- Развлечение - всегда спектакль: мы его не анализируем, потому что тогда наружу вылезет непристойное притворство. Заметьте, я не против развлечения как такового, но прежде чем приступить к развлечению, я всегда сначала запираю лабораторию и выплескиваю кислоты и щелочи. Другими словами, подчиняюсь, поддаюсь кажимости. Вы сами прекрасно знаете, сколь драматично смешное.
- Прочти для Персио стихи о Гаррике, - сказала Клаудиа Хорхе. - Это будет прекрасная иллюстрация к его теории.
- Завидя Гаррика, английского актера… - во весь голос начал Хорхе. Персио внимательно слушал, а когда он закончил, захлопал в ладоши. За другими столиками тоже кто-то стал аплодировать, и Хорхе покраснел.
- Quod erat demonstrandum, - сказал Персио. - Конечно же, я имел в виду более широкое понятие в том смысле, что любое развлечение - это вполне осознанная маска, которая в конце концов приживается и подменяет подлинное лицо. Почему человек смеется? Смеяться не над чем, разве что над самим смехом. Обратите внимание, часто дети, которые много смеются, заканчивают плачем.
- Глупые, - сказал Хорхе. - Хочешь, я прочитаю тебе про ныряльщика и жемчужину?
- На палубе, а вернее в кубрике, при свете звезд ты будешь читать мне все, что душе угодно, - сказал Персио. - А теперь я хотел бы немного разобраться в этом полугастрономическом окружении. Эти бандонеоны что означают?
- О, мадонна, - сказал Хорхе и зевнул.
VII
Черный "линкольн", черный костюм, черный галстук. Остальное - смутно. Более всего из дона Гало Порриньо был заметен шофер с внушительной спиной и кресло на колесах - мощное сооружение из резины и хромированного железа. Многие остановились посмотреть, как шофер с сиделкой вытаскивали дона Гало и водружали на тротуар. На лицах проступала жалость, приглушенная очевидным богатством хворого господина. К тому же сам дон Гало, походивший на ощипанного цыпленка, глядел так высокомерно, что хотелось пропеть ему "Интернационал" прямо в лицо, чего, однако, никто никогда не делал, как заметил Медрано, невзирая на то, что Аргентина - свободная страна, а музыка относится к тем искусствам, которые поощряются в самых высоких сферах.
- А я и забыл, что дон Гало тоже выиграл в лотерею. Да и как дон Гало мог не выиграть? Но вот что старик отправится в такое путешествие, никогда бы не подумал. Это просто невероятно.
- Вы знакомы с этим сеньором? - спросила Нора.
- Тот, кто в Хунине не знает дона Гало Порриньо, достоин публичной казни на самой лучшей и просторной площади, - сказал Медрано. - Превратности моей профессии забросили меня в этот передовой город лет пять назад, где я томился, пока не настали счастливые времена и я перебрался в Буэнос-Айрес. Дон Гало был одним из первых отцов города, с которым я там познакомился.
- Он выглядит вполне приличным господином, - сказал доктор Рестелли. - Правда, немного странно, что при таком автомобиле…
- При таком автомобиле, - сказал Лопес, - можно выбросить за борт капитана, а пароход использовать в качестве пепельницы.
- При таком автомобиле, - сказал Медрано, - можно заехать очень далеко. Даже от Хунина до "Лондона". Одна из моих слабостей - наука сплетни, хотя должен сказать в свое оправдание, меня интересуют лишь определенные, высшие формы сплетни, как, например, история. Что я могу вам сказать о доне Гало? (Так начинают некоторые писатели, которые прекрасно знают, что хотят сказать.) Я бы сказал, что ему более подходит имя Гай, а почему - сейчас увидите. В Хунине есть большой магазин с многозначительным названием "Золото и Лазурь"; однако если бы вы были склонны к прогулкам по Буэнос-Айресу, в чем я сомневаюсь, то знали бы, что на площади Двадцать Пятого Мая тоже есть магазин "Золото и Лазурь" и что практически во всех крупных населенных пунктах нашей обширной провинции золото и лазурь осели на самых стратегически важных перекрестках. А следовательно, миллионы песо осели в карманах дона Гало, трудолюбивого испанца, который, как я полагаю, прибыл в эту страну точно так же, как и почти все его соплеменники, и трудился тут с упорством, которое отличает их в наших пампах, столь располагающих к послеобеденным сиестам. Дон Гало, паралитик, почти одинокий, живет в своем дворце на улице Палермо. Хорошо отлаженная цепочка служащих охаживает каждое звено этой цепи из золота и лазури: управляющие, глаза и уши властелина, денно и нощно бдят, совершенствуют, информируют и санкционируют. И вот… Я не утомил вас?
