- Один из них явился ко мне декабрьской ночью и попросил позволения приготовить к сочельнику праздничный ужин в кухне замка, а кухня эта была больше самой большой дворцовой залы, и полки в ней ломились от множества всякой посуды, - там были всевозможные кастрюли, сковороды, противни, котлы, чугунки, жаровни, решетки, соусницы, опарницы, рыбницы, тазы, формы для пирожного, медные кувшины, чаши золотые, серебряные и драгоценного дерева с прожилками, я уж не считаю железного кованого вертела и громадного черного котла, висевшего на крюке. Он обещал мне, что они ничего не сломают и не испортят. Но я все-таки отказала ему в его просьбе, и он исчез, бормоча под нос невнятные угрозы. А на третью ночь, - это был канун рождества, - тот же гном явился ко мне в опочивальню, а за ним несметное множество других; они схватили меня с моего ложа в одной сорочке и унесли в неведомую страну. "Вот, - сказали они, покидая меня, - вот какая кара ждет богачей, которые не хотят уделить ничего из своих сокровищ трудолюбивому и доброму народу гномов, что добывают золото и открывают родники". Вот что рассказала беззубая старуха, и герцогиня, утешив ее добрыми словами и щедрой помощью, отправилась с детьми обратно в замок.
Глава VI,
в которой рассказывается о том, что видно с башенной вышки Кларидского замка
Как-то вскоре после этого Пчелка и Жорж поднялись, когда их никто не видел, по лестнице, ведущей на башню, возвышавшуюся над Кларидским замком. Очутившись на самом верху, на площадке, они радостно закричали и захлопали в ладоши.
Перед глазами у них расстилались склоны холмов, изрезанные зелеными и коричневыми квадратиками распаханных полей. Далеко на горизонте синели леса и горы.
- Сестрица! - вскричал Жорж. - Погляди-ка! Вот вся земля!
- Какая большая! - сказала Пчелка.
- Мои учителя, - сказал Жорж, - рассказывали мне, что она большая, да только, как говорит наша ключница Гертруда, надо самому посмотреть, чтобы поверить.
Они обошли кругом всю площадку.
- Вот так чудо, братец! - вскричала Пчелка. - Замок наш стоит посреди земли, а мы забрались на вышку, и она посреди замка, вот мы и очутились теперь на самой середине мира! Ха-ха-ха!
И действительно, горизонт окружал детей правильным кругом, и башня была в самой его середине.
- Мы в середине мира, ха-ха-ха! - вторил Жорж.
Потом они оба задумались.
- Как ужасно, что мир такой большой, - сказала Пчелка, - можно заблудиться, и тогда придется жить в разлуке с друзьями.
Жорж пожал плечами.
- Как прекрасно, что мир такой большой! Можно отправиться на поиски всяких приключений. Пчелка, когда я буду большой, я хочу завоевать вон те горы, на самом краю земли. Это оттуда выходит месяц. Я его поймаю по дороге и подарю тебе, моя Пчелка!
- Вот хорошо, - сказала Пчелка, - ты мне его подаришь, и я буду носить его в волосах.
Потом они занялись тем, что стали разыскивать, как на карте, места, которые они знали.
- Я очень хорошо узнаю все, - сказала Пчелка (которая ровно ничего не узнавала), - только я никак не пойму, что это за камушки вон там вроде кубиков рассыпаны по холмам.
- Дома, - ответил Жорж, - это просто дома. Разве ты не узнаешь, сестрица, столицы герцогства Кларидского? А ведь это большущий город, там целых три улицы, и по одной можно ездить в карете. Мы проезжали по ней на прошлой неделе, когда ехали в монастырь. Помнишь?
- А этот ручеек, что вьется вон там?
- Это река. Видишь, там старый каменный мост?
- Мост, под которым мы раков ловили?
- Тот самый, и там еще в нише стоит статуя "Безголовой женщины". Только ее отсюда не видно, потому что она очень маленькая.
