ей было одиннадцать лет, и она отправлялась с ним в Трондхейм. Она просила и умоляла его об этом с раннего детства. Знала, что, если бы все зависело только от него, она бы уже давно там побывала. Но Сара Сусанне была иного мнения.
- Элида еще слишком неосторожна, пусть подрастет, - обычно говорила она.
И вот Элида стоит на борту, а мать с берега машет ей рукой.
- Береги девочку, Юханнес! - крикнула она мужу.
Отец приподнял зюйдвестку и кивнул. Потом сделал знак юнге, чтобы тот отдал концы. Матрос оттолкнулся веслом, и шхуна отошла от причала. Ветер надул большой четырехугольный парус так, что опоры взвизгнули и полотно словно негромко выстрелило. Элиду охватила бурная радость. Когда в устье фьорда ей разрешили подержать штурвал, Элиде показалось, будто ей принадлежит весь бескрайний мир.
- Папа, когда я вырасту, я стану у тебя матросом, - сказала она серьезно.
И он кивнул ей, словно уже давно думал об этом. Потом раскурил трубку и уставился вдаль, не обращая внимания, верно ли она держит курс. Его темное обветренное лицо было покрыто морщинами. В углах глаз светлели ямки, как будто туда не доставало солнце. Перед долгим путешествием он подстриг светлые волосы и бороду. Светлые глаза скользили по морю, он улыбался. Наконец он достал свой блокнот и карандаш. Показывая на горы и берега, он писал в блокноте их названия. Когда судно поднималось на волне, блокнот словно повисал в воздухе, но потом снова послушно ложился к нему на колено.
"В Трондхейме мы пойдем в самый лучший магазин и купим тебе нарядное платье. А в гостинице выпьем сока и поедим пирожных с кремом. Собор в Трондхейме прекрасен, как сказочный замок. Скоро мы все это увидим. Ты и я", - писал он.
Другая страна
Хильмар и Рагнер, похожие на две статуи, встречали их на вокзале. Они только что закончили работу на фабрике в Старом городе, но успели умыться и немного привести себя в порядок у попавшейся им по пути колонки.
Приветствия, объятия. И вот наконец они сидят перед вокзалом на скамейке и на своих чемоданах и говорят все разом, перебивая друг друга. Город тоже говорил о своем. Чужое бесформенное существо с его скрежетом, звонками трамваев и беспрестанным цоканьем копыт по брусчатке. С запахом угля, гнилой капусты, конского навоза, пыли и старых газет. Газеты слегка пахли кардамоном, и казалось, что их вынули из выгребной ямы.
Элида как будто попала в центр мира. В темноте мимо летели голоса. Из-под шалей, фуражек и шляп, похожих на клумбы Сары Сусанне. Иногда доносился аромат духов или одеколона. Дома с карнизами и высокими окнами упирались прямо в небо. Если все это так сильно подействовало на нее, что же тогда чувствуют сейчас дети?
Кристиания оказалась совсем не такой, какой Элида представляла ее себе. Хотя какое у нее могло быть представление о большом городе? Во всяком случае она не предполагала, что город явится ей в виде сказки, где спешат толпы людей и в темноте светятся газовые фонари. Их желтоватый свет пробуждал в Элиде странные чувства. В том числе счастье.
От вокзала до Брюна им предстояло ехать на недавно пущенном трамвае, но они не могли взять с собой в трамвай весь багаж. Хильмар и Рагнар раздобыли напрокат тележку, которую позже должны были вернуть. Как только семья прожила эти месяцы, когда Хильмар и Рагнар жили уже в столице? Благослови Бог их умелые руки!
- Смотрите, трамвай как будто упирается щупальцами в провода! - с волнением воскликнул Карстен.
- Через них он получает электрический ток и едет, - объяснил Хильмар.
- И у него есть открытая веранда! Он похож на маленький поезд, - заметила Хельга, словно давно привыкла к трамваям.