- Нет-нет, - сказала Нора, которая просто-упивалась-его-словами.
- Ладно, - чуть насмешливо продолжал Медрано, выдерживая взятый стиль, который, он был уверен, только Лопес мог оценить в полной мере. - И вот лет пять назад отмечалась бриллиантовая свадьба дона Гало с его галантерейной торговлей, портняжными мастерскими и прочими сопутствующими ремеслами. Управляющие на местах через официальные каналы узнали, что патрон ожидает от своих служащих чествования и намерен самолично провести смотр всех своих магазинов и магазинчиков. В ту пору я был в приятельских отношениях с Пеньей, управляющим филиалом в Хунине, и он был страшно озабочен предстоящим визитом дона Гало. Пенье стало известно, что визит будет носить в высшей степени рабочий характер и что дон Гало намеревается осмотреть все до последней пуговицы. По-видимому, он получил какую-то тайную информацию. И поскольку все управляющие были озабочены одинаково, то между филиалами началось дикое соревнование, эдакая гонка вооружений. Мы в клубе хохотали над рассказами Пеньи о том, как он подкупил двух коммивояжеров, чтобы они сообщали, что готовят к визиту патрона в филиале на улице Девятого Июля или на улице Пеуахо. И он тоже лез вон из кожи, и у него в магазине служащие, раздраженные и перепуганные, работали допоздна.
Дон Гало начал турне в честь своего юбилея с Лобоса, посетил, кажется, три или четыре своих лавки и в одну прекрасную ослепительно-солнечную субботу появился в Хунине. В то время он ездил на синем "бьюике", но Пенья велел приготовить для него открытый автомобиль, на каком и Александр Македонский не побрезговал бы въехать в Персеполь. На дона Гало произвела впечатление встреча: Пенья со свитой ожидал его у въезда в город и предложили перейти в открытый автомобиль. Кортеж торжественно проехал по главной улице: я таких вещей не пропускаю, а потому пришел заранее и встал на краю тротуара неподалеку от магазина. Когда машина подъехала, служащие, расставленные должным образом, принялись аплодировать. Девушки бросали белые цветы, а мужчины (многие - специально нанятые для этого случая) размахивали флажками с лазурно-золотой эмблемой. Через улицу перекинули подобие триумфальной арки с транспарантом: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДОН ГАЛО. Бедняге Пенье эта маленькая вольность стоила бессонной ночи, но старику дерзновенный порыв подданных пришелся по нраву. Автомобиль остановился перед магазином, аплодисменты перешли в овацию (прошу прощение за ненавистное, но в данном случае необходимое выражение), и дон Гало, как обезьянка сидя на краешке стула, время от времени поднимал правую руку в знак приветствия. Уверяю вас, он вполне мог бы посылать привет и обеими руками, но я уже понял, что собой представлял этот тип: Пенья не преувеличивал. Сеньор феодал посетил своих рабов и с любезно-недоверчивым видом взвешивал почести, которые те ему воздавали. Я ломал голову, старался вспомнить, где я уже видел подобное. Не саму сцену, потому что она в точности повторяла любую официальную встречу с флажками, транспарантами и цветами. А то, что за этой сценой скрывалось (а мне - выявилось): все эти насмерть перепуганные приказчики и закройщики, бедняга Пенья, скучающе-алчное лицо дона Гало. Когда Пенья поднялся на скамеечку зачитать приветственную речь (признаюсь, добрая ее часть была моей, потому что из подобных вещей и состоят нехитрые развлечения в маленьком городке), дон Гало заерзал в кресле, а потом, слушая, время от