Томас Вулф (1900-1938). Литературная деятельность писателя продолжалась всего десятилетие, но оставила яркий след в истории литературы США. С течением времени масштаб творчества Т. Вулфа становится все очевиднее и потому его имя справедливо связано с плеядой крупнейших писателей, сформировавших американскую прозу в 20 - 30 годах XX столетия.
Вступительная статья И. Левидовой.
Содержание:
ТОМАС ВУЛФ И ЕГО ЭПОПЕЯ 1
Томас ВУЛФ ВЗГЛЯНИ НА ДОМ СВОЙ, АНГЕЛ 5
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 6
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 42
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 90
Томас ВУЛФ
ВЗГЛЯНИ НА ДОМ СВОЙ, АНГЕЛ
ТОМАС ВУЛФ И ЕГО ЭПОПЕЯ
Эта книга открывает русскому читателю еще один мощный талант, рожденный в плодотворнейшее для американской литературы двадцатилетие между двумя мировыми войнами. Шервуд Андерсон, Ф. Скотт Фицджеральд, Драйзер периода "Американской трагедии", Синклер Льюис - автор "Бэббита" и "Главной улицы", молодой Фолкнер, молодой Хемингуэй, молодой Стейнбек и, наконец, Томас Вулф - все они, вслед за Твеном, заново перепахали литературную почву Америки, стремительно вывели американскую прозу на скрещение мировых духовных магистралей. По сути своей - реалисты, кровно связанные с жизнью страны, все они были удивительно несхожими художниками. Каждый из них писал свою Америку, и все вместе создали грандиозный портрет Америки первых десятилетий XX века - с ее горизонтами и духотой, натиском и блужданиями, жестокими горестями и неукротимыми надеждами. В этой плеяде мастеров и новаторов Томас Вулф кажется самым "немастеровитым", неровным, - в каком-то смысле он остался в истории американской литературы "вечным юношей". Но не было среди его современников, да и писателей последующих поколений, человека, для которого эта цель - создание портрета Америки - в такой степени стала смыслом и содержанием короткой жизни, наполненной поистине яростным литературным трудом.
Как летописцу Вулф у посчастливилось: он пришел в литературу в год исторического перелома всей жизни американской нации. "Взгляни на дом свой, ангел", объемистый роман никому не ведомого молодого автора, вышел в издательстве Скрибнерс в начале октября 1929 года - за считанные недели до краха нью-йоркской биржи. Много позже, возвращаясь к этой поре своей жизни, Томас Вулф говорил: "Я не сознавал тогда, что 1929 год, который так много значил непосредственно и лично для меня, должен был стать таким значительным, роковым годом для всей страны". Экономический кризис в Соединенных Штатах, разрастание фашизма в Европе - вот две темы, настойчиво звучащие в позднем творчестве Вулфа. Он умер за год до начала второй мировой войны, предчувствуя приближение катастрофы и упорно повторяя свой символ веры, обретенный в мучительных и страстных размышлениях: "Я считаю, что Америка заблудилась, но я верую, что она выйдет на истинный путь".
Художник необычайной раскрытости, обнаженной восприимчивости ко всему, что происходит вокруг, Томас Вулф с самого начала проявлял огромный интерес к явлениям социальной жизни; с годами набирал силы и его незаурядный сатирический дар. Однако по внутреннему складу и темпераменту Вулф был прежде всего лириком, и мир существовал для него как нечто глубоко личное, как родина - или место ссылки - романтической души поэта. В лучшем, что создал Вулф, всегда возникает этот особый сплав интенсивного мятущегося лиризма, поэтического пафоса - и суровой эпичности зоркого реалиста, сатирика, человека, глубоко встревоженного социальными бедствиями эпохи.
Томас Вулф считается автором четырех романов: "Взгляни на дом свой, ангел" (1929), "О времени и о реке" (1935) и посмертно изданных "Паутина и скала" (1939) и "Домой возврата нет" (1940). Но, по существу, он всегда работал над одним монументальным произведением-историей своего лирического героя. В первых двух книгах и внешне, и по жизненным обстоятельствам герой максимально приближен к автору и зовется Юджином Гантом; начиная с "Паутины и скалы" главное действующее лицо получает имя Джордж Уэббер и наделяется диаметрально противоположной внешностью, правда, столь же необычной. Но если исключить некоторые варианты и повторы, то вся история героя развертывается последовательно, от книги к книге. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном "воспитании чувств", о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о том, что точнее всего будет назвать старомодным выражением "творческие муки писателя".
