С Нила пришли хорошие вести. Царю сообщили, что его флот отчаянно сражался и враг не смог добиться своих целей. Наоборот, многих солдат врага сбросили с кораблей, на которые те сумели взобраться. Флот пастухов был вынужден отойти, потеряв треть своих сил. После этого оба флота на некоторое время прекратили битву. Они снова сошлись после рассвета, причем наступал флот Яхмоса Эбаны. Эти новости обрадовали царя, и он с бодрым настроением стал готовиться к сражению.
С рассветом обе армии вышли на поле боя. Появились ряды колесниц, и египтяне, издав знаменитый боевой клич "Живи как Аменхотеп, умри как Секененра!", бросились в опасный бой точно одержимые. Они сошлись с врагом в смертельной схватке, отвечая ему за прежние обиды, пуская в ход стрелы, копья и мечи. Царь Яхмос, несмотря на яростное сражение, заметил, что из центра армии врага боевые действия управляются с большим искусством. Отряды воинов направлялись то в одно, то в другое место четко и своевременно. Яхмос обнаружил этого способного командира, управлявшего сражением. Им был не губернатор Иераконполиса, а сам Апофис. Тот самый тучный человек с длинной бородой и острым взглядом, которому во дворце в Фивах он подарил усеянную драгоценностями корону. Яхмос предпринял ряд неожиданных вылазок и сражался как доблестный герой. Его гвардия отбивала нападения врага. Любого всадника, который приблизился к царю, в мгновение ока выводили из строя. По мере того как разгоралась битва, новые силы вступали в бой с обеих сторон. Битва не ослабевала до конца дня. В тот момент, когда обе стороны проявляли признаки усталости, на левое крыло египтян ринулся отряд колесниц пастухов под началом бесстрашного воина и стал теснить их с такой силой, что те не смогли остановить их. Образовалась брешь, в которую хлынули колесницы, стремясь либо окружить отступающих египтян, либо напасть на их пехоту. Яхмос догадался, что неустрашимый командир ждал, пока египтяне не устанут, чтобы воспользоваться этим, и держал своих людей в запасе, готовясь нанести решающий удар. Опасаясь, что этот человек и вправду может добиться своей цели и внести смятение в сомкнутые ряды его армии или уничтожить пехоту, царь решил возглавить наступление на центр вражеских сил, чтобы либо окружить их, либо частично блокировать грозного командира пастухов. Царь не стал медлить, ибо возникло опасное положение. Он приказал своим силам перейти в наступление, а сам совершил неожиданный маневр и устремился к центру вражеских сил, что до предела накалило противоборство. Врагу пришлось отступить под безудержным натиском египтян. В то же время Яхмос бросил в бой группу колесниц с целью окружить силы, теснившие его левое крыло. Командир вражеских сил оказался очень проницательным и разгадал план царя. Он чуть не пробил брешь в рядах египтян, бросил небольшую группу колесниц на противника, а сам быстро отступил с остальными силами в расположение армии пастухов. Во время этой важной операции Яхмос разглядел смелого командира и узнал в нем Ханзара, великого губернатора Юга, отличавшегося крупным телосложением и стальными мышцами. Его нападение стоило египтянам больших потерь среди цвета колесничих. Вскоре после этого битва закончилась, царь и его армия вернулась в лагерь. Разъяренный Яхмос с угрозой в голосе произнес: "Ханзар, мы неизбежно встретимся лицом к лицу". В лагере воины встретили царя молитвами. Среди них он увидел только что прибывшего Яхмоса Эбану. Обнадеженный его присутствием, царь спросил:
- Какие новости, командир?
Яхмос Эбана ответил:
- Победа, мой повелитель. Мы нанесли поражение флоту пастухов, захватили четыре крупных корабля, потопили половину их флота. Остальные корабли беспорядочно отступили. Они ничем не смогли помочь пастухам.