Элида часто со страхом думала, как они будут жить у Хельги, старшей и религиозной сестры Фредрика. Но тетя Хельга приняла их с распростертыми объятиями. Особенно Фредрика. Раскинув руки и благоухая кофе, она встретила их на крыльце в открытых дверях. Ее дом стоял на склоне выше остановки трамвая. Среди новых домов он единственный был старый. Красная краска давно облупилась. Когда-то за садом, наверное, ухаживали, но это было давно. Дикий виноград, или какое-то другое вьющееся растение, добрался уже до крыши, словно дом стоял здесь с незапамятных времен. А все новые дома как будто выросли здесь за одну ночь.
В маленькой прихожей дети пришли в восторг от чепца с красными лентами и форменного пальто тети Хельги, висевших на вешалке. Маленькой Хельге, названной в честь тети, разрешили примерить чепец. Агда тоже захотела его примерить, но тетя сказала, что примеряет только тот, кто носит ее имя, и, взяв Агду за руку, прошла с нею в гостиную.
Там уже был накрыт стол и приготовлены бутерброды с сыром и колбасой. Перед тем как приступить к еде, тетя Хельга сложила руки и склонила голову. Хильмар и Рагнар сделали то же самое, и тогда все остальные поняли, что здесь так положено. Пока тетя напевно и весело читала молитву, словно исполняла какую-то застольную песню, ее крупная фигура раскачивалась из стороны в сторону.
Но после еды все ее внимание сосредоточилось на Фредрике. Она заставила его лечь на диван и укрыла пледом. И, сев на пуфик возле дивана, обрушила на брата свою заботу и слова из Писания.
Дом вместил всех, хотя им пришлось воспользоваться раскладными кроватями. Элиде было сказано, что они могут занять весь второй этаж, кроме тетиной комнаты. Хильмар и Рагнар уже занимали одну комнату. В ней можно было положить и матрас для Карстена. Оставалось еще две комнаты. Одна - для девочек и одна - для Элиды, Фредрика и младших детей. Постепенно они раздобудут недостающие кровати для всех.
После того как Йордис была уложена, Элида с девочками занялись кухней. Все было сделано очень быстро. На кухне царил спартанский порядок, хотя до настоящего блеска было далеко.
На другой день утро началось рано. Тетя Хельга собиралась идти в контору Армии спасения на Пилестредет, контора находилась недалеко от Риксгоспиталя, куда должен был лечь Фредрик. Старшим мальчикам нужно было на обувную фабрику в Старый город.
Элида не спеша переходила от окна к окну. Моря отсюда видно не было. Но это она знала заранее. Дом стоял на большом холме, заросшем деревьями, места тут было много. Грязная дорога проходила совсем близко от окон гостиной. В соседнем доме еще не были вставлены окна, там хлопотали несколько рабочих в комбинезонах.
Фредрик был рад, что их путешествие закончилось, ему требовался отдых. Элида с детьми пошли пройтись, чтобы познакомиться с ближайшими улицами. Весна здесь уже началась. Снега почти не осталось. А тот, что еще лежал у обочин, был грязный и коричневый, как коровий навоз. Деревья были очень высокие. Покрытые почками, они стояли во всем своем великолепии. Карстен спросил, как они называются, но Элида этого не знала.
- Спроси у отца, может быть, он знает, - сказала она.
- Как он может знать, если он их даже не видел? - удивился Карстен.
- А ты их ему опиши!
Цветочные луковицы уже проросли, словно наступило лето. Днем солнце грело довольно сильно и стояло высоко.
- Когда мы приехали вчера вечером, здесь было темнее, чем у нас дома, и небо было почти фиолетовое. А сейчас тепло и светло, - сказала Хельга и сорвала несколько маленьких белых цветков, которые в изобилии росли по краям дороги.
- Они завянут, пока ты донесешь их до дому.
- Тогда я нарву новых. Это для папы.
- Они его порадуют, - с отсутствующим видом сказала Элида. Она несла Йордис, ставшую довольно тяжелой.
Дома Фредрик уже волновался, не заблудились ли они в этом мире, как он выразился. Сестра дала ему книгу, где было написано, что Брюн - это название старых усадеб, находившихся на западном берегу Алны. Очевидно, это название произошло от слова bru - мост. Он вычитал также, что Брюн находится примерно в четырех километрах от города и что когда-то в этой реке добывали жемчуг.
