Знакомство русского читателя с творчеством Э. Хемингуэя началось в 1934 году. Сам писатель характеризовал свое творчество как помощь людям посредством беспощадной правды о жизни. Писатель хотел проникнуть в самую суть явлений, понять последовательность фактов и действий, вызывающих те или иные чувства, и так написать о данном явлении, чтобы это оставалось действенным и через год, и через десять лет.
В книгу вошли рассказы, роман "Прощай, оружие!", пьеса "Пятая колонна" и повесть "Старик и море".
Перевод с английского.
Вступительная статья и примечания Б. Грибанова.
Иллюстрации О. Верейского.
Содержание:
Эрнест Хемингуэй - Рассказы. Прощай, оружие! Пятая колонна. Старик и море 1
Б. Грибанов. ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ 1
РАССКАЗЫ 6
ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ! 58
ПЯТАЯ КОЛОННА 112
СТАРИК И МОРЕ 130
ПРИМЕЧАНИЯ 145
Примечания 145
Эрнест Хемингуэй
Рассказы. Прощай, оружие! Пятая колонна. Старик и море
Перевод с английского.
Вступительная статья и примечания Б. Грибанова.
Иллюстрации О. Верейского.
Б. Грибанов. ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ
Эрнеста Хемингуэя с полным правом можно назвать ровесником XX века. И не только потому, что он родился на самом рубеже века - в 1899 году. И даже не потому, что всю свою жизнь, захватившую более полустолетия (он покончил с собой 2 июля 1961 года), Хемингуэй жил жизнью своего века, был активным участником многих крупных событий исторического масштаба - достаточно сказать, что он добровольно участвовал в трех войнах, две из которых были мировыми войнами. Он оказался подлинным ровесником XX века потому, что с предельной честностью большого художника старался ответить на самые острые, самые больные вопросы современности.
Творчество всякого истинного художника всегда имеет глубинные связи с эпохой, с нравственными проблемами этой эпохи. У Хемингуэя эта связь проявляется с особой непосредственностью, его творчество невозможно отделить от его биографии, хотя эта биография, естественно, предстает перед читателем художнически осмысленной и художественно преобразованной. Хемингуэй не был простым летописцем своей жизни или бытописателем. Он писал о том, что хорошо знал, сам видел, сам пережил, но личный опыт, на который он опирался, служил лишь фундаментом возводимого им здания творчества. Сам Хемингуэй сформулировал этот принцип в следующих словах: "Писать романы или рассказы - значит, выдумывать на основе того, что знаешь. Когда удается хорошо выдумать, выходит правдивее, чем когда стараешься припомнить, как бывает на самом деле".
Хемингуэя привычно именуют одним из представителей так называемого "потерянного поколения". Под этим термином имеют в виду тех европейских и американских писателей, которые совсем молодыми попали в мясорубку первой мировой войны, разрушившей многие иллюзии, взорвавшей былой уклад мирной жизни. На творчество этих писателей легла мрачная тень войны, печать растерянности перед безумием человечества, позволившего ввергнуть себя в эту бессмысленную бойню.
Хемингуэй, собственно, и ввел в литературу понятие "потерянного поколения", приведя эти слова, оброненные американской писательницей Гертрудой Стайн, в качестве эпиграфа к своему первому роману "И восходит солнце". Однако причислять Хемингуэя безоговорочно к "потерянному поколению" было не совсем правильно, о чем речь пойдет дальше. Но факт внешней причастности к поколению бесспорен. Восемнадцатилетним юношей Хемингуэй вступил добровольцем в Транспортный корпус американского Красного Креста и попал на фронт в Италию. На фронте он пробыл недолго, - он получил тяжелое ранение, в течение многих лет причинявшее ему физические и душевные страдания. Но, невзирая на эти травмы, Хемингуэй всегда подчеркивал, как много дала ему война в смысле жизненного и нравственного опыта. В книге "Зеленые холмы Африки" он рассказывал, как, читая "Севастопольские рассказы" Толстого, одну из своих любимых книг, он "задумался о Толстом и о том огромном преимуществе, которое дает писателю военный опыт. Война - одна из самых важных тем, и притом такая, когда труднее всего писать правдиво, и писатели, не видавшие войны, из зависти стараются убедить и себя и других, что тема эта незначительная, или противоестественная, или нездоровая, тогда как на самом деле им просто не пришлось испытать того, чего ничем нельзя возместить". Но для того чтобы осмыслить этот опыт и сделать его достоянием читателей, Хемингуэю потребовалось еще немало лет. Потребовался опыт работы европейским корреспондентом канадской газеты, познакомивший его в начале 20-х годов с закулисной стороной международной политики, потребовалось увидеть в 1922 году еще одну, на этот раз "малую", войну на Ближнем Востоке между Турцией и Грецией, потребовались годы напряженного литературного труда, принесшие мастерство.