времени одобрительно кивал головой и с холодной любезностью принимал оглушительные взрывы аплодисментов, которыми разражались служащие точно в тех местах, которые им указал накануне вечером Пенья. Когда же он дошел до самого волнующего момента (мы в подробностях расписали трудовые свершения дона Гало, self made man, самоучка и т. п.), я увидел, что чествуемый сделал знак горилоподобному шоферу, которого вы тут видите. Горилла вылез из автомобиля и сказал что-то одному из стоявших у края тротуара, тот покраснел и тоже сказал что-то другому, стоявшему рядом, и тот тоже пришел в смущение и стал оглядываться по сторонам, словно высматривая, откуда явится спасение… И я понял, что близок к решению загадки, что сейчас узнаю, отчего же все это мне так знакомо. "Он попросил серебряный уринник, - догадался я. - Гай Тримальхион. Мать моя мамочка, мир только и делает, что повторяется…" Но нет, конечно, не ночной горшок, а всего лишь стакан воды, хорошо продуманный стакан воды, чтобы раздавить Пенью, сбить пафос его речи и наверстать то, что потерял из-за трюка с открытым автомобилем…
Нора не поняла концовки, но ее заразил смех Лопеса. Роберто, с большим трудом устроив дона Гало у окна, нес ему апельсиновый сок. Шофер уже отошел и у двери разговаривал с сиделкой. Кресло дона Гало мешало всем, загораживая дорогу, но, похоже, именно это дону Гало и нравилось. Лопес от души развлекался.
- Быть того не может, - повторял он. - С таким здоровьем и при таком богатстве отправляться в плавание лишь потому, что задаром?
- Не так уж задаром, - сказал Медрано, - лотерейный билет стоил ему десять песо, че.
- В старости у деятельных мужчин случаются ребяческие капризы, - сказал доктор Рестелли. - Я сам - о деньгах говорить не будем - спрашиваю себя, а мне-то надо ли было…
- А вот и с бандонеонами пришли, - сказал Лусио. - Неужели к нам?
VIII
Кафе это для заковыристой публики, сразу видно, стулья, как для министров, а подавальщики морду воротят, если попросишь пол-литровую кружку, да чтобы пиво долили после того, как отстоится пена. В общем, не та обстановка, вот что плохо.
Атилио Пресутти, более известный как Мохнатый, запустил пятерню в свои буйные кудри цвета спелой моркови и с трудом продравшись сквозь них до затылка, вынул руку. Потом пригладил каштановые усы и поглядел на собственную веснушчатую физиономию в стенном зеркале с удовлетворением. Однако удовлетворение оказалось не полным, и он вынул из верхнего кармашка пиджака синюю расческу и принялся причесываться, свободной рукой старательно подбивая кудри, чтобы лучше обозначить чуб. Глядя на него, и двое его приятелей тоже стали приводить в порядок шевелюру.
- Для заковыристых кафе, - повторил Мохнатый. - Кому это брызнуло устраивать проводы в таком месте.
- Мороженое тут хорошее, - сказала Нелли, стряхивая перхоть с его лацкана. - Зачем ты надел синий костюм, Атилио? Только погляжу - и от жары умираю, клянусь.
- В чемодане он изомнется, - сказал Мохнатый. - Я б скинул пиджак, да тут вроде как неудобно. Лучше б собрались в баре Ньято, по-свойски.
- Замолчите, Атилио, - сказала мать Нелли. - Не говорите мне про проводы после того, что было в воскресенье. Ах боже мой, как вспомню, так сразу…
- Подумаешь, какое дело, донья Пепа, - сказал Мохнатый.
Сеньора Пресутти строго посмотрела на сына.
- Что значит - какое дело, - сказала она. - Ах, донья Пепа, эти дети… Выходит, тебе все нипочем? А отец твой отчего же в постели с вывихнутой лопаткой и разбитой ногой?
