Жены и дочери - Элизабет Гаскелл 3 стр.


– Ах, какая досада! – нежным голосом проговорила Клэр, словно она ничуть не сердилась, а лишь констатировала факт.

Молли вдруг почувствовала себя виноватой и очень несчастной. Клэр продолжала, но теперь в ее голосе появились и суровые нотки:

– Понимаешь, я не знаю, что с тобой делать, если ты не съешь чего-нибудь, чтобы набраться сил и самой дойти до дома. А я вот уже три часа слоняюсь по этому парку и устала так, что ты даже себе не представляешь, да и к тому же пропустила свой ленч.

И тут ей в голову, очевидно, пришла новая идея, потому что она сказала:

– Давай-ка ты приляжешь на скамейке на несколько минут, а потом попробуешь съесть немножко винограда, а я подожду тебя и сама съем кусочек чего-нибудь вкусненького. Ты точно не хочешь этого цыпленка?

Молли сделала так, как ей было сказано, откинулась на спинку скамейки и стала по одной лениво отщипывать виноградины, наблюдая за тем, с каким аппетитом ее собеседница принялась за цыпленка и конфитюр, запивая все это вином из бокала. Она была настолько красива и изящна в своем трауре, что даже та поспешность, с которой она поглощала угощение, словно боялась, что кто-либо застанет ее за этим действом врасплох, не мешала Молли восхищаться всем, что она делала.

– Ну что, милочка, ты готова идти? – поинтересовалась женщина, съев подчистую все, что было на подносе. – Ладно, идем, ты уже почти доела свой виноград, умница. А теперь я отведу тебя к боковому входу, и мы поднимемся ко мне в комнату, где ты сможешь прилечь на часик-другой. После сна головная боль у тебя непременно пройдет.

И они двинулись в путь. Клэр несла пустой поднос, к некоторому стыду Молли; но девочка и так едва-едва переставляла ноги, так что предложить свою помощь в чем-либо еще попросту опасалась. "Боковой вход" оказался каменной лестницей, ведущей из приватного декоративного сада в приватный же холл, застеленный циновками, или переднюю, в которую выходило множество дверей и в которой стоял легкий садовый инвентарь, а также луки и стрелы, принадлежавшие молодым девушкам из особняка. Должно быть, леди Куксхейвен заметила, что они идут, потому что встретила их в холле, едва они успели войти туда.

– Как она себя чувствует? – спросила леди Куксхейвен, после чего, окинув взглядом тарелки и бокалы, добавила: – Надеюсь, ничего серьезного! Клэр, ты, конечно, молодец, но принести поднос мог бы и кто-нибудь из мужчин. Такая погода уже сама по себе является сущим наказанием.

Помимо воли Молли вдруг захотелось, чтобы ее красивая спутница поведала леди Куксхейвен о том, что это она расправилась с плотным ленчем, но той, похоже, подобная мысль даже не пришла в голову. Клэр ограничилась тем, что сказала:

– Бедняжка! Она еще не пришла в себя. По ее словам, у нее болит голова. Я намерена уложить ее в собственную постель, чтобы она немножко поспала.

Молли услышала, как леди Куксхейвен, смеясь, что-то сказала мимоходом Клэр. Девочка готова была провалиться сквозь землю, поскольку ей послышалось, будто она проговорила нечто вроде: "Скорее всего, просто объелась". Однако же Молли чувствовала себя слишком скверно, чтобы долго терзаться подобными мыслями. Маленькая белая кроватка в милой и прохладной комнате неудержимо влекла ее к себе. Легкий ветерок шевелил муслиновые занавески на распахнутых окнах, в которые вливался сладкий воздух из сада. Клэр укрыла ее легкой шалью и задернула портьеры, отчего в комнате стало уютно и темно. Когда она уже собиралась уходить, Молли приподнялась на локте.

– Прошу вас, мадам, не позволяйте им уехать без меня. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь разбудить меня, если я засну. Я должна вернуться вместе с обеими мисс Браунинг.

– Не волнуйся, милочка, я обо всем позабочусь, – ответила Клэр, оборачиваясь в дверях и посылая Молли воздушный поцелуй.

Но, выйдя из комнаты, она и думать забыла о девочке. Экипажи были поданы в половине пятого пополудни, подгоняемые леди Камнор, которая вдруг почувствовала, что устала развлекать гостей, неуемное восхищение которых стало изрядно раздражать ее.

– Почему бы не отправить оба экипажа, мама, и не избавиться ото всех сразу? – предложила леди Куксхейвен. – Эта отправка по частям чрезвычайно утомительна.