Вулф был на редкость откровенен во всем, что касалось его профессиональных принципов, методов и трудностей. В нем жила потребность "выводить наружу" все эти проблемы, и говорит он о своей работе с наивной безоглядностью, подчас высокопарно, охотно пользуясь такими уподоблениями, как "лава", "поток", "вулканическое извержение". Но дело в том, что Вулф, во-первых, ничуть не самодоволен, наоборот, относится к себе беспощадно, а во-вторых, совершенно точен. Именно так он и писал, не различая дня и ночи, заполняя ящики, чемоданы, громадные коробы из-под книг (специально взятые в издательстве) тысячами страниц рукописного и машинописного текста, зная, конечно, что лишь небольшая часть этих залежей реально "пойдет в дело". А затем из глыб этой окаменевшей лавы Томас Вулф и энтузиасты-редакторы высекали, обтесывали, собирали воедино фрагменты и части, которым суждено было образовать отдельные книги. Романы "Взгляни на дом свой, ангел" (единственное произведение, которое Вулф представил в издательство в законченном, на его взгляд, виде) и "О времени и о реке" обрабатывались автором и редактором издательства Скрибнерс Максуэллом Перкинсом почти по году каждый. Две последние книги были подготовлены к печати редактором издательства Харпер Эсуэллом, с участием Перкинса, таким же образом. Томаса Вулфа тогда уже не было в живых. Доныне в американском литературоведении существует мнение, что, быть может, и не следовало выкраивать из миллиона с лишним слов неопубликованного рукописного наследия писателя именно эти две книги, поскольку неизвестно, как построил бы их сам Вулф (он успел передать Эсуэллу лишь общий план - контур повествования). Может быть, следовало, ничего не додумывая и не комбинируя, опубликовать целый ряд маленьких повестей и отрывков, не связывая их между собой? Но большинство исследователей творчества Вулфа убеждено в том, что все было сделано правильно, несмотря на неизбежные композиционные просчеты и натяжки. Ведь Томас Вулф оставил не рассказы и повести (написанные им рассказы и повести именно в этом виде и публиковались), а книгу, как он называл ее. Замыслы его были обширны - эпопея должна была включать по меньшей мере еще шесть книг, действие которых охватило бы примерно полтораста лет истории Америки. Посмертное издание двух романов было завершением хотя бы части этих планов. Что еще важнее, в этих книгах Вулф предстает как художник и человек, идущий к зрелости.
Личность Томаса Вулфа "спроецирована" Вулфом-художником на громадном полотне его повествования. Но и сам Вулф, прототип Ганта и Уэббера, был фигурой немалых масштабов во всех своих привлекательных свойствах и недостатках. Человек очень эмоциональный, всегда следующий диктату своей натуры - открытой, доверчивой, но в высшей степени эгоцентричной, порой болезненно мнительный, он много давал близким людям, еще больше требовал и бывал способен на бессознательную жестокость. Важные для него человеческие связи обычно заканчивались драматическим разрывом; несмотря на большую общительность, Вулф, по существу, был очень одинок. Личная судьба его сложилась трудно и неустроенно.
***
Томас Вулф родился 3 октября 1900 года в Эшвилле (Северная Каролина) - небольшом городке, окруженном горами. Мать Вулфа, Джулия Уэстолл, была местной уроженкой, выросла в огромной фермерской семье, которая вела жестокую борьбу за существование. Предки Джулии были выходцами из Ирландии и Шотландии; во время Гражданской войны мужчины из семейства Уэстоллов сражались против армии Севера. У. -О. Вулф, вдовец, за которого Джулия вышла замуж в 1884 году, был в Эшвилле человеком пришлым. Потомок иммигрантов из Германии и Голландии, Вулф родился в пенсильванском городке близ Геттисберга - места исторической битвы Гражданской войны, он видел отступление разгромленного войска южан. Скитаясь из штата в штат, Вулф стал искусным мастером-камнерезом, в Эшвилле он открыл мастерскую надгробий и памятников.