- Я помню. А почему у нее нет головы?
- Да потеряла, наверно.
Пчелка, не сказав ни слова, удовлетворяет ли ее это объяснение, рассматривала горизонт.
- Братец, братец, видишь, как там что-то блестит, около синих гор? Это озеро!
- Озеро!
И тут они вспомнили, что герцогиня говорила им об этих опасных и чудесных водах, где находятся дворцы ундин.
- Пойдем туда! - сказала Пчелка.
Это предложение ошеломило Жоржа, он даже открыл рот от удивления:
- Герцогиня не велела нам уходить одним! - вскричал он. - И как мы доберемся до этого озера, когда оно на самом краю света?
- Как мы доберемся, этого я, конечно, не знаю! А вот ты должен знать, потому что ты мужчина и у тебя есть учитель грамматики.
Жорж, задетый за живое, ответил, что можно быть мужчиной, и даже замечательным мужчиной, и все-таки не знать всех дорог на свете. Пчелка состроила презрительную гримаску, от которой он покраснел до ушей, и сказала очень сухо:
- Я вот никому не обещала покорить синие горы и отцепить месяц с неба. Я не знаю дороги к озеру, но уж как-нибудь я ее найду!
- Ах, вот как! Ха-ха! - фыркнул Жорж, пытаясь расхохотаться.
- Вы, сударь, смеетесь совсем как мой ослик!
- Пчелка! Ослики не смеются и не плачут.
- А если бы они смеялись, вот точь-в-точь так бы и смеялись, как вы! Я пойду одна на озеро и разыщу прекрасные воды, где живут ундины! А вы будете сидеть дома, как девочка. Я вам оставлю свое рукоделье и куклу! Смотрите за ней хорошенько, слышите, Жорж!
Жорж был самолюбив. Ему показалось обидным слушать насмешки Пчелки. Опустив голову, насупившись, он сказал мрачно:
- Ну, хорошо! Пойдем на озеро!
Глава VII,
в которой рассказывается, как Пчелка и Жорж отправились на озеро
На другой день после завтрака, когда герцогиня удалилась в свои покои, Жорж взял Пчелку за руку.
- Идем! - сказал он.
- Куда?
- Тсс!!!
Они спустились по лестнице и пошли через двор. Когда они вышли через потайную дверь, Пчелка опять спросила, куда они идут.
- На озеро! - твердо ответил Жорж.
Пчелка широко открыла ротик, да так и застыла на месте. Уйти так далеко, без спросу и в атласных туфельках! А на ней были атласные туфельки. Ну, разве это благоразумно?
- Нам надо идти, и вовсе не обязательно быть благоразумными!
Таков был величественный ответ Жоржа Пчелке. Сама же она его стыдила, а сейчас прикидывается удивленной… Теперь уже он презрительно отсылал ее к куклам. Девчонки всегда так - сами же подстрекают, а потом увиливают. Фу! Вот противный характер! Пусть остается, он один пойдет!
Она схватила его за руку, он оттолкнул ее. Она повисла на шее у брата.
- Братец, - говорила она всхлипывая, - я пойду с тобой.
Он не устоял перед таким глубоким раскаянием.
- Идем, - сказал он, - только не надо идти городом, а то нас увидят. Лучше пойдем крепостным валом и выйдем на большую дорогу через проселок.
И они пошли, держась за руки. Жорж рассказывал, какой план он придумал.
- Мы пойдем той же дорогой, - говорил он, - по которой мы ехали в монастырь. И, конечно, увидим озеро, как увидели его и в прошлый раз, а тогда мы пойдем к нему прямо, через поля, как пчелка летит.
"Как пчелка летит" - это такое деревенское красочное выражение, когда хотят сказать, что путь прямой; но дети принялись хохотать, им показалось смешно, что в этом выражении упоминается имя девочки.