Как следствие, поднялась ужасная суматоха и гости поспешили к экипажам, в беспорядке усаживаясь в них. Мисс Браунинг уехала в фаэтоне (который леди Камнор именовала "чевиотом", поскольку название рифмовалось с именем ее дочери, леди Чевиот, или Гарриет, как она была упомянута в "Книге пэров Великобритании"), а мисс Фебу увезли вместе с остальными в просторном фамильном экипаже наподобие тех, что мы сейчас называем "омнибусами". Обе полагали, что Молли уехала с другой, тогда как на самом деле она крепко спала на кровати миссис Киркпатрик – в девичестве просто Клэр.

В комнату вошли служанки, чтобы прибраться в ней. Их разговор и разбудил Молли, которая села на кровати и, откинув со лба волосы, попыталась сообразить, где она находится и как здесь оказалась. Опустив ноги на пол, она встала и, к невероятному изумлению служанок, поинтересовалась:

– Пожалуйста, скажите мне, мы скоро уедем отсюда?

– Господи, спаси и помилуй! Нам и в голову не приходило, что кто-то может спать в постели! Вы – одна из дам, которых пригласили в гости из Холлингфорда, милочка? Но ведь они все уже уехали час или более тому!

– О боже, что же мне делать? Та леди, которую все называют Клэр, пообещала разбудить меня вовремя. Папа будет очень беспокоиться, не зная, где я и что со мной, а о том, что скажет Бетти, мне и думать не хочется.

Девочка заплакала, а служанки, явно обескураженные, обменялись взглядами и с сочувствием уставились на нее. Но в этот самый момент из коридора донеслись шаги миссис Киркпатрик. Своим мягким музыкальным голоском она негромко напевала какую-то итальянскую арию, направляясь к себе в комнату, чтобы переодеться к ужину. Служанки вновь обменялись многозначительными взглядами, и одна сказала другой:

– Пусть разбирается сама.

После этого они занялись уборкой в соседних помещениях.

Миссис Киркпатрик открыла дверь и как громом пораженная застыла на пороге, в недоумении глядя на Молли.

– Боже мой, я совсем забыла о тебе! – проговорила она наконец. – Нет-нет, не плачь, прошу тебя, иначе ты приведешь себя в непотребное состояние и тебя никому нельзя будет показать. Разумеется, это я виновата в том, что ты проспала, и, если сегодня вечером я не сумею отправить тебя обратно в Холлингфорд, ты переночуешь у меня, а завтра утром мы постараемся отвезти тебя домой.

– Но папа! – всхлипнула Молли. – Он привык, что я всегда готовлю ему чай. Кроме того, у меня нет с собой ночной сорочки и всего прочего.

– Прошу тебя, перестань расстраиваться из-за того, что невозможно поправить. Я одолжу тебе все необходимое, а твоему папе придется сегодня обойтись без твоего чая. Просто в следующий раз не засыпай в чужом доме, ведь тогда можно оказаться среди людей, которые совсем не так гостеприимны, как здешние хозяева. Ну а теперь, если ты перестанешь плакать и успокоишься, я узна́ю, можно ли тебе выйти к десерту вместе с мастером Смитом и маленькими леди. Ты отправишься в детскую, где выпьешь с ними чаю, а после вернешься сюда, расчешешься и вообще приведешь себя в порядок. Полагаю, ты должна радоваться тому, что оказалась в таком роскошном особняке, как этот. Многие маленькие девочки не могут и мечтать ни о чем подобном.

Разговаривая, она занималась собственным туалетом, готовясь к ужину: сняла черное траурное утреннее платье, облачилась в пеньюар, распустила свои мягкие золотистые волосы, отчего те рассыпались по плечам. Затем она принялась оглядываться в поисках различных аксессуаров к платью, не умолкая при этом ни на минуту.

– У меня самой есть маленькая дочка, милочка! Так вот, она отдала бы что угодно, лишь бы иметь возможность погостить здесь, у лорда Камнора, вместе со мной, но вместо этого ей придется все каникулы провести в школе. Глядя же на тебя, можно подумать, что мысль о том, чтобы остаться здесь всего на одну ночь, причиняет тебе невероятные страдания. Что до меня, то я была ужасно занята, общаясь с этими надоедливыми… я хотела сказать, очаровательными особами из Холлингфорда, а человек не может думать обо всем сразу.

Молли, несмотря на то, чтобы была еще сущим ребенком, моментально перестала плакать при упоминании о маленькой дочке миссис Киркпатрик и даже осмелилась задать вопрос:

– Так вы замужем, мадам? Я подумала, что вас зовут мисс Клэр.

Миссис Киркпатрик добродушно ответила:

– Я не похожа на женщину, которая побывала замужем, верно? Вот и остальные удивляются. Тем не менее я вот уже семь месяцев как вдова. И у меня не появилось ни единой седой волосинки, в отличие от леди Куксхейвен, у которой, хоть она и моложе меня, их уже великое множество.