Столь основательно смешанное - и в национальном и в историческом смысле - происхождение Томаса Вулфа сделало его наследником многих контрастных, враждующих между собой свойств и традиций. К тому же брак родителей Вулфа был, по выражению его биографа Тэрнбелла, "эпическим мезальянсом"; трудно было представить себе большую несовместимость не просто характеров - человеческих натур. Подобно Элизе Гант, миссис Вулф занималась скупкой и перепродажей земельных участков, постепенно забирая в свои руки все финансовые дела разраставшегося семейства. В 1906 году она открыла пансион для приезжавших в Эшвилл курортников, "Старый Кентукки", и перебралась в него с младшими детьми, - самым младшим был Томас; отец остался в прежнем их доме, и семья фактически раскололась. Томас Вулф рано обнаружил необычайные способности. Пяти лет он, по собственной инициативе, отправился в школу со старшими братьями и сестрами и оказался столь многообещающим учеником, что позже родителей уговорили отдать его в частную школу. Маргарет Робертс, жена директора этой школы, преподававшая литературу, сразу выделила двенадцатилетнего мальчика и горячо привязалась к нему. Нескольким людям суждено было сыграть особую, формирующую роль в жизни Томаса Вулфа, и Маргарет Робертс была первым таким человеком; привязанность к ней он сохранил до самой своей смерти.
У Робертсов Вулф проучился около четырех лет, а затем родители, которым не терпелось вывести сына на практический путь, поспешили послать его (единственного из всех детей) в университет штата Северная Каролина в Чейпел-Хилле. Шестнадцати лет Вулф становится студентом. Мать хотела видеть Томаса юристом, а отец - крупной политической фигурой, но устремления молодого Вулфа были направлены совсем в другую сторону. Он продолжает жадно поглощать книги (чтением он увлекался с детства) и делает попытки писать пьесы. Последние два года в университете были тяжелыми для Вулфа. Он пережил сердечную драму, уехал на каникулах в Норфолк - портовый город, работал в доках учетчиком, бродяжничал, пил и явился домой перед самым началом учебного года, исхудавший и оборванный.
Осенью 1918 года в семье произошло несчастье, глубоко потрясшее Вулфа. От воспаления легких умер его любимый брат Бен, человек, видимо, необычный, но "несостоявшийся". Миссис Вулф, поглощенная делами, всегда небрежно относилась к здоровью детей, а организм Бена был с юности подорван ночной работой в типографии. Томас Вулф не мог забыть и простить родным эту безвременную, нелепую смерть.
Вулф стал студентом так рано, что окончание университета не внесло определенности в его жизненные планы; больше всего ему хотелось продолжать занятия литературой и драматургией в Гарварде, где вел семинар известный в то время профессор Дж. П. Бейкер. Очень трудно было убедить родителей выделить нужные для этого средства. В конце концов Джулия Вулф согласилась послать сына в Гарвард на год; проучился же он три года; за это время не раз возникали неприятности из-за невзноса платы, пока он не подписал бумагу об отказе от своей доли наследства в обмен на содержание в университете. Летом 1922 года умер У. -О. Вулф. Утрата отца оказалась гораздо менее болезненной для Томаса Вулфа, чем смерть Бена, но и она вросла в плоть его писательской памяти. С отцом были связаны ярчайшие впечатления раннего детства, когда семья жила еще вместе, с отцом Вулфа роднила любовь к торжественной, празднично украшенной речи, любовь к поэзии (старый Вулф знал наизусть и часто декламировал целые куски из Шекспира), от отца он унаследовал отвращение к деловитости и скопидомству - черту, позднее определившую образ жизни Томаса Вулфа, когда он стал известным и хорошо оплачиваемым автором.
В Гарварде Вулф выбрал для изучения несколько гуманитарных дисциплин, но все его помыслы были сосредоточены на драматургии. Дж. П. Бейкер становится для него в эти годы высочайшим авторитетом. Вулф еще не понимает, что театр противопоказан самой природе его дарования: четкая форма, сжатость, фабульность - все это были не его добродетели. Но эти ранние опыты - одноактные пьесы с фольклорными мотивами - говорили о художественном темпераменте и фантазии. Наиболее интересные пьесы студентов ставились на сцене университетского театра: в мае 1923 года этой чести была удостоена обличительная драма Вулфа "Добро пожаловать в наш город", на которую он возлагал большие надежды.
"Теперь я знаю: я неизбежен, верю в это всецело, - патетично пишет Вулф матери из Гарварда. - Теперь меня может остановить лишь безумие, болезнь либо смерть…" "Мир не столь уж плох, но и не столь уж хорош, не так уж безобразен и не так уж прекрасен. Все это - жизнь, жизнь, жизнь, и это единственное, что имеет значение. Жизнь свирепая, жестокая, добрая, благородная, страстная, великодушная, тупая, уродливая, красивая, мучительная, радостная - все это есть в ней, и еще много другого, и все это я хочу узнать… Я готов пойти на край света, чтобы постичь ее, чтобы обрести ее. Я буду знать свою страну, как собственную ладонь, и все, что узнаю, перенесу на бумагу так, чтобы в этом была правда и красота".