Когда Хельга поставила перед Фредриком чашку с белыми цветами, он поблагодарил ее и сказал, что это анемоны. А вот названия дерева, которое ему описал Карстен, он не знал. Но тут же решил, что, как только достаточно отдохнет, пойдет туда и посмотрит, что это за деревья.
- Это когда? - поинтересовался Карстен.
- Там увидим, - неопределенно ответил Фредрик. - Но ты нарисуй мне, как выглядят листья и как расположены ветки. Тогда мы посмотрим в какой-нибудь книге о деревьях. Тетя нам поможет. Не огорчайся, - прибавил он.
Обедали вечером, когда старшие мальчики вернулись с фабрики, а тетя Хельга - из Армии спасения. Элида сварила бульон, и они ели его с лепешками. После обеда, сложив руки и поблагодарив за еду, тетя взяла свою полосатую тарелку с трещиной, из которой ела только она, ополоснула ее под холодной водой, вытерла и поставила в буфет на определенное место. То же самое она проделала и со стаканом для воды.
Элида невольно вспомнила старого работника, который доживал свои дни у них в Хавннесе, когда она была маленькая. Он тоже держал свои вещи в строгом порядке. Чайную ложку он засовывал в трещину в бревне, а цинковую тарелку облизывал и ставил на подоконник. Тетя Хельга все-таки прятала свою тарелку в шкаф. Это вызвало у детей улыбку, но они были хорошо воспитаны и не показали вида.
- Хельга, давай решим, сколько мы будем платить тебе за жилье, - сказала Элида, когда дети были уже уложены и взрослые сидели вокруг стола.
Хельга широко раскрыла глаза, взгляд у нее стал острым, словно Элида неожиданно чертыхнулась.
- Вот уж не думала, что услышу от тебя подобную глупость! Как только это пришло тебе в голову? Думаешь, я смогу посмотреть в глаза Господу, если возьму деньги за то, что Фредрик и ты с детьми недолго у меня поживете? По-моему, Элида, ты лишилась рассудка!
Она так разволновалась и была так обижена, что они уступили.
Фредрик неожиданно пожелал им доброй ночи и начал с трудом подниматься по лестнице. Как будто этот разговор был для него слишком тяжел. Или не нужен. Ведь он хорошо знал свою сестру.
Когда Элида поднялась наверх и увидела, что он еще не спит, она сказала ему то, что думала:
- По-моему, ты все-таки должен немного заплатить ей.
- Мы уже говорили об этом, - устало сказал Фредрик.
- И что?
- Договорились, что перед отъездом домой мы отдадим некоторую сумму Трущобным сестрам.
- Ты мне об этом ничего не сказал.
- Я просто забыл.
- Трущобные сестры! Как это страшно звучит!
- Именно гам и работает Армия спасения. Хельга постоянно работает среди них. В трущобах.
Элида промолчала. Она разделась и получше укутала Йордис, которая спала в плетеной корзине, раздобытой Хельгой. Корзина поскрипывала при малейшем движении девочки. Агда спала с матерью. С этим ничего нельзя было поделать, она решительно отказывалась спать одна.
- Как ты себя чувствуешь? - шепотом спросила Элида, ложась в кровать.
- Со мной все в порядке, - успокоил ее Фредрик.
- Тебе страшно ложиться в больницу?
- И да и нет. Через это нужно пройти. Но я думаю о тебе, на тебя столько свалилось.
- Мы разделим обязанности. Ты ляжешь в больницу. А я займусь всем остальным.
- Спасибо! - прошептал он.
И попросил через минуту:
- Открой, пожалуйста, окно!
Она встала с кровати и приоткрыла окно. Постояла возле него, чувствуя, как по ногам бежит холод. Потом вернулась к кровати и потрогала лоб Фредрика. Холодный и влажный. Накинув куртку, она ждала, не попросит ли он снова закрыть окно. И услышала, что он спит.
Хельга проводила Фредрика и Элиду в Риксгоспиталь. Это было недалеко от ее работы. Она хорошо знала город и всюду чувствовала себя уверенно. Но для Фредрика эта поездка оказалась трудной, у него были боли в груди и высокая температура. Трамвай кружил по улицам, полз через населенные районы и по пустырям. На лбу у Фредрика выступили капельки пота, руки, лежавшие на коленях, дрожали. Глаза почти все время были закрыты.