– Но почему вас называют Клэр? – продолжала расспрашивать Молли, которой эта женщина показалась весьма любезной и общительной.

– Потому что я была мисс Клэр, когда жила с ними. Красивое имя, не правда ли? Я вышла замуж за мистера Киркпатрика; он был всего лишь младшим приходским священником, бедняга, но при этом происходил из очень хорошей семьи, и, если бы трое его родственников умерли, не оставив после себя наследников, я бы стала супругой баронета. Но Провидение рассудило иначе. К тому же всегда следует довольствоваться тем, что имеешь. Двое из его кузенов женились и обзавелись большими семьями, а бедный дорогой Киркпатрик умер, оставив меня вдовой.

– Но ведь у вас есть маленькая дочка? – спросила Молли.

– Да, есть. Моя дорогая Синтия! Я бы хотела, чтобы ты с нею познакомилась. Она стала для меня единственным утешением и отрадой. Если у меня будет время, я покажу тебе ее фотографию, когда мы с тобой будем ложиться спать. Но сейчас я должна идти. Не годится заставлять леди Камнор ждать, тем более когда она просила меня сойти вниз пораньше, чтобы помочь ей принять других гостей. Я сейчас позвоню в колокольчик, а когда придет горничная, попроси ее отвести тебя в детскую. И пусть она объяснит нянечке леди Куксхейвен, кто ты такая. После ты выпьешь чаю с маленькими леди и сойдешь с ними вниз, к десерту. Ну вот! Мне очень жаль, что ты проспала и осталась здесь. А теперь поцелуй меня и не плачь. На самом деле ты очень красивая девочка, хотя цветом волос и лица совсем не похожа на Синтию! Ах, Нанни, не будете ли вы так добры, чтобы отвести эту юную леди… как тебя зовут, милочка? Гибсон?.. мисс Гибсон к миссис Дайсон, в детскую, и попросить позволить ей выпить чаю вместе с маленькими леди, а после этого отправить ее вместе с ними вниз, к десерту. Миледи я все объясню сама.

Лицо Нанни моментально просветлело, стоило ей услышать фамилию Гибсон, и, удостоверившись, что Молли действительно дочка "доктора", она согласилась выполнить просьбу миссис Киркпатрик с куда большей готовностью, чем ей обычно было свойственно.

Молли была послушной девочкой и очень любила детей. Поэтому в детской она быстро подружилась с маленькими леди, как ей и было велено, и даже сумела оказаться полезной миссис Дайсон, играя в кубики с самой младшей из них, пока ее братья и сестры наряжались в кружева, муслин, бархат и широкие блестящие ленты.

– Итак, мисс, – сказала миссис Дайсон, когда ее собственные подопечные были готовы, – что я могу для вас сделать? У вас ведь нет с собой другого платья, не правда ли?

Да, действительно, другого платья у нее не было, а даже если бы и было, то едва ли оно было бы лучше ее нынешнего, пошитого из плотного белого канифаса. Поэтому ей оставалось лишь ополоснуть лицо, вымыть руки и позволить нянечке расчесать и надушить свои волосы. Молли подумала, что предпочла бы провести всю ночь в парке и заснуть под чудесным раскидистым кедром, чем пройти неизвестное, но наверняка тяжелое испытание под названием "сойти к десерту", что и нянечки, и дети явно полагали главным событием дня. В конце концов лакей передал приглашение, и миссис Дайсон в шуршащем атласном платье, выстроив своих подопечных, направилась вместе с ними к дверям столовой.

Вокруг накрытого стола в ярко освещенной комнате уже сидела большая компания мужчин и женщин. Каждый из разодетой детворы бросился к своей мамочке, или тете, или иному родственнику, и только одной Молли подойти было не к кому.

– Кто эта высокая девочка в плотном белом платье? Полагаю, это же не одна из дочерей миледи?

Дама, к которой и был обращен этот вопрос, поднесла к глазам лорнет, окинула Молли взглядом с головы до ног и тут же опустила его.

– Француженка, как мне представляется. По-моему, леди Куксхейвен намеревалась пригласить к себе француженку-гувернантку, дабы она занялась воспитанием ее маленьких дочек, чтобы они с раннего детства овладели языком. Бедняжка, она выглядит совершенно потерянной!

С этими словами она поманила Молли к себе. Девочка бросилась к ней, ища защиты, но, когда леди обратилась к ней по-французски, она жарко покраснела и смущенно ответила:

– Я не говорю по-французски. Меня зовут Молли Гибсон, мадам.

– Молли Гибсон! – громко сказала леди, словно подобного объяснения ей было явно недостаточно.

Лорд Камнор услышал и слова, и тон, которым они были произнесены.

– Ого! – воскликнул он. – Так ты – та самая маленькая девочка, которая спала в моей кровати?