Если жизненная биография Хемингуэя началась, по существу, в окопах на реке Пьяве, то его литературная биография берет свои истоки в Париже 20-х годов. Париж в те времена был Меккой модернизма. Писатели, поэты, художники из множества стран съезжались сюда, чтобы окунуться в эту атмосферу, где ниспровергались былые ценности и создавались, казалось бы, новые, рожденные к жизни XX веком. В этот бурлящий водоворот и погрузился молодой журналист, твердо решивший стать писателем.
В Париже Хемингуэй познакомился с такими столпами модернистской литературы, как Джеймс Джойс, Гертруда Стайн. Они были кумирами, незыблемыми авторитетами для молодых литераторов. И нужно было обладать очень трезвым умом и врожденным чутьем писателя-реалиста, чтобы не дать увлечь себя модными идеями мисс Стайн, ее субъективизмом, демонстративным пренебрежением к социальным проблемам, ее экспериментами, сводящимися к чисто формальной словесной игре. Молодой Хемингуэй прислушивался к советам Стайн, внимательно изучал опыт Джойса. Прислушивался, изучал, но в своей работе искал собственный путь.
В поисках этого собственного пути Хемингуэю помогла великая русская реалистическая литература. "С тех пор как я обнаружил библиотеку Сильвии Бич, - вспоминал Хемингуэй в книге "Праздник, который всегда с тобой", - я прочитал всего Тургенева, все вещи Гоголя, переведенные на английский, Толстого в переводе Констанс Гарнет и английские издания Чехова". Он открыл, по его словам, "другой, чудесный мир, который дарили тебе русские писатели. Сначала русские, а потом и все остальные. Но долгое время только русские".
Какие же литературные задачи ставил перед собой начинающий писатель Хемингуэй? Об этом точнее всего сказал он сам: "Проникнуть в самую суть явлений, понять последовательность фактов и действий, вызывающих те или иные чувства, и так написать о данном явлении, чтобы это оставалось действенным и через год, и через десять лет…" Глубине исследования, умению передать и "закрепить" подлинные человеческие эмоции в произведении, так, чтобы читатель и через много лет испытывал чувство сопереживания, он учился у русских писателей. "У Достоевского, - писал Хемингуэй, - есть вещи, которым веришь и которым не веришь, но есть и такие правдивые, что, читая их, чувствуешь, как меняешься сам, - слабость и безумие, порок и святость, одержимость азарта становились реальностью, как становились реальностью пейзажи и дороги Тургенева и передвижение войск, театр военных действий, офицеры, солдаты и сражения у Толстого".
Одновременно с поиском своего пути в литературе определялось и мировоззрение писателя, формировались его политические убеждения. Он много ездил в те годы по Европе, в качестве журналиста присутствовал на нескольких международных конференциях. В Италии он понял, что такое фашизм, и на всю жизнь возненавидел его. Для всякого писателя важно определить свое место в мире. Хемингуэю в этом помогла греко-турецкая война. Он увидел страдания людей, увидел войну совсем иными глазами, чем в 1918 году на итальянском фронте. Спустя тридцать лет он вспоминал: "Я помню, как я вернулся с Ближнего Востока с совершенно разбитым сердцем и в Париже старался решить, должен ли я посвятить всю свою жизнь, пытаясь сделать что-нибудь с этим, или стать писателем. И я решил, холодный, как змий, стать писателем и всю свою жизнь писать так правдиво, как смогу". В этом смысл общественной позиции Хемингуэя, которую он избрал в самом начале своей литературной карьеры, - он считал, что поможет людям, если будет писать беспощадную правду о жизни.
Первой серьезной книгой Хемингуэя, принесшей ему некоторую известность, был сборник рассказов "В наше время" (1925), помещаемый полностью в данном томе. В этом сборнике можно ясно разглядеть первое воплощение творческих идей Хемингуэя, можно также увидеть в зародыше круг тем, волновавших молодого писателя и на многие годы определивших основные направления его литературных интересов.
