IX
Алиса пришла ко мне в слезах и стала просить опять замолвить слово за Фреда у родителей. Это было вечером, когда работы кончились. Алиса подошла ко мне вплотную и изредка вертела пуговицу на моей блузе, так что я стоял к ней ближе, чем когда бы то ни было, и чувствовал её дыханье. Я очумел от этого счастья н отвечал безсвязно:
- О Фреде? Хорошо. Что я должен сказать? Да, я сделаю всё, что хотите.
Я н не знал, что Фред подслушивает, а он стоял в конюшне и слышал нас.
- Что же мне делать всё-таки? - спросил я. - Знаете ли вы, о чём меня просите? Вы ведь поняли, что я сам люблю вас.
- Нет. не поняла, - отвечала она. - Ты никогда этого не говорил.
- Нет, не говорил. Я не парю в небесах. Я знаю, что я бродяга и недостоин вас.
- Впрочем, это не имеет значения, - сказала Алиса. - Потому что я люблю Фредди.
- И просите меня помочь!
- Нет, нет, - сказала она, - не надо.
- Разве вам никогда не приходило в голову, что я и так был довольно безкорыстен? - продолжал а. - Я не слышал от вас ни слова благодарности. Но если б я продолжал, то это превзошло бы силы человеческие.
- Я знаю, что ты добрый человек, - добавила Алиса.
- Но не больше?
- Нет, ты ещё учёный человек с глубоким пониманием во всём. И пишешь, как стрела.
Но того, что мне хотелось услышать, именно, что я почти так же хорош собой, как Фред, и так же обворожителен, этого Алиса так и не сказала.
- Вы никогда не можете полюбить меня? - спросил я.
- Да, - сказала Алиса, - немножко, то есть…
Я придвинулся ближе и продолжал:
- Вы думаете, я не смогу вести нашу ферму, зарабатывать большие деньги и носить вас на руках? А Фред что сделает?
Алиса молчала.
- Вы не знаете, что я за человек, - сказал я таинственно и утверждал, что она не имеет обо мне ни малейшего понятия.
- Зато я имею! - крикнул Фред и вышел вдруг из конюшни. В руках у него были вилы. - Я имею о тебе такое понятие, что ты негодяй и льстец, - сказал Фред яростно, - я убью тебя, как собаку.
Я испугался и загородился рукой.
- Успокойся, Фред, и пусти меня, - сказал я, - я уйду.
- Уйдёшь? Я убью тебя сию же секунду! - орал Фред, пытаясь проткнуть меня вилами.
Алиса не сделала ни шагу, чтоб разъединить нас.
- Не убивай его, - сказала она только.
- Ты убийца, - сказал я Фреду. - И, прошу тебя, положи, пожалуйста, вилы, убийца ты.
Но Фред не хотел пощадить меня.
- Если ты двинешься хоть на вершок, я приколю тебя, - сказал он.
Я сел на землю. Я видел, что Фред в совершенном бешенстве, и мне с ним не справиться. Такой удар вилами, как известно, зарастает очень медленно и даже может и совсем не залечиться, а я боялся за свою жизнь.
- Что ты сказал обо мне старикам? - кричал Фред.
- Ты глупая скотина, - отвечал я. - Я ничего не говорил и не хочу оказывать тебе никаких услуг.
Фред повернул вилы и ударил меня по голове ручкой. Это было не особенно больно. Я встал. Когда вилы опять очутились надо мной, я взмахнул рукой и схватил их. В ту же минуту Алиса сообразила, что теперь Фред в опасности, и побежала позвать отца.
- Успокойтесь, ребята, - сказал мистер Роджерс. - В чём дело?
- Спросите Фреда, - отвечал я. - Он прибежал с вилами.
- Они оба хватались за вилы, по очереди, - сказала Алиса.
Тут я понял, что Алиса хитрая баба, и хотя я тоже хитёр, но она была много хитрее. Я пошёл своей дорогой в злобе, предоставив обоим влюблённым объясняться и оправдываться, и взваливать на мою голову, что хотят. Но на следующий день я пошёл к Фреду, когда тот пахал, и велел ему слезать с плуга. Он не хотел. Тогда я хватил его в зубы так, что он покачнулся и свалился с сиденья. А Фред не нашёл ничего другого, чтоб отмстить мне за это, как изрезать в клочки спину моей куртки, пока я спал…
Мы пахали до тех пор, покуда мороз не сковал поля, даже лёд начал уж проникать в землю. Мистер Роджерс сказал однажды:
- Ну, ребята, пахота кончается.
Мы сейчас же отпрягли и отправились домой. И в последний раз я вычистил скребницей мулов, вымыл им головы и задал корму.
- Смеркается, скоро ночь, вы можете остаться до завтра, - сказал мистер Роджерс.
Он высчитал, сколько нам приходилось, и заплатил деньги. Я ничего не брал вперёд, так что мне пришлось больше, чем Фреду, который брал вперёд на новое платье и новую шляпу из города.
Мистер Роджерс предложил мне дать другую куртку на поездку, лучше моей; я могу оставить её у его купца, сказал он. Тогда я вывернул карманы в его куртке, чтобы он видел, что ничего не забыл в них. Это был ненужный фокус с моей стороны для доказательства моей честности.
Ночью я проснулся от того, что Фред встал со своих нар и надевал куртку.
- Куда ты? - спросил я. Он не отвечал.
Фред ушёл и не возвращался. "Он что-то затевает!" - подумал я, подкрался к двери и отворил её. Было темно и холодно, на небе сияло несколько звёзд. Я не посмел шпионить дальше и вернулся: что бы там ни произошло, лучше быть в стороне. Я продрог у двери и заснул очень крепко, и спал, не просыпаясь, до утра.
Когда я встал и пришёл к старикам, Фреда ещё не было.
- Где же Фред? - спросила миссис Роджерс, у которой завтрак уже был готов.
- Не знаю, - отвечал я.
Она вышла позвать его, но Фред не откликался. Тогда у старухи закралось подозрение, она открыла дверь в комнату Алисы и заглянула туда. Комната была пуста. Она опять закрыла дверь и сказала:
- А где же Алиса?
Лицо её было серо, как пепел.
Мы стали кричать и звать их обоих, однако нигде не нашли. Но из конюшни исчезла Алисина запряжка. Мы поняли, что парочка сбежала.
- Точь-в-точь, как наша старшая дочь, - сказала миссис Роджерс растерянно.
Старик Роджерс был огорчен и молчал, он ходил и занимался разными делами, но видно было, что ему не до того. Жена успокоилась первая и говорила, что их другая дочь устроилась же хорошо, так что, может, будет хорошо и этой. И, как у всех дедов и бабок, сердца их лежали больше не к взрослым детям, а к маленьким внукам. Маленький Эдвин был самой большой радостью в доме.
- Если ты опять будешь проходить здесь, я дам тебе работу, если только будет, - сказал мне мистер Роджерс. - Куда ты едешь?
- Дальше на запад, - отвечал я.
- Вот это напрасно, - сказал Роджерс. - Тебе следовало бы найти место здесь в городе и остаться в этой стороне.
Но я всё-таки поехал на виноградники в Калифорнию.