Лицо царя просияло, он положил руку на плечо командира и сказал:
- Этой победой ты выиграл половину войны за Египет. Я горжусь тобой.
Яхмос Эбана покраснел и радостно ответил:
- Нет сомнений, мы дорого заплатили за эту победу, но теперь мы полностью господствуем над Нилом.
- Враг нанес нам серьезные потери, - озабоченно сказал царь. - Боюсь, нам не удастся восполнить их. Эту войну выиграет тот, кто сумеет уничтожить колесницы противника. - Царь умолк, затем продолжил: - Наши губернаторы на юге готовят солдат, строят корабли и колесницы. Однако подготовка колесничих требует времени, и в предстоящей битве нас выручит храбрость. Нельзя допустить, чтобы вражеские колесницы снова напали на нашу пехоту.
7
С рассветом армия начала готовиться к сражению. Царь облачился в боевые одежды и принял своих людей в палатке.
- Я принял решение сразиться с Ханзаром в поединке, - заявил он.
Слова царя встревожили Гура. Он со страстной мольбой в голосе сказал:
- Мой повелитель, один безрассудный удар не должен уничтожить плоды наших усилий.
Каждый командир умолял царя позволить ему сразиться с губернатором Юга, но Яхмос поблагодарил их и отклонил эти просьбы.
- Никакая неудача, сколь велика бы она ни была, не может перечеркнуть наши усилия, - ответил он Гуру. - Если я погибну, ничто не остановит наше продвижение. В моей армии нет недостатка в командирах, а в моей стране достаточно людей. Я не могу отказаться от встречи с убийцей Секененры. Так что позвольте мне сразиться с ним и воздать должное благородной душе, которая смотрит на меня из Другого мира. Бог проклинает тех, кто колеблется и проявляет слабость!
Царь отправил офицера сообщить о своем желании противнику. Тот вышел на середину поля и выкрикнул:
- Враг! Фараон Египта желает сразиться с командиром Ханзаром в поединке, дабы рассчитаться по старому счету.
От Ханзара вышел воин и объявил:
- Передайте тому, кто называет себя фараоном, что командир Ханзар никогда не отказывает врагу в чести умереть от своего меча.
Яхмос вскочил на чистокровного боевого коня, вложил меч в ножны, копье в чехол, пришпорил коня и выехал на поле. Он увидел, что высокомерный и гордый враг устремился к нему на сером коне, напоминая огромную гранитную глыбу.
Оба постепенно сближались, вскоре головы их коней почти коснулись. Противники внимательно разглядывали друг друга, Ханзар не смог скрыть удивления, не веря своим глазам, он воскликнул:
- Великий Боже! Кто это предо мной? Разве это не Исфинис, торговец пигмеями и жемчугом? Вот это шутка! Как сейчас идут твои дела, торговец Исфинис?
Яхмос безмолвно и серьезно смотрел на него.
- Исфиниса больше нет, командир Ханзар, и у меня нет иного дела, чем это, - ответил он, указывая на свой меч.
- Кто же ты в таком случае? - овладев собой, спросил Ханзар.
- Яхмос, фараон Египта, - последовал простой и спокойный ответ.
Ханзар громко расхохотался, его смех эхом отдался в поле. Он с усмешкой спросил:
- Кто же назначил тебя правителем Египта, ведь его царем является тот, кто носит двойную корону, которую ты подарил ему, стоя на одном колене!
- Меня назначил тот, кто до того назначал моего отца и моих праотцев, - ответил Яхмос. - Знай, командир Ханзар, ты погибнешь от руки внука Секененры.
Лицо губернатора стало серьезным, и он спокойно ответил:
- Секененра. Я помню того человека, чья неудачная судьба предопределила, что меня однажды попытаются убить. Я начинаю понимать все, извини, что я так долго думал. Мы, гиксосы, совершаем подвиги на поле боя, не отличаемся хитростью и не знаем иного языка, кроме меча. Что же до вас, египтян, претендующих на трон, то вы скрываетесь под длинными накидками торговцев, прежде чем набраться смелости и облачиться в одежды царей. Пусть будет так, как ты желаешь. Исфинис, ты действительно собираешься сразиться со мной один на один?