Пчелка собирала цветы по краю рва: мальвы, ромашки, колокольчики, златоцветы, она сделала из них букет, но в ее маленьких ручках цветы вяли прямо на глазах, и, когда Пчелка шла по старому каменному мосту, на них просто жалко было смотреть. Она никак не могла придумать, что делать с букетом, и ей пришло в голову бросить цветы в воду, чтобы они освежились, но потом она решила лучше подарить их "Безголовой женщине".
Она попросила Жоржа поднять ее, чтобы ей стать повыше, и положила всю охапку полевых цветов между сложенными руками старой каменной фигуры.
Когда они отошли уже довольно далеко, она обернулась и увидела, что на плече статуи сидит голубь. Некоторое время они шли молча, потом Пчелка сказала:
- Пить хочется!
- И мне тоже, - сказал Жорж, - только речка осталась далеко позади, а здесь ни ручья, ни родника не видно.
- Солнце такое горячее, что оно, наверно, все выпило. А как нам теперь быть?
Так они говорили и сетовали и вдруг увидали, что идет крестьянка и несет в корзинке ягоды.
- Вишни, - закричал Жорж, - какая досада, что у меня нет денег, не на что купить!
- А у меня есть деньги! - сказала Пчелка.
Она вытащила из кармашка кошелек, в котором было пять золотых монет, и, обратившись к крестьянке, сказала:
- Дайте нам, тетушка, столько вишен, сколько войдет в мой подол.
И с этими словами она приподняла обеими руками подол юбки. Крестьянка бросила ей туда две-три пригоршни вишен. Пчелка прижала одной рукой подол юбки, а другой протянула женщине золотую монету и спросила:
- Этого хватит?
Крестьянка схватила золотую монету, которая с лихвой оплачивала все вишни в ее корзине вместе с деревом, на котором они созрели, и участком земли, где росло это дерево. И так как она была хитрая, она сказала Пчелке:
- Что уж мне с вас больше-то брать, рада вам услужить, моя принцессочка!
- Ну, тогда, - попросила Пчелка, - положите еще вишен в шляпу моему брату, и вы получите еще одну золотую монету.
Конечно, крестьянка охотно сделала это, а потом пошла своей дорогой, обдумывая, в какой шерстяной чулок, в какой тюфяк запрятать ей свое золото. А дети шли своей дорогой, поедая вишни и бросая косточки направо и налево. Жорж выбрал вишенки, которые держались по две на одной веточке, и нацепил их своей сестрице на уши, как сережки, и смеялся, глядя, как эти красивые пурпурные ягодки, вишенки-близнецы, покачиваются на щеках Пчелки.
Их веселое путешествие прервал камешек. Он забрался в башмачок Пчелки, и она начала прихрамывать, и каждый раз, как она спотыкалась, ее белокурые локоны взлетали и падали ей на щечки; так, прихрамывая, она прошла несколько шагов и уселась на краю дороги. Тогда Жорж стал возле нее на колени, снял с ее ноги атласную туфельку, встряхнул, - и оттуда выскочил маленький белый камешек.
Пчелка поглядела себе на ноги и сказала:
- Братец, когда мы с тобой еще раз пойдем на озеро, мы наденем сапожки.
Солнце уже начало склоняться на сверкающем небосводе, легкий ветерок ласкал щеки и шеи юных путешественников, и они, освеженные и приободрившиеся, смело продолжали свой путь. Чтобы легче было идти, они распевали, держась за руки, и смеялись, видя, как перед ними движутся две сплетенные тени. Они пели:
Марианна в добрый час
Намолоть зерна взялась.
Вот на ослика садится
Марианночка-девица.
Перекинула мешок.
"Мартин, ослик, в путь, дружок!"
Но вдруг Пчелка остановилась и закричала:
- Я потеряла туфельку… мою атласную туфельку!..