Он пытался подражать глубокому басу медведя из сказки, который задавал такие же вопросы маленькой девочке, но Молли не читала "Трех медведей" и потому решила, что милорд гневается по-настоящему. Задрожав, она лишь сильнее прижалась к леди, которая подозвала ее к себе и в которой она видела свою спасительницу. Лорд же Камнор продолжал веселиться, полагая свои слова весьма удачной шуткой, поэтому все то время, пока женщины оставались в комнате, он подтрунивал над Молли, то величая ее Спящей Красавицей, то намекая на Семерых Спящих и прочих известных сонь, каких только мог вспомнить. Он и понятия не имел, какие страдания причиняют впечатлительной девочке его шуточки, которая уже сочла себя сущей грешницей за то, что проспала отъезд, вместо того чтобы бодрствовать и оставаться на ногах. Если бы Молли имела привычку складывать два и два, то, пожалуй, она нашла бы себе оправдание, вспомнив о том, что миссис Киркпатрик клятвенно обещала разбудить ее вовремя. Но сейчас она могла думать лишь о том, что стала нежеланной гостьей в таком роскошном доме и что в глазах остальных выглядит непрошеной самозванкой, явившейся без приглашения туда, где ее никто не ждал. Раз или два девочка мельком подумала о том, где сейчас обретается ее отец и не скучает ли он по ней, но мысль о таком знакомом и близком домашнем уюте и счастье породила у нее комок в горле, и она решила, что не должна думать об этом, чтобы не расплакаться. А тут еще чутье подсказывало ей, что раз уж она осталась в поместье Тауэрз, то чем меньше она будет привлекать к себе внимание и причинять неудобства хозяевам, тем лучше для нее.

Она вышла вслед за дамами из столовой, втайне надеясь, что никто не заметит ее. Но это было решительно невозможно, и Молли немедленно стала предметом разговора этой внушающей благоговейный ужас леди Камнор и ее доброй соседки за ужином.

– Вы не поверите, но я сочла эту юную леди француженкой, когда впервые увидела ее. У нее черные волосы и ресницы, серые глаза и бледная, почти бесцветная кожа, что так часто встречается в некоторых провинциях Франции. А еще, насколько я помню, леди Куксхейвен пыталась найти образованную девушку, которая бы стала приятной компаньонкой ее детям.

– Нет! – отрезала леди Камнор, и на лице ее, как показалось Молли, отразилось отвращение. – Она – дочь нашего доктора здесь, в Холлингфорде; нынче утром она приехала вместе с остальными школьными попечительницами, но потом перегрелась на солнце и заснула в комнате Клэр, каким-то образом умудрившись проспать все на свете, и проснулась только тогда, когда все экипажи уже уехали. Завтра утром мы отправим ее домой, но сегодня ей придется остаться у нас. Клэр оказалась настолько добра, что согласилась приютить ее у себя в комнате.

Подобные речи весьма смахивали на обвинительные, и Молли чувствовала себя как на иголках. В этот момент к ней подошла леди Куксхейвен. Тон ее голоса был таким же глубоким, а манеры – столь же резкими и властными, как и у матери, но Молли каким-то образом угадала, что за всей этой показной суровостью скрывается добрая душа.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая моя? Выглядишь ты уже гораздо лучше, чем тогда, под кедром. Значит, ты останешься у нас на ночь? Клэр, тебе не кажется, что мы могли бы показать мисс Гибсон несколько альбомов с гравюрами, которые наверняка заинтересуют ее.

Миссис Киркпатрик подплыла к тому месту, где стояла Молли, и начала осыпать ее знаками внимания и милой болтовней, пока леди Куксхейвен перебирала тяжелые тома в поисках того, что могло бы заинтересовать девочку.

– Бедняжка! Я видела, как ты вошла в столовую и ужасно стеснялась при этом; я хотела, чтобы ты подошла ко мне, но не могла подать тебе знак, поскольку в этот момент ко мне обратился лорд Куксхейвен, рассказывая о своих путешествиях. А, вот замечательная книга – "Портреты выдающихся деятелей Великобритании". Давай я сяду рядом и расскажу тебе, кто они такие. Можете более не беспокоиться, леди Куксхейвен, я сама позабочусь о ней, положитесь на меня!

Услышав эти слова, Молли почувствовала, как щеки у нее вспыхнули жарким пламенем. Ах, если бы только они оставили ее в покое и не утруждались, выказывая ей свою доброту, и "не беспокоились" бы о ней! Слова миссис Киркпатрик приглушили благодарность, которую она начала испытывать к леди Куксхейвен за то, что та искала для нее что-либо, способное развлечь ее. Но, разумеется, это было сплошным беспокойством, и ей ни в коем случае не следовало оставаться здесь.

Назад Дальше