- А что такого? - сказал Мохнатый. - Да старик наш покрепче паровоза.
- Что случилось-то? - спросил один из приятелей.
- А ты разве не был в воскресенье?
- А ты не помнишь, что я не был? Я ж к бою готовился. А когда готовишься - праздники по боку. Вспомни, я тебя предупредил.
- Теперь вспоминаю, - сказал Мохнатый. - Ты такое пропустил, Русито.
- Несчастный случай приключился, да?
- Еще какой, - сказал Мохнатый. - Старик с крыши навернулся, прямо во двор, чуть не убился. Ой, что было.
- Настоящий несчастный случай, - сказала сеньора Пресутти. - Расскажи, Атилио, а то меня страх берет, только вспомню.
- Бедняжка донья Росита, - сказала Нелли.
- Бедняжка, - сказала мать Нелли.
- Подумаешь, какое дело, - сказал Мохнатый. - Ну, собрались ребята проводить нас с Нелли. Старуха налепила равиолей, потрясных, а ребята притащили пива и пирожных всяких. Сидим, значит, на террасе, на крыше, мы с младшеньким пристроили навес, принесли радиолу. В общем, все у нас есть, гуляем. Сколько нас было-то? Тридцать, не меньше.
- Больше, - сказала Нелли. - Я считала, почти сорок. Жаркого еле хватило, помню.
- В общем, славно погудели, не то что здесь, как в мебельном магазине. Старик сидел во главе стола, рядом с ним - дон Рапо, с верфей. Сам знаешь, старик мой обожает стаканчик опрокинуть. Смотри-ка, смотри-ка, какую старуха мину скорчила. Я что - неправду говорю? А что в этом плохого? Я знаю одно: когда бананы принесли, мы все уже были косые, а старик - косее всех. А как пел, мамочка родная. Потом ему в голову ударило выпить за наше плавание, он поднялся - пол-литровая кружка в руке - только рот разинул, а тут его кашель прихватил, он назад вот так откинулся и ухнул вниз, прямо во двор. Грохоту было, ужас, бедный старик. Ну прямо как мешок с кукурузой, клянусь.
- Бедный дон Пипо, - сказал Русито, а сеньора Пресутти достала из сумочки платок.
- Видишь, Атилио? Заставил маму плакать, - сказала Нелли. - Не плачьте, донья Росита. Ничего страшного не случилось.
- Конечно, - сказал Мохнатый. - Но шороху наделал, че. Мы все - вниз, я был уверен, что старик себе шею свернул. Женщины - в слезы, такое тут заварилось. Я велел Нелли радиолу выключить, а донье Пепе пришлось заняться старухой, с ней припадок приключился. Бедняга, как ее корчило.
- А дон Пипо? - спросил Русито, жаждавший крови.
- Ну, старик у нас потрясный, - сказал Мохнатый. - Я как увидел его - лежит на каменных плитах и не шелохается - так и подумал: "Ну все, остался ты, милок, без отца, сиротою". Младшенький пошел вызывать "скорую", а мы стянули со старика майку, поглядеть, дышит ли. А он первым делом, как глаза открыл, сразу руку - в карман, проверить: бумажник не сперли? Старик, он такой. Потом сказал, что спину больно, но ничего, обойдется. Сдается, он был не прочь гудеть и дальше. Помнишь, старая, как мы тебя привели, чтоб ты своими глазами увидела - ничего с ним не сталось? Вот смеху-то, ей бы успокоиться, а с ней опять припадок, да пуще прежнего.
- Волнительная она у вас, - сказала мать Нелли. - Один раз у нас тоже…
- В общем, когда "скорая" подоспела, старик уже сидел на каменном полу, а мы все хохотали как бешеные. Двое фельдшеров прикатили и слушать не захотели, чтобы оставить его дома. Увезли все-таки бедного старика, не оставили, но я тоже не дал маху: когда один попросил меня какую-то бумажку подписать, я заставил его сперва посмотреть мне ухо, его иногда закладывает.
- Потрясно, - сказал Русито ошеломленно. - А я пропустил такое. Какая жалость, именно в тот день надо было тренироваться.