- Какие бы одежды мы ни носили, они наши, - страстно ответил Яхмос. - Однако вы так и не научились носить одежду, пока не вторглись в Египет. И не называй меня Исфинисом. Я Яхмос, ведь ты знаешь, что я сын Камоса, отцом которого был Секененра из почетного рода. Он родился в знаменитых Фивах и никогда не кочевал по пустыням, не имея кровли над головой, и не пас стада. Воистину я собираюсь биться с тобой один на один. Для тебя это честь, ибо я воздам должное величайшему человеку Фив.
- Вижу, самомнение ослепило тебя, и ты не представляешь, чего стоишь на самом деле, - воскликнул Ханзар. - Ты думаешь, что победа над командиром Рухом дает тебе право стоять передо мной. Да смилостивиться над тобой Бог, надменный юноша! Какое оружие ты выбираешь?
- Меч, если тебе угодно, - ответил Яхмос с усмешкой на губах.
- Меч - мой лучший друг, - сказал Ханзар, пожав широкими плечами.
Ханзар спрыгнул с коня и передал поводья своему оруженосцу. Затем обнажил меч и взял щит. Так же поступил Яхмос, и оба молча встали друг против друга на расстоянии двух вытянутых рук.
- Начнем? - спросил Яхмос.
- Как чудесны эти мгновения, когда перешептываются Жизнь и Смерть! - смеясь, ответил Ханзар. - Нападай, молодой человек!
При этих словах царь ринулся вперед, смело атаковал своего огромного противника и нанес Ханзару мощный удар, который тот отразил щитом. Затем губернатор перешел в наступление.
- Хороший удар, Исфинис! - похвалил он. - Мне кажется, звон твоего меча о мой щит напоминает мелодию смерти. Хорошее начало, хорошее начало! Моя грудь приветствует посланников смерти. Как часто смерть хотела обнять меня, когда я резвился среди ее когтей. Затем смерть, сбитая с толку, отпускала меня, сообразив, что в действительности явилась забрать совсем другого!
Ханзар дрался, не переставая говорить, точно искусный танцор, поющий во время исполнения своего номера. Яхмос, понимая, что соперник со стальными мышцами упрям и бесстрашен, очень хитер, легок на ногах, мастер атаки и притворства, использовал все свое умение и силу, чтобы отразить нацеленные на него удары. Он понимал, что эти удары смертельны и от них нет исцеления, если они достигнут цели. Несмотря на это, он принял на щит удар, чью мощь ощутил. Яхмос заметил, что соперник уверенно улыбается. Это вызвало в нем прилив гнева и ярости, и он нанес противнику сильный удар, который тот парировал щитом. Пытаясь совладать со своими нервами и волей, он спросил Яхмоса:
- Где сработан твой прочный меч?
Сдерживая свои чувства, Яхмос ответил:
- В Напате, далеко на юге.
Уклоняясь от удара, нанесенного царем, Ханзар сказал:
- Мой меч сработан в Мемфисе руками египетских ремесленников. Тот, кто делал его, не догадывался, что вкладывает в мои руки оружие, которым я убью его повелителя, торгующего и сражающегося ради него.
Яхмос ответил:
- Как он обрадуется завтра, узнав, что этот меч принес гибель врагу его страны!