Обращает на себя внимание прежде всего необычное построение сборника - привычные по форме рассказы чередуются в нем с главками-миниатюрами, плавное течение рассказов прерывается короткими ослепительными вспышками. В этом был определенный замысел автора, как он сам объяснял, - "дать общую картину, перемежая ее изучением в деталях. Это подобно тому, как вы смотрите невооруженным глазом на что-то, скажем, проезжая мимо берега, а потом рассматриваете его в пятнадцатикратный бинокль. Или, быть может, скорее так - смотреть на берег издали, а потом поехать и пожить там, а потом уехать и посмотреть опять издали".
Среди рассказов сборника "В наше время" главное место занимают рассказы, составляющие биографию Ника Адамса, хемингуэевского героя, в котором много автобиографических черт, героя, который будет расти, мужать и меняться вместе с автором. Иногда этот герой будет представать перед читателем под другим именем, но, по существу, это будет все тот же Ник Адаме, выросший в лесах Северного Мичигана, попавший мальчишкой на первую мировую войну и вернувшийся с фронта уже иным человеком. Такие рассказы, как "Индейский поселок", "Доктор и его жена", "Что-то кончилось", "Трехдневная непогода", "Чемпион", во многом основанные на личном опыте Хемингуэя, на его воспоминаниях, повествуют о детстве и юности мальчика, о первых его столкновениях со сложностью жизни, о его духовном созревании.
Особое место в сборнике занимает "Очень короткий рассказ". Сам Хемингуэй во время пребывания в госпитале в Италии пережил подобный роман с медсестрой Агнессой фон Куровски, которая обещала выйти за него замуж, но не сдержала своего обещания. Конец рассказа был им нарочито огрублен. Этот любовный сюжет интересен главным образом тем, что впоследствии он разрастется, обогатится новым опытом писателя, новыми мыслями и превратится в сюжет романа "Прощай, оружие!".
В двух рассказах - "Дома" и "На Биг-Ривер" - Хемингуэй исследовал духовное состояние солдата, вернувшегося домой, смятение человека, который не может найти своего места в жизни, драму возникшей пропасти между сыном и родителями - все то, что пришлось пережить самому Хемингуэю. В рассказе "На Биг-Ривер" ни словом не упоминается о том, что герой его вернулся с войны, но вся атмосфера рассказа, настроение героя подсказывают читателю, что этот человек вернулся именно с войны, вернулся душевно травмированный и теперь жаждет обрести покой в привычном ему по прошлому окружении природы.
Часть рассказов сборника была посвящена теме, которая позже займет серьезное место в творчестве Хемингуэя - теме американских экспатриантов, обосновавшихся во Франции.
Рядом с этими большими рассказами, перебивая их, возникают в сборнике миниатюры - осколочное видение окружающего жестокого мира, с войнами, убийствами, насильственной смертью. Это смерть на войне, это казнь в американской тюрьме, это смерть на корриде, это расстрел шести греческих министров, убийство двух воришек полицейскими, наконец, потрясающее по силе и выразительности описание исхода мирного греческого населения из Фракии. И весь этот калейдоскоп смертей венчало название сборника, иронически вырывавшее слова "в наше время" из текста молитвы "Даруй нам мир в наше время, о, господи!".
Хемингуэй полагал, что писать честно о жизни - это значит писать и о смерти, ибо, как он впоследствии утверждал, "я считал, что жизнь - это вообще трагедия, исход которой предрешен".
Смерть интересовала Хемингуэя и как художника. Годы спустя он объяснял: "Я тогда учился писать и начинал писать о самых простых вещах, а одно из самых простых и самых существенных явлений - насильственная смерть… Я читал много книг, в которых у автора вместо описания смерти получалась просто клякса, и, по-моему, причина кроется в том, что либо автор никогда близко не видел смерти, либо в ту минуту мысленно или фактически закрывал глаза, как это сделал бы тот, кто увидел бы, что поезд наезжает на ребенка и что уже ничем помочь нельзя". Один из творческих принципов Хемингуэя заключался в том, что нельзя закрывать глаза на трагическое в жизни, каким бы страшным оно ни казалось.
Уже в сборнике "В наше время" четко проявились характерные черты хемингуэевского стиля - предельная сжатость языка, выпуклость, зримость описаний, обнаженность слова, необычный диалог, идущий, казалось бы, по поверхности, но содержащий в себе глубокий и многозначный подтекст, умение опускать в рассказе необязательное. Имея в виду рассказ "Не в сезон", Хемингуэй писал: "Я опустил настоящий конец, заключавшийся в том, что старик повесился. Я опустил его согласно своей новой теории: можно опускать что угодно при условии, если ты знаешь, что опускаешь, тогда это лишь укрепляет сюжет, и читатель чувствует, что за написанным есть что-то, еще не раскрытое".