Другой приятель в рубашке с большим стоячим воротником вдруг вскочил на ноги.
- Гляньте-ка, кто пришел! Потрясно, ребята!
Торжественные, сверкая напомаженными волосами, в безупречных клетчатых костюмах, бандонеонисты из ансамбля Асдрубала Кресиды шествовали меж все более заполнявшихся столиков. За ними шел парень в жемчужно-сером костюме и черной рубашке, кремовый галстук был заколот булавкой в форме герба футбольного клуба.
- Мой брат, - сказал Мохнатый, хотя все присутствующие были в курсе этой существенной подробности. - Подумать только, решил сделать нам сюрприз.
Популярный певец Умберто Роланд приблизился к столу и горячо пожал руки всем по очереди, за исключением собственной матери.
- Потрясно, братан, - сказал Мохнатый. - Договорился о подмене на радио?
- Сказал, что зуб болит, - ответил Умберто Роланд. - А не то сразу вычтут денежки. Вот и товарищи мои из ансамбля тоже пришли проводить вас.
Роберто угрюмо придвинул еще один столик и четыре стула, артист заказал холодный кофе с ромом, а музыканты сошлись на пиве.
IX
Паула и Рауль вошли в дверь со стороны Флориды и сели за столик у окна. Паула едва окинула взглядом кафе, а Рауль с интересом принялся отгадывать, кто же из этой массы обливающихся потом буэносайресцев может оказаться их попутчиками.
- Не будь у меня в кармане приглашения, я бы решил, что кто-то из друзей подшутил надо мной, - сказал Рауль. - А тебе не кажется все это невероятным?
- В данный момент мне это кажется нестерпимо жарким, - сказала Паула. - Но допускаю, что приглашение подлинное.
Рауль развернул кремового цвета листок и перечитал еще раз:
- В восемнадцать часов в этом кафе. Багаж заберут утром из дому. Убедительно просят никого с собой не приводить. Все остальное обеспечивает Управление экономического развития. Ничего себе лотерея. Но почему в этом кафе, скажи на милость?
- С некоторых пор я отказываюсь что бы то ни было понимать в этом деле, - сказала Паула, - за исключением того, что ты счастливо выиграл по лотерейному билету и пригласил меня с собой, лишив раз и навсегда возможности попасть в справочник "Кто есть кто в Аргентине".
- Наоборот - это загадочное плавание прибавит тебе весу. Можешь сказать, что удалилась от света ради духовного очищения или что пишешь монографию о Дилане Томасе, очередном модном в литературных кофейнях поэте. Я лично считаю, что главное очарование всякого безумства состоит в том, что оно всегда кончается плохо.
- Да, порою в этом есть свое очарование, - сказала Паула. - Le besoin de la fatalite, как говорится.
- В худшем случае получится обычное плавание, правда, неизвестно куда. На три-четыре месяца. Признаюсь, именно это, последнее, меня и склонило в его пользу. Куда же это они могут отправить нас так надолго? Разве что в Китай?
- В который из двух?
- В оба, отдавая должное традиционному нейтралитету Аргентины.
- Хорошо бы, но увидишь, привезут в Геную, а оттуда - на автобусах по всей Европе, пока не растрясут вконец.
- Сомневаюсь, - сказал Рауль. - В таком случае они бы до отплытия расписали это на все лады. А когда отплывем - там уже другой разговор.
- Но все-таки, - сказала Паула, - что-то о маршруте говорили.
- В высшей степени туманно. И в сослагательном наклонении, так что я даже не запомнил, какие-то намеки с целью разбудить в нас природный авантюризм и азартность. Короче, бесплатное морское путешествие с учетом международной обстановки. То есть нас не повезут ни в Алжир, ни во Владивосток, ни в Лас-Вегас. Главная хитрость - оплаченные отпуска. Какой же служащий устоит? Да и тревел-чеки прими в расчет. В долларах, заметь, в долларах.
- Да и возможность пригласить меня.
- Вот именно. И узнать, излечивает ли морской воздух и экзотические портовые города от любовного недуга.