И действительно, так оно и было, как она говорила: туфелька, у которой шелковый шнурок развязался при ходьбе, лежала на дороге пыльная-пыльная. И тут Пчелка оглянулась и увидала, что башни Кларидского замка уже скрылись на горизонте в тумане; сердце у нее сжалось, и слезы подступили к глазам.
- Нас съедят волки, - сказала она, - и мама нас больше не увидит и умрет с горя.
Но Жорж надел ей на ножку туфельку и сказал:
- Когда колокол в замке прозвонит к ужину, мы уже придем обратно в Клариды. Вперед!
Мельник вышел и глядит,
Марианне говорит:
"Привяжите-ка Мартина
Там на травке, возле тына,
Он мешок с пшеницей нес,
Вас на мельницу привез".
Озеро! Пчелка, смотри: озеро! озеро! озеро!
- Да, Жорж, озеро!
Жорж закричал "ура!" и подбросил вверх свою шляпу. Пчелка была слишком благовоспитанна, чтобы швырнуть вверх свой чепчик, но она сняла с ноги туфельку, которая едва держалась, и бросила ее через голову в знак радости. Озеро лежало перед ними в глубине долины, округлые склоны которой мягко спускались к серебристым волнам, словно замыкая их в громадную чашу из цветов и зелени. Там оно лежало, чистое, спокойное, и уже видно было, как колышется зелень на его пока еще смутно различимых берегах. Но на склонах долины, среди густых зарослей, не видно было никакой тропинки, которая вела бы к этим прекрасным водам.
В то время как они тщетно разыскивали дорогу, их начали щипать за икры гуси, которых гнала хворостиной маленькая девочка с овчиной на плечах. Жорж спросил, как ее зовут.
- Жильберта.
- Так вот, Жильберта, как нам пройти к озеру?
- Нельзя к нему пройти.
- А почему?
- Да потому…
- Ну, а все-таки, если попытаться пройти?
- Коли бы пытались пройти, так была бы дорога, по ней и шли бы.
Ну, что можно было на это ответить гусиной пастушке!
- Пойдем, - сказал Жорж. - Там, подальше, мы, наверно, найдем какую-нибудь тропинку в лесу.
- И нарвем орехов, - сказала Пчелка, - и будем их есть, потому что мне кушать хочется. А когда мы опять пойдем на озеро, мы возьмем с собой большую корзину с разными вкусными вещами.
- Да, да, сестрица, - подхватил Жорж, - непременно так и сделаем, как ты говоришь, я теперь понимаю, почему оруженосец Верное Сердце, отправляясь в Рим, захватил с собой целый окорок ветчины, чтобы не проголодаться, и большую бутыль, чтобы было что попить. Но пойдем поскорее, потому что мне кажется, что день на исходе, хотя я и не знаю, который час.
- Вот пастушки, те знают, который час: они смотрят на солнце, - сказала Пчелка, - но я-то ведь не пастушка! А только мне кажется, когда мы уходили, солнце стояло у нас над головой, а теперь оно совсем далеко, там, за городом и за Кларидским замком. Надо узнать, неужели это так каждый день и почему это так бывает.
Пока они глядели на солнце, по дороге закрутилось облако пыли, и они увидели всадников, которые неслись во весь опор, а оружие их сверкало на солнце. Дети ужасно испугались и бросились в густую чащу, подступавшую к самой дороге. "Это, наверно, разбойники! Нет, должно быть, людоеды", - думали они. А на самом деле это проскакала стража, которую герцогиня Кларидская отправила на розыски двух отважных путешественников.
Маленькие путешественники нашли в лесу узенькую тропинку, по которой, наверно, никогда не гуляли влюбленные, потому что по ней никак нельзя было идти рядом, под руку, как ходят жених с невестой. Да тут и не видно было никаких человеческих следов, а только бесчисленные отпечатки маленьких раздвоенных копытцев.
- Это следы бесенят, - сказала Пчелка.
- А может быть, коз, - сказал Жорж.