Потом они два часа ждали в коридоре своей очереди. Хельга в форме Армии спасения с красными погонами на плечах беспокойно ходила взад-вперед и разговаривала с сестрами милосердия как со старыми знакомыми. Но когда подошла их очередь и она хотела пройти с Фредриком в кабинет, он остановил ее.
- Подождите здесь, - решительно сказал он и вслед за сестрой милосердия скрылся за дверью. Увидев, как плохо он себя чувствует, сестра взяла его под руку. Элида глотнула воздуху.
Они с Хельгой остались в приемной. Хельга рассказала о каком-то своем знакомом, которого чудесным образом излечили от болей в сердце, теперь он, как ни в чем не бывало, даже ходит в горы. Но тот знакомый был верующий. Оказывается, очень важно не терять веру. Какие у Элиды отношения с Богом?
Элида быстро ответила, что она верит в Бога. Но когда Хельга предложила ей вместе помолиться за Фредрика, она отрицательно помотала головой. В приемной было слишком много народу.
- Нет, Хельга, не сейчас!
Хельга уступила и снова начала ходить взад-вперед по приемной. Поля ее чепца смотрели то в пол, то в потолок. Время от времени она останавливалась и вздыхала. Ноги в солидных ботинках не двигались, но подол форменной юбки слегка колыхался. Элида не сразу поняла, что ее невестка все время молилась на ходу, молилась одна, в полном единении с теми силами, которых Элида не могла понять при всем желании.
Из кабинета сестра вывезла Фредрика в инвалидном кресле. Элида еще раз глотнула воздуху. Почему, неужели ему именно здесь стало хуже? Фредрик слабо улыбнулся. Так нужно - кабинеты, где проводятся обследования, находятся далеко отсюда, объяснил он. Сегодня его еще не положат, он должен ждать вызова. Что бы это могло означать?
Последнее окончательно вывело Хельгу из себя. Она начала долго жаловаться какой-то сестре, которая не имела никакого отношения к их делу. Круглое светлое лицо Хельги от возмущения покрылось красными пятнами. Голос звучал властно. При выдохе губы вытягивались и становились похожи на воронку. Грудь колыхалась.
Фредрик встал с инвалидного кресла и взял Элиду под руку. Не взглянув друг на друга или на Хельгу, они направились к выходу.
Тетя Хельга утратила веру в Риксгоспиталь. Зато она написала и позвонила целителю Марчелло Хаугену. Он вместе с матерью жил на вилле "Арьюна", красивом доме в Уллеволе. Целитель не был женат, мать варила ему кофе и помогала принимать посетителей. Они приходили к нему толпами, чтобы получить совет, помощь, здоровье, найти воду, собственность или потерянных родственников. Последним он занимался вместе с Армией спасения и тетей Хельгой.
- Два года назад я привела к Марчелло одного нашего работника, - рассказала она. - Он был так слаб, что мне приходилось его поддерживать. Ни один врач не мог понять, что с ним. Я стояла с ним рядом, когда Марчелло исцелил его наложением рук. Не так, чтобы он выздоровел в ту же минуту, как исцеленные Иисусом Христом, но уже на другой день этот человек мог ходить без посторонней помощи. И теперь, два года спустя, он читает проповеди как солдат Армии спасения! Говорю вам, это все Господь Бог! Никто, кроме Него! Это от Бога Марчелло Хауген получил свой благодатный дар. Я не встречала более одухотворенного человека. Он спасет Фредрика!
Но Рисгоспиталь опередил Марчелло Хаугена. Через неделю Фредрика положили в клинику. Тогда же Эрда, Карстен и Хельга начали ходить в школу. Тетя вершила свои дела у несчастных, у которых, как она говорила, не было никого, кроме нее. Иногда она уходила из дому так же рано, как Хильмар и Рагнар.
Перед уходом она читала маленькую проповедь для себя и тех, кто уже встал. Она никого не принуждала слушать ее, но Хильмар и Рагнар уже довольно давно жили у тети Хельги и потому воспринимали это как часть утреннего ритуала. Она молилась за них за всех, называя каждого по имени, и пела хотя бы один духовный гимн. Чаще всего "Христос - наш некоронованный хёвдинг".