Если в сборнике "В наше время" явственно проступала мысль о том, что человеческая жизнь - это трагедия, исход которой предрешен, то неизбежно перед писателем должен был встать вопрос о позиции человека, о нормах его этического поведения. Эта проблема всегда будет волновать Хемингуэя, и на разных этапах своего творчества он будет по-разному отвечать на этот кардинальный нравственный вопрос.
В начале своей литературной деятельности в 20-е годы Хемингуэй не видел в жизни никаких позитивных моральных ценностей. Нужен был какой-то якорь, хотя бы соломинка, за которую можно было бы схватиться. И Хемингуэй нашел для себя такую соломинку - он выработал свой "моральный кодекс". Смысл этого кодекса заключался в том, что раз человек в жизни обречен на поражение, единственное, что ему остается, чтобы сохранить свое человеческое достоинство, это быть мужественным, не поддаваться обстоятельствам, соблюдать, как в спорте, правила "честной игры".
Впервые Хемингуэй попытался воплотить эту мысль в написанном вскоре после завершения работы над сборником "В наше время" рассказе "Непобежденный" (1924). Это рассказ о стареющем матадоре, который хочет во что бы то ни стало доказать, что он еще может быть матадором, еще может убивать быков. Идея рассказа заложена в самом его названии, она заключается в том, что, даже терпя поражение, человек может остаться непобежденным.
Характерно, что героем этого рассказа Хемингуэй избрал человека из мира в достаточной степени условного - бой быков при всем том, что ставкой там является жизнь, все-таки только игра.
В каком-то аспекте - но уже гораздо более жизненном - эта мысль, что человек не должен сдаваться, не должен капитулировать, какие бы удары ему ни наносились, занимала Хемингуэя, когда он писал свой первый роман, принесший ему мировую славу, "И восходит солнце" (1926). Именно в эпиграфе к этому роману Хемингуэй привел ставшие знаменитыми слова о "потерянном поколении". Действительно, это был роман о людях, на которых лежит проклятье прошедшей войны, которую Хемингуэй не раз называл "самой колоссальной, плохо организованной бойней, какая только была на земле", о тех, кто остались живы, но поняли, что были обмануты, что пышные лозунги, призывавшие их умирать за "демократию", "родину", оказались красивой ложью, о людях, которые растерялись, утратя старые иллюзии и не обретя новых и, опустошенные, стали прожигать свою жизнь, разменивать ее в пьянстве, разврате, поисках острых ощущений.
Этих людей Хемингуэй знал до тонкостей, он ведь и сам в какой-то мере был из их среды - с той только разницей, и весьма существенной, что у него была точка опоры в этой жизни - творчество. И эту драгоценную черту он дал и своему герою, журналисту Джейку Барнсу, который, живя с тяжелой психической травмой, оставленной ему войной, не капитулирует перед жизнью, не плывет по течению, сохраняет свое человеческое достоинство, продолжая работать, писать.
После шумного успеха романа "И восходит солнце" критика поспешила объявить Хемингуэя певцом "потерянного поколения", что было глубоко неверно - он не воспевал этих опустошенных людей, он просто описал их такими, какими они были, но при этом он противопоставил им своего героя, так же как сам он противостоял своей среде. Но такой точки опоры ему было недостаточно - ему предстояло еще найти незыблемые ценности, нечто, не поддающееся моральной девальвации. Прообразом этого стала в романе природа, земля, которая "пребывает вовеки". В письме своему редактору М. Перкинсу по поводу романа "И восходит солнце" Хемингуэй писал, что "любит землю и восторгается ею, но ни в грош не ставит свое поколение и его суету сует". Эта книга, писал он, должна быть не "пустой и горькой сатирой, а проклятой трагедией, где земля остается вечной, как герой".
Поиск человеком незыблемых ценностей в этом враждебном мире, где смерть подстерегает на каждом шагу, продолжал волновать Хемингуэя и получил своеобразное отражение в рассказе "В чужой стране" (1926). Итальянский майор в разговоре с героем рассказа говорит ему, что человек не должен жениться: "Если уж человеку суждено все терять, он не должен еще и это ставить на карту. Он должен найти то, чего нельзя потерять". Потом герой узнает, что у майора неожиданно от воспаления легких умерла жена, на которой он женился только после того, как был окончательно признан негодным для военной службы.
Тема зыбкости человеческого счастья становится центральной темой романа "Прощай, оружие!". Но на сей раз эта тема решалась писателем не камерно, а на фоне события огромного исторического масштаба - первой мировой войны.