Так это и осталось невыясненным. Одно только было ясно, что тропинка полого спускается к берегу озера, которое вдруг появилось перед детьми во всей своей томной и молчаливой красе. Ивы курчавились по его берегам нежной листвой. Камыши покачивали над водой свои гибкие мечи и бархатные султаны; они казались зыблющимися островками, вокруг которых водяные лилии расстилали свои широкие листы сердечком и цветы с белыми лепестками. А на этих цветущих островках стрекозы с изумрудными и сапфирными тельцами и пламенными крыльями чертили в стремительном полете резко обрывающиеся кривые.
И дети с наслаждением погружали свои разгоряченные ноги во влажный песок, поросший густым хвойником и остролистым рогозом. Кувшинки посылали им аромат своих мягких стеблей, вокруг них папоротник покачивал кружевным опахалом у края дремлющих вод, а над ним сияли лиловые звездочки иван-чая.
Глава VIII,
в которой рассказывается, о том, как поплатился Жорж де Бланшеланд за то, что приблизился к озеру, в котором живут ундины
Пчелка побежала вперед по песку между двумя купами ив, и прямо перед нею маленький дух, обитавший в этих краях, прыгнул в воду, и по воде пошли круги, которые все расширялись, а затем исчезли. Этот дух был крошечной зеленой лягушкой с белым брюшком. Все безмолвствовало, легкое дуновение проносилось над светлым озером, и каждая его волна словно расплывалась в мягкой улыбке.
- Оно красивое, озеро, - сказала Пчелка, - но у меня все ноги в крови, туфельки совсем разорвались, и мне очень хочется кушать. Я бы так хотела быть дома, в замке!
- Сестрица, - сказал Жорж, - садись на травку. Я оберну тебе ножки листьями, чтобы им было прохладней, а потом пойду поищу что-нибудь на ужин. Там, наверху, у самой дороги, я видел кусты ежевики, сплошь покрытые ягодами. Я тебе принесу в шляпе самые спелые и самые сладкие. Дай-ка мне твой платочек! Я наберу еще земляники, потому что здесь масса земляники у тропинки в тени деревьев. А карманы я набью орехами.
Он устроил для Пчелки на берегу озера под ивой постельку из мха и пошел.
Пчелка протянулась на своем ложе из мха, сложила ручки и увидала, как звезды, мерцая, стали загораться на бледном небе; потом ее глаза наполовину закрылись, но все-таки ей показалось, что она видит в воздухе гнома, который летит, сидя верхом на вороне. И это ей не просто померещилось. Натянув поводья, которыми была взнуздана черная птица, гном приостановился вверху над девочкой и глянул на нее своими круглыми глазами, затем пришпорил своего скакуна и умчался крылатым галопом. Пчелка смутно видела, как он пролетел и исчез, а потом и совсем заснула.
Она спала, когда Жорж вернулся с тем, что ему удалось набрать; он разложил все это возле нее, а сам спустился к озеру и стал ждать, когда она проснется. Озеро дремало, укрытое нежной кроной листвы. Тонкий пар мягко стелился над водами. Внезапно меж ветвей выглянул месяц, и в тот же миг волны заискрились блестками.
Жорж отлично видел, что эти блестки, сверкавшие в воде, были не только дробившимся отражением месяца: он ясно различал какие-то синеватые огоньки, которые приближались, покачиваясь и переплетаясь, словно они кружились в хороводе. Скоро он разобрал, что все эти огоньки дрожат на белых лбах прекрасных женских головок. И вот уже эти головы, увенчанные водорослями и раковинами, плечи, по которым рассыпались зеленые волосы, груди, блестевшие жемчугами ниспадающих покрывал, поднялись над волнами. Мальчик узнал ундин и отпрянул, пытаясь убежать. Но бледные и холодные руки уже подхватили его и, несмотря на его сопротивление и крики, повлекли сквозь глубокие воды в галереи из хрусталя и порфира.