Яхмос выжидал удобного случая, чтобы перейти в наступление, и, едва закончив говорить, один за другим нанес грозному сопернику три молниеносных удара. Ханзар отразил их щитом и мечом, но ему пришлось отступить на несколько шагов. Царь бросился за ним и атаковал противника, нанося удар за ударом. Понимая, что сражение принимает для него опасный оборот, Ханзар перестал отпускать шутки в адрес соперника. Улыбка исчезла с его лица. Он нахмурился и защищался от атак соперника с большим умением и храбростью, выказывая невероятное искусство и доблесть. Кончик его меча пробил шлем Яхмоса, и пастух, считая, что уже разделался с упрямым соперником, громко выразил свою радость. Яхмос подумал про себя: "Неужели я ранен?" Однако он не чувствовал ни усталости, ни слабости и, собрав все силы, нанес противнику мощный удар, который тот принял на щит. Удар был такой силы, что Ханзар выпустил щит из руки. С одной стороны раздались крики радости, с другой - гнева. Яхмос остановился и уставился на своего противника с улыбкой победителя. Ханзар размахивал мечом и собирался продолжать единоборство без щита. Яхмос тут же снял свой щит и отбросил его в сторону. На лице Ханзара появилось удивление, и он произнес:
- Благородство достойно царя!
Противники возобновили поединок и обменялись двумя мощными ударами, но Яхмос оказался быстрее, и один его удар пришелся по мощной шее соперника. Ханзар стал корчиться в ужасных судорогах, его рука выпустила эфес меча. Он свалился, словно рухнувшее здание. Яхмос медленно приблизился к сопернику, с уважением посмотрел на него и сказал:
- Ты доблестный и бесстрашный воин, губернатор Ханзар!
- Верно говоришь, царь. После меня больше ни один воин не устоит перед тобой, - вымолвил Ханзар и испустил дух.
Яхмос поднял меч Ханзара, положил его рядом с телом противника, вскочил на коня и вернулся в свой лагерь, зная, что пастухи будут сражаться неистово и с жаждой мести. Приблизившись к колесничим египтян, он громко сказал:
- Солдаты, повторите наш бессмертный клич "Живи как Аменхотеп, умри как Секененра!". И не забудьте, что наша судьба зависит от исхода этой битвы. Не допустите, чтобы плоды многолетнего терпения и борьбы поколений погибли из-за мимолетной слабости!
Египтяне в едином порыве бросились в наступление вслед за своим царем. Битва не утихала до заката.
Так продолжалось десять дней.
8
Вечером десятого дня царь Яхмос вернулся с поля боя измученный, его силы были на исходе. Он пригласил к себе приближенных и командиров. Хотя гибель Ханзара стала для армии пастухов невосполнимой потерей, их батальоны колесниц продолжали оказывать сопротивление и отражать атаки египтян, которые несли немалые потери. Царь испытывал тревогу и опасался, как бы враг через несколько дней не уничтожил его батальон колесниц. В тот вечер царя печалило то, что погибло много его храбрых колесничих, которые не отступали перед лицом смерти. "Иераконполис, Иераконполис! Что принесет нам этот город - победу или поражение?" - с тревогой думал он.
Присутствующие гневались и печалились не меньше царя, но усталость и волнение на его красивом лице встревожили их.
- Мой повелитель, наши колесничие в полном составе и изо всех сил бьются с батальоном колесниц пастухов, - сказал гофмейстер Гур. - Так что потери нас не страшат. Если мы скоро победим врага и уничтожим колесницы пастухов, их пехота не устоит перед нами. Пастухи, спасаясь от наших колесниц, скроются за стенами своих крепостей.
Царь ответил:
- Моя главная цель - уничтожить колесницы врага и сохранить значительную часть наших колесниц, которые со временем обеспечат нам преимущество на поле боя. Как раз такое преимущество дали противнику его колесницы, когда пастухи напали на Фивы. Я опасаюсь, что наши колесницы будут уничтожены и нам придется вести длительную войну, в ходе которой не уцелеет ни один город.
Царь велел уточнить недавние потери. Египетский батальон потерял одну треть колесниц и людей.
- У нас осталось всего две тысячи колесниц, - сказал царь, обращаясь к приближенным. - Каковы, по-вашему, потери врага?