Наивный самозабвенный "гигантизм", прорывающийся в пылком послании студента, был неизменно присущ Вулфу, до конца он сохранил это жадное, ненасытное стремление вобрать в себя всю жизнь, всю Америку, воспринять ее и сердцем, и разумом, и всеми пятью чувствами писателя-великана. И он действительно видел жизнь крупным планом, - каждая деталь, каждая коллизия предстает на страницах его книг в телескопически увеличенных масштабах.
Окончив Гарвард в 1923 году, Вулф сделал тщетную попытку поставить свою пьесу на профессиональной сцене и довольно скоро убедился, что драматургия его не прокормит. Скрепя сердце Вулф решает заняться преподаванием. Ему удалось найти место преподавателя литературы в нью-йоркском университете. Это было огромное учебное заведение с очень "плебейским", большей частью иммигрантским, составом студентов. Вулф мало годился в педагоги, и работа эта раздражала его, хотя порой он и увлекался, читая вслух отрывки из любимых своих поэтов: Шекспира, Бен Джонсона, романтиков. В Нью-Йорке Вулф сначала поселился с несколькими товарищами студенческих лет, затем снял себе дешевую отдельную комнату; в течение всего времени, что он прожил в Нью-Йорке, - а туда он возвращался после всех поездок и путешествий, - Вулф переменил много жилищ. Иногда это был номер в захудалом отеле, иногда - в конце жизни - двухкомнатная квартира, но всегда он жил один, и почти всегда обиталище его, заваленное рукописями и книгами, выглядело одинаково неуютно. Нью-Йорк занимает важнейшее место в "географии" писательских пристрастий Вулфа; осваивать город - в чисто топографическом, социальном, психологическом планах, вживаться в него как художник - он начал с первых же дней. По вечерам Вулф продолжает писать и постепенно переходит от драматургии к прозе. Возникают фрагменты воспоминаний об Эшвилле, о семье, - внутренняя связь с родиной ощущалась Вулфом тем сильнее, чем дальше и бесповоротнее он уходил от дома. Осенью 1924 года, получив от родных некоторую дотацию, Вулф взял отпуск и отправился в свою первую европейскую поездку, которая продолжалась почти год. Происходит знакомство с Парижем, также занимающим большое место в его поздних книгах. Возвращаясь в США в августе 1925 года, на борту парохода Томас Вулф познакомился с Алин Бернстайн - театральной художницей, женой богатого бизнесмена, матерью двух взрослых детей. Вулф и Алин сблизились, связь их продолжалась более пяти лет. Эта полная энергии и жизнелюбия женщина, поглощенная своей работой, имела огромное влияние на Вулфа, была убеждена в его таланте и относилась к нему с необыкновенной любовью и заботливостью. По удачному выражению Э. Тэрнбелла, "Алин Бернстайн и Максуэлл Перкинс, как два мотора, оторвали от земли тяжелый самолет творчества Томаса Вулфа". Не без воздействия Алин Вулф вплотную подошел к замыслу большого прозаического произведения, источником которого должны были стать воспоминания детства и юности.
Будущий свой роман "Взгляни на дом свой, ангел" (первоначально называвшийся "О, затерянный" и написанный от первого лица) Вулф начал писать в Лондоне летом 1926 года. Почти два года спустя, в марте 1928 года, работа была завершена. Вулф предпослал рукописи "Пояснительные заметки для рецензента издательства", и начались странствия романа по редакциям, на первых порах безуспешные. Мучительно самолюбивый молодой автор бежал от этих испытаний характера за границу, но А. Бернстайн - энтузиастка книги - продолжала поиски издателя. Наконец роман приплыл к своей пристани: старший редактор издательства Скрибнерс Максуэлл Перкинс (на "личном счету" которого была публикация первых книг Хемингуэя и Фицджеральда), проявил самый горячий интерес к новому таланту. Человек точного вкуса, большой проницательности, бескорыстно преданный литературе, умевший скромно и ненавязчиво помогать писателям, Перкинс оказался тем самым вторым "мотором", который поднял ввысь Вулфа-художника.