- Мой повелитель, думаю, что его потери не меньше наших, - ответил командир Диб. - Скорее всего они больше.
Царь склонил голову и задумался. Затем он посмотрел на своих людей и сказал:
- Завтра все прояснится. Завтра настанет решающий день, в этом нет сомнений. Возможно, наш враг, как и мы, или даже больше нас испытывает тревогу и сомнения. Как бы то ни было, никто не станет винить нас, и мы не станем никого винить. Богу известно, что мы все отдаем битве и не щадим своих жизней.
- Наш флот сейчас не сражается, почему бы не использовать его, чтобы высадить войска в тылу врага между Иераконполисом и Нехебом? - спросил Диб.
- Наш флот теперь полный хозяин над Нилом, но мы не имеем права рисковать и высаживать войска в тылу врага, пока не вся его армия участвует в бою, - ответил Яхмос Эбана. - Дело в том, что сейчас в битве участвуют два батальона колесниц, а остальная часть армии в полной готовности ждет своего часа за пределами поля боя.
- Мой повелитель, разве у нас в запасе нет колесниц? - спросил один из жрецов Омбоса.
- У нас было шесть тысяч колесничих, доблестно сражавшихся в изматывающей войне, - ответил Яхмос. - За двенадцать адских дней мы потеряли четыре тысячи.
- Мой повелитель, в Сайине, Омбосе и Великом Аполлонополисе все время изготавливаются колесницы и готовятся колесничие, - сказал Гур.
Яхмос Эбана, не теряя оптимизма, добавил:
- Нам достаточно боевого клича "Живи как Аменхотеп, умри как Секененра!", которому нас учила святая мать Тетишери. Наших колесничих не покорить, наша пехота рвется в бой. Будем все время помнить, что Бог знал, почему отправил вас в Египет.
Слова юного командира ободрили всех, царь лучезарно улыбнулся. Как обычно, армия ночью отдохнула, пробудилась на рассвете и стала готовиться к бою. Когда засверкали первые лучи солнца, с места тронулся батальон колесниц, посреди которого находились царь и его гвардия. Царь, взглянув на поле боя, удивился, когда не обнаружил там противника. Присмотревшись, он вдали разглядел стены Иераконполиса. Между египтянами и городом не было ни одного пастуха. Однако удивляться ему пришлось недолго. Явились разведчики и доложили, что армия Апофиса со всеми огромными подразделениями покинула поле боя, ночью оставила Иераконполис и быстрым маршем направилась к северу.
- Теперь все ясно, - не сдержавшись, сказал командир Мхеб. - Нет сомнений, колесницы врага уничтожены, и Апофис предпочел скрыться в своих крепостях, вместо того чтобы подставлять пехоту нашим колесницам.
- Мой повелитель, мы победили в великой битве за Иераконполис, - радостно воскликнул командир Диб.
- Вы думаете, что грозовые тучи прошли мимо? - спросил царь Яхмос. - Вы считаете, что опасности действительно миновали? - Затем он повернулся к Дибу и добавил: - Признаемся, что мы уничтожили колесницы пастухов и не более того.
Эту новость узнали все и были вне себя от радости. Люди из окружения Яхмоса спешили к царю и поздравляли его с бесспорной победой, которую им подарил Бог. Яхмос вошел в Иераконполис во главе армии, люди с полей, где они скрывались, опасаясь мести пастухов, спешили приветствовать своего царя и Армию освобождения громкими возгласами, которые возносились до самых небес.
Царь первым делом вознес молитву богу Амону, протянувшему ему руку помощи, когда он был на грани отчаяния.
9
После ожесточенной битвы, продолжавшейся двенадцать дней, армии дали отдохнуть несколько дней в Иераконполисе. Царь за это время решил навести порядок в городе и восстановить египетское правление, вернуть сельским хозяйствам, рынкам и храмам египетский облик. Отступая, враг разграбил